игумен валаамского монастыря дамаскин фото

Игумен Дамаскин

В начале 19 века отца Назария на посту настоятеля монастыря сменил отец Иннокентий. Новый настоятель продолжил заботу о братии, число которой постоянно росло. При нем закончилось возведение монастырских строений, начатое еще при Назарии. При отце Иннокентии в монастыре была построена больница для престарелых и немощных монахов, а самому монастырю был присвоен первый класс. Знаменательное событие, вошедшее в монастырские летописи, произошло на Валааме в 1819 году. Тогда остров посетил император Александр Первый.

Братия приняла его не как императора, а как «благочестивого путешественника». Император получил благословение игумена и иермонахов, раскланялся с братией и отбыл обратно в Петербург. Этот визит произвел на императора впечатление, именно он издал указ о присвоении монастырю первого класса, что помогло обители получить значительные преимущества. Теперь слава о Валааме распространилась далеко за пределами России.

Посмотреть на святое место приезжали даже из Афона.

С 1823 года, после смерти отца Иннокентия, настоятелем Валаамского монастыря стал игумен Ионафан Первый. Он с новыми силами взялся за строительство и перестройку. При Ионафане Первом были построены несколько монашеских корпусов, библиотека, несколько флигелей и каменная монастырская ограда.

С 1830 по 1833 годы на Валааме правил Варлаам, избранный, как было принято, из числа монастырской братии. При нем началось строительство часовни в честь преподобных Сергия и Германа Валаамских. Правда, закончилось ее строительство уже после смерти настоятеля, в 1834 году. С 1835 года, настоятелем монастыря служил игумен Вениамин (Мануйлов), прибывший из Новозерского монастыря. Его назначение вызвало недовольство среди монахов, потому что, по внутреннему распорядку, настоятель должен быть избран из числа монахов. Некоторые нововведения игумена также не пришлись по душе братии, в результате, был назначен новый настоятель.

Им стал валаамский монах Дамаскин (Кононов). С его приходом, в монастыре началась новая эпоха, эпоха расцвета и величия.

Дамаскин правил на Валааме 42 года, с 1839 по 1881 год. Новый игумен начал с внешнего благоустройства. Кроме перестройки скита Всех святых, был возведен новый храм, несколько монашеских келий и гостиница для гостей острова.

На Никольском острове, в те годы носящем название Крестового, выстроили храм и дом для монахов. В 1858 году, еще на одном острове, Монашеском, был возведен новый скит. В том же году, остров посетила царская семья. Высочайшие особы провели на острове целый день, отправившись вечером в обратный путь. В память об этом событии, была возведена одна из самых известных часовен Валаама, во имя иконы Божьей Матери «Знамение».

Проект этой часовни был выполнен архитектором А.М. Горностаевым. За почти полтора десятка лет, с 1863 года, на острове появилось множество новых построек, церквей, скитов и келий для братии. Заметно выросло и число монахов. Валаам славился, как один из самых благоустроенных в стране, поэтому сюда стремились попасть.

Источник

Игумен Дамаскин

Часть 1

1823 года на Рождество Христово Дамиан был пострижен в рясофор и с этого времени положил начало на всякий день испытывать свою совесть, почти ежедневно приходил он к старцу для духовного совета и откровения своей совести. Старец Евфимий мудро вел молодого инока наверх совершенства. Так, он не позволял ученику своему иметь ни малейшего пристрастия к вещам и заводить у себя какую-либо собственность в келии. Однажды старец увидел у него в келии икону, которой его благословили родители, испытывая ученика насколько он преуспел в нестяжании, отец Евфимий благословил Дамиана отдать икону в церковь. Дамиан не рассуждая, беспрекословно исполнил приказание старца.

Около шести лет прожил в пустыне отец Дамаскин, пока в 1833 году не был переведен в скит Всех Святых для управления им. Приняв управление скитом, отец Дамаскин продолжал свою прежнюю суровую, подвижническую жизнь. Ревнуя о благочинии церковном, он не пропускал, по возможности, ни одной службы, сам пел и читал. В свободное время отец Дамаскин наравне с прочей братией летом возил на огород тачками землю, а зимою делал ложки. В это время отец Дамаскин уже имел много учеников. От трудов и подвигов он до того изнемог, что едва мог читать в церкви, и однажды решился объявить Настоятелю о своей болезни, прося освободить его от послушания (управления скитом). Игумен Вениамин подумав, сказал: «Так что же, отец Дамаскин не падай духом. Ведь ты монах, если и умрешь на послушании, то Господь тебя не оставит». После этих слов, положившись на волю Божию, он никогда не оставлял дело послушания и своих сугубых духовных подвигов.

Часть 2

Так отец Дамаскин проходил скитскую и пустынную жизнь. Но никто же, по слову Господню, вжигает светильник и поставляет его под спудом, но на свещнице да светит всем. И вот пришло время поставить отца Дамаскина на свещник настоятельского управления Валаамским монастырем.

При игумене Вениамине3 в обители начали замечаться беспорядок, и даже упадок нравственности. Духовная консистория поручила настоятелю Троице-Сергиевой пустыни архимандриту Игнатию (Брянчанинову), назначенному в 1838 году благочинным монастырей Петербургской епархии, выяснить причины нестроений и жалоб. Для исправления положения вместо игумена Вениамина, оказавшегося неспособным к исполнению своих обязанностей, архимандрит Игнатий рекомендовал на это место известного ему своей подвижнической жизнью скитского монаха Дамаскина. Предложение было принято, и 30 января 1839 года в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга отец Дамаскин был возведен в сан игумена.

Став настоятелем, отец Дамаскин не стал терять времени, и, устроив внутреннее состояние обители, немедленно принялся за ее внешнее благоустройство. В скором времени в разных частях Валаама появились скиты и благолепные храмы, часовни, а также другие необходимые обители постройки. Господь посылал благодетелей, щедро жертвовавших на их строительство и украшение. Отца Игумена Дамаскина справедливо называют строителем Валаама.

У него было много учеников, как из числа братии монастыря, так и мирян. Из учеников впоследствии стали известными старцами, прославившимися многими благодатными дарами: иеросхимонах Алексий (Блинов), его келейник; архимандрит Агафангел, строитель Александро-Свирского монастыря. Отец Игумен требовал от своих духовных чад полного послушания. Не любил он прекословия, и если говорил о каком либо деле и встречал возражения, то не повторял больше, а передавал дело другому брату говоря: «Тот послушник теряет свою награду за послушание, который держится своего рассуждения или прекословия, и хотя и исполнит после, но это уже не то».

Когда в 1872 году Валаамский монастырь посетили три Архиерея, один из них, епископ Вениамин, при прощании сказал: «Счастливы вы отцы, что имеете такого Божественного наставника».

Приведем случай, свидетельствующий о высокой духовной опытности и мудрости отца Дамаскина, в великой его любви к ближнему, живой вере в Бога и человека.

Часть 3

Помимо высоких качествах души и способностей ума, отец Игумен имел дар умной молитвы и прозорливости. Господь часто открывал ему видимое и невидимое. Говоря, о жизни отца Дамаскина, следует указать еще на несколько событий в его жизни, из которых видно, что Господь дивно хранил своего избранника от смерти.

Когда приходилось отцу Игумену по делам обители приезжать в Петербург, то он всегда заезжал в Сергиеву Пустынь к архимандриту Игнатию (Брянчанинову), который сам проходя высокую жизнь, любил беседовать со старцем о духовной жизни, о умной молитве. В одну из таких поездок, возвращаясь рано с подворья, подъехал отец Игумен к Троицкому мосту. Мост был разведен, потому что проходили суда, пришлось ждать довольно долго, лошади сильно замерзли. Через некоторое время подняли шлагбаум, и отец Дамаскин первый поехал. Озябшие лошади понесли как вихрь, но плашкоуты еще не совсем были сведены, это была оплошность сторожа, а кучер не в силах был сдержать несшую тройку. Момент был ужасный. Лошади несут, а впереди пропасть в Неву. Кучер закричал, находившийся около моста народ тоже в ужасе кричал, но в эту потрясающую минуту отец Игумен не потерялся, стал благословлять вперед, и в этот момент пристяжная лошадь поскользнулась и упала под ноги коренной, чем и остановила всю тройку. Это было чудо! Когда все было готово, они благополучно переехали мост, только пристяжная лошадь пострадала, потому что ее помяло.

Подобный этому случай был в день обретения главы Иоанна Предтечи 25 мая 1871 года. Отец Игумен Дамаскин выехал на своем пароходе из монастыря на остров Вощеный, не доезжая до него восьми верст, на Ладожском озере началась буря; стала ужасная темнота, вода поднялась на воздух в виде пыли, так что даже островов не стало видно. При всей своей опытности капитан корабля растерялся и не знал что делать. К тому же к пароходу была прицеплена большая лодка, с рабочим народом. Сильные удары грома беспрерывно гремели над головами, ослепительная молния освящала темную воду, волны подымались и рвались на пароход, рев, крик народа, все сливалось в одно. В это невыразимое страшное время один Игумен был как бы погружен в себя несколько времени, вдруг он перекрестился и начал ограждать крестным знаменем все четыре стороны, сейчас велел капитану поворачивать назад. Ветер стал стихать и, наконец, совсем все стихло. Они благополучно возвратились в монастырь. Крепкий верою он никогда не падал духом при посещающих его скорбях и трудных случаев жизни.

О прозорливости отца Дамаскина записано много случаев, запечатленных в памяти очевидцев происшедшего и учеников его.

В праздничные дни отец Игумен всегда сам служил, и всегда с большим чувством совершал Литургию. В год же его болезни в день Святой Троицы, в последний раз служил, и когда стал читать молитвы в Царских вратах, до того был растроган, что заплакал, и едва смог дочитать. Пришедши же по окончании обедни в келию, говорит своему келейнику иеромонаху Александру: «Что прикажешь делать. Едва дочитал молитву, от слез не мог выговорить ни слова». Этот келейник его, иеромонах Александр, был еще юношей 15-ти лет взят отцом Игуменом. Это было его чадо послушания. 29 лет до самой кончины он был при нем неотлучно, и был свидетелем многих случаев показывающих его высокое духовное настроение и прозорливость, в особенности в последние годы его 10-ти летней болезни.

В 1871-м году 19 ноября отец Дамаскин был поражен легким параличным ударом. Он только что приготовился исповедывать братию, но вдруг почувствовал сильный упадок сил. О. Игумен был в памяти, но не говорил, вскоре ему стало полегче, он перекрестился и сказал: «Слава Богу!» В этот же день исповедовался и причастился Святых Таин, и со всеми простился. К вечеру еще стало легче, он позвал отца Александра и велел прочитать молитву: «Величая, величаю Тя Господи. «, и потом сказал: «Эту молитву мы всегда прежде читали каждый день», и велел, чтобы после вечернего правила всегда читали. Это и исполнялось неупустительно 10 лет до самой его кончины. Еще за несколько дней до болезни, один из приближенных иеромонахов приходит по обычаю в спальню отца Игумена. Он был один, лампада тускло горела пред иконами, он же согнувшись, сидел в кресле. Пришедший спрашивает: «Что, Батюшка, здоровы ли Вы?». Отец Дамаскин глубоко вздохнул и сказал: «Смертушка приходит». Через несколько дней ему стало еще легче, так что он выходил с палочкой, но уже служить не мог, а приобщался каждую субботу в алтаре за ранней обедней.

После второго удара, случившегося с ним в 1874 году, отец Дамаскин почти не выходил из своей келии. Во время своей болезни отец Игумен все больше и больше углублялся в себя, управление обители больше уже возложил на отца Казначея Ионафана, хотя тот все делал с его благословения, а в важных случаях обители, он и сам принимал деятельное участие. В последние годы, по воспоминаниям келейников, он с большим умилением принимал Святые Дары. «После причастия, бывало, наклонится головою на стол, весь в себя уйдет, погрузясь в размышление, и после этого размышления лицо у него бывало особенно радостное и спокойное. Или когда читает акафист Божией Матери, то он всегда пел: «Радуйся Невеста Неневестная», и умилительные же были эти его старческие припевы, и часто, часто в это время его ланиты орошались слезами».

Часть 4

За девять дней до смерти отец Дамаскин, простясь со слезами на глазах с окружающими и спросив у всех прощение, не вкушал уже никакой пищи. Накануне смерти, как бы предчувствуя ее, в последний раз приобщился Святых Христовых Таин.

«Во Имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Благоволением Божиим достигнув дней глубокой старости, с часу на час ожидал я часа смертного, часа страшного и вожделенного; теперь же, после постигшей меня болезни, я как бы стал уже на самом пороге вечности: почему, пока еще нахожусь в совершенной памяти, желаю я, грешный, сказать последнее мое слово вам, дражайшие мои чада, отцы и братия о Господе.

Расставаясь с вами, братия, вручаю вас Господу и покрову Преподобных и Богоносных Отец наших: преемника себе не назначаю, но кого из среды своей общим, единодушным изволением о Господе изберете вы себе во Игумена, того избираю и я. Всесильный Господь молитвами святых да подкрепит избранного в его служении на прославление имени Господня! Со своей же стороны все вы, отцы и братия, храните мир и единение духа с вашим настоятелем. Терпеливо переносите неизбежные взаимные тяготы и, памятуя, что вас избрал Господь на служение Себе, в чувстве благодарного сердца всеми силами старайтесь быть достойными небесного звания вашего!

Живя среди вас, по закону общежития, я пользовался всем необходимым от монастыря и не стяжал никакой собственности. Поэтому не стесняйтесь составлением описи и хранением оставшихся в келии моих вещей, но немедленно, по кончине моей, возвратите по хозяйствам.

Прощайте, мои драгоценные братия и отцы! Господь да благословит вас всех! От глубины души благодарю вас за обилие вашей любви и уважения ко мне недостойному. Поминайте, молю, меня в ваших святых молитвах. Прощайте! Мир вам! Аминь».

Со дня кончины отца Игумена Дамаскина братия ежедневно в течение сорока дней служили заупокойные обедни и панихиды. Через три месяца вся братия снова собралась на могилу своего духовного отца и наставника для служения пасхальной панихиды. Склеп был открыт. Несмотря на то, что прошло три месяца, гроб был как новый, неприятного запаха не было, наоборот, какое-то особое благоухание распространялось вокруг.

Часть 5

По своей кончине отец Игумен многим своим ученикам являлся во сне, принимая участие в их скорбях, или наставляя на правильный путь. Приведем несколько случаев.

Монах Агафангел5 после кончины отца игумена видел во сне, будто игумен почивает, и с него снимают портрет, как с мертвого. Вдруг он как бы ожил, сел и говорит: «Полно вам с меня снимать портреты. Не ходите вы по кельям и не празднословьте. Слава Богу, я получил от него милость, но до времени это еще не открыто». При этом виде его был очень приятный и веселый.

Рассказывал монах Митрофан: «29-го апреля, вижу я во сне отца игумена Дамаскина почивающего в ясеневом гробу, который внутри был обит белым материалом. В нем, вокруг отца игумена, лежали в два ряда белые и розовые розы. Отец наместник Ионафан ходит с пером в руках, чтобы смести пыль с мощей отца игумена, но пыли нет, батюшка лежит, как спит. Тело же его, как мощи. От радости я проснулся. Сон этот сказал ризничему иеромонаха Александру».

Игуменья Таисия6, настоятельница Леушинского женского монастыря прислала в монастырь письмо, где рассказала, как покойный отец игумен избавил ее от скорби. «Случилось мне бывать в Валаамском монастыре, в то время, когда там настоятельствовал известный святостью жизни старец, игумен Дамаскин. Я сподобилась неоднократно иметь с ним духовные беседы, и даже у него исповедоваться. В последние годы его жизни мне не случалось быть у него; должность казначеи в Званско-Знаменском монастыре не дозволяла мне отлучаться, а между тем старец Дамаскин скончался. Прошел уже и не один год после его смерти, и я, признаюсь, нисколько о нем не думала, разве только поминала на молитве, и то не всегда.

Однажды мне случилась большая скорбь, так что я серьезно подумывала отказаться от должности. В это время как-то видится мне во сне, что я пришла в келью к отцу игумену Дамаскину и стою в дверях его гостиной, ожидая его прихода из его кабинета, дверь в которой была с правой стороны неподалеку от окна. Вот показался из кабинета отец Дамаскин, точно такой, каким я его знала при жизни его, только бодрее и как будто моложе, и очень веселый; он в черной монашеской рясе, в клобуке и с наперсным крестом на груди. Поклонившись, я подошла под благословение; он благословил меня и сказал, указывая на угол, где висели святые иконы с горевшей перед ними лампадой: «Помолись».

Оба мы с ним стали молиться и креститься; потом он сел на диван и мне предложил сесть на кресло по правую его сторону. Началась наша духовная беседа; о чем именно, я не помню точно, кажется мне, что я изливала перед ним свою скорбь.

Я стала вдумываться и, сама, не будучи уверена в точности и справедливости моего мнения, отвечала: «Думаю, что это означает вот что: раздирается душа человека, стремящегося к Богу и Богоугождению, раздирается надвое, делаясь духовной, не переставая принадлежать и живущему в нем плотяному человеку, раздирается она, отсекая, отдирая от себя сладкую, но падкую на грех волю внешнего своего человека; раздирается бедное сердце его, само себя раздирая пополам, на куски; одни из них, как негодные, тем не менее, сродные ему, отдирает, бросает в миру, а другие несет, несет, как фимиам чистый, Христу своему. О, как тяжко бывает иногда бедному сердцу, как рвется оно и страдает, буквально раздираясь пополам!»

Никогда ничего подобного я не слышала наяву, и не ожидала услышать, но теперь во сне говорила это с таким увлечением, что вся обливалась слезами. Отец игумен отвечал мне: «Да, не лишил тебя Господь Своей благодати. Тебе ли малодушествовать и унывать в скорбях? Мужайся, и да крепится сердце твое упованием на Господа». С этими словами он встал и снова благословил меня.

Я проснулась вся в слезах, в слезах уже не скорби, а невыразимой радости, надолго подкрепившей мои слабые силы».

Примечания

1 Схимонах Феодор (1756- 7 апреля 1822), ученик преп. Паисия Величковского. Старец. Проживал в скиту Всех Святых с 1812 по 1818 год. Скончался в Александро-Свирском монастыре.

2 Иеромонах Леонид, в схиме Лев (Наголкин), старец Оптинский. До 1828 года проживал в Александро-Свирском монастыре, затем в Площанской пустыни, откуда в 1929 году перешел в Введенскую Оптину пустынь. Скончался 11 октября 1841 года. Прославлен в соборе Оптинских старцев на юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 13-16 августа 2000 года.

3 Игумен Вениамин был избран из числа братии Коневского монастыря в противоречии с уставом Валаамской обители. Во время его правления в обители стал нарушаться устав, введенный игуменом Назарием, и многие обычаи принятые в монастыре.

4 В 1872 году 6 августа обитель посетили три святителя: Преосвященный Никандр, епископ Тульский; Преосвященный Тихон, епископ Саратовский и Преосвященный Вениамин, епископ Харьковский.

5 Впоследствии архимандрит Агафангел, известный старец, строитель Александро-Свирского монастыря. Ученик игумена Дамаскина.

6 Игуменья Таисия (+1915 год), старица, известная своей высокой духовной жизнью, своими трудами по благоустройству нескольких женских монастырей. Ученица святого праведного Иоанна Кронштадского.

Источник

Первые годы правления игумена Дамаскина

Старшая братия Валаамского монастыря не могла смириться с тем, что был нарушен указ Синода от 23 июля 1813 г. и в настоятели обители был избран игумен не из валаамских насельников. Будучи ревнителями монастырского благочестия и порядков родной обители, они видели в действиях нового игумена нарушение заведённых обычаев, в том числе — сокращение церковной службы.

Расследовать возникшую в обители смуту Духовная консистория поручила настоятелю Троице-Сергиевой пустыни архимандриту Игнатию (Брянчанинову), назначенному в 1838 г. благочинным монастырей Санкт-Петербургской епархии. Архимандрит Игнатий обнаружил отсутствие правильного духовного управления и руководства монашествующими, вследствие чего возникли беспорядки и пороки.

Обратив в рапорте внимание на необходимость выбора нового настоятеля, архимандрит Игнатий конкретно указал на одного из валаамских иноков, известного ему своей аскетической подвижнической жизнью — монаха Дамаскина. Его одного он счёл способным к настоятельству, лишь он показался ему «довольно искусным монахом на всём Валааме…». Предложение благочинного было принято. 18 ноября 1838 г. в обители было получено письмо на имя монаха Дамаскина:

«Честной монах отец Дамаскин! Его Высокопреосвященство желает лично Вас узнать, и потому, усердную принесши молитву Господу Богу и святым угодникам Сергию и Герману Валаамским, ничтоже сумняшеся, не медля нисколько, в предписываемый Вам путь отправляйтесь.Архимандрит Игнатий»

С этого короткого официального письма началась переписка между архимандритом Игнатием и о. Дамаскиным. Со временем между ними возникла глубокая духовная дружба.

Монах Дамаскин немедленно отбыл в Петербург, предварительно заехав в Сергиеву пустынь к архимандриту Игнатию.

Отец Дамаскин и архимандрит Игнатий побывали на Ярославском подворье у митрополита Киевского Филарета. Владыка ласково принял будущего валаамского игумена, о многом расспрашивал его, увещевая не отказываться от предстоящего назначения, «строго держаться отеческого (старческого) пути».

Почтенный архипастырь убеждал о. Дамаскина: «Когда Владыка станет посылать в начальники, ты смотри, не отказывайся, Божие благословение с тобой будет. Если откажешься, тебе будет то на совести». Прощаясь, благословил его своими келейными чётками, объяснив: «Смотри, никому их не отдавай — они иерусалимские», от него же взял его старые чётки.

5 марта 1839 г. под праздничный звон колоколов игумен Дамаскин вместе с о. Игнатием прибыли на остров Валаам. В Спасо-Преображенском соборе состоялась торжественная встреча нового игумена. Архимандрит Игнатий возвёл его на настоятельское место, а игумен Вениамин передал ему игуменский посох.

Первые годы правления были тяжёлым послушанием для неопытного игумена, но архимандрит Игнатий, имея большой опыт в настоятельской должности, поддерживал его в трудных ситуациях, указывал на ошибки в управлении и помогал исправлять их.

Прежде всего, по совету о. Игнатия, о. Дамаскин взялся за приведение в порядок внутреннего духовного строя обители, назначив на все монастырские посты самых толковых монахов. Его стремление восстановить строгий монастырский порядок вызвало ропот некоторой части насельников, в большинстве своём тех, кто был прислан в обитель «для исправления» из других монастырей.

Причиной неприязни к настоятелю было и то, что он стал игуменом в сравнительно молодом возрасте — ему было всего сорок четыре года. Недовольные преобразованиями, проводимыми игуменом, они стали писать на него доносы, но о. Игнатий, как благочинный монастырей, не давал им хода и оказывал ему всяческую поддержку. Он писал о. Дамаскину: «Вам предстоит много трудов. Да дарует Вам Бог силы совершить их во славу Его Святого имени и для существенной пользы ближним».

Некоторые их пожилых монахов не хотели подчиняться молодому игумену. В таких случаях о. Игнатий советовал: «Таковых людей, когда они пожелают выйти из монастыря, тотчас надо увольнять с миром, они могут на время скрыть своё неблагорасположение, но при первом удобном случае обнаруживают оное и часто причиняют вред, долго исцелиться не могут».

В их переписке, которая продолжалась более двадцати лет, хорошо видно, как формировался характер игумена в мудрого и рассудительного духовника: «Настоятелю нужно быть в первую очередь рассудительным и твёрдым в своих решениях. » или:

«Ваш рапорт ко мне не имеет места, ибо содержит в себе жалобу на Преосвященного Викария. Поэтому, если дать ему какой-либо ход — значит навлечь на вас негодование Преосвященного и подвергнуть большим неприятностям, нежели в какие вы теперь поставлены. Хотя и тяжко вам перенести. однако, Промысл Божественный силён исправить всё, и из обстоятельств, по-видимому, неблагоприятных, источить следствия спасительные, как из камня воду. Сохраните мир душевный молитвой и упованием, предоставляя Богу то, что не в ваших силах. Думаю, слухам, изложенным в вашем письме, нельзя вполне верить. Враг только того и ищет, чтобы кого-нибудь поссорить. Посудите сами и уразумейте коварство вражие. Постарайтесь. для собственной душевной пользы примириться с игуменом Амфилохием. »

Помощь архимандрита Игнатия, который стал покровителем всего валаамского братства, перед высоким духовным начальством была бесценна, а его личное участие во многом определило ход развития монастыря.

Трудясь над очищением душ братии, игумен строго следил за их участием в Таинствах Евхаристии и Исповеди. Он поучал братию: что «от исповеди до исповеди к отцам духовным не ходить и совесть покаянием не очищать не прилично и мирянам, а для монахов и вовсе порочно. Такая невнимательность к себе будет судиться наравне с жизнью развращённого мирянина». Братия, не участвующая в Таинствах без уважительной причины, исключалась из монастырского штата, но таких случаев было немного.

На примере своего учителя, иеросхимонаха Евфимия, о. Дамаскин хорошо знал, как благотворно действует на братию жизнь с советом, т. е. под руководством опытного наставника — старца. Поэтому послушание старцу–наставнику он считал главным в достижении правильного духовного устроения монаха: «Со времени вступления моего в настоятельскую должность. единственным намерением моим было душевное спасение каждого из вверенных мне братий. Посему, руководствуясь монашескими правилами Василия Великого и других Святых Отцов, а также бывшими при игумене Назарии, я всякому, желающему спастись, а посему требующему руководства на пути к спасению, назначил и назначаю старцев».

С первых дней своего настоятельства, о. Дамаскин обратил особое внимание на монашеский постриг и хиротонию, считая, что, прежде всего, надо хорошо узнать духовное устроение каждого кандидата. С 1839 г. по 1842 г. в обители не было совершено ни одного пострига, только одна хиротония в иеродиакона. Уже в 1843 г. игумен совершил двенадцать монашеских постригов и рекомендовал четырёх человек к рукоположению.

Для духовного воспитания братии монастыря, в 1846 г. настоятель благословил чтение Православного Катехизиса на братской трапезе во время обедов и ужинов дважды в неделю.

О. Дамаскин запрещал братии ходить по кельям. «По святым отцам, без благословения настоятеля никто не имеет права наставлять кого-либо, но даже сам за наставлениями должен обращаться к настоятелю. Следовательно, как ходящие по кельям друг к другу за наставлениями, так и наставляющие по своей воле губят свои души; первые — безрассудно обращаясь вместо пастырей к волкам, а последние — как святотатцы».

Как правило, о. Дамаскин сокрушался о нерадивых, вразумлял их, с благочестивыми же обращался по – братски. Игумен часто посещал кельи и скиты, в вечернее время любил прогуливаться по монастырю, заглядывая в кельи к братии: «Цель моя была одна — чтобы не было злоупотреблений ни хозяйственных, ни нравственных».

Строг он был и ко греху осуждения, особенно — к осуждающим настоятеля: «Судяй брата — антихрист, а судяй настоятеля — Бога судит, а кто противоречит настоятелю, тот дьявола в себя вселяет. По святым отцам: аще кто не имеет веры к настоятелю; тот всуе и время в монастыре провождает, потому что его спасение сомнительно».

С 1830 по 1859 гг. на Валааме «состояло под надзором и на епитимье девяносто человек духовного и светского звания». Проблема, по мнению благочинного архимандрита Игнатия, усугублялась тем, что, например, в отличие от Соловецкого монастыря, Валаам не имел ни военной команды, ни специальных помещений для обуздания «самых буйных подначальных», многие из которых пользовались покровительством влиятельных родственников и знакомых. Смиренные валаамские иноки не могли дать отпор нарушителям монашеской жизни в обители, а некоторые попадали под их влияние.

В своих прошениях, рапортах и письмах благочинному о. Дамаскин умолял: «Покуда бунтовщики находятся на месте святе, нельзя ожидать спокойствия… Бога ради, батюшка, ради преподобных Сергия и Германа, поспешите вырвать ядовитые растения из почвы валаамской». Много сил приложил архимандрит Игнатий для изгнания из обители «подначальных», прежде чем игумен Дамаскин сказал: «Владыка Игнатий очистил Валаам от всех плевел, возрастил его своими отеческими попечениями и, как истинный Ангел Хранитель Валаамского монастыря, отечески хранил и осыпал его многими духовными благами».

Как писал игумен Дамаскин в марте 1859 г. митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Григорию (Постникову): «Очутясь же из мирной пустынной обители среди шумного общества кают-компании, после умеренной монастырской свято-постной трапезы, сидя за жирным мясным столом между офицерами флота и после привычного слушания чтений отеческих, поражаемые в сердце суетным мирским разговором… они остывают для монашеской деятельности. Плотский человек их растёт по мере исчезновения в них человека духовного». Возвращаясь в монастырь, монашествующие уже не в силах справиться с искушениями, «потворствуют своим чувственным пожеланиям». Как монахи они погибают сами и «влекут неудержимо к погибели примером своим и других».

В конце послания игумен взывал: «Всей душой любя монашество, стараясь сохранить должный порядок в монастыре, я осмеливаюсь умолять Ваше Высокопреосвященство воззреть милостиво на погибающих чад, преданных Господом Вашему водительству, и остановить заразительный поток стяжания на Валааме прекращением командировки отсюда братии на флот…». Это прошение было удовлетворено.

Игумен Дамаскин запретил ввоз алкоголя и табака в обитель. На Крестовом острове по его благословению была устроена таможня. Подобные меры помогли игумену возродить в обители дисциплину и порядок, а на Валаам стало приезжать много людей, чтобы получить исцеление от своего недуга. Писатель Н. С. Лесков, посетивший Валаам в 1874 г., обратил на это внимание: «. по Руси гуляет много людей разного звания, которых о. Дамаскин «отчитал от беса пьянства». Оставаясь в монастыре потрудиться на долгий срок, с Божьей помощью и по молитвам к преподобным Сергию и Герману, одни страждущие получали просимое, а другие — становились послушниками или принимали монашеский постриг.

Восстановление обители потребовало больших душевных и физических сил от игумена. Вспоминая спокойную, размеренную жизнь в пу́стыни, смущаемый тяготой начальнического послушания, о. Дамаскин пришёл как-то к своему бывшему сподвижнику в пустыни о. Афанасию (Чекалину):

— Сомневаюсь я, батюшка, что оставил сосредоточенную в одном Боге пустынную жизнь и принял на свою немощь обязанности игумена, соединённые со многими заботами. Теперь у меня постоянные заботы и о хозяйстве монасты­ря, и о спасении братии. При том же тяготит обращение с мирскими. То ли было в пу́стыни?

— Справедливо, — от­вечал о. Афанасий, — что в настоящей жизни Вашей много беспокойства. Но это беспокойство великое, ибо оно не для себя, но для блага святой обители, для вечного спа­сения братии. В таком благословенном делании вам будет не­сомненная помощь от Бога, впрочем, не без усиленного труда и всегдашнего внимания к себе со стороны вашей. Притом же и пустынник, живущий в тихом покое Бога ра­ди, всем обеспеченный, всем довольный, не получил ещё извещения о спасении. Он трудится, сколько может и, по-видимому, праведен, но на Суде Божием рассудятся чело­веческие правды. Да и теперь Господь зрит не на лице, но на сердце.

Получив мудрый совет старца-пустынника, игумен продолжил своё служение Богу и братии.

Впоследствии о. Игнатий писал о. Дамаскину: «Из всех известных мне настоятелей по образу мыслей и по взгляду на монашество, также по естественным способностям, более всех прочих мне нравитесь Вы. Сверх того, я убеждён, что Вы не ищете никакого возвышения, соединённого, разумеется, с перемещением в другой монастырь, но остаётесь верным Валаамской обители, доколе Сам Господь восхощет продлить дни Ваши».

Благодаря архимандриту Игнатию образ правления игумена настолько изменился, что в 1861 г. он написал ему такие слова: «Не без причины Промысл Божий попускал Вам много опытов, из коих иные были очень горьки. Полагаю, что Вы сами теперь замечаете, что образ правления Вашего много изменился и усовершенствовался. »

Книгу «Я всю жизнь любил Валаам» вы можете приобрести через интернет-лавку Валаамского монастыря.
Она содержит в себе жизнеописание игумена Дамаскина, дополненное ранее не издававшимися материалами из рукописных источников, его наставления и воспоминания о нём.
Впервые представлены краткие поучения из переписки, расположенные по темам.

Источник