игры разума про словарь

Ловец слов

В 1879 году Лондонское филологическое общество, двадцать лет не знавшее, как подступиться к составлению всеобъемлющего словаря английского языка, от отчаяния подписало контракт с Джеймсом Мюрреем, который бросил школу в четырнадцать лет, но зато умел танцевать шотландский клогданс и выговаривать раскатистое «р». На самом деле, Мюррей был выдающимся автодидактом (то есть самоучкой, как он объясняет на всякий случай оксфордским филологам), знавшим несколько десятков живых и мертвых языков, а также автором работ по компаративной лингвистике. Впрочем, даже для него задача была практически невыполнимой: нужно было не только собрать и расставить по алфавиту все слова английского языка, но и проследить, как менялось их значение на протяжении столетий, проиллюстрировав это примерами из каждого века. Поэтому Мюррей предложил англичанам навалиться на создание словаря всем миром и присылать ему по почте цитаты из книг и газет. Одним из его главных корреспондентов стал доктор Уильям Честер Майнор из психиатрической лечебницы, который начал заваливать составителей лексикона письмами как раз в тот момент, когда, в отсутствие оцифрованных библиотек и комбинации клавиш Ctrl+F на пишущих машинках, все уже разуверились в своей способности найти для каждого значения подходящий пример.

Джеймс Мюррей долго считал своего добровольного и почти гениального помощника штатным врачом больницы, пока однажды не заехал к нему в гости и не обнаружил, что Майнор — не доктор, а пациент, несколько лет назад убивший человека в приступе паранойи. Уже будучи в клинике, Уильям спас жизнь охраннику, вспомнив свое прошлое военврача и ловко отпилив ему ногу после несчастного случая, за что получил определенные привилегии и собрал неплохую библиотеку, где и выискивал цитаты для Мюррея. Два одержимых бородача немедленно прониклись друг к другу безграничной симпатией и принялись нежно ворковать, сидя на скамеечке и напоминая не то Маркса с Энгельсом, не то Гэндальфа с Дамблдором.

Снять фильм про составление знаменитого Оксфордского словаря — примерно то же самое, что поставить пресловутый телефонный справочник: при наличии таланта задача в принципе выполнимая, но открывающая некоторый простор для жульничества. В «Игре разумов» действительно много сюжетных линий, делающих вроде бы неважным то, над чем именно работают герои — пишут ли они словарь, ищут ли флогистон или изобретают гиперболоид. Это и отношения сумасшедшего хирурга со вдовой убитого им человека, и козни завистников, и муки несчастного безумца, мечтающего не о прощении, но о воздаянии, отчего картина приобретает явственный религиозный оттенок — герои постоянно вспоминают мильтоновский «Потерянный рай», а сцена варварского лечения Майнора вообще напоминает какую-то чудовищную версию «Снятия с креста» или «Положения во гроб», от которой у иного кроме веры пропадет аппетит и ночной сон.

Кадр из фильма «Игры разумов»

Однако «Игра разумов» действительно оказывается фильмом о словах, где детектив, ищущий систему в первозданном хаосе, идет по их следу вместе со своим помощником, отставным армейским хирургом. Уже в самом начале, в кажущейся вроде бы необязательной сцене, один из учеников Мюррея в матче по хоккею на траве сначала забивает гол после разговора с учителем, нашедшим для него правильные слова (“I had a word with him”, — сообщает Мюррей жене), а потом сразу же зарабатывает удаление за оскорбление соперника — судья не оценил изобретательной замены прилагательного bloody литературным ensanguined. И дальше, на протяжении всего фильма, слова остаются главными героями этой истории: они могут ранить и исцелить, пробудить любовь и ввергнуть в новую пучину безумия. Финальный поворот истории тоже связан с несколькими словами, которые были напечатаны на первой странице словаря и сыграли решающую роль в судьбе всего предприятия. Даже главный кошмар Майнора — про буквы: ему повсюду чудится один из дезертиров, которых ему пришлось клеймить во время Гражданской войны, выжигая литеру D на их лицах.

Слово, бывшее в начале всего, остается краеугольным камнем и вообще главным строительным материалом этого мира, отчего задача, которая стоит перед Мюрреем и Майнором, напоминает своей дерзостью возведение Вавилонской башни. Оксфордский словарь неслучайно сравнивают в одной из сцен с Библией — его авторы словно бросают вызов богу, разбирая его творение на составные части, чтобы снова их собрать и систематизировать. И, возможно, именно это в определенный момент приводит обоих бородатых друзей к катастрофе — каждого, впрочем, к своей.

Как следствие, из истории пропали довольно важные, кажется, эпизоды (судя по тому варианту сценария, который выложил в сеть Фархад Сафиния), что не пошло на пользу и без того небезупречной картине. «Игры разумов» действительно есть за что ругать, но, честное слово, совершенно не хочется. Да, этот фильм временами простоват и даже инфантилен, но как еще показать детский восторг людей, которые заново собирают и описывают вселенную, сотканную из слов, — людей, похожих на Адама в райском саду? Да, сделанный с явным расчетом на «Оскар», он порой излишне слезлив и манипулятивен, но разве можно думать об этом, глядя, как Натали Дормер (Маргери Тирелл из «Игры престолов») открывает для себя мир слов и, вместе с ним, любовь? Да, лохматый и рычащий Шон Пенн иногда слегка переигрывает, но кто лучше него мог показать ужас и тоску человека, запертого в клетке безумия и готового разрезать себя на кусочки, чтобы просунуть их сквозь прутья наружу, туда, где свет и покой? Кажется, что во всем многотомном Оксфордском словаре просто нет подходящих слов, чтобы описать этот фильм — наивный и умный, жестокий и сентиментальный, сказочный и какой-то очень правдивый. Просто нет слов.

Фильм можно будет посмотреть в кино с 25 апреля. Основано на реальных событиях.

Источник

Мэл Гибсон и Шон Пенн играют в слова: рецензия на фильм «Игры разумов»

Неровная экранизация интереснейшей истории о том, как профессор и безумный доктор вместе составляли величайший словарь в истории человечества.

Шотландский филолог-самоучка Джеймс Мюррей (Мэл Гибсон) приходит в Оксфордский университет, чтобы помочь академикам составить полный словарь английского языка, над которым те бьются не один десяток лет. После некоторых препирательств (у Мюррея нет образования, а так, в общем, не принято), его принимают на работу. Ведь Джеймс предлагает революционное решение главной проблемы составителей — раз язык развивается быстрее, чем они успевают за ним записывать, нужно подключить к процессу простых людей, которые будут находить цитаты во всей литературе мира. Вскоре кабинет Мюррея заваливает письмами со всех уголков Англии, но больше всего ему пишет некий доктор Уильям Майнор (Шон Пенн). Джеймс хочет познакомиться с ним, но не знает, что Уильям — сумасшедший военный хирург, в приступе паранойи убивший человека и теперь находящийся в клинике для душевнобольных.

Всегда очень интересно наблюдать, как фильм — или, в общем, любое произведение искусства — резонирует с материалом, превращается в своеобразное «кривое зеркало» по отношению к тому, о чём рассказывает. Вот и процесс создания «Игр разумов» (которые на самом деле, конечно, «Профессор и безумец») уж больно легко соотносится с историей авторов Оксфордского словаря — те же проблемы, интриги и конфликты, то же давление сверху и громкий твореческий протест. Правда, в отличие от реальной истории, кинематографическая судьба «Игр разумов» закончилась отнюдь не хэппи-эндом: Мэлу Гибсону пришлось судиться за право финального монтажа, и вся рекламная кампания закономерно накрылась медным тазом. А режиссёр Фарад Сафиниа — бывший ассистент Гибсона и сценарист его же «Апокалипсиса» — от обиды на продюсеров даже снял имя с титров и заменил его на псевдоним, отсылающий к цирковому обманщику П.Т. Барнуму. Возможно, на что-то пытался намекнуть.

Из всего тематического каталога фильму интереснее наблюдать ни за составлением словаря (вроде как центральной темой фильма), а за выпученными глазами Шона Пенна, который тут, к сожалению, не так точен и чуть более избыточен, чем обычно. По-настоящему интересными выглядят только его встречи с Мелом Гибсоном, где они с каким-то совершенно ребяческим энтузиазмом играют в слова, бросаются друг в друга архаичными терминами и мудрёными эпитетами. Но этому неординарному дуэту в фильме даётся преступно мало времени, и их отношения здесь чаще обсуждают (и осуждают), чем, собственно, показывают. Фильм вообще слишком любит болтать и слишком мало — действовать, что для кино на и без того не самую весёлую тему, к сожалению, критично.

Вообще, конечно, Гибсону и Сафиниа нужно отдать должное — хотя бы за смелую попытку сделать интересный фильм о том, как люди нудно и долго составляют каталоги буковок (присутствует даже почти дословная цитата той самой сцены с Кейджем), забывая о жизни вне кабинета и времени как таковом. Получилось не то чтобы хорошо, но хотя бы любопытно: и в этом плане то, что ни один из героев за сорок лет действия абсолютно не стареет (разве что слегка покрывается сединой Шон Пенн, но и то скорее от жёсткого медикаментозного лечения), кажется решением почти концептуальным. Мол, фиксируя слова и даруя им таким образом бессмертность, они и себя запечатали во времени. Ну или просто создатели о гриме забыли, кто теперь разберёт.

Источник

Какие ошибки увидели математики, смотря фильм «Игры разума»

Вышедший на экраны в 2001 году фильм «Игры разума» сразу же обрел невероятную популярность среди киноманов всего мира. Суммы сборов едва ли не в два раза превысили его бюджет, а «Оскар» ему достался сразу в четырех номинациях: «Лучший фильм», «Лучшая женская роль второго плана», «Лучший режиссер» и «Лучший адаптированный сценарий».

«Игры разума» смело можно отнести к классике мирового кино, ведь он и по сей день занимает место в списке лучших фильмов всех времен и народов. Но в чем же секрет успеха картины? Это, конечно, главный герой, которым стал Джон Нэш — реальный человек, блестящий математик, получивший уже в преклонном возрасте Нобелевскую премию за свои ранние работы.

Тема, которая затрагивается в фильме, весьма специфична, и режиссеры, посягнувшие на такое, всегда пользуются услугами консультантов из мира науки. Но даже это порой не гарантирует отсутствие ошибок.

С вопросом о том, что интересного может увидеть в «Играх разума» человек, который «в теме», мы обратились к преподавателю математики, координатору проекта «Математическая вертикаль» в ГАОУ ДПО Центр педагогического мастерства, секретарю московского отделения Всероссийской ассоциации учителей математики Никите Александровичу НАКОНЕЧНОМУ.

Как признался наш эксперт, оскароносный фильм Рона Ховарда входит в число его любимых по ряду причин. Во-первых, это блестящая актерская игра Рассела Кроу, работа режиссера и операторов. Во-вторых, ему, как математику, интересна биография Нэша, настоящего гения, чья гениальность сопровождалась болезнью — шизофренией.

Фильм в целом очень хорош, считает Никита Александрович. Но некоторые ошибки и неточности в деталях он все же нашел.

«Во-первых, это сцена в баре, когда во время наблюдения за девушками герою начали приходить в голову новые идеи о некооперативных играх. Впоследствии эти идеи стали темой диссертации настоящего Джона Нэша и породили термин «равновесие Нэша». Что же это такое? Это стабильное состояние системы, состоящей из нескольких взаимодействующих участников. Никто из них не может выиграть, изменив стратегию, пока стратегии его соперников остаются неизменными. Выходить из этого состояния участникам крайне невыгодно, так как в данном состоянии система саморегулируется. Именно потому эта идея и стала весьма популярной в экономике», — пояснил Наконечный.

По его словам, связь между тем, что происходит в баре, и тем, какие математические идеи эта сцена должна олицетворять, на самом деле очень слаба.

«Сражение за блондинку, в общем-то, некооперативная игра, и Джон пытается найти оптимальную стратегию в данной ситуации. Однако «равновесие Нэша» — это не то же самое, что оптимальная стратегия в том смысле, который понимает Джон в этой сцене. Более того, интерпретировать происходящее как некооперативную игру, используя решение Джона и «равновесие Нэша», невозможно», — заявил Наконечный.

«Как я понимаю, теорию Нэша попытались адаптировать для понимания тех, кто не имеет математического образования, то есть объяснить буквально на пальцах: каждый стремится к своей выгоде. Но в такой формулировке, к сожалению, теряется математический смысл, даже несмотря на пример с выбором девушек».

В сцене с игрой в го тоже была допущена неточность. Источник: кадр из фильма «Игры разума»

Источник

Игры разума: 11 ментальных ловушек, отравляющих повседневную жизнь

Читатели Forbes Woman могут воспользоваться 10%-ной скидкой на любые книги «Издательской группы «Альпина» по промо-коду forbes до 31 августа 2017 года.

Ловушка №3. Фиксация.

При фиксации наше продвижение к цели заблокировано. Мы не можем продолжать начатое дело, пока не дождемся телефонного звонка, разрешения, отгрузки сырья, вдохновения. Вместо того чтобы обратиться к другим делам, мы остаемся в подвешенном состоянии до тех пор, пока не сможем снова продолжить работу над этим же проектом. Попросту говоря, мы ждем.

Ожидая гостей к восьми часам, мы все перемыли и привели в порядок, приняли ванну, оделись, выставили еду и напитки. Все готово. Но сейчас только семь тридцать. Что делать, пока не пришли гости? Мы могли бы использовать это время для того, чтобы сделать кое-какие мелочи по дому, которыми нам рано или поздно придется заняться. А можно было бы позволить себе какие-нибудь маленькие удоволь ствия. Но время, которым мы располагаем, не ощущается нами как свободное. Нам кажется, что мы уже заняты: мы же устраиваем вечеринку. Правда, в данный момент нам уже ничего не надо делать по этому поводу — и все равно, мы умудряемся похлопотать еще немножко. Как заводные солдатики, которые, наткнувшись на стену, продолжают маршировать на месте, мы продолжаем заниматься тем, что уже не требует нашего внимания.

В данном случае мы предаемся «делу», которое обычно называется «ожиданием» гостей. Мы представляем себе, как они приезжают. Нам хотелось бы, чтобы это уже произошло. Мы напряженно следим за стрелками часов, буквально по минутам отмеряя время до момента, когда мы снова сможем забегать и засуетиться.

Вряд ли нужно объяснять, что фиксация — это чистая потеря времени. На самом деле понятие фиксации в разговорной речи равносильно выражению «убить время». Это «преступление» совершается каждый раз, когда продолжение дела зависит от обстоятельств, на которые мы сами никак не можем повлиять — ждем ли мы прибытия гостей, стоим ли в очереди в кассу, торчим ли в пробке, предвкушаем ли окончание рабочего дня или уроков в школе, когда наконец сможем вырваться на свободу.

В таких ситуациях мы напряженно вглядываемся в часовой циферблат, считаем про себя, крутим кольцо на пальце, пристально смотрим куда-то, не проявляя ни малейшего интереса к тому, что видим, жалуемся на идиотизм положения и проводим время в страстном желании, чтобы этот мучительный период ожидания закончился. Все эти действия создают иллюзию, что в затормозившемся процессе мы все-таки трудимся и продвигаемся вперед. Наше поглядывание на часы кажется нам магическим актом, ускоряющим время, а частота наших вздохов и глубина желаний словно помогают нам подталкивать очередь, заставляя ее двигаться быстрее.

Если запас повторений, желаний, вздохов и жалоб начинает иссякать, у нас появляется возможность познакомиться с наиболее рафинированной формой фиксации — состоянием напряженного ожидания. Исчерпав все возможности оставаться при деле, когда делать нечего, мы все равно не позволяем себе оторваться от мучительной ситуации. Теперь мы сидим — бессмысленно, оцепенело, в состоянии ментального паралича. Но это не означает, что мы не думаем. Любопытный парадокс: наш ум в состоянии напряженного ожидания бессодержателен, но в то же время работает на полных оборотах. Мы ощущаем напряжение, свойственное умственным усилиям. Мы заняты. Правда, если нас попросят объяснить, чем именно, вряд ли мы сумеем что-то сказать.

Когда нельзя сделать ничего полезного для того, чтобы как-то приблизить нашу цель, лучше всего забыть о ней и заняться чем-то еще, даже если эта цель невероятно важна, а альтернатива представляет собой не более чем пустяк. Любое осмысленное занятие лучше, чем просто убивание времени. Если уж мы не можем сделать что-то кон структивное, чтобы спасти мир от ядерного холокоста, то почему бы не выпить чашку чая? Стоя в очереди, мы можем наблюдать за другими людьми или предаваться фантазиям. Застряв в пробке, мы можем проделать серию изометрических упражнений. Периоды вынужденного ожидания часто становятся прекрасной возможностью предаться маленьким радостям жизни, на которые при нашей занятости у нас никогда не хватает времени. Наконец-то мы получили шанс с наслаждением принять ванну, просто прогуляться, поиграть с собакой, поговорить с ребенком о жизни, понаблюдать за причудливой формой плывущих по небу облаков. При фиксации мы отбрасываем прочь чудный дар мгновений свободы.

Альтернативы убиванию времени иногда вынужденно ограничены обстоятельствами, в которых нам приходится ждать. Невозможно наблюдать за облаками из приемной без окон. Но всегда остается одна возможность: не делать вообще ничего. Это по меньшей мере экономит нашу энергию до тех пор, пока мы снова не окунемся в дела. Если нам нечего делать, не надо жечь электричество, гоняя ум на холостых оборотах. У нас наконец-то появился шанс передохнуть от постоянной ментальной суеты: планирования, комбинирования, оценок, гипотез — всего того, что, по нашему мнению, обязательно для выживания в сегодняшней реальности.

Но ничегонеделание следует отличать от бессодержательной умственной активности в состоянии напряженного ожидания. Второе изматывает нас, первое помогает восстановить силы. Когда ум пуст, сознание без усилий порхает по калейдоскопическому пейзажу нашей необъятной вселенной. И даже ожидание в приемной не в состоянии этого отменить: пятно на потолке, которое выглядит как Клеопатра на царской ладье, на редкость уродливый рисунок обоев, поспешный ритм шагов в холле, прохладная кожа кресла, возникающие в воображении божества и сказочные звери. Чем мы умиротвореннее, тем больше видим. Но, пребывая в напряженном ожидании, мы неспособны наслаждаться подобными картинами. Мы ведь так заняты — мы ждем.

Источник

Игры разума про словарь

Все когда-нибудь плохо кончится,
Доиграемся в кошки-мышки мы!
Я же сдохну от одиночества,
Если станем однажды бывшими.

Обниму и повеет холодом
Равнодушия, безразличия…
Изморю себя сном и голодом,
Стану тощей анорексичкою.

Я заспамлю твои аккаунты,
Ты заплачешь над фотоснимками,
Если буду тобой обманута,
Если станем не половинками…
… показать весь текст …

Игры разума.

В условиях нехватки данных наш мозг придумывает сам врагов, картину мира и мнения других людей

Чтобы находится рядом со мною, нужно как минимум обладать устойчивой психикой и как максимум хотя бы дробовиком… если психика вдруг подведёт)))

Складываю буквы в слова… строчки…
Недосказанность… а дальше — точки…
Что же, давай поиграем…
Ромашка… будет- не будет… гадаем…
Складываешь чувства… мысли… движенья…
Недовыраженность притяженья…
Звуками… глазами… губами… телами…
Это разум играет с нами…
Снами…

«Забавный случай в офисе… (шортстори)»

У меня в офисе случаются иногда забавные ситуации. И надо сказать, что не всегда источник курьёзных происшествий это я. На моём рабочем столе компьютера вечно много папок: так удобно, и я так привык.

И не я один… Иногда я удаленно даю распоряжения и девочки находят то, что мне нужно, если я не на месте.

Как правило, сложностей не возникало. Но не сегодня… А впрочем начну сначала: ко мне зашла наша молоденькая секретарша Катенька и я показывал ей, где и…
… показать весь текст …

Совместная жизнь, это искусство проигрывать.
Если постоянно обыгрывать, кто с тобой будет играть?

Как быть высокопродуктивным и счастливым каждый день? Играйте в «Тетрис»!

MaskaРад

Источник