есть ли разум у птиц
Интеллект птиц
Интеллект птиц (англ. Bird intelligence ) — умственные способности птиц. Головной мозг птиц существенно прогрессировал от мозга динозавров, так как полёт, жизнь в стаях и строительство сложного сооружения — гнезда на деревьях, потребовали от них умственного развития. У птиц наблюдается сложное поведение и взаимодействие (общение) друг с другом при помощи пения, оперения и жестов.
Птицы обладают зрением, слухом, обонянием, вкусовыми рецепторами, осязанием и магнитным чувством. Зрение у них развито сильнее, чем у прочих животных. Птицы различают не только цвета, но и их оттенки и комбинации. Слух развит хорошо. Данная разнообразная информация помогает им летать, ориентироваться в пространстве при миграциях и добывать пищу.
Содержание
[править] Общие сведения
[править] Эволюция
[править] ЦНС
Головной мозг птиц существенно больше, чем у рептилий и разделяется на 5 отделов: продолговатый, задний, средний, промежуточный и конечный. Его масса составляет у бескилевых птиц и пингвинов 0,04—0,09 % от массы тела, а у остальных летающих птиц — от 0,2 до 5—8 % от массы тела. Среди птиц наиболее высокое соотношение массы мозга к массе тела наблюдается у попугаев, ворон, сорок, соек и воронов.
Продолговатый мозг хорошо развит: здесь находятся центры, регулирующие дыхание, кровообращение, пищеварение и другие жизненно важные функции, которые у птиц осуществляются особенно интенсивно. Мозжечок, находящийся в задней части головного мозга, велик, что связано с полётом, требующим точно координированных движений и постоянного сохранения равновесия тела.
Средний мозг сдвинут на вентральную сторону, прикрыт сверху большими полушариями и виден только по бокам; обычно, хорошо развиты его зрительные доли. Промежуточный мозг мал, эпифиз слабо развит, гипофиз крупный.
Конечный мозг сильно развит, это самая большая часть головного мозга. Кора конечного мозга у птиц выражена лучше, чем у рептилий, правда, её слой тонок. Хорошо развиты полосатые тела — главная часть переднего мозга, где находятся центры регуляции зрения, движения и пр. Обонятельные доли малы и тесно примыкают к большим полушариям, поэтому восприятие запахов у птиц не играет существенного значения (но у киви и птиц-падальщиков обонятельные доли развиты неплохо). Полушария передней части мозга гладкие, без извилин и по сравнению с млекопитающими относительно невелики. В их функцию входит управление поведением, ориентация в пространстве, употребление пищи, спаривание и способность строить гнёзда. По современным взглядам, значительную часть больших полушарий у птиц занимает сложно дифференцированный паллиум. Ранее большая его часть принималась за производные полосатых тел. У птиц паллиум содержит участки, гомологичные слоям неокортекса млекопитающих, но располагаются они не слоями, а образуют «ядра».
Спинной мозг относительно короткий и образует два утолщения: шейное и поясничное (крестцовое), от которых отходят нервы к передним и задним конечностям, образующие по пути мощное плечевое и тазовое нервные сплетения.
Нейроны в мозге птиц образуют вертикальные и горизонтальные структуры так, как это происходит в мозге млекопитающих. Сигналы между нейронами передаются сверху вниз и обратно в вертикальных «колоннах», которые связаны между собой горизонтальными структурами. Данная картина напоминает работу нейронов в неокортексе млекопитающих.
[править] Поведение
Яркими проявлениями умственных способностей птиц является обучение певчих птиц пению, повторение человеческой речи попугаями, приёмы добывания корма у ряда видов и умение врановых решать сложные задачи.
В Британии синицы, живущие возле домов, научились снимать алюминиевые крышки с выставленных бутылок с молоком либо продырявливать их и склёвывать сливки.
Известно для птиц и использование инструментов. Дятловый древесный вьюрок, обитающий на Галапагосских островах, держа в клюве крупную иглу кактуса или сухую веточку, ковыряет ею в трещинах коры для извлечения насекомых из глубоких расщелин в древесине. Перелетая с дерева на дерево, вьюрок часто переносит колючку с собой. Новокаледонский ворон не только использует, но и изготавливает орудия труда, с помощью которых птица достаёт из-под коры личинок насекомых.
Некоторые птицы обладают особыми методиками привлечения добычи. Так, зелёные кваквы бросают в водоём лист, веточку или перо и следуют за ними по течению, ожидая, пока «приманкой» не заинтересуется рыба.
Для птиц характерны миграции в зависимости от времени года, связанные со стремлением к большему источнику пищи.
Они часто образуют группы и нередко действуют сообща.
В Африке обыкновенный стервятник, найдя страусиное яйцо, скорлупу которого он не может разбить клювом, разыскивает камень (иногда массой до 0,5 кг при массе птицы 2—2,5 кг) — и, многократно бросая его клювом на яйцо, раскалывает скорлупу. Иногда вороны и крупные чайки, схватив твёрдую добычу (орехи, моллюски, крабы и пр.), взлетают и затем бросают добычу на землю. Приём повторяется многократно, пока орех, раковина или панцирь не расколется. Так же поступают и некоторые хищные птицы с черепахами (стервятники) или с крупными костями (бородач). Различные виды дятлов используют щели в стволах деревьев для закрепления раздалбливаемых ими шишек. Певчий дрозд использует камни в качестве наковальни для того, чтобы разбивать раковины моллюсков.
Обыкновенная сорока — единственное немлекопитающее, прошедшее зеркальный тест.
[править] Язык птиц
Птицы общаются с помощью звуковых (слуховых, пение птиц) и зрительных (например, «брачный наряд» самцов многих птиц) сигналов, а также языка жестов (угрожающие позы, такие как расправление крыльев, чтобы казаться больше).
Слух птиц приблизительно в 10 раз восприимчивее, чем наш. Птицы способны распознать 10 разных звуков там, где люди определяют одну ноту. В то время как люди обрабатывают звуки со скоростью 1/20-я секунды, птицы могут дифференцировать те же звуки за 1/200-ю секунды.
В языке птиц насчитываются десятки звуковых сигналов (бедствия, предостережения, пищевые, ухаживания, спаривания, агрессивные, стайные, гнездовые и пр.). Большинство песен состоит из 1—2 слогов, однако бывает и больше (13—24 слога у пеночки-теньковки).
У стайных птиц более разнообразные звуковые и зрительные сигналы, чем у одиночных. У стайных есть сигналы, собирающие стаю, извещающие об опасности, сигналы «все спокойно» и призывы к трапезе.
Одна и та же песня в период размножения может служить сигналом привлечения самки, а в период высиживания птенцов — сигналом занятости территории.
Хищные птицы (орлы, совы) широко используют щёлкание клювом в качестве сигнала угрозы.
В контроле голосовых сигналов участвуют отделы головного мозга:
[править] Исследования
В 2004 году учёные из шотландского университета Святого Эндрю изучавшие в Западной Африке взаимодействие птиц-носорогов и обезьян Дианы, выяснили другие обезьяньи крики, которые не содержат указания на опасность.
В 2017 году учёные применили тесты, ранее использовались для оценки способности к планированию у человекоподобных обезьян. Для начала они научили воронов открывать коробку с лакомством с помощью камешка подходящего размера. На другой день учёные предложили воронам выбрать из россыпи предметов, среди которых находился подходящий для открытия коробки камень, какой-нибудь один — остальные были слишком большими или слишком маленькими. Саму коробку с лакомством исследователи при этом не доставали, её приносили только спустя 15 минут после того, как птица сделает выбор. Несмотря на значительные промежутки времени, вороны выбирали необходимый для открытия коробки предмет в 80% случаев и успешно его использовали в 86% случаев. Их вывод —
В 2019 году было изучено, как новокаледонские вороны подыскивают стебель растения, подходящий для изготовления крючка для ловли личинок. Как показали эксперименты, вороны находят именно те стебли, которые им нужны, даже если они спрятаны под листьями других растений.
Наиболее интеллектуальными птицами считаются попугаи и врановые.
Признаки разума у птиц
Доктор биологических наук Леонид Воронов, кандидат биологических наук Валерий Константинов, Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева (г. Чебоксары)
Вороны давно вошли в интеллектуальную элиту мира животных.
Все знают знаменитую басню Эзопа про ворону и кувшин: птица не доставала клювом до воды и, чтобы напиться, стала бросать в кувшин камешки, пока вода не поднялась до нужного уровня. Но и по сей день мы продолжаем узнавать о новых способностях этих пернатых.
Их ранг неуклонно повышается — сравнявшись с приматами, птицы семейства врановых достигли сообразительности маленьких детей. Впрочем, было бы не совсем правильно говорить, что они чего-то достигли — очевидно, врановые всегда отличались высоким интеллектом, просто у нас лишь сейчас дошли руки до изучения птичьих мозгов во всех подробностях их психологии и нейробиологии.
Серые вороны демонстрируют выдающиеся интеллектуальные способности в самых разных ситуациях. То они зимой найдут где-то алюминиевую крышку от кастрюли, сядут на неё и катаются с заснеженных крыш как на санках, то дразнят собак и кошек, хватая их за хвосты. Они размачивают хлебные корки в лужах, прячут продукты про запас и даже намеренно бросают под колёса автомобилей то, что не могут расклевать.
Бывали случаи, когда вороны раскрывали молнию у хозяйственной сумки и вынимали провизию. Они немыслимым образом узнают людей «в лицо» независимо от одежды и легко отличают ружьё от палки. Вороны «сотрудничают» между собой при совместных авантюрах. Например, они «работают» в паре, воруя яйца из чужих гнёзд: одна ворона сгоняет птицу с гнезда, а другая подбирает яйца. Такое сложное поведение нуждается в объяснении.
В научном мире интерес к птичьему разуму возник, когда биологи и антропологи всерьёз задумались о происхождении человеческого интеллекта.
Из ниоткуда так сразу интеллект появиться не мог (если, конечно, не допускать религиозных и паранаучных объяснений), у него должен быть какой-то фундамент в эволюционном прошлом. В первую очередь такой фундамент стали искать, конечно, у приматов. Но гораздо интереснее было попытаться найти когнитивные способности у птиц, которые эволюционно не так близки человеку, как обезьяны.
Долгое время одним из главных признаков высокого интеллекта, отличающего человека от всех прочих животных, считались манипуляции с орудиями труда. Но, как оказалось, птицы тоже могут использовать орудия труда, а также создавать и изменять их. Это умение наблюдали не только у врановых, но и у цапель и галапагосских дятловых вьюрков. Однако фаворитами зоопсихологов стали новокаледонские вóроны.
Что делает новокаледонский ворон, когда ему нужно достать, например, насекомое из какой-нибудь щели? Он выбирает на кусте кривую веточку, отламывает её клювом, обдирает с неё лишнюю кору и неровности, оставляя лишь сучок на одном из концов, и орудует получившимся крючком в местах, где может прятаться что-то вкусное.
Исследователи из университета Сент-Эндрюс (Великобритания) обнаружили, что птицы ещё и оценивают качество получившегося инструмента. При этом они не выясняют методом проб и ошибок, каким концом прутика тыкать в щель и подходит ли вообще конкретный прутик для задачи, а как будто заранее представляют себе, как будет работать то или иное орудие труда, — и выбирают наиболее подходящее.
Одними лишь палочками и веточками новокаледонские вóроны не ограничиваются. Эксперименты зоологов из Оклендского университета (Новая Зеландия) показали, что эти птицы могут использовать в своих целях даже такой сложный и загадочный предмет, как зеркало. С помощью зеркала вóроны определяли, где находится кусочек мяса (саму пищу они не видели, только её отражение). Поглядев на отражение, пернатые понимали, куда нужно сунуть клюв, чтобы достать угощение, причём эксперименты ставили с дикими птицами, которые ещё не успели пожить рядом с человеком.
Вообще, дикие животные очень редко способны понять, что отражение — это отражение. Умением разгадать «загадку зеркала» обладает малочисленная элита животного мира, в которую входят попугаи жако, некоторые приматы, дельфины и индийские слоны. Теперь к ним добавились ещё и вóроны.
Достижения новокаледонских воронов росли: та же команда зоологов из университета Окленда установила, что они способны к причинно-следственным умозаключениям. Суть эксперимента состояла в том, что птицам нужно было «срастить» в уме движение предмета и человека, который предметом манипулирует, причём непосредственно саму манипуляцию вóроны не видели. Проще говоря, пернатым предложили разгадать загадку кукольного театра: вот палка, вот человек, человек заходит за ширму, и палка начинает двигаться. И птицы действительно понимали, что есть невидимый «агент действия» (к слову, у детей аналогичная способность появляется к семимесячному возрасту).
Не стоит, однако, думать, что новокаледонские вóроны — единственные объекты такого рода исследований. В недавней работе японских зоологов из университета Уцуномии было показано, что большеклювые вороны могут сопоставлять числа и абстрактные символы с количеством еды. По числам и геометрическим фигурам на контейнерах с едой птицы распознавали, где её больше, а где меньше. Иными словами, пернатые осознавали числовые соотношения.
Ещё один пример сообразительности врановых — это их способность помнить своих друзей и врагов на протяжении нескольких лет. Причём социальная память у них не ограничивается особями того же вида: городские вороны, например, помнят голоса других птиц и людей. Примеры сообразительности врановых можно множить и множить, но откуда такая сообразительность у них берётся? Вопрос этот, как легко понять, нейробиологический, и чтобы ответить на него, мы должны заглянуть в птичий мозг.
Надо сказать, что до недавнего времени психику птиц традиционно недооценивали, и не только из-за небольшого размера их мозга, но и из-за специфики его строения. Мозг птиц лишён шестислойной новой коры (которая есть у млекопитающих), и эволюция его шла за счёт преобразования ядер стриатума, или полосатого тела.
Стриатум древнее коры, и функции его проще, чем у неё, поэтому центральную нервную систему птиц воспринимали как примитивную структуру, не предназначенную для осуществления высших когнитивных функций, которые выполняет новая кора млекопитающих.
Со временем, однако, точка зрения на птичий мозг стала меняться, — он оказался сложнее, чем думали. Для того чтобы разобраться в достаточно сложном его устройстве, необходимо знать некоторые детали. Мозг птиц включает несколько полей с определёнными функциями. Каждое поле состоит из структурных компонентов — глии, нейронов и нейроглиальных комплексов. Нейрон, как известно, информацию передаёт, глия ему помогает, а нейроглиальный комплекс, по-видимому, информацию анализирует, как это делают клеточные колонки коры млекопитающих. (Колонка — это группа нейронов, расположенная в неокортексе головного мозга перпендикулярно его поверхности, объединяющая нервные клетки разных слоёв коры.)
В целом прогресс мозга позвоночных, по формулировке известного российского биолога Леонида Викторовича Крушинского, сопровождается возрастанием двух связанных между собой качеств — структурной дискретности и функциональной и структурной избыточности. Было установлено, что, несмотря на различия в пространственной организации нейронных сетей стриатума птиц и новой коры млекопитающих, их становление и развитие в эволюции определяются одними и теми же морфологическими закономерностями.
Прогресс центральной нервной системы высших позвоночных животных сопровождали ключевые изменения. Во-первых, увеличивалось общее число нейронов, клеточных популяций и переходных форм между ними; во-вторых, возрастали все виды тканевого и клеточного полиморфизма в пределах каждого типа нейронных сетей; в-третьих, формировались модули — сложные надклеточные структурно-функциональные единицы обработки информации.
Исследования, проведённые нами на кафедре биологии Чувашского государст-венного педагогического университета им. И. Я. Яковлева, позволили дополнить эти критерии. Оказалось, что с прогрессом в развитии мозга птиц связаны также степень его асимметрии и закономерности взаиморасположения (степень агрегации) его клеточных и надклеточных структурных компонентов.
Есть ли у врановых какие-то особенности, отличающие их мозг от других птиц? Для этого ворону нужно с кем-то сравнить — например, с голубем. Голуби действительно не отличаются большой сообразительностью, и многочисленные работы профессора Зои Александровны Зориной и её коллег с биологического факультета МГУ позволили в деталях выяснить, в чём именно голуби глупее ворон. Серые вороны способны оценивать величину множеств и хранить такую математическую информацию не только в конкретных образах, но и в обобщённой, отвлечённой форме, которую птицы могут связать, например, с арабскими цифрами; они могут видеть аналогии в форме объектов, не обращая внимания на цвет этих объектов.
То есть птицы как бы представляют отдельный признак «в уме», без привязки к конкретному предмету. Голуби такой процедуре научаются гораздо медленнее. Кроме того, установка на обучение у голубей практически не формируется, тогда как у врановых она появляется достаточно быстро и на основе оптимальной стратегии. Очевидно, что различие в когнитивных способностях объясняется различиями в строении мозга птиц этих двух
Нам удалось выяснить, что у вороны в мозге в два раза больше нейронов, чем у голубя, и в два раза выше их удельная плотность. При этом нейроны и глия в мозге у вороны мельче, а нейроглиальные комплексы крупнее, чем у голубя.
Чтобы глубже разобраться в специфике птичьего мозга, в исследование включили ещё и вьюрковых (Fringillidae). Эти птицы способны к сложным манипуляциям при добывании семян из шишек различных видов хвойных деревьев. Например, сотрудники лаборатории З. А. Зориной установили, что клесты-еловики (которые относятся к вьюрковым), как и вороны, способны к обобщению — одному из важнейших компонентов рассудочной деятельности.
Эффективность мозговой деятельности определяется не только числом и площадью нейронов, глии и нейроглиальных комплексов, но и их расположением в пространстве, от которого зависит способность нейронов «переговариваться» между собой. Взаимное расположение клеток мозга можно охарактеризовать с помощью расстояния между произвольной парой наиболее близких клеток. Средние расстояния между клетками образуют так называемую матрицу близости клеток, свою для каждого изучаемого поля мозга. Такая матрица служит удобным инструментом оценки структурированности мозга.
С её помощью нам удалось установить, что взаимная близость (агрегация) нейронов и нейроглиальных комплексов у вороны намного больше, чем у птиц семейства вьюрковых. То есть у ворон структурные компоненты мозга расположены ближе друг к другу, что ускоряет и оптимизирует работу нервных цепочек. Улучшение работы нейронов и нейроглиальных комплексов могло произойти за счёт того, что у нервных клеток увеличилась степень ветвления — у них начало образовываться больше дендритов, а это, в свою очередь, стало возможно за счёт уменьшения площади сомы (тела клетки).
Итак, своей исключительной сообразительностью вороны обязаны особенностям нейронной архитектуры. Но всё же птицы, в том числе и врановые, заметно уступают млекопитающим по общему числу нейронов. Если в мозге вороны 660 млн нейронов, то у зверей их число измеряется десятками миллиардов.
Что же позволяет врановым решать задачи наравне с некоторыми приматами?
Дело в том, что у млекопитающих в эволюционном ряду плотность клеточных элементов уменьшается, а у птиц она увеличивается, в том числе и за счёт объединения одиночных нейронов и глии в вышеупомянутые нейроглиальные комплексы. Видимо, в связи с обретением способности птиц к полёту при необходимости, с одной стороны, максимального облегчения общей массы, а с другой — ускорения движений в их мозге произошла кардинальная оптимизация механизмов обработки информации.
Это потребовало иного структурно-клеточного решения: вместо колончатой структуры, характерной для млекопитающих, у птиц развились шаровидные комплексы клеток. Эти комплексы стали важнейшими структурно-функциональными единицами мозга птиц, по эффективности не уступающими нейронным колонкам в мозге зверей.
Откуда у врановых и попугаев когнитивные способности? Последние исследования ученых
Плотность нейронов в отделах мозга врановых и попугаев, отвечающих за когнитивные способности, как продемонстрировали результаты последних исследований, превосходит плотность нейронов в мозгу приматов. Подробнее об этом неожиданном открытии мы расскажем в сегодняшний публикации.
Сообразительность ворон и попугаев — аксиома, подтвержденная, как наблюдениями научного сообщества, так и личным опытом владельцев пернатых. И попугаи и вороны, как известно, обладают способностью запоминать и проговаривать человеческую речь и вполне рационально использовать орудия труда. Серые вороны демонстрируют порой невероятные интеллектуальные способности в самых разных ситуациях. Они замечены зимой, съезжающими словно на санках в найденных где-то алюминиевых крышках от кастрюли с заснеженных крыш, они с очевидным воодушевлением дразнят собак и кошек, хватая их за хвосты. Они размачивают хлебные корки в луже, запасают продукты и даже научились намеренно бросать под колёса автомобилей то, что не способны расклевать. Они самым невероятным образом узнают людей «в лицо» вне зависимости от того в какой они одежде и запросто отличают ружьё от палки, «сотрудничают» друг с дружкой при совместных авантюрах, к примеру, они «работают» в паре, воруя яйца из гнёзд: одна ворона сгоняет птицу с гнезда, а другая подбирает яйца. Когнитивным способностям этих удивительных птиц, как и способностям некоторых видов попугаев посвящены пространные научные публикации и, безусловно, столь явные признаки и разнообразие проявлений интеллекта нуждаются в каком-то объяснении.
Один из самых больших умников в мире животных – жако, или африканский серый попугай
Интересно, что в научном мире интерес к «неординарным» способностям некоторых представителей пернатых возник, когда биологи и антропологи всерьёз задумались о путях развития человеческого интеллекта. Ясно, что ниоткуда так сразу интеллект появиться не мог, у него должен был быть какой-то «первоисточник» в эволюционном прошлом. В первую очередь такой первоисточник стали искать, разумеется, у приматов. Но, с учетом вышеприведенных примеров проявления «сверхспособностей’, демонстрируемых сойками, воронами, сороками, какаду, жако и некоторыми другими представителями пернатых, стоящих на эволюционной ступеньке значительно дальше от человека, чем высшие приматы, гораздо интереснее для ученых стали попытки найти объяснение происхождения именно их когнитивных способностей.
Что же выяснилось? Мозг птиц включает несколько полей с распределёнными функциями. Каждое поле состоит из структурных компонентов — глии, нейронов и нейроглиальных комплексов. Нейрон, как мы знаем, информацию передаёт, глия ему помогает, а нейроглиальный комплекс, информацию анализирует, как это делают клеточные колонки коры млекопитающих. (Колонка представлена группой нейронов, расположенных в неокортексе головного мозга перпендикулярно его поверхности и объединяет нервные клетки разных слоёв коры.)
Чем же можно объяснить наличие когнитивных способностей у этих птиц, ведь если ориентироваться на размеры мозга относительно размеров тела, и общее количество нейронов, то конкурировать с приматами птицы, естественно, не смогут, да и развитая новая кора, обуславливающая наличие когнитивных способностей ряда представителей животного мира у них также отсутствует.
Исследования, проведенные в этом направлении, позволили выяснить: часть функций, исполняемых корой головного мозга у млекопитающих у птиц берет на себя стриатум (полосатое тело). Исторически стриатум — один из самых древних участков мозга, с чем связано скептическое отношение научного сообщества к его когнитивным способностям, которые формирует новая кора млекопитающих. И, тем не менее, именно у некоторых представителей семейства пернатых стриатум оказался неожиданно сложным в строении.
Если сравнить представителей подавляющего числа видов пернатых, наподобие голубя, с признанными „интеллектуалами“, вроде ворон, то окажется, что удельная плотность нейронов в мозге вороны вдвое больше. Сами клетки (как собственно нейроны, так и вспомогательные глиальные клетки) у ворон мельче, а вот межклеточные нейроглиальные комплексы, ответственные за скорость оперативной обработки информации, сильно развиты и значительно крупнее.
Стоит добавить, что эффективность мозговой деятельности определяется не только числом и площадью нейронов, глии и нейроглиальных комплексов, но и их взаимной ориентацией в пространстве (своего рода иерархической структурой), определяющей способность нейронов «общаться» между собой. Взаимное расположение клеток мозга с некоторой поправкой возможно охарактеризовать с помощью расстояния между произвольной парой наиболее близких клеток. Средние расстояния между клетками образуют так называемую „матрицу близости клеток“, свою для каждого изучаемой области мозга. Такая матрица оказывается прекрасным инструментом для оценки структурированности мозга и потенциала когнитивных способностей.
Такое сравнение было проведено среди представителей пернатых, а насколько конкурентоспособен мозг ворона или, к примеру, попугая, в сравнении с приматами? Ученые из Карлова университета в Праге и их коллеги из Венского университета и Университета Вандербильта провели масштабные исследования, в ходе которых сравнили количества нейронов в мозгу ряда представителей животного мира и 28 видов птиц. Результаты повергли исследователей в состояние шока. Как оказалось, у попугаев, ворон и певчих птиц удельная плотность нейронов вдвое больше чем у обезьян и вчетверо больше, чем у грызунов. Подробнее с результатами исследований можно ознакомиться на страницах PNAS.
Кажущееся несоответствие объясняется просто: как известно, принято считать, что чем больше размер нейрона, тем больше контактов он способен образовать с другими клетками. Следовательно, чем больший объем занимает мозг, тем больше крупных нейронов в него можно „поместить“, а значит, тем больше нейронных цепочек реализовать и более высокие когнитивные способности получить. Как и приматы, крупными нейронами располагают и некоторые птицы, но в значительно меньшем количестве в расчете на единицу объема. А вот эпицентр, позволяющий не только реализовывать когнитивные способности, но и в определенных отношениях превосходить в этом отношении приматов сосредоточен в структуре, называемой „плащ“ конечного или большого мозга.
В сравнении с млекопитающими, у ворон, попугаев и некоторых других представителей царства пернатых ярко выражена тенденция: вместо крупных нейронов, обеспечивающих когнитивные способности в „плаще“ присутствует множество нейронов мелких, жестко структурированных и обеспечивающих ту же функцию. Структурные компоненты мозга ворона расположены ближе друг к другу, что ускоряет и оптимизирует работу нервных цепочек. Если у млекопитающих в эволюционном ряду плотность клеточных элементов уменьшается, то у птиц она увеличивается, в том числе и за счёт объединения одиночных нейронов и глии в вышеупомянутые в достаточно сложные нейроглиальные комплексы.
Как подтвердили исследования, по плотности нейронов, расположенных у попугаев и врановых преимущественно в локальной зоне конечного мозга и непосредственно вовлеченных в процесс поддержки когнитивных функций, эти представители пернатых обогнали обезьян.
Следующий шаг, которые намерены предпринять ученые — попытка выяснить, существуют ли какие-либо уникальные особенности в работе этих миниатюрных нейронов, объединенных в отдельные целевые блочные зоны. Исследователи подозревают, что и здесь их ждет множество сюрпризов, ведь принципы организации и передачи информации, реализуемые между соседними укороченными нервными цепочками — »нейронными блоками» у птиц должны выглядеть совершенно иначе, чем те, которые реализуют значительно большие по размеру и проще организованные нейроны у приматов. И сейчас пока трудно исключить вероятность того, что несмотря на разные объемы мозга и меньшее общее число нейронов, мозг ворона окажется совершеннее, чем мозг шимпанзе. Скорее всего знания, полученные в ходе исследований, как и принципы организации отделов мозга, отвечающих за когнитивных способностей птиц частично смогут быть использованы и при разработке нейросетей будущего.