акула в формалине что это значит
Как продать дохлую акулу за 12 миллионов долларов?
Кровавая репутация акул обеспечила им популярность не только у жителей приморских городков, но и среди воротил бизнеса, которые успешно зарабатывают миллионы на страхе, окутывающем этих грозных рыб.
Продать дохлую рыбину за 12 миллионов долларов – о такой сделке наверняка даже не мечтают самые удачливые дельцы.
Однако это оказалось вполне под силу нью-йоркскому магнату рекламного бизнеса, знаменитому коллекционеру произведений искусства Чарльзу Саатчи.
Истоки истории о мертвой тигровой акуле лежат еще в далеком 1991 году, когда модный британский художник Дэмьен Херст собственноручно, по его признанию, развесил объявления о покупке туши свежевыловленной акулы на побережье австралийского городка Ипсвич.
Обещано было не много – всего 4 тысячи долларов за поимку хищницы, и еще 2 тысячи – за то, что тушу обложат льдом и отправят самолетом в Англию.
Никто из рыбаков и предположить не мог, что на этом трупе позже удастся наварить целое состояние!
Мертвая акула была необходима Херсту для создания произведения искусства под сложным названием «Физическая невозможность смерти в сознании живущего» (The Physical Impossibility of Death in the Mind of Someone Living) – и заказал его также Саатчи.
За создание экспозиции магнат заплатил художнику 50 тысяч фунтов стерлингов (около 100 тысяч долларов по тем временам).
Фактически же шедевр представлял собой 5-метровую забальзамированную в формалине акулу.
Даже по тем временам сумма казалась настолько нелепой, что знаменитая еженедельная газета «Sun» встретила сделку заголовком «50 тысяч за рыбу без чипсов!»
Прошел всего год – и мертвая туша из-за неудачной обработки тканей начала разлагаться – спинной плавник отвалился, кожа стала морщинистой и приобрела зеленый оттенок, формальдегид в аквариуме помутнел.
Кураторы галереи Саатчи, пытаясь хоть как-то спасти экспонат, добавили в резервуар немного отбеливателя, однако это лишь ускорило разложение.
Наконец, в 1993 году они сдались, сняли с трупа шкуру и натянули ее на прочный пластиковый каркас. Мертвая акула по-прежнему оставалась зеленой.
Примерно в это же время защитники прав животных при помощи СМИ подняли бунт на страницах газет, заявляя, что это не искусство, а обыкновенное глумление над трупом.
Однако это лишь повысило рейтинги галереи Саатчи и полусгнившей рыбины, позже сыграв ключевую роль в формировании цены при ее продаже.
Что помешало Саатчи просто выбросить гнилую рыбину и заменить ее точно такой же, однако свежей? Искусствоведы отвечают на этот вопрос категорично – если акулу каким-то образом обновить или поменять, это будет уже не то произведение. Точно так же, как если перекрасить Рембрандта – это будет уже не Рембрандт.
Наконец, Саатчи решил продать экспонат. Посредником выступил знаменитый нью-йоркский арт-дилер Ларри Гагосян.
Было известно, что несколько лондонских коллекционеров и музеев проявили сдержанный интерес, однако никто из них не высказал определенного желания купить давно испорченную дохлую рыбину.
В 1991 году британский художник Дэмиен Херст создал свое знаменитое произведение чучело тигровой акулы в огромном резервуаре наполненном формальдегидом. Работа стала первой в большой серии подобных проектов и принесла Херсту мировое признание.
Заказчиком работы выступил Чарльз Саатчи, рекламный магнат, мультимиллионер и известный знаток и коллекционер искусства (фамилия. думаю, знакома всем). За эту работу Саатчи заплатил 50.000 фунтов.
Работая над проектом, Херст по телефону договорился с австралийскими рыбаками на отлов акулы, за которую заплатил 6.000 фунтов. Еще 2.000 фунтов ушло на транспортировку огромной туши в ледяном коробе в Англию.
Работа получила название «Физическая невозможность смерти в сознании живущего» (The Physical Impossibility of Death in the Mind of Someone Living). Название гениальное. Заставляющее подумать. На мой взгляд, название по силе воздействия в чем-то перекрывает саму акулу.
При подготовке акулы к продаже выяснились тревожные детали. Технология мумифицирования оказалась не достаточно качественной и акула начала разлагаться. Шкура начала покрываться пузырями и сильно сморщилась. Формальдегид помутнел.
Пытаясь спасти произведение (а по замыслу автора. акула должна была казаться «живой») кураторы добавили в формальдегид отбеливатель, но это лишь ускорило процесс разложения. У акулы отвалился плавник.
Художник и куратор стали задумываться над тем, чтоб заменить акулу. Выбросить гниющий труп и поместить в резервуар свежевыловленную хищницу. На это Чарльз Саатчи возразил, что это уже будет другая работа, с полностью другим смыслом. Он наотрез отказался менять акулу и в итоге продал гниющий труп влиятельному коллекционеру из США (который конечно же не стал выставлять ее у себя дома, а отправил прямиком на склад и впоследствии подарил музею MoMA в Нью-Йорке). Акула продолжает гнить и выглядит все хуже. Пасть уже закрылась.
Как вы думаете, нужно ли было менять гниющую акулу на новую?
Можно ли перекрасить разлагающуюся картину Рембрандта и сказать, что это та же самая картина?
Московские власти сносят исторические здания и строят их копии. Можно ли считать копию равноценной оригиналу?
Что важнее оригинальное произведение или намерение художника (ведь Херст не сам ловил акулу)?
Дэмиен Херст и его непростые отношения со смертью
Самый дерзкий и самый скандальный художник современности. Самый известный ныне живущий английский художник. Его акула в формальдегиде и череп, инкрустированный бриллиантами, стали символами современного искусства. Его странные работы стоят дороже, чем картины Пикассо и Моне. Он самый богатый из художников XXI века и самый-самый во всем. Сегодня мы поговорим о Дэмиене Херсте и его искусстве.
Должен ли художник уметь рисовать?
Принято считать, что художник – это тот, кто умеет рисовать. Но в наше время такое определение безнадежно устарело. Художники занимаются чем угодно кроме классической живописи: приносят в музеи писсуар, горы мусора, мертвых животных и даже собственные испражнения. Рисуют грязью, окурками и женскими телами. Устраивают настоящие шоу и шокируют публику все новыми и новыми выходками. Вслед за переменами в искусстве изменились и учебные заведения для художников.
В 1980-е годы в лондонском колледже Goldsmiths открылся первый в истории курс для будущих художников, где от студентов не требовалось умение рисовать или писать красками. Вместо этого будущие художники учились критически оценивать современное искусство. Именно там учился молодой Демиэн Херст.
Он пришел в мир искусства в тот момент, когда концептуальное искусство окончательно потеснило привычные живопись и рисунок. Собственно, у Херста почти нет картин как таковых. Самые близкие к традиционной живописи произведения Херста – это фирменные разноцветные кружочки на белом холсте. Впрочем, даже эти незамысловатые кружочки Херст не рисует самостоятельно – за него это делают помощники. Чем же тогда знаменит Херст?
Дэмиен Херст. «Кокаин», 2016
«Тысяча лет»
Основной «жанр» Херста – это инсталляции или, как их иногда называют, минималистические скульптуры. Свою первую громкую инсталляцию Херст сделал в 1990 году, едва закончив колледж. Работа «Тысяча лет» заставила содрогнуться даже завсегдатаев галерей современного искусства. Рассказывают, что сам Чарльз Саатчи стоял перед инсталляцией Херста с открытым ртом.
Дэмиен Херст. «Тысяча лет», 1990
Собственно, главная тема творчества Херста – это рассуждение о сущности смерти и невозможности воплощения ее средствами искусства. «Идея смерти, – как говорил сам художник, – недопустимая, поэтому единственный способ иметь с ней дело – это отстраниться или повеселиться». Работы Херста на эту тему обычно самые скандальные и одновременно самые пронзительные. Именно они принесли Херсту популярность и всемирное признание.
«Физическая невозможность смерти в сознании живущего»
Самой известной его работой стало произведение с замысловатым названием «Физическая невозможность смерти в сознании живущего». На этот раз Херст обошелся без разлагающейся коровьей головы и лужи крови. Главной героиней «Физической невозможности» стала гигантская туша акулы, законсервированная в растворе формалина. Херст поместил акулу в прозрачный бассейн и выставил как произведение искусства. На самом деле ничего особенно шокирующего в таком жесте нет.
Дэмиен Херст. «Физическая невозможность смерти в сознании живущего», 1991
Аптека Херста
Инсталяции Херста, помещенные в стерильные прозрачные боксы и выставленные в белых музейных залах без окон, чем-то напоминают лаборатории или операционные. А сам художник занимает место беспристрастного хирурга, который разрезает реальность воображаемым скальпелем. На одном из своих автопортретов Херст даже позирует в костюме хирурга (если вы вдруг решили, что художник взял в руки кисть – не обольщайтесь, автопортрет нарисовали его помощники).
Дэмиен Херст. «Автопортрет в образе хирурга», 2006
Вообще, медицинская тема – одна из любимых у Херста. Он неоднократно использовал в своих инсталляциях лекарства и таблетки. У него есть целые витрины, изображающие аптеку и кабинет врача. Например, одна из ранних его работ представляет собой полки с лекарствами и называется «Тела». Почему «тела»? Потому, что человеческое тело давно перестало быть плотью и кровью и превратилось в набор химических элементов. В нем нет жизни, есть только набор функций.
А в 1996 году Херст вместе со своими друзьями Джонатаном Кеннеди и Мэтью Фрейдом даже открыли в Ноттинг-Хилл ресторан «Аптека», интерьер которого повторял херстовские медицинские инсталляции. Стены ресторана покрывали знаменитые полочки с лекарствами, а в туалете стояли шкафчики с латексными перчатками и медицинскими свечами. Ресторан обожали знаменитости. Здесь можно было встретить Хью Гранта, Кейт Мосс и даже Мадонну.
ИскусствоБизнесмен или гений: Что важно знать об акулах, черепах и бабочках Дэмьена Хёрста
Самый отъявленный хулиган и эстет арт-мира
Текст: Ксюша Петрова
Сегодня в московской Галерее Гари Татинцяна открывается первая с 2006 года выставка Дэмьена Хёрста — британского художника, которого не зря называют «великим и ужасным», сравнивая то с гениями эпохи Возрождения, то с акулами с Уолл-стрит. Хёрст считается самым богатым из ныне живущих авторов, что только подогревает полемику вокруг его работ. С тех пор как Чарльз Саатчи буквально с открытым ртом разглядывал инсталляцию «Тысяча лет» — эффектную и мрачную иллюстрацию всего жизненного пути от рождения до смерти, — шум вокруг творческих методов и эстетической ценности работ Хёрста не утихает, чему сам художник, разумеется, только рад. Рассказываем, почему работы Хёрста действительно достойны того огромного внимания, которое им достаётся, и пытаемся разобраться во внутреннем мире художника — гораздо более неоднозначном и тонком, чем может показаться со стороны.
↑ «Away from the Flock», 1994
Свой необыкновенный коммерческий успех Хёрст объясняет тем, что у него было больше мотивации зарабатывать, чем у остальных участников возглавленного им объединения Young British Artists (ещё во время учёбы в Голдсмитсе Хёрст организовал легендарную выставку «Freeze», которая и привлекла к молодым художникам внимание именитых галеристов). Детство Хёрста нельзя назвать обеспеченным и счастливым: своего биологического отца он никогда не видел, отчим ушёл из семьи, когда мальчику было двенадцать, а мать-католичка отчаянно сопротивлялась попыткам сына стать частью тогда совсем ещё юной субкультуры панков.
Тем не менее она поддерживала его занятия искусством — возможно, от безысходности, потому что Хёрст был трудным подростком и все предметы, кроме рисования, давались ему с трудом. Дэмьен регулярно попадался на мелких кражах в магазинах и вляпывался в другие неприятные истории, но при этом успевал делать наброски в местном морге и изучать медицинские атласы, которые были источником вдохновения его любимого автора — мрачного экспрессиониста Фрэнсиса Бэкона. Картины Бэкона сильно повлияли на Хёрста: оскал знаменитой заспиртованной акулы напоминает повторяющийся у Бэкона мотив раскрытого в крике рта, прямоугольные аквариумы — постоянно встречающиеся на полотнах Бэкона клетки и постаменты.
Несколько лет назад Хёрст, никогда не выступавший на поле традиционной живописи, представил публике серию своих собственных картин, явно вдохновлённых работами Бэкона, — и с треском провалился: критики назвали новые работы Хёрста жалкой пародией на картины мастера и сравнили с «мазнёй первокурсника, не подающего больших надежд». Возможно, эти язвительные рецензии и задели чувства художника, однако явно не повлияли на его продуктивность: с помощью ассистентов, выполняющих всю рутинную работу, Хёрст продолжает свои бесконечные серии полотен с разноцветными точками, «вращательных» картин, создающихся при прокручивании банок краски в центрифуге, инсталляций с таблетками и в промышленных масштабах выпускает отлично продающиеся работы.
Хотя Хёрст всегда говорил, что деньги — в первую очередь средство для производства искусства в больших масштабах, нельзя отрицать, что он обладает незаурядным талантом к предпринимательству — равным, если не превосходящим по масштабу талант художественный. Не отличающийся скромностью британец считает, что всё, к чему он прикасается, превращается в золото — и это похоже на правду: даже в депрессивном 2008 году организованный самим Хёрстом двухдневный аукцион его работ в Sotheby’s превзошёл все ожидания и побил рекорд аукциона Пикассо. Хёрст, и внешне напоминающий простого парня из Лидса, не стесняется зарабатывать деньги на предметах, вроде бы чуждых высокому искусству — будь то сувенирные скейтборды по шесть тысяч долларов или модный лондонский ресторан «Pharmacy», оформленный в духе «аптечной» серии художника. Покупателями работ Хёрста становятся не только выпускники Оксфорда из хороших семей, но и новая прослойка коллекционеров — те, кто вышел из низов и заработал состояние с нуля, как и сам художник.
Звёздный статус Хёрста и головокружительная стоимость его работ часто мешают разглядеть их суть — что досадно, потому что заложенные в них идеи впечатляют не меньше, чем распиленные коровьи туши в формальдегиде. Даже в том, что кажется стопроцентным китчем, у Хёрста проскальзывает ирония: его знаменитый усыпанный бриллиантами череп, проданный за сто миллионов долларов, носит название «For the Love of God» (выражение которое можно дословно перевести как «Во имя любви Господа», используется как ругательство утомлённого человека: «Ну ради всего святого!»). По словам художника, к созданию этой работы его подтолкнули слова его матери, которая однажды спросила: «Боже помилуй, что же ты дальше будешь делать?» («For the love of God, what are you going to do next?»). Окурки, с маниакальной педантичностью разложенные в витрине, — способ исчисления времени жизни: как и животные в формалине, и бриллиантовый череп, отсылающий к классическому сюжету memento mori, выкуренные сигареты напоминают о бренности существования, которую при всём желании не способен охватить наш разум. И разноцветные кружки, и окурки, и полки с лекарствами — попытка упорядочить то, что отделяет нас от смерти, выразить остроту пребывания в этом теле и в этом сознании, которое может оборваться в любой момент.
В своих интервью Хёрст всё чаще говорит о том, что в юности чувствовал себя вечным, а теперь тема смерти для него имеет множество других нюансов. «Приятель, моему старшему сыну, Коннору, уже шестнадцать. Несколько моих друзей уже умерли, а я старею, — объясняет художник. — Я больше не тот ублюдок, который пытался наорать на весь мир». Убеждённый атеист, Хёрст регулярно возвращается к религиозным сюжетам, безжалостно препарируя их и раз за разом констатируя, что существование бога невозможно так же, как и «смерть в сознании живущего».
Серии работ с живыми и мёртвыми бабочками воплощают размышления художника о красоте и её недолговечности. Наиболее наглядно эта идея выражена в инсталляции «Влюбиться и разлюбить» («In and Out of Love»): несколько тысяч бабочек вылупляются из коконов, живут и умирают в пространстве галереи, а их прилипшие к холстам тела остаются как напоминание о недолговечности красоты. Как и работы старых мастеров, произведения Хёрста желательно хотя бы раз увидеть вживую: и меметичная «Физическая невозможность смерти в сознании живущего», и «Разделённые мать и дитя» производят совсем иное впечатление, если вы стоите с ними рядом. Эти и другие работы из серии «Естественная история» не провокация ради провокации, а продуманное и лиричное высказывание о фундаментальных вопросах существования человека.
Как говорит сам Хёрст, в искусстве, как и во всём, что мы делаем, есть лишь одна идея — поиск ответа на главные вопросы философии: откуда мы пришли, куда движемся и есть ли в этом смысл? Заспиртованная акула, навеянная детскими воспоминаниями Хёрста о хорроре «Челюсти», сталкивает наше сознание с парадоксом: почему нам не по себе рядом с тушей смертельно опасного животного, ведь мы знаем, что она не может принести нам вред? Не является ли то, что мы ощущаем, одним из проявлений иррационального страха перед смертью, который всегда маячит где-то на краю сознания — и если да, как это влияет на наши поступки и повседневную жизнь?
Концептуализм Хёрста не так бездушен, как может показаться: действительно, художник рождает замысел, а воплощением занимаются десятки его безымянных ассистентов — однако практика показывает, что Хёрста действительно волнует судьба его работ. Случай с той самой заспиртованной акулой, которая начала разлагаться, стал одним из любимых анекдотов арт-мира. Чарльз Саатчи решил спасти работу, натянув кожу многострадальной рыбы на искусственный каркас, однако Хёрст забраковал переделанную работу, заявив, что она уже не производит такого устрашающего впечатления. В итоге уже испорченная инсталляция была продана за двенадцать миллионов долларов, однако по настоянию художника акулу заменили.
Друг и соратник Хёрста по YBA Мэт Коллишоу описывает его как «хулигана и эстета», и если с хулиганской частью всё понятно, то про эстетическую сторону часто забывают: пожалуй, необыкновенное художественное чутьё Хёрста можно оценить лишь в экспозициях работ из его обширной коллекции или в его собственной галерее Newport Street Gallery, в которую художник-миллиардер в последнее время вкладывает все силы.
«Я не верю в „данную богом“ гениальность, но почему-то продолжаю верить в магию искусства, хотя и не очень этого хочу. Я верю в науку и хочу получить чёткие, ясные ответы, — говорит Хёрст. — Мне хотелось бы создавать объекты, которые будут иметь значение всегда. Поиск универсальной истины — невероятно честолюбивый замысел, но кто-то же должен этим заниматься».
Коллекция мёртвых животных Дэмиена Хёрста бьет рекорды
Лента новостей
Все новости »
А сам художник стал первым за всю историю «Сотбис», которому разрешили продать свои произведения без комиссии.
Коллекция мёртвых животных Дэмиена Хёрста бьет рекорды.
А сам художник стал первым за всю историю «Сотбис», которому разрешили продать свои произведения без комиссии.
Первый день принес аукционному дому десятки миллионов долларов. Некоторые лоты превысили эстимейт вдвое.
Сколько стоит и кто покупает искусство в формалине?
Подробности у журналиста Бизнес FM Аэлиты Курмуковой.
Акула в формалине ушла за 18 миллионов долларов, золотой телец (корова с золотыми копытами и солнечным кругом между рогов) на 600 тысяч дороже. Имена покупателей неизвестны, говорит галерист Михаил Суслов:
«В начале 90х супрематизм, в том числе и русского происхождения, был на взлете, платили очень большие, сумасшедшие деньги. В последствии и, в том числе в силу того, что много фальсификаций появилось, этот рынок просел. Он до сих пор не может выровняться. Некая такая амплитуда любого рынка. А было ли это создано искусственно или действительно на рынке появилось несколько крупных капиталов, которые туда инвестировали, к сожалению, история об этом умалчивает. И никто никогда не разберется в этом».
«Что же касается жизни, то с конкретной акулой Саатчи произошел такой курьезный случай: рабочие при перевозке разбили ванну, и все это вытекло. Но, соответственно, неизвестная история, то ли он переделывал, то ли просто вещь пропала. Несомненно, любое произведение искусства, особенно в западных галереях страхуются на серьезные суммы. Я думаю, что Чарльз Саатчи, кстати, от конкретной разбития акулы, мало что потерял».