как появились иконы история
Иконоборчество: почему возникло и почему проиграло
Приблизительное время чтения: 4 мин.
Сегодня для нас слово «икона» имеет преимущественно сакральное значение. Так называют написанное в соответствии с церковными канонами и освященное живописное изображение Пресвятой Троицы, Господа Иисуса Христа, Божией Матери, ангелов и святых, а также священных событий.
Между тем в древнегреческом языке слово ἡ εἰκών (eikōn), от которого и происходит русская «икона», не обозначало священных предметов. На русский оно переводится как «образ», «изображение», «подобие», «сравнение».
Так называли любые картины или художественные изображения, например, даже извания. Это древнегреческое слово является однокоренным с глаголом ἔοικα (eoika) – «быть похожим», «походить», «подобать», «приличествовать». В Византии после принятия христанства древнегреческое ἡ εἰκών трансформировалось в слово ἡ εἰκόνα (ikona), которое и стало обозначать уже собственно церковные священные изображения, т.е., иконы.
Вообще образы Христа, Богородицы, святых и священных событий появляются в христианстве во втором веке. Уже к IV веку стены многих храмов были расписаны живописными изображениями.
Однако, как известно, почитание икон в Церкви укоренялось не просто. В VIII-IX веках в Византии большое распространение получила ересь иконоборчества – ἡ εἰκονομαχία (ikonomahia).
Ее приверженцы, среди которых были некоторые византийские императоры и даже патриархи, считали, что поклонение иконам нарушает вторую заповедь Моисея «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им…» (Исх. 20: 4,5).
Надо сказать, что отчасти ересь иконоборчества возникла как ответная реакция на крайности народного почитания икон, которое к тому времени отчасти начало впадать в суеверия. То есть, как и многие другие ереси, она представляла собой совершенно неправильный выход из сложившейся к тому времени неправильной ситуации. Тогда, например, получили распространение обычаи брать иконы в восприемники детям, примешивать краску с икон в евхаристическое вино, и т.д.
Иконоборцы свою борьбу с иконами аргументировали тем, что нельзя поклоняться «рукотворным вещам». В ходе же богословских споров на эти темы защитниками иконопочитания было сформулировано, что иконам следует поклоняться и к ним прикладываться, но не служить им, потому что служение приличествует только Богу: «Поклоняться можно и не Богу, потому что поклонение есть выражение почтения, служить же нельзя никому, кроме Бога».
Также поклоняются Кресту и Евангелию, и прочим святыням, но не служат им. Икона – это образ Первообраза, и «честь, воздаваемая образу, восходит к Первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси изображенного на ней».
Интересно, что в ереси иконоборчества сошлись крайности – крайний спиритуализм и приземленные мирские интересы. С одной стороны, как говорили иконоборцы, Божество полностью неизобразимо, и Его нельзя «оскорблять бессловесным и мертвым веществом». С другой стороны, ересь иконоборчества получила поддержку и по государственно-политическим, мирским соображениям в ситуации борьбы византийских императоров с монашеством. Монахи никак не хотели отступать от иконопочитания, императоры же Лев III Исавр (717–741) и Константин V Копроним (718–775) cчитали, что монастыри отвлекают на себя слишком много материальных ресурсов и людей, которые могли бы пригодиться империи в ее многочисленных войнах с варварами.
И такого ожесточения в борьбе с иконами, возможно, не было бы, если бы вопрос о них не оказался связан с материальными и государственными интересами. Императоры-иконоборцы, борясь с монашеством, попутно ожесточались и на иконы. Кстати, настоящим оплотом иконоборцев в борьбе с «иконопоклонниками» была византийская армия и военные.
Однако ожесточенная борьба с иконами, которая во многом велась ради секуляризации общественной жизни и культуры, ради мирских интересов, приводила к значительному обеднению культуры. Уничтожались иконы, которые были выдающимися художественными произведениями, а стены церквей расписывались арабесками и виньетками из птиц и растений, художественная ценность которых была неизмеримо ниже.
А.В. Карташев в «Истории Вселенских соборов» пишет о «ханжеском и фальшивом аргументе иконоборцев», который призывает «бросить всякое знание и художество, дарованное Богом ради славы Его». Иконоборцы отвергали «в принципе и всякое знание, и всякое богословие, и всякую мысль и слово человеческое, как орудия выражения догматов. Это было не только лицемерное напускное варварство, но и просто дуализм, отвергающий святость всего материального. VII Вселенский собор православно восстает против этой скрытой ереси монофизитства и дуализма и защищает вместе с искусством и “всякое знание и художество, как дарованные Богом ради славы Его”. Просветительский либерализм иконоборцев таким образом оказывается мракобесием, а богословие VII собора – благословением науки и культуры, самым глубоким и непререкаемым».
В 754 году был проведен иконоборческий собор, который осудил почитание икон. Также этот собор анафематствовал константинопольского патриарха Германа и преподобного Иоанна Дамаскина, которые были убежденными сторонниками иконопочитания. Хотя собор претендовал на статус вселенского, позже его решения были отвергнуты Церковью.
Состоявшийся в 787 году Седьмой Вселенский Собор утвердил догмат иконопочитания. А в 843 году состоялся еще один церковный собор, который подтвердил все определения VII Вселенского собора и установил чин провозглашения вечной памяти ревнителям Православия и анафематствования еретиков. Этот чин до сих пор совершается в нашей Церкви в Неделю Торжества Православия (первое воскресенье Великого Поста).
Фото на заставке: Кахрие-джами, Церковь Христа Спасителя в Полях из ансамбля монастыря в Хоре, Стамбул; Базурин Никита.
Первые христианские иконы. Энкаустическая иконопись
Самые ранние моленные иконы, дошедшие до наших дней, относятся к периоду не ранее VI века. Они изготовлялись в технике энкаустики (греч. ἐγκαυστική – выжигание), когда краска замешивалась на разогретом воске. Нужно отметить, что все краски состоят из красочного порошка (пигмента) и связующего материала – масла, яичной эмульсии либо, как в данном случае, воска.
Энкаустика была самой распространенной живописной техникой античного мира. Именно из античной эллинистической культуры эта живопись пришла в христианство.
Для энкаустических икон характерен определенный «реализм» в трактовке образа. Стремление к документальному отражению реальности. Это не просто культовый предмет, это, своего рода, «фотография» – живое свидетельство реального существования Христа, Богородицы, святых и ангелов. Ведь оправданием и смыслом иконы святые отцы считали сам факт истинного вочеловечивания Христа. Невидимый Бог, не имеющий образа, изображен быть не может.
Но если Христос был действительно воплощен, если Его плоть была реальна, значит она была изобразима. Как позднее писал прп. Иоанн Дамаскин: «В древности Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался. Теперь же, когда Бог явился во плоти и жил среди людей, мы изображаем видимого Бога». Именно этим свидетельством, своего рода «документалистикой», пронизаны первые иконы. Если Евангелие, в буквальном смысле, благая весть – своего рода репортаж о воплотившемся Господе, распятом за наши грехи, то икона – иллюстрация этого репортажа. Здесь нет ничего удивительного, ведь само слово икона – εἰκών – означает «образ, изображение, портрет».
Но икона передает не только и не столько телесный облик изображаемого. Как пишет тот же прп. Иоанн: «Всякий образ — есть обнаружение и показание скрытого». И на первых иконах, несмотря на «реализм», на иллюзорную передачу света и объема, мы видим также знаки мира невидимого. Прежде всего, это нимб – окружающий голову световой диск, символизирующий благодать и сияние Божества (свт. Симеон Солунский). Точно так же на иконах изображаются и символические образы бестелесных духов – ангелов.
Самой известной энкаустической иконой сейчас, наверное, можно назвать образ Христа Вседержителя, хранящийся в монастыре святой Екатерины на Синае (стоит отметить, что коллекция икон Синайского монастыря совершенно уникальна, там сохранились древнейшие иконы, поскольку монастырь, находясь с VII века вне Византийской империи, не пострадал от иконоборчества).
Синайский Христос написан в свободной живописной манере, присущей эллинистическому портрету. Для эллинизма характерна и определенная асимметрия лика, которая уже в наше время вызвала много споров и подвигла некоторых на поиск скрытых смыслов. Эта икона, скорее всего, была написана в одной из мастерских Константинополя, о чем свидетельствует высокий уровень ее исполнения.
К этому же кругу, скорее всего, относятся также иконы апостола Петра и Богоматери на троне, в сопровождении святых и ангелов.
Богородица изображена как Царица Небесная, восседающая на троне, в сопровождении святых, облаченных в придворные одеяния, и ангелов. Интересно продемонстрированы одновременно царственность и смирение Марии: на первый взгляд она облачена в простой темный хитон и мафорий, но его темно-фиолетовый цвет говорит нам, что это – пурпур, а пурпурные одеяния в византийской традиции могли носить только Император и Императрица.
Подобный образ, но писаный позднее в Риме, представляет Богоматерь – уже без всяких намеков – в полном императорском облачении и венце.
Икона имеет парадный характер. Она следует стилю церемониальных императорских изображений. При этом лики изображенных персонажей наполнены мягкостью и лиричностью.
Изображение святых в придворных одеждах должно было символизировать их славу в Царстве Небесном, а для передачи этой высоты византийские мастера прибегали к привычным, понятным для своего времени формам. В таком же стиле исполнен образ святых Сергия и Вакха, ныне хранящийся в Киеве в музее искусств имени Богдана и Варвары Ханенко.
Но, помимо утонченного искусства культурных центров Империи, ранняя иконопись представлена и более аскетичным стилем, который отличается большей резкостью, нарушением пропорций изображенных персонажей, подчеркнутым размером голов, глаз, рук.
Без всякого сомнения, можно убедиться, что еще задолго до иконоборческой эпохи и VII Вселенского Собора, осудившего иконоборчество, существовала богатая и разнообразная традиция иконной живописи. И энкаустическая икона – только часть этой традиции.
История появления икон
История появления икон
Первой иконой, которая была дана людям самим Господом, является Нерукотворный Образ Спаса Иисуса Христа, проявившийся, согласно преданию, на тканевом холсте после того как Спаситель, умывшись, отер им Свое лицо (в Церкви день памяти этой иконы совершается 29 августа по новому стилю). Таким образом, первая икона стала не воплощением желания иконописца, но даром Самого Христа. В дальнейшем образ Спаса Нерукотворного стал одним из самых популярных в православной Церкви, в том числе и на Руси. В византийской же традиции он стал основой для написания других иконописных изображений, например, иконы Господь Пантократор.
Случайно ли Господь оставил Свой лик на том холсте? Конечно, нет – ведь Он ничего не делает случайно. Запечатлевшийся лик Христа стал Его видимым образом, позволяющим людям, обращающимся к Нему, более полно прочувствовать общение с Богом (а в дальнейшем – и с Его святыми). Таким образом, Нерукотворный Спас положил основу для возникновения в христианской среде традиции иконописи и иконопочитания. Кроме этого, он являлся одним из важнейших аргументов православных епископов при спорах с еретиками во время возникновения в христианской среде иконоборческой ереси.
Первый мастер-иконописец
Первым мастером-иконописцем стал Апостол от семидесяти и Евангелист Лука. Согласно преданию, он написал первую икону Пресвятой Богородицы и икону Апостолов Петра и Павла. Всего же образов, написанных Лукой, насчитывается более 70, причем большая их часть представляет собой различные иконы Божьей Матери (при этом только 3 из них были написаны при Ее жизни – называемые ныне Смоленская, Филермская и Корсунская). Все 3 эти работы Лука закончил практически в одно и то же время, после чего показал готовые образа Богородице и получил от нее одобрение. В дальнейшем с этих икон было сделано множество списков, почитающихся как чудотворные.
Интересно отметить, что писал иконы Богородицы Лука не с натуры (тем более, что Христос был изображен на них еще в младенческом возрасте), а по научению Духа. В современной православной традиции существует даже икона, изображающая момент написания Лукой иконы Богородицы (на ней позади иконописца стоит подсказывающий ему Ангел).
История появления икон на Руси
Первые иконы стали появляться на Руси уже в 10 веке – сразу после принятия Крещения и православной веры. Они очень быстро заняли не только положенное им место в духовной жизни русских христиан, но и были наиболее значимыми объектами изобразительного искусства вплоть до петровских времен, после которых иконопись уступила свое место в культуре светской живописи.
Наиболее ранними образами, появившимися на Руси после 988 года, стали Византийские иконы, привезенные восточными епископами. Сами они до нашего времени не сохранились по различным причинам, но об активном духовном и культурном влиянии Восточной Римской империи на молодое Русское государство можно судить по дошедшим до наших времен фрескам и отдельным элементам росписи храмов крупных городов (одной из самых ранних таких росписей принято считать роспись первой каменной церкви Киева, носящей название Десятинной). Общий стиль ее фресок полностью соответствовал аскетическому византийскому стилю конца 10 – начала 11 века, что говорило о полном копировании восточной традиции мастерами-иконописцами Руси.
Самобытная же русская иконопись стала формироваться постепенно, переживая на своем пути определенные этапы взлетов и падений, связанных, главным образом, с монгольским нашествием и разграблением крупных духовных центров страны. После его окончания (к 14 веку) вновь укрепившееся государство возобновило и свои связи с Византией, что находит отображение и в манере написания икон. Интересно отметить, что для Русских икон 14 века характерна не утонченная манера византийского письма этой же эпохи, а тяжелый, монументальный византийский стиль 13 века, более подходящий по своему духу русским иконописцам.
Своего же наибольшего расцвета русская иконописная традиция достигла к концу 14 – 15 веку, во время которых были сформированы отдельные, отличающиеся своим особенным образом письма, школы:
К этому периоду относятся творения и таких знаменитых мастеров иконописи, как Феофан Грек и Андрей Рублев с их иконами Троицы, Преображения, Спаса Вседержителя и целым рядом икон Пресвятой Богородицы. Эти иконописцы положили основу целым школам, взявшим за основу их манеру и образ письма, которые в практически неизменном виде дошли и до наших дней.
Как появились первые иконы
Около нескольких тысяч, а некоторые ученые даже утверждают, что миллионов лет тому назад человек научился говорить, потом люди научились рисовать, а уж после – писать. Что касается иконописи, то тут, назвать точную дату появления первых икон так же трудно, как сказать о времени появления речи и письменности. Однако существует немало легенд, как появились первые иконы.
Немного из истории написания раннехристианских икон
С античных времен такая живописная культура как энкаустика дошла до христианства. Именно она считается прародительницей и основывалась на рисовании расплавленными красками. Множество раннехристианских икон написаны с помощью техники восковой темперы, одной из разновидности энкаустики, отличавшейся сочностью и особой яркостью наносимой краски. Возникла данная живопись в Древней Греции и после постепенно дошла до христианства. Одна из первых и наиболее выделяющихся икон в таком стиле – икона Христос Пантократор – самый древний и известный образ Христа.
Легенда возникновения первой иконы
Так, по словам ценителей иконопоиси, самая первая икона – лик Иисуса Христа. Это случилось еще во время Крестного пути, по дороге на Голгофу, когда женщины отерли Его лицо полотенцем и на белом рушнике остался отпечаток лика. На сей день данное средневековое предание носит название «Плат Вероники», взявший имя той женщины, что дала Ему платок. Была она одна или их было несколько, не исключено, однако в своем названии первая икона упоминает лишь имя Вероника.
Вторая версия «рождения» первой иконы, которая и является общецерковной, связана с восточным преданием. История создания иконы повествует о художнике царя Эдессы, который был послан с целью изобразить Иисуса, но попытка оказалась провальной. Тогда Иисус Христос умылся и вытер лицо платком, на котором собственно остался отпечаток лика. Борода Его запечатлелась в виде одной пряди, напоминавшей по форме клин, из-за чего, вероятно, эта икона начала именоваться как «Спас Мокрая Брада».
Таким образом, относительно двум церковным приданиям, первая икона появилась за годы земной жизни Спасителя, коей стала икона с названием Нерукотворный Спас.
Первый мастер иконописи
Первой рукотворной иконой по преданию считается икона Божьей Матери, а человеком, который ее написал, стал христианский святой, один из семидесяти учеников Иисуса Христа, евангелист Лука. Помимо написания иконы Пресвятой Богородицы ему приписывают икону двух святых апостолов: Павла и Петра и еще около семидесяти икон, изображающих Деву Марию. Лишь три из которых были написаны с самой Божьей Матери и при жизни получили свое благословение.
К числу таких икон принадлежат: Смоленская, Корсунская или Эфесская и Филермская Богоматерь. За сказаниями, сначала евангелист Лука запечатлел на доске образ Мадонны с Младенцем на руках, а после написал еще две, похожие на первую, иконы и отнес Святой Богородице. Все три значительно отличаются от остальных икон Девы Марии, что может давать удивительное и уникальное представление того, как в земной жизни выглядела Матерь Божья.
Существует даже икона, воссоздающая тот самый процесс написания Лукой иконы Пресвятой Богородицы.
На самом деле, конкретный ответ на вопрос, когда появились первые иконы, не может дать никто. Это все настолько покрыто занавесом прошлого, что, чем дальше мы отходим от древних времен, тем меньше становится шанс узнать истину. Однако, не все остается неизведанным. Так, первыми иконами в истории христианства считаются – «Плат Вероники» и «Спас Мокрая Брада», ставшие двумя версиями появления первой иконы нерукотворного образа Спасителя. А первым иконописцев принято считать евангелиста Лука, сделавшего великий вклад не только, как автор одного из четырех Евангелий, но и как художник, изобразивший на своем холсте Пресвятую Деву Марию.
I. Происхождение христианского образа
Слово «икона» греческого происхождения. Греческое слово eikon означает «образ», «портрет». В период формирования христианского искусства в Византии этим словом обозначалось всякое вообще изображение Спасителя, Богоматери, святого, Ангела или события Священной Истории, независимо от того, было ли это изображение скульптурным 1 монументальной живописью или станковой, и независимо от того, какой техникой оно было исполнено. Теперь слово «икона» применяется по преимуществу к моленной иконе, писанной красками, резной, мозаической и т.д. Именно в этом смысле оно употребляется в археологии и истории искусства. В Церкви мы также делаем известную разницу между стенной росписью и иконой, писанной на доске, в том смысле, что стенная роспись, фреска или мозаика, не является предметом сама по себе, но представляет одно целое со стеной, входи г в архитектуру храма, тогда как икона, писанная на доске, – предмет сама по себе. Но по существу их смысл и значение одни и те же. Разницу мы видим лишь в употреблении и назначении того и другого. Таким образом, говоря об иконах, мы будем иметь в виду церковный образ вообще, будь он писан красками на доске, исполнен на стене фреской, мозаикой или же скульптурный. Впрочем, и русское слово «образ», как и французское «image», имеют смысл очень широкий и относятся ко всем этим видам изображений.
Прежде всего нам придется вкратце остановиться на тех расхождениях, которые существуют в вопросе происхождения христианского искусства и отношения к нему Церкви первых веков. Научные гипотезы о возникновении христианского образа многочисленны, разнообразны и противоречивы; противоречат они часто и точке зрения Церкви. Взгляд же Церкви на этот образ и его возникновение – один-единственный и неизменный от начала до наших дней. Православная Церковь утверждает и учит, что священный образ есть следствие Боговоплощения, на нем основывается и потому присущ самой сущности христианства, от которого он неотделим.
Противоречие этому церковному взгляду распространяется в науке с XVIII века. Известный английский ученый Гиббон (1737–1791), автор книги «История упадка и падения Римской империи», заявил, что первые христиане питали непреодолимое отвращение к изображениям. По его мнению, причиной этого отвращения было еврейское происхождение христиан. Гиббон думал, что первые иконы появились лишь в начале IV века. Мнение Гиббона нашло многих последователей, и идеи его, к сожалению, в той или иной форме живут и до наших дней.
Несомненно, некоторые христиане, особенно пришедшие из иудейства, основываясь на ветхозаветном запрете образа, отрицали возможность его и в христианстве, и это тем более, что христианские общины были со всех сторон окружены язычеством с его идолопоклонством. Учитывая весь разрушительный опыт язычества, эти христиане пытались оградить Церковь от заразы идолопоклонства, которое могло проникнуть в нее через художественное творчество. Возможно, что иконоборчество так же старо, как иконопочитание. Все это очень понятно, но не могло иметь решающего значения в Церкви, как мы увидим.
Иконоборствующая позиция нескольких древних авторов и предубеждение против изображений некоторых христиан нашего времени (а именно протестантов) привело к отождествлению христианского образа с идолом, и это смешение было с легкостью приписано Древней Церкви, для которой якобы ветхозаветный запрет образа оставался действительным. Но никакой православный верующий не может мириться с подобным отождествлением иконы с идолом. И мы знаем, что на всем протяжении своей истории Церковь как раз проводила между ними очень четкую грань. Доказательств этому немало и в произведениях античных писателей, и в житиях древних святых, и позже.
Но существует еще один текст, который неизменно цитируется в качестве доказательства враждебности Церкви к изображениям. Это 36-е правило Поместного Эльвире (Испания) около 300 г. Правило это гласит. Изволися нам, чтобы живописных изображении не было в церкви и чтобы то, что почитаемо и поклоняемо, не было изображено на стенах» (Placuit picturas in ecclesia esse поп debere, nequod colitur et adoratur in parietibus depingatur). Однако, если мы без предвзятости вдумаемся в смысл этого текста, мы увидим, что он совсем не столь неоспорим, как его пытаются представить. Как мы видим, речь идет лишь об изображениях на стенах, то есть о монументальной живописи, составляющей одно целое со зданием храма, но ничего не говорится о другого рода изображениях. Между тем мы знаем, что в это время в Испании было много других изображений, например на саркофагах, на священных сосудах и т.д. Если Собор о них не упоминает, то можно заключить, что его постановление продиктовано причинами характера скорее практического, чем принципиальным отрицанием священных изображений. Не следует забывать, что Эльвирский Собор (точная дата которого, кстати, неизвестна) состоялся незадолго до гонений Диоклетиана. Не следует ли видеть в его 36-м правиле скорее попытку оградить святыню от поругания? С другой стороны, Эльвирский Собор имел своей целью прекращение разного рода злоупотреблений. Не могло ли их быть также в почитании изображений?
В глазах Церкви решающим фактором является не древность того или иного свидетельства за или против иконы (не хронологический фактор), а то – согласно или несогласно данное свидетельство с христианским Откровением.
Отказ от образа в некоторых течениях первых веков христианства объясняется, по-видимому, некоторой неясностью в отношении к образу, а также отсутствием ясного и адекватного богословского языка, как словесного, так и образного. Чтобы ответить на все недоговоренности и на разнообразие отношений к искусству, Церкви придется выработать такой художественный язык и такие словесные формулировки, которые уже не оставят места ни для каких недоразумений. По существу, в области искусства положение было тем же, что и в богословии и в богослужении. Все неясности, нечеткости и отсутствие единства выражения происходили от той трудности, с которой тварный мир воспринимал, ассимилировал и выражал то, что его превосходит. Кроме того, нужно иметь в виду, что Спаситель избрал для Своего воплощения и первой проповеди христианства мир иудейский и греко-римский. В этом мире самый факт вочеловечения Бога и тайна креста были для одних соблазном, для других безумием. Следовательно, соблазном и безумием был и образ, их отражавший. Но как раз к этому миру и была обращена проповедь христианства. Для того чтобы понемногу подготовить людей к воистину непостижимой тайне Боговоплощения, Церковь сначала обращалась к ним на языке, более для них приемлемом, чем прямой образ. Это и представляется нам основной причиной обилия символов в первые века христианства. Это была, по выражению святого Апостола Павла, жидкая пища, свойственная детскому возрасту. Иконность образа очень медленно и с большим трудом усваивалась человеческим сознанием и искусством. Только время и нужды различных исторических эпох выявили постепенно этот священный характер, эту иконность образа, привели к упразднению первохристианских символов и очистили христианское искусство от всевозможных чуждых ему элементов, затемнявших его содержание.
Учение Церкви об образе и ее отношение к ветхозаветному запрету с особой ясностью выражены преп. Иоанном Дамаскиным в его замечательных «Словах в защиту святых икон», написанных в ответ иконоборцам, отрицавшим иконы как раз на основании ветхозаветного запрета и смешивавших христианский образ с идолом. Преп. Иоанн Дамаскин раскрывает смысл ветхозаветного запрета и, на сопоставлении библейских и евангельских текстов, показывает, что христианский образ не только не противоречит библейскому запрету, а, как уже было сказано, является его завершением, так как исходит из самой сущности христианства.
Что же касается запрета образа твари, данного Богом через Моисея, то этот запрет преследовал только одну цель: не допустить избранный народ до поклонения твари вместо Творца: «Да не поклонишися им, ни послужиши им» ( Исх. 20, 5 ; Второз. 5, 9), так как при склонности народа к идолослужению как сама тварь, так и образ ее, безусловно, таили опасность обожествления и поклонения им как Богу. Ибо после падения Адама род человеческий подвергся растлению, а с ним и весь земной мир. Поэтому и образ этого растленного грехом человека или какой-либо другой твари не мог приближать человека к единому истинному Богу, а мог, наоборот, лишь удалять от Него, увлекая к идолослужению. Образ этот был нечист и во всяком случае не мог быть строительным. Поэтому нужно было во что бы то ни стало удержаться от прямого, конкретного образа.
Другими словами: никакой образ твари не может заменить образа Божия, которого народ не видел, когда «говорил [. ] Господь на Хориве». Поэтому-то перед Богом уже само творение какого бы то ни было «подобия» было беззаконием: «Не беззаконнуйте, и не сотворите себе самим подобия ваянна, всякого образа подобия мужеска пола или женска» (Второз. 4, 16).
То, что ветхозаветный запрет образа является именно мерой оградительной, связанной со служением избранного народа, показывает повеление Бога Моисею устроить «по образу, показанному на горе» скинию и все, что в ней находилось, в том числе шитых и литых херувимов ( Исх. 25, 18; 26, 1 и 31). Это повеление делать херувимов указывает прежде всего на возможность изображать духовный тварный мир средствами искусства. Кроме того, херувимов можно делать не вообще сколько угодно и где угодно, ибо евреи могли и перед их образом, как перед всяким другим, впасть в идолослужение. Но херувимов можно и должно было изображать лишь в указанном количестве и только в скинии, как служителей истинного Бога, то есть в месте и положении, подчеркивающих их служение.
Для устройства скинии «по указанному образу» Богом назначаются люди, причем люди, которые не просто могут сделать показанное по словам Моисея, в силу своих естественных способностей. Нет. Господь говорит: «Исполних его (Веселиила) Духом Божиим премудрости, и мышления, и ведения, во всяком деле разумети». И дальше о помощниках Веселиила: «Всякому смысленному сердцем дах смысл, и потрудятся, и сотворят вся, елика заповедах тебе» ( Исх. 31, 3 и 6). Здесь явное указание на то, что искусство на служение Богу не есть искусство вообще, как таковое: его основа – не способность или мудрость человеческая, а премудрость Духа Божия, дух смышления и дух ведения, дарованный Самим Богом. Другими словами – богодухновенен самый принцип богослужебного искусства; этим Писание проводит четкую грань между искусством, посвященным богослужению, и искусством вне его.
Для нас это очень важно, так как эта обособленность, богодухновенность богослужебного искусства свойственна не только Ветхому Завету, но самому принципу этого искусства. Таким он был в Ветхом Завете, таким он остался и в Новом Завете.
Это толкование святого отца нашего Иоанна Дамаскина не является ни выражением его личного мнения, ни некоторым добавлением к первоначальному учению Церкви. Учение об образе органически входит в состав христианского учения, так же как, например, учение о двух природах Иисуса Христа или почитание Богоматери. Преп. Иоанн Дамаскин лишь систематизировал и формулировал в VIII веке то, что существовало в Церкви изначала. Сделал он это в ответ на положение, которое требовало большой ясности и точности, так же как ему пришлось формулировать учение Церкви о православной вере в целом – в своем замечательном творении «Точное изложение православной веры».
Итак, ветхозаветные прообразы возвещали грядущее спасение, явление Бога во плоти и приобщение человека к Божественному бытию, то, что Отцы выразили четкой и ясной формулой: «Бог стал Человеком, чтобы человек стал богом». В центре дела нашего искупления стоит Христос, Бог, ставший Человеком, и непосредственно рядом с Ним первый человек, достигший обожения – Богоматерь. На этих двух Лицах сосредоточивается все многообразие ветхозаветных образов как исторических, так и выраженных через животных или предметы. Так, например, жертвоприношение Исаака, агнец, медный змий предображали Христа; Эсфирь, заступница за народ перед царем, стамна, содержащая небесный хлеб, жезл Ааронов и другие предображали Богоматерь. Осуществление этих пророческих предображений и выражается в новозаветной Церкви двумя основными образами, занимающими центральное положение в нашем богослужении: образами Спасителя – Бога, ставшего Человеком, и образом Пресвятой Богородицы – первого человеческого существа, достигшего полного обожения. Поэтому и первые иконы, появившиеся одновременно с христианством, суть иконы Христа и Богоматери. Утверждая это своим Преданием, Церковь основывает на этих двух образах всю свою иконографию.
Следует сказать, что, вопреки распространенному мнению, Православная Церковь не только никогда не запрещала скульптурных изображений, но что такого запрета вообще быть не может, так как он не мог бы быть ничем обоснован.
L.Brehier. «L’art chretien». Paris, 1928, pp. 13,16. См. также: «Dictionnaire d’Archeologie chretienne et de Liturgie» (Cabrol, Paris, 1915); Ch. Diehl. «Manuel d’Art byzantin», t. I, 1925, p. 1, 360; «Ecclesia» (Encyclopedie de ÍEglise romaine), Paris, 1927, p. 611; L. Reau. «L’Art du Moyen-Age», coll. «L’Evolution de ÍHumanite», Paris, 1935, pp. 2–3; Лазарев В.Н. История византийской живописи. М.-Л., 1947, т. 1, с.41. Grabar A. L’lconoclasme byzantin. Paris, 1957, chap. «L’Eglise et les images». Klauser Th. Die Ausserungen der alten Kirche zur Kunst. In.: Gesammelte Arbeiten sur Liturgie-Geschichte. Munchen, 1974, pp. 327–337.
Клаузер Т. Указ.соч., с.334.
Правда, современная наука иногда предпочитает не следовать датировкам прежних ученых, а наоборот, предпочитает передатировать фрески в зависимости от личных научных установок тех или иных авторов. Так, Т. Клаузер считает, что датировки эти следует изменить применительно к высказываемым им теоретическим соображениям. Это на деле и происходит в настоящее время. См., напр., журнал «Les Dossiers de L’Archeologie» (№ 18,1977 г.), где одни и те же фрески относятся то ко II, то к IV веку, в зависимости от научных методов авторов.
Педагог, 1,3, гл. II, РС, 8, 633.
Покровский Н. Памятники христианской иконографии. Изд.2-е. СПб. 1900, с.16.
2-е Слово в защиту святых икон, гл. XV, РG, 94, 1, 1301.
1-е Слово в защиту святых икон, гл. VIII, Р3, 94, 1, 1237–1240 и 3-е Слово, гл. VIII, col. 1328.
3-е Слово, гл. IV, РG, 94,1,1321.
1-е Слово, гл. XV, РG, 94,1,1244.
1-е Слово, гл. XX, РG, 94,1352.
Интересно отметить, что если древние евреи не отказывались от изображений скульптурных, «ваянных», которые были и в скинии, и в храме Соломона, то евреи нашего времени, наоборот, строго придерживаются буквы закона, запрещающего именно изображения ваянные. (См.: Namrnyi E. L’Esprit de l’art juif. 1957, р.27).
2-е Слово, гл. XX, РG, 1,1305–13О8. Ср. 3-е Слово, гл. XII, там же, кол. 1333.
В переводе с еврейского пс. 48,9. Здесь все цитаты из Ветхого Завета делаются по тексту Семидесяти толковников.
1-е Слово, гл. ХVI,РG,94,1,1245.
3-е Слово, гл. ХII,РG,94,1,1333 и 1336.
3-е Слово, гл. VIII, РG,94,1,1328.
Деяния Вселенских Соборов. Казань, 1873, т. 7, с.440; Манси, ХШ,252.
Вам может быть интересно:
Поделиться ссылкой на выделенное
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»