икона святителя тихона задонского

Святитель Тихон Задонский: 10 граней драгоценного камня

26 августа — день памяти святителя Тихона Задонского.

Когда шли дебаты о восстановлении Патриаршества, то об одном из кандидатов – Тихоне (Белавине) – говорили: «Тих он». Те же слова можно сказать и о другом Тихоне, жившем ранее, в эпоху Екатерины.

Как появилась приставка к имени — Задонский

Свою приставку к имени – Задонский — Тихон получил по имени монастыря, в котором век коротал после отхода от дел. Достойно замечания то, что многие великие наши учителя и богословы для того, чтобы посвятить жизнь ученым трудам и молитвам постоянным, уходили с занимаемых кафедр. Таков, например, вместе с Тихоном и Феофан Затворник. Есть нечто болезненное в том факте, что управление епархией и богословские труды находятся в скрытом противоречии.

Тихон вышел в свет из жуткой нищеты. Такой нищеты, что в зрелые годы, уже будучи архиереем, вспомнив за обедом о голодном детстве, он не мог ложку до рта донести и с плачем уходил из-за стола.

Для меня трогательно в Тихоне то, что он – великий знаток и любитель Священного Писания. Псалтирь он знал наизусть и читал всегда по памяти, углубляясь в богомыслие. Так же хорошо знал и Евангельский текст, отчего поучался «в Законе Господнем день и ночь», как пишется в первом псалме, не требуя под руками книги. А за обедом всегда просил читать ему пророчества Исайи. Эту любовь к Святой Книге вынес он еще из детских лет, когда по ночам со свечным огарком бодрствовал над Святыми буквами.

Век тогда на дворе стоял вольнодумный и шатающийся. Верхи общества теряли уважение к вере из-за чада заморских идей. Простой люд прозябал в невежестве традиционном. С этой точки зрения Тихону пришлось учить и напоминать пастве вещи прописные и элементарные. Монахам он напоминал, какими обетами они со Христом связались. Священникам объяснял смысл Литургических действий, как если бы они все еще в семинарии учились. Умолял Слово Божие, хотя по малу, ежедневно читать. Просил даже ограды вокруг храмов ставить, чтоб домашний скот на паперти не заходил (!).

Некоторым труды Тихона были по сердцу. Большинство же встречало непривычную ревность владыки с холодным равнодушием (увещательные письма к монастырям, бывало, Тихону отправляли нераспечатанными – «сам, мол, читай»). Некоторые же озлоблялись даже до рукоприкладства. Случалось Тихону быть битым от игумена (!) в Задонском монастыре. Даже юродивый местный ударил его по щеке однажды, сказав: «Не высокоумь». Впрочем, это уже битье иного рода и для других целей. Но вообще интересно до дрожи – многократно битый по щекам от разных людей святой епископ!

Писания Тихона Задонского

Писания Тихона Задонского кажутся до крайности простыми. Святой Филарет Московский в разговоре с Игнатием (Брянчаниновым) сказал, что писания Тихона – «неглубокая река, но в ней есть золотой песок». Кажущееся отсутствие глубины в текстах Задонского архиерея объясняется темнотой паствы и необходимостью доносить до нее прописные, казалось бы, истины. Но стоит вчитаться в эти строки, как начинаешь понимать – здесь не слова одни. Здесь – опыт. Прежде чем дать людям молоко, сам он питался твердой пищей.

Собственное богословское творчество в ту пору на Руси было диковинным явлением. Всякий богослов по окончании школы носил в уме либо фундаментальные, либо отрывочные знания на латинском языке. Пастве от них не было ни холодно, ни жарко. Нужно было переводить, творчески осваивать и переваривать иноязычную и инославную мудрость на пользу родной паствы. Желающих было очень немного, и Тихон был один из них. Вот почему идею своей чудесной книги «Сокровище духовное от мира собираемое» он позаимствовал у известного тогда западного писателя Арндта. Вообще же в творчестве Тихон самостоятелен, и кроме Священного Писания цитирует одного лишь Златоуста, да и того не часто.

Всякий человек есть сын своей эпохи. Большинство людей только детьми своей эпохи и являются. Но цель в том, чтобы преодолеть земное притяжение и стать сыном вечности. Тогда человек будет принадлежать уже всем эпохам, чудотворно влияя на ход истории. Тихон влияет на нас, поскольку вошел в число молитвенников и за Русскую землю, и за Вселенскую Церковь.

Вообще образ Тихона на фоне эпохи одинок и скорбен. Это не образ святости, бодро шагающей в Небесное Царство (такая вряд ли существует, но многим хочется именно такой). Тихон – пример человека, плачущего о себе и о других. Он – пример человека чуткого и ранимого, измученного окружающей грубостью, вошедшей в привычку. Он человек проницательный и внимательный, ужасающийся повальной беспечности и рассеянности. Как житель затерянного в океане острова, он писал свои книги и бросал их в воду в надежде на сочувствие незнакомого читателя. Сегодня эти книги нужно читать миллионам православных потомков.

Перед смертью было ему видение. Высокая лестница, теряющаяся в облаках и голос: «Взойди!» Он идет, поднимается с трудом и страхом. И уже внизу не видно земли, а вверху все еще не видно конца. Страшно. Но тут множество рук слева и справа начинают поддерживать его и помогать подниматься.

Сон был истолкован так. Лестница ведет в Небесное Царство. А руки – это молитвы людей, которых Тихон учит и назидает. Этими молитвами он в Небесный Рай и войдет.

Утешение проповеднику

Какое утешение всякому проповеднику! Какое ободрение в трудах! Но теперь Тихон уже достиг цели, и никакие руки его больше не подталкивают. Зато сам он может протягивать руку с высоты и помогать подниматься тем, кто взывает о помощи. В день памяти Тихона я буду просить: «Отче Тихоне, моли Бога о мне!» И вы просите.

Источник

«Российский Златоуст»

Ко дню памяти святителя Тихона, Задонского чудотворца

«Собирателем сокровища духовной мудрости», «российским Златоустом» Церковь называет святителя Тихона, епископа Воронежского, Задонского и всея России чудотворца. Пример жизни, поданный святым, служит образцом служения Господу и ближним, а его труды можно назвать бесценными для нас. 26 августа вспоминается день прославления и второго обретения мощей святителя.

Начало духовного пути

Мирское имя будущего святителя было Тимофей. Он родился в 1724 году. Местом его рождения стало село Короцко Новгородской губернии. Отец его – Савва Кириллов – служил псаломщиком в храме. Всего в семье Кирилловых было шестеро детей. Очень рано отец большого семейства умер, поэтому жить им пришлось впроголодь. Однажды мать хотела даже отдать Тимофея на усыновление бездетному соседу, бывшему ямщиком, который обещал оставить мальчику в наследство свое имущество. Однако этому вовремя воспрепятствовал старший сын многострадального семейства. Часто Тимофею приходилось наниматься за кусок хлеба к более обеспеченным соседям: с утра до ночи он обрабатывал чужие угодья.

По ходатайству своего старшего брата, в 14 лет Тимофей поступает в духовное училище в Новгороде. При поступлении он берет фамилию Савельев, очевидно, как давали, по традиции тех времен, представителям бедных семейств – по отцу. Однако руководство училища дало ему другую фамилию – Соколовский. Именно с ней имя Тимофея чаще всего встречается в документации учебного заведения, реже он подписывался фамилией Соколов. Отсюда и появилась путаница относительно настоящей фамилии святителя, который во время своего епископства больше склонялся к последнему варианту, как наиболее русскому. Откуда же взялась, собственно, фамилия Соколов? В первом известном жизнеописании святителя, принадлежащем митрополиту Евгению Болховитинову, указано, что такое прозвище имел отец Тимофея.

В 1740 году училище при архиерейском доме в Новгороде получило новый статус – оно стало семинарией. Здесь юноша, как один из способнейших учеников, продолжил обучение уже на казенном содержании. «Товарищи мои, богатых отцов дети, найдут отопки лаптей моих и начнут смеяться надо мною и лаптями махать на меня, говоря: ‟Величаем тя, святителю!”» – вспоминал об этом времени будущий Воронежский епископ.

Еще учась на старшем курсе семинарии, Тимофей начал преподавать здесь греческий язык, а по окончании обучения получил место преподавателя риторики и философии. В 1758 году последовал постриг в монахи с именем в честь святителя Тихона, епископа Амафунтского. Этому предшествовало два события, о которых он потом сам вспоминал и которые могли повлиять на решение принять постриг. Одним из них было ночное видение после молитвы, когда перед ним на время «разверзлись небеса». Второе произошло во время каникул в Александровском монастыре, куда Тимофей приехал погостить. Поднявшись на колокольню, молодой человек оперся на перила, желая лучше рассмотреть прекрасные виды монастыря. В тот же момент перила зашатались и упали на землю, а Тимофея как будто кто-то оттолкнул назад. Так чудом он остался жив. Однако последнее событие стало поводом для размышлений о быстротечности жизни и Промысле Божием.

В том же году отец Тихон получил должность префекта духовной семинарии. Вскоре после этого он был рукоположен сперва в иеродиакона, а затем и в иеромонаха. Обе хиротонии были совершены в Петербурге. В 1759 году отца Тихона направили в Тверь, где в сане архимандрита он возглавил Желтиков монастырь. Однако вскоре последовал перевод в Успенский Отроч монастырь, а также назначение ректором Тверской духовной семинарии.

На Воронежской кафедре

Трижды тянули жребий, и трижды доставали имя архимандрита Тихона

Сан епископа архимандрит Тихон получил в возрасте 37 лет. Произошло это 13 мая 1761 года, и также не без Промысла Божия. Когда выбирали епископа в Новгород, решили сделать это с помощью жребия. Кто-то предложил к числу семи других кандидатов добавить имя ректора Тверской семинарии Тихона. Вначале его не рассматривали в качестве претендента из-за слишком молодого возраста, к тому же для архимандрита уже готовилось другое место – в Троице-Сергиевой лавре. Однако решили написать и его. Трижды тянули жребий, и трижды доставали одно и то же имя – архимандрита Тихона.

И еще одно немаловажное событие, предсказавшее ему епископство, предшествовало этому. Во время совместного богослужения епископ Афанасий помянул его пред престолом Божьим именно как епископа, а не архимандрита. Это произошло по ошибке, но вскоре ошибка стала действительностью. Архимандрит Тихон был рукоположен во епископа Кексгольма и Ладоги, с назначением викарием Новгорода. Эту должность он занимал около двух лет.

Святитель заботился о высоком нравственном и духовном облике пастырей

В 1763 году святитель, по желанию самой императрицы Екатерины II, был поставлен на Воронежскую кафедру. Много пришлось ему здесь потрудиться, поскольку Воронежская епархия была в ту пору одной из самых больших и неустроенных. За четыре с половиной года служения епископу Тихону удалось здесь многое совершить, приводя дела в порядок. Особое внимание святитель уделял просвещению духовенства, он ходатайствовал о доступности духовного образования для детей из бедных семей церковнослужителей. На базе Славяно-Латинской школы им была создана Воронежская семинария. Святитель очень заботился о высоком нравственном и духовном облике пастырей. С этой целью им был написан и разослан по приходам ряд посланий для священнослужителей, написанных в форме руководств и назидательных слов. Так же ревностно епископ следил за духовным состоянием своей пасты. Ему удалось навсегда искоренить ряд языческих обычаев, в том числе глубоко укоренившийся в этой местности культ Ярила. Кроме того, святителю Тихону пришлось бороться со многими раскольническими явлениями в народе.

Жизнь и труды владыки на покое

В Задонске епископ Тихон проводит большую часть времени в молитве и богомыслии, он регулярно посещал богослужения, а также занимался простым физическим трудом: ухаживал за садом, рубил дрова, возделывал землю. Из своего имущества владыка оставил лишь самое необходимое, все остальное он раздал нуждающимся. Иногда епископ посещал Толшевский монастырь, который ему полюбился, а также жил в селе Липовка в имении Бехтеевых. Встречался святитель и с людьми, но больше любил отвечать письменно, чем принимать посетителей или покидать свое уединение. От последнего сильно нарушился душевный покой, который владыка высоко ценил. Он также оказывал разного рода благотворительность, сам посещал заключенных в темницах, беседовал и помогал им, чем мог. Очевидно, что испытанная в детстве острая материальная нужда сделала Преосвященного Тихона более чутким к чужому горю.

Привыкший к активной деятельности, епископ стал сомневаться, правильно ли он поступил, что ушел на покой. Поправив немного свое здоровье, он стал серьезно раздумывать над предложением одного архиепископа возглавить Иверский монастырь на Валдае. Тогда он отправил своего келейника к монастырскому старцу Аарону с вопросом, как лучше поступить, согласно воле Божией. Старец ответил, что «Божия Матерь не велит выезжать из монастыря». Владыка смирился.

Часть времени он проводил за чтением, а также сам писал духовные сочинения и отвечал на письма. Особенно близкими ему были творения Иоанна Златоуста, много схожих черт можно найти в манере письма двух святителей. Свои сочинения Задонский затворник при жизни не публиковал, они распространялись в рукописях. Однако он завещал келейнику после своей смерти передать все рукописи в Священный Синод для рассмотрения. Объем этих трудов достигает нескольких томов. Наиболее известными из сочинений святителя можно назвать книги «Об истинном христианстве» в 2-х томах и «Сокровище духовное, от мира собираемое».

Глубина трудов, важность тем, в них поднятых, а также красота и изящество слога позволили еще при жизни владыки стяжать ему славу «российского Златоуста». Возможно, по этой же причине спустя столетие он станет одним из любимейших и почитаемых святых у таких классиков русской литературы, как Н.В. Гоголь и Ф.М. Достоевский. Образы двух старцев в своих произведениях «Бесы» и «Братья Карамазовы» последний напишет именно с Задонского чудотворца.

Он смог настолько смирить себя, что кланялся в ноги келейнику при малейшем признаке раздражительности

Однако, помимо внешних трудов, не менее важна та внутренняя борьба, которую вел владыка со своими страстями. Известно, что от природы он имел чрезвычайно вспыльчивый и раздражительный характер. Некоторое время у него часто менялись келейники, которые не могли привыкнуть и выдержать строгости святителя. Однако со временем он смог настолько смирить себя, что низко кланялся в ноги своему келейнику при малейшем признаке раздражительности.

Хорошо известен и другой пример. Как-то в одном из домов святитель вступил в дискуссию с одним вольнодумным дворянином, обладавшим несдержанным характером. В разговоре дворянин все больше раздражался, а владыка, чувствуя это, старался говорить все тише. Однако такое спокойствие еще более возмущало собеседника, так что он наконец, не выдержав, дерзнул ударить епископа Тихона по щеке. Владыка тут же бросился дворянину в ноги, прося прощения за то, что довел его до такого состояния. И этот дворянин был настолько поражен поведением святителя, что сам упал ему в ноги и стал молить о прощении. Вскоре тот человек, осознав свое заблуждение, сделался христианином.

Как-то святитель слезно просил Господа даровать ему смирение. После этого он повстречал местного юродивого, и тот ударил владыку по щеке со словами «не высокоумь». В благодарность за то, что юродивый смирил его и помог навсегда избавиться от высокоумия, епископ Тихон стал его кормить каждый день и назначил небольшую пенсию. За такое высокое смирение Господь наградил Своего угодника многими духовными дарами, дважды ему даже являлась Сама Пресвятая Богородица с апостолами.

Вечный покой

В последние дни он часто вопрошал Господа о дне своей смерти и получил ответ, что произойдет это «в день недельный», то есть в воскресенье. Так и случилось. Владыка Тихон почил 13 августа (по старому стилю) 1783 года. Это было воскресенье. Незадолго до этого он составил свое духовное завещание. Похоронить себя епископ просил по дороге к алтарю Владимирского храма в монастыре, чтобы тело его, таким образом, было попираемо ногами. Однако этого, безусловно, сделать не могли: похоронили его под алтарем храма, в специально сооруженном склепе.

Прославление и второе обретение мощей

В 1846 году, спустя 63 года со дня погребения святителя, при строительстве в Задонске нового собора, тело его было обнаружено без следов тления. Прославление святого состоялось в 1861 году. Промыслом Божиим произошло это в день его упокоения – 13 (26) августа.

В 1919 году мощи святителя Тихона, по распоряжению советских властей, были изъяты из храма, долгое время они находились в качестве экспоната в музеях, вначале в Ельце, а затем в Орле. На небольшой срок (1947-1960 гг.) святыню было позволено поместить в Орловском Богоявленском соборе, где она была доступна для поклонения верующим. После этого мощи передали в краеведческий музей города Орла. И уже только в 1988 году, в день памяти святителя, произошло второе обретение мощей – святыня вернулась во Владимирский собор Задонского монастыря.

Избранные изречения святителя Тихона Задонского

О вере

Душа, хотящая принять в себя живую доброту, не должна чинить препятствий Христу в этом важном и спасительном деле, не отвращаться от Него, но всегда на Него взирать и воздыхать о том, и потерпеть для Него все, что ни благоволит ей делать.

Вера таинственно соединяет душу верного со Христом, как невесту с женихом.

Когда солнце зайдет, ночь и тьма бывает. Тогда люди не видят ничего, не отличают одной вещи от другой и ходят, как слепые, в ров падают и не знают, как уклониться от вреда. Таково состояние тех душ, в которых свет Христов не воссиял!

Воля Божия бывает и без нашего прошения. Поэтому не просим, чтобы Бог делал, что хочет, а просим, чтобы мы могли делать то, что воля Его хочет.

О добродетели

Всякая внешность без внутреннего – ничто. Чего внутри, в сердце, не имеется, того и в сути самой нет. Добродетель – не истинная добродетель, если в сердце не поселится.

Всякое дарование Божие обращается нам во вред, когда от него не Божией, но нашей славы ищем.

Работающие ради Иисуса и здесь награждение свое имеют. Ибо истинная добродетель сама по себе есть награждение имеющим ее. Ибо где истинная добродетель, там любовь; где любовь, там добрая и спокойная совесть; где спокойная совесть, там мир и покой; где мир и покой, там утешение, радость, веселье и сладость.

О грехе

Иное есть грех от немощи и неведения, которому и богобоязненные люди подвержены, а иное – от произволения, от дерзости и против совести грех, который не бывает иначе, как от сердца непокорного и бесстрашного.

О терпении

Победа христианская состоит в мужественном терпении. На брани мира сего тот побеждает, кто гонит неприятеля своего и поражает, но в христианской духовной брани не так бывает, но все противоположно этому. Здесь тот побеждает, кто: гонимый – терпит, обидимый – не мстит, злословимый – благословляет, лишаемый чего-то – не ищет, укоряемый – не укоряет и всякое находящее искушение и злострадание великодушно претерпевает.

Надежда без терпения быть не может. И где истинная надежда, там и терпение, и где терпение, там и надежда, поскольку надежда подвержена многому искушению, как и вера.

Кто в терпении, в благополучии и неблагополучии равно постоянен будет, тот в тишине, покое и мире всегда будет пребывать; и благоприятное, сладкое, Христову житию подобное и сообразное будет иметь житие; и на земле небесную будет чувствовать радость, и во временной жизни вечной жизни сладости вкушать.

Бог не попускает нам искушение выше силы нашей. В хрустальный или стеклянный сосуд легко ударяет мастер, чтобы не разбился, а в серебряный и медный крепко бьет; так немощным легкое, а крепким тягчайшее попускается искушение.

Как терпение, так и надежда в бедствии познается. Многие думают, что они на Бога надежду имеют, но пришедшая беда открывает надежду их и показывает, на кого они надеются. От кого кто ищет в напасти помощи и избавления, в том и надежду свою полагает.

Как счастье возносит, так и беда смиряет и в познание себя приводит человека.

О любви

Видим, что в зеркале то изображается, к чему оно обращается. Так и душа человеческая: к чему она с любовью обращается и присоединяется, то в ней и изображается. В зеркале, когда оно к небу обращается, видится небо, когда к земле обращается – земля. Так и душа человеческая: когда к небу обращается, небесный образ в ней и изображается, когда к земному прилепляется своей любовью, земной и скотский образ в ней изображается, и тем она губит свое благородство и небесную свою красоту.

Если любишь Бога, то надобно любить и того, кого Бог любит, потому что когда мы любим кого, то любим и того, кого любимый нами любит.

Как без любви всякое дело мертво и непотребно, так любовью всякое дело оживляется и благоприятно всякому бывает. Без любви никакое не может быть добро, а где любовь, там все добро.

Истинная любовь старается с радостью и весельем любимому благотворить и благотворить без всякой пользы для себя. Она в этом уподобляется плодовитому дереву, которое плодами своими не себя, но других питает; уподобляется земле, которая не ради себя, но ради нас плоды производит; уподобляется солнцу, которое не себе, но нам светит и нас согревает; или лучше – следует той вечной и несозданной Любви и Благости, Которая все блага нам подает без всякой Своей корысти.

О вражде

Погрешают те христиане и от должности своей уклоняются, которые друг с другом ссорятся и друг с другом враждуют; а так и с Богом иметь мира не могут, пока во вражде пребывают.

Враг наш истинный один – дьявол, который и людей учит, чтобы нас гнали, и так по большей части он причина злострадания нашего, а не люди; он нас через людей гонит и мучает, и его надо ненавидеть, а людям соболезновать, что его слушают.

Враги гонящие, злословящие и поносящие более делают нам добра, чем зла; ибо хотя телу и причиняют страдание, но душе пользу приносят. Также они смиряют нас, гордость, и тщеславие, и самомнение наше низлагают, приводят нас в познание самих себя и немощи нашей.

Сколь тяжкий грех делают те христиане, которые христиан обижают, поскольку эта обида Самого Христа касается, что и говорить страшно; но так на самом деле и есть.

О красоте

«Чем более душа украшается ныне, тем большей красоты сподобится и тело по воскресении»

Бог есть Красота всех красот, которой Ангелы святые и все Божии угодники насытиться не могут.

Когда рассудишь красоту и бесконечное благолепие величия Божьего, тогда познаешь, сколь великая, дивная красота и благолепие души человеческой, в которой образ и подобие Божие имеется.

Чем более душа украшается ныне, тем большей красоты сподобится и тело по воскресении.

О мудрости

Желающий получить от Христа просвещение непременно должен признать свою слепоту от сердца, иначе как был, так и будет всегда слеп, хотя и все Святое Писание наизусть будет знать, то есть письмена будет знать, а силы не уразумеет.

Премудрость христианская не в одном только познании Бога состоит, но заключает в себе и непорочное житие христианское. Не знает Бога и тот, кто воли Божией не творит, хотя устами и исповедует Его, и много о Нем разглагольствует.

Первый признак мудрости – сознавать свои погрешности.

Желай, христианин, не долгой жизни, как сыны века сего делают, но желай блаженной кончины.

Источник

Святитель Ти ́ хон Воронежский, Задонский, епископ

Дни памяти

17 июля (переходящая) – Собор Тверских святых

26 августа – Преставление (1783), второе обре́тение мощей (1991)

17 сентября – Собор Воронежских святых

23 сентября – Собор Липецких святых

Житие

Крат­кое жи­тие святителя Тихона Задонского

Свя­ти­тель Ти­хон (в ми­ру Ти­мо­фей) ро­дил­ся в 1724 го­ду в се­мье бед­ней­ше­го при­чет­ни­ка се­ла Ко­роц­ка (Вал­дай­ско­го уез­да) и вско­ре по­сле рож­де­ния ли­шил­ся сво­е­го ро­ди­те­ля. Дет­ство и от­ро­че­ство его про­шли сре­ди ужас­ной ни­ще­ты: ино­гда це­лый день ему при­хо­ди­лось ра­бо­тать у жи­те­лей род­но­го се­ла ра­ди кус­ка хле­ба. Он ед­ва из­бе­жал на­бо­ра в сол­да­ты и по­сту­пил учить­ся в Нов­го­род­скую се­ми­на­рию, в ко­то­рой по­том стал на­став­ни­ком. Неко­то­рые осо­бен­ные об­сто­я­тель­ства (чу­дес­ное спа­се­ние от смерт­ной опас­но­сти и неко­то­рые ви­де­ния) рас­по­ло­жи­ли его к при­ня­тию ино­че­ства. В 1758 г. его по­стриг­ли в мо­на­ше­ство с име­нем Ти­хон. В сле­ду­ю­щем го­ду он был на­зна­чен рек­то­ром Твер­ской се­ми­на­рии, где чи­тал лек­ции по нрав­ствен­но­му бо­го­сло­вию. При­чем чи­тал их по-рус­ски, а не по-ла­ты­ни, как бы­ло до него при­ня­то. Кро­ме сту­ден­тов, на его лек­ции при­хо­ди­ло мно­го по­сто­рон­них лиц.

В 1761 г., на 37 го­ду жиз­ни, иеро­мо­нах Ти­хон по яв­но­му ука­за­нию свы­ше был из­бран епи­ско­пом. Око­ло двух лет он был ви­ка­ри­ем в Нов­го­ро­де и око­ло че­ты­рех (1763–1767 гг.) са­мо­сто­я­тель­но воз­глав­лял епи­скоп­скую ка­фед­ру в Во­ро­не­же. Все вре­мя сво­е­го епи­скоп­ства он усерд­но про­по­ве­до­вал и по­буж­дал к то­му же под­чи­нен­ных ему свя­щен­ни­ков. В Во­ро­не­же со вре­мен язы­че­ства со­блю­дал­ся празд­ник в честь Яри­лы, со­еди­нен­ный со мно­же­ством вся­ких бес­чинств. Од­на­жды свя­ти­тель неожи­дан­но явил­ся на на­род­ную пло­щадь сре­ди са­мо­го раз­га­ра ве­се­лья и на­чал об­ли­чать бес­чин­ни­ков. Его сло­во так по­дей­ство­ва­ло, что празд­ник бо­лее уже не воз­об­нов­лял­ся.

Меж­ду тем уси­лен­ные тру­ды рас­стро­и­ли здо­ро­вье свя­ти­те­ля Ти­хо­на. Он ис­про­сил уволь­не­ние от долж­но­сти и по­след­ние 16 лет (1767–1783 гг.) жиз­ни про­вел на по­кое в За­дон­ском мо­на­сты­ре. Все вре­мя, за ис­клю­че­ни­ем 4–5 ча­сов от­ды­ха, у него по­свя­ща­лось мо­лит­ве, чте­нию сло­ва Бо­жия, де­лам бла­го­тво­ри­тель­но­сти и со­став­ле­нию ду­ше­по­лез­ных со­чи­не­ний. Еже­днев­но он при­хо­дил в храм. До­ма он ча­сто па­дал на ко­ле­ни и, об­ли­ва­ясь сле­за­ми, как са­мый тяж­кий греш­ник, взы­вал: «Гос­по­ди, по­ща­ди. Гос­по­ди, по­ми­луй!» Непре­мен­но каж­дый день он чи­тал по несколь­ку глав из Свя­щен­но­го Пи­са­ния (осо­бен­но про­ро­ка Ис­а­ию), а в до­ро­гу ни­ко­гда не ез­дил без ма­лень­кой Псал­ти­ри. Вся его 400-рубле­вая пен­сия шла на бла­го­тво­ри­тель­ность, и сю­да же на­прав­ля­лось все, что он по­лу­чал в дар от зна­ко­мых. Ча­сто в про­стой мо­на­ше­ской одеж­де он от­прав­лял­ся в бли­жай­ший го­род (Елец) и по­се­щал за­клю­чен­ных мест­ной тюрь­мы. Он уте­шал их, рас­по­ла­гал к по­ка­я­нию и за­тем на­де­лял ми­ло­сты­ней. Сам он был в выс­шей сте­пе­ни нес­тя­жа­те­лен, жил сре­ди са­мой про­стой и бед­ной об­ста­нов­ки. Са­дясь за скуд­ный стол, он ча­сто вспо­ми­нал о бед­ня­ках, не име­ю­щих та­ко­го, как он, про­пи­та­ния и на­чи­нал се­бя упре­кать за то, что, по его рас­суж­де­нию, ма­ло по­тру­дил­ся для Церк­ви. Тут горь­кие сле­зы на­чи­на­ли течь из его глаз. По при­ро­де го­ря­чий и вспыль­чи­вый, он был уди­ви­тель­но кро­ток и незло­бив. До зем­ли кла­нял­ся ке­лей­ни­ку, про­ся про­ще­ния за ка­кое-ли­бо сло­во, по­ка­зав­ше­е­ся то­му обид­ным, и ста­рал­ся все­гда пла­тить доб­ром, ко­гда кто на­но­сил ему ка­кое-ли­бо оскорб­ле­ние. Раз в до­ме зна­ко­мо­го он всту­пил в бе­се­ду с од­ним дво­ря­ни­ном воль­те­рьян­цем и крот­ко, но так силь­но во всем опро­вер­гал без­бож­ни­ка, что гор­дый че­ло­век не вы­тер­пел и, за­быв­шись, уда­рил свя­ти­те­ля по ще­ке. Свя­ти­тель Ти­хон бро­сил­ся к нему в но­ги и на­чал про­сить про­ще­ния, что при­вел его в раз­дра­же­ние. Это сми­ре­ние свя­ти­те­ля так по­дей­ство­ва­ло на дерз­ко­го оскор­би­те­ля, что тот об­ра­тил­ся к пра­во­слав­ной ве­ре и по­сле стал доб­рым хри­сти­а­ни­ном.

Свя­той Ти­хон об­ла­дал да­ром про­зре­ния и со­вер­ше­ния чу­дес, чи­тал мыс­ли со­бе­сед­ни­ков. В 1778 го­ду, ко­гда ро­дил­ся им­пе­ра­тор Алек­сандр I, свя­ти­тель пред­ска­зал мно­гие со­бы­тия его цар­ство­ва­ния и в част­но­сти, что Рос­сия спа­сет­ся, а за­хват­чик (На­по­ле­он) по­гибнет. «Гос­подь Бог во мно­гих слу­ча­ях его слу­шал», – пи­сал ке­лей­ник свя­ти­те­ля Ти­хо­на. Осо­бен­но свя­ти­тель лю­бил бе­се­до­вать с про­стым на­ро­дом, уте­шал его в тяж­кой до­ле, по­мо­гал ра­зо­рен­ным. Из мо­на­стыр­ской сло­бо­ды его на­ве­ща­ли де­ти. Он учил их мо­лит­ве, а по­сле бе­се­ды оде­лял день­га­ми. Бла­жен­ная кон­чи­на свя­ти­те­ля Ти­хо­на по­сле­до­ва­ла 13 ав­гу­ста 1783 г. Через 63 го­да бы­ли от­кры­ты его нетлен­ные мо­щи, а в 1861 г. его при­чис­ли­ли к ли­ку свя­тых. Сре­ди пись­мен­ных тру­дов свя­ти­те­ля Ти­хо­на За­дон­ско­го осо­бой по­пуляр­но­стью поль­зу­ет­ся сбор­ник ко­рот­ких по­уче­ний, пол­ных при­ме­ров из жиз­ни, на­зы­ва­е­мый: «Со­кро­ви­ще ду­хов­ное, от ми­ра со­би­ра­е­мое».

Пол­ное жи­тие свя­ти­те­ля Ти­хо­на За­дон­ско­го

При опи­са­нии жи­тия оте­че­ствен­ных свя­тых, уте­ши­тель­но и обод­ри­тель­но для сер­дец на­ших яв­ле­ние зем­ле Рус­ской угод­ни­ков Бо­жи­их, яс­но до­ка­зы­ва­ю­щее, что не ос­ку­де­ла и для нас бла­го­дать Бо­жия, все­гда вос­пол­ня­ю­щая то, что ос­ку­­де­ва­ет в сла­бой при­ро­де че­ло­ве­че­ской. И ка­кое тор­же­ство для Церк­ви пра­во­слав­ной, про­слав­ляе­мой вер­ны­ми сы­на­ми сво­и­ми! Гос­подь увен­чал их вен­ца­ми нетле­ния во сви­де­тель­ство их по­дви­гов и пра­во­го ис­по­ве­да­ния той Церк­ви, ко­то­рая и до­се­ле есть столп и утвер­жде­ние ис­ти­ны.

Про­ис­хож­де­ние свт. Ти­хо­на са­мое убо­гое: отец его, Са­ве­лий Ки­рил­лов, был дьяч­ком в Нов­го­род­ской гу­бер­нии, в се­ле Ко­рец­ке (Ко­роц­ке) Вал­дай­ско­го уез­да, и оста­вил по се­бе вдо­ву с пя­тью ма­ло­лет­ни­ми детьми. Бу­ду­щий свя­ти­тель ро­дил­ся в 1724 го­ду и был на­зван Ти­мо­фе­ем. Ли­шив­шись в мла­ден­че­стве от­ца, он остал­ся на по­пе­че­нии ма­те­ри Дом­ни­ки и стар­ше­го бра­та Ев­фи­мия. «Как я на­чал се­бя пом­нить, – вспо­ми­нал впо­след­ствии свя­ти­тель Ти­хон, – в до­ме при ма­те­ри на­шей (от­ца сво­е­го я не пом­ню) бы­ло нас че­ты­ре бра­та и две сест­ры; боль­ший брат дьяч­ко­ву долж­ность от­прав­лял, сред­ний же брат был взят в во­ен­ную служ­бу, а мы все, еще мо­ло­дые, в ве­ли­кой жи­ли бед­но­сти. » При та­ком по­ло­же­нии Ти­мо­фей ед­ва ли мог на­де­ять­ся по­лу­чить до­ста­точ­ное об­ра­зо­ва­ние да­же для ис­пол­не­ния цер­ков­ной долж­но­сти по­но­ма­ря. Не­кий бо­га­тый без­дет­ный ям­щик по­лю­бил Ти­мо­фея и хо­тел усы­но­вить его. Он неод­но­крат­но про­сил об этом Дом­ни­ку, обе­щая вос­пи­тать Ти­мо­фея как род­но­го сы­на. Свя­ти­тель Ти­хон вспо­ми­нал об этом: «Ма­туш­ка моя, хо­тя и от­ка­зы­ва­ла ему (ям­щи­ку) – жаль ей бы­ло от­дать ме­ня, – но край­ний недо­ста­ток про­пи­та­ния по­ну­дил ее от­дать. Я хо­ро­шо пом­ню, как, взяв за ру­ку, она по­ве­ла ме­ня к ям­щи­ку. Стар­ше­го бра­та в то вре­мя не бы­ло до­ма. Ко­гда же он воз­вра­тил­ся, то спро­сил сест­ру: «Где ма­туш­ка?». Та от­ве­ча­ла: «По­ве­ла Ти­шу ям­щи­ку». Брат, до­гнав ма­туш­ку, стал пред ней на ко­ле­ни и ска­зал: «Ям­щи­ку его от­да­ди­те – ям­щи­ком он и бу­дет. Я луч­ше с су­мою по ми­ру пой­ду, а бра­та не от­дам. По­ста­ра­юсь обу­чить его гра­мо­те, то­гда он смо­жет к ка­кой-ни­будь церк­ви опре­де­лить­ся в дьяч­ки или по­но­ма­ри». И ма­туш­ка во­ро­ти­лась до­мой». Так та­ин­ствен­ный Бо­жий Про­мы­сел от са­мо­го от­ро­че­ства ру­ко­во­дил бу­ду­щим ве­ли­ким по­движ­ни­ком. Лю­бовь брат­ская спас­ла Ти­хо­на, она же при­го­то­ви­ла в нем и до­стой­но­го слу­жи­те­ля Церк­ви. Но, остав­шись в до­ме ро­ди­тель­ском, он про­дол­жал то­мить­ся под гне­том тяж­кой ни­ще­ты, пи­та­ясь од­ним чер­ным хле­бом, и то очень воз­дер­жан­но. «Ко­гда, бы­ва­ло, до­ма есть нече­го, – рас­ска­зы­вал он ке­лей­ни­ку в по­след­ние го­ды сво­ей жиз­ни, вспо­ми­ная дет­ство, – я хо­дил на це­лый день бо­ро­нить зем­лю у ка­ко­го-ли­бо бо­га­то­го па­ха­ря, чтобы он толь­ко про­кор­мил ме­ня». Так тру­дил­ся Ти­мо­фей, жи­вя в ро­ди­тель­ском до­ме до че­тыр­на­дца­ти лет.

В 1737 го­ду бы­ли из­да­ны два ука­за им­пе­ра­три­цы Ан­ны Иоан­нов­ны, ко­то­рые со всей стро­го­стью пред­пи­сы­ва­ли «сде­лать цер­ков­но­слу­жи­тель­ским де­тям раз­бор и лиш­них, особ­ли­во не уча­щих­ся, от­да­вать на во­ен­ную служ­бу». В Нов­го­род­ской епар­хии, не имев­шей то­гда епи­ско­па, ис­пол­не­ние этих ука­зов бы­ло осо­бо рев­ност­ным.

Мать от­ро­ка Ти­мо­фея по чрез­вы­чай­ной ску­до­сти от быв­ше­го неуро­жая хо­тя и не на­шла у се­бя до­ста­точ­но средств, чтобы со­дер­жать сы­на сво­е­го в ду­хов­ном учи­ли­ще, од­на­ко при­вез­ла его в Нов­го­род на рас­смот­ре­ние на­чаль­ства, на­де­ясь еще спа­сти сы­на от во­ен­ной служ­бы. Ее на­деж­ды ед­ва не оста­лись тщет­ны­ми: уже Ти­мо­фей был на­зна­чен к ис­клю­че­нию из ду­хов­но­го зва­ния для опре­де­ле­ния в во­ен­ное учи­ли­ще, ко­гда опять сжа­лил­ся над ним стар­ший брат, слу­жив­ший при­чет­ни­ком при од­ной из нов­го­род­ских церк­вей. Несмот­ря на край­нюю ни­ще­ту, ре­шил­ся он взять бра­та на свое со­дер­жа­ние и умо­лил на­чаль­ство опре­де­лить его в ду­хов­ное учи­ли­ще. И 11 де­каб­ря 1738 го­да он был за­чис­лен в Нов­го­род­скую ду­хов­ную сла­вян­скую шко­лу при ар­хи­ерей­ском до­ме.

В 1740 го­ду ста­ра­ни­ем но­во­го епи­ско­па Нов­го­род­ско­го Ам­вро­сия ду­хов­ная сла­вян­ская шко­ла бы­ла пре­об­ра­зо­ва­на в ду­хов­ную се­ми­на­рию. Из об­ще­го ты­сяч­но­го со­ста­ва уча­щих­ся ду­хов­ной шко­лы Ти­мо­фей, как один из спо­соб­ней­ших к на­у­кам, был пе­ре­ве­ден во вновь от­кры­тую се­ми­на­рию и при­нят на ка­зен­ное со­дер­жа­ние. На­чаль­ство Нов­го­род­ской се­ми­на­рии при­сво­и­ло ему но­вую фа­ми­лию – Со­ко­лов­ский. О го­дах се­ми­нар­ской жиз­ни свя­ти­тель Ти­хон вспо­ми­нал впо­след­ствии: «Я про­дол­жал уче­ние на ка­зен­ном ко­ште и тер­пел ве­ли­кую нуж­ду по недо­стат­ку по­треб­но­го к со­дер­жа­нию, и так бы­ва­ло: ко­гда по­лу­чу ка­зен­ный хлеб, то из оно­го по­ло­ви­ну остав­лю для про­до­воль­ствия се­бе, а дру­гую по­ло­ви­ну про­дам; куп­лю све­чу, с ней ся­ду на печ­ку и чи­таю книж­ку. То­ва­ри­щи мои, бо­га­тых от­цов де­ти, слу­ча­лось, ино­гда най­дут отоп­ки мо­их лап­тей и, сме­ясь на­до мной, нач­нут ими ма­хать на ме­ня, при­го­ва­ри­вая: “Ве­ли­ча­ем тя”». Им же до­ве­лось впо­след­ствии ка­дить еп. Ти­хо­ну фими­ам.

Юно­ша, все­гда сто­яв­ший впе­ре­ди всех сво­их сверст­ни­ков, пе­ре­хо­дил успеш­но в выс­шие клас­сы. По­чти 14 лет обу­чал­ся он в се­ми­на­рии: два го­да грам­ма­ти­ке и по че­ты­ре го­да – ри­то­ри­ке, фило­со­фии и бо­го­сло­вию. Дли­тель­ный пе­ри­од обу­че­ния свя­зан с тем, что в недав­но от­кры­той се­ми­на­рии был недо­ста­ток учи­те­лей.

В 1754 го­ду Ти­мо­фей окон­чил се­ми­на­рию. Один из ис­сле­до­ва­те­лей так ха­рак­те­ри­зу­ет го­ды его пре­бы­ва­ния в ней: «Во вре­мя все­об­ще­го увле­че­ния схо­лас­ти­кой, ко­гда в са­мой се­ми­на­рии, вос­пи­тав­шей свя­ти­те­ля, пре­об­ла­да­ла над всем схо­ла­сти­че­ская уче­ность, ко­гда меж­ду сло­вом и де­лом, меж­ду мыс­лью и дей­стви­тель­но­стью не бы­ло ни­че­го по­чти об­ще­го, ко­гда о мно­гом и очень хо­ро­шо го­во­ри­ли, но очень ма­ло или же со­всем ни­че­го не де­ла­ли, свя­ти­тель За­дон­ский был че­ло­ве­ком, со­вер­шен­но чуж­дым ука­зан­ных недо­стат­ков и про­ти­во­ре­чий». Ти­мо­фей был на­зна­чен пре­по­да­ва­те­лем сна­ча­ла гре­че­ско­го язы­ка, за­тем ри­то­ри­ки и фило­со­фии. Мо­ло­до­го учи­те­ля, от­ли­чав­ше­го­ся необык­но­вен­ной сер­деч­но­стью, скром­но­стью и бла­го­че­сти­вой жиз­нью, все очень лю­би­ли и ува­жа­ли – и уче­ни­ки, и се­ми­нар­ское на­чальст­во, и нов­го­род­ские ар­хи­ереи.

Бу­ду­щий свя­ти­тель в тот пе­ри­од сво­ей жиз­ни все бо­лее при­ла­гал ум и серд­це Бо­гу, изу­чая див­ные пу­ти Его и стре­мясь к ино­че­ству и бо­го­мыс­лию. Про­мы­сел Бо­жий го­то­вил в нем доб­лест­но­го по­движ­ни­ка и све­тиль­ни­ка Церк­ви Рус­ской и, ох­ра­няя его от опас­но­стей, яв­но ука­зы­вал на его вы­со­кое пред­на­зна­че­ние.

Свя­ти­тель Ти­хон по ми­ло­сти Бо­жи­ей стя­жал спо­соб­ность осо­бо­го ду­хов­но­го зре­­ния. Од­на­жды в май­скую ночь Ти­мо­фей вы­шел из кел­лии и уви­дел раз­верз­ши­е­ся небе­са и див­ный свет. Вско­ре по­сле быв­ше­го ему ви­де­ния он окон­ча­тель­но ре­шил стать ино­ком.

16 ап­ре­ля 1758 го­да, в Ла­за­ре­ву суб­бо­ту, Ти­мо­фей Со­ко­лов­ский был по­стри­жен в мо­на­ше­ство с име­нем Ти­хон. По­сле по­стри­га он был вы­зван в Пе­тер­бург, где Нов­го­род­ский епи­скоп Ди­мит­рий (Се­че­нов) ру­ко­по­ло­жил Ти­хо­на во иеро­диа­ко­на, а ле­том то­го же го­да – во иеро­мо­на­ха. В том же го­ду иеро­мо­нах Ти­хон стал пре­по­да­вать фило­со­фию и был на­зна­чен пре­фек­том се­ми­на­рии, но недол­го оста­вал­ся в этой долж­но­сти. Епи­скоп Твер­ской Афа­на­сий (Воль­хов­ский), хо­ро­шо знав­ший да­ро­ва­ния и бла­го­че­сти­вую жизнь от­ца Ти­хо­на, хо­да­тай­ство­вал о его пе­ре­во­де в свою епар­хию. Ука­зом Свя­тей­ше­го Си­но­да от 26 ав­гу­ста 1759 го­да иеро­мо­нах Ти­хон был пе­ре­ве­ден в ве­де­ние Твер­ско­го ар­хи­епи­ско­па, ко­то­рый воз­вел его в сан ар­хи­манд­ри­та и на­зна­чил на­сто­я­те­лем Жел­ти­ко­ва мо­на­сты­ря. В том же го­ду ар­хи­манд­рит Ти­хон был на­зна­чен рек­то­ром Твер­ской се­ми­на­рии и на­сто­я­те­лем От­ро­ча мо­на­сты­ря. Од­новре­мен­но он со­сто­ял при­сут­ству­ю­щим в ду­хов­ной кон­си­сто­рии и пре­по­да­ва­те­лем бо­го­сло­вия в се­ми­на­рии.

Так быст­ро по­дви­гал­ся Ти­хон на по­при­ще ду­хов­ном, как све­тиль­ник, ко­то­рый не мог оста­вать­ся под спу­дом. Мно­гим уже бы­ло из­вест­но внут­рен­нее его до­сто­ин­ство, и его ожи­да­ла выс­шая сте­пень епи­скоп­ства. Два го­да про­вел он в долж­но­сти рек­то­ра, и уро­ки бо­го­сло­вия, со­став­лен­ные им для уче­ни­ков сво­ей се­ми­на­рии, по­слу­жи­ли ос­но­ва­ни­ем за­ме­ча­тель­ной его кни­ги о ис­тин­ном хрис­ти­а­н­стве, к на­зи­да­нию всей оте­че­ствен­ной Церк­ви, так как сам он был весь про­ник­нут ду­хом Св. Пи­са­ния и тво­ре­ний оте­че­ских. Ти­хон по сво­е­му глу­бо­ко­му сми­ре­нию ни­ко­гда не ду­мал, что он мо­жет ко­гда-ли­бо до­стиг­нуть сте­пе­ни епи­скоп­ской, но Про­мысл Бо­жий та­ин­ствен­но ука­зал на него вер­хов­ным пас­ты­рям Рус­ской Церк­ви.

Од­на­жды в день Пас­хи, на Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии, во вре­мя Хе­ру­вим­ской пес­ни, по­до­шел он вме­сте с дру­ги­ми пре­сви­те­ра­ми к ар­хи­ерею, ко­то­рый вы­ни­мал ча­стич­ки у жерт­вен­ни­ка, и на его обыч­ное про­ше­ние «По­мя­ни мя, вла­ды­ко свя­тый» прео­свя­щен­ный Афа­на­сий, за­быв­шись, от­ве­чал: «Епи­скоп­ство твое да по­мянет Гос­подь Бог во Цар­ствии Сво­ем». Сму­тил­ся сми­рен­ный ар­хи­манд­рит, но ар­хи­пас­тырь, улы­ба­ясь, ска­зал ему: «Дай Бог вам быть епи­ско­пом». А в этот са­мый день мит­ро­по­лит Ди­мит­рий, пер­вен­ству­ю­щий член Си­но­да, вме­сте с епи­ско­пом Смо­лен­ским Епи­фа­ни­ем из­би­ра­ли ви­ка­рия в Нов­го­род. Уже бы­ли на­пи­са­ны име­на се­ми кан­ди­да­тов, вы­бор ко­их дол­жен ре­шить­ся по жре­бию, ко­гда Смо­лен­ский епи­скоп про­сил при­пи­сать к ним еще имя Твер­ско­го рек­то­ра, и хо­тя мит­ро­по­лит за­ме­тил, что он еще мо­лод, од­на­ко ве­лел за­пи­сать. Три ра­за ме­та­ли жре­бий, и три ра­за вы­па­дал жре­бий Ти­хо­на. «Вид­но, Бо­гу так угод­но, — ска­зал Ди­мит­рий, — хо­тя и не ту­да я ду­мал его на­зна­чить, а в ар­хи­ман­д­ри­ты Сер­ги­е­вой Лав­ры».

13 мая 1761 го­да ар­хи­манд­рит Ти­хон был хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па Кекс­гольм­ско­го и Ла­дож­ско­го, ви­ка­рия Нов­го­род­ской епар­хии, с тем, чтобы, управ­ляя Ху­тын­ским мо­на­сты­рем, быть ви­ка­ри­ем ар­хи­епи­ско­па Нов­го­род­ско­го. Так на 37-м го­ду жиз­ни, через семь лет по окон­ча­нии се­ми­нар­ско­го кур­са и через три го­да по при­ня­тии мо­на­ше­ства, ар­хи­манд­рит Ти­хон по во­ле Бо­жи­ей был об­ле­чен ар­хи­ерей­ским са­ном.

С лю­бо­вью встре­ти­ли нов­го­род­цы сво­е­го но­во­го пас­ты­ря, вос­пи­тан­но­го в их кру­гу, ко­то­ро­го из­дав­на при­вык­ли ува­жать по его мо­на­ше­ской жиз­ни. Мно­гие из его то­ва­ри­щей, ко­то­рые сме­я­лись над его лап­тя­ми, бы­ли уже то­гда свя­щен­ни­ка­ми и диа­ко­на­ми в Нов­го­ро­де. С боль­шим сму­ще­ни­ем пред­ста­ли они сво­е­му вла­ды­ке, ожи­дая от него уко­ров, но вла­ды­ка Ти­хон встре­тил их крот­ко, как неко­гда Иосиф бра­тьев сво­их в Егип­те, сло­вом ми­ра: «Не бой­тесь, я Бо­жий». Епи­скоп Ти­хон, улы­ба­ясь, на­пом­нил их дет­ские го­ды: «Вы на ме­ня ма­ха­ли отоп­ка­ми, а те­перь бу­де­те ка­ди­ла­ми ма­хать, – и, ви­дя их сму­ще­ние, при­ба­вил, – я это шу­тя вам го­во­рю». Сест­ра Ти­хо­на, жив­шая в Нов­го­ро­де, ви­де­ла тор­же­ствен­ную встре­чу бра­та сво­е­го и не сме­ла к нему явить­ся, но он сам при­гла­сил ее на дру­гой день, и они вспом­ни­ли со сле­за­ми тяж­кие го­ды сво­е­го дет­ства в край­ней ни­ще­те. «Ты, род­ная, ни­ко­гда не на­ску­чишь мне, – го­во­рил ей Ти­хон, – по­то­му что я те­бя по­чи­таю как стар­шую сест­ру». Но не боль­ше ме­ся­ца про­жи­ла она под кро­вом брат­ским – сам он от­пе­вал ее.

Недол­гое вре­мя суж­де­но бы­ло свя­ти­те­лю на­хо­дить­ся в Нов­го­ро­де – немно­гим бо­лее го­да. 3 фев­ра­ля 1763 го­да, по­сле кон­чи­ны епи­ско­па Во­ро­неж­ско­го и Елец­ко­го Иоан­ни­кия (Пав­луц­ко­го), он по­лу­чил но­вое на­зна­че­ние на Во­ро­нежс­кую ка­фед­ру.

Во­ро­неж­ская епар­хия, в со­став ко­то­рой, по­ми­мо Во­ро­неж­ской гу­бер­нии, вхо­ди­ли неко­то­рые го­ро­да Там­бов­ской, Ор­лов­ской и Кур­ской гу­бер­ний, а так­же Зем­ля Вой­ска Дон­ско­го, нуж­да­лась то­гда в пре­об­ра­зо­ва­ни­ях. До 800 церк­вей и бо­лее 800 ты­сяч жи­те­лей со­став­ля­ли об­шир­ную паст­ву свя­ти­те­ля Ти­хо­на, но она бы­ла ли­ше­на всех ве­ще­ствен­ных средств, по­то­му что в это са­мое вре­мя бы­ли ото­бра­ны цер­ков­ные иму­ще­ства, а по­ло­жен­ные по но­вым шта­там окла­ды еще не про­из­во­ди­лись. На­прас­но пи­сал о том свт. Ти­хон к вла­стям свет­ским и ду­хов­ным, пред­став­ляя за­труд­ни­тель­ность сво­е­го по­ло­же­ния, упа­док об­ра­зо­ва­ния ду­хов­но­го, раз­ру­ше­ние са­мих зда­ний цер­ков­ных и убо­же­ство со­бор­ной церк­ви.

Еще боль­шим бед­стви­ем в жиз­ни Во­ро­неж­ско­го края был рас­кол. Ши­ро­кие сте­пи До­на сде­ла­лись с кон­ца XVII ве­ка удоб­ным и из­люб­лен­ным ме­стом укры­тия пре­сле­до­вав­ших­ся пра­ви­тель­ством ста­ро­об­ряд­цев и сек­тан­тов. Нелег­ко бы­ло свя­ти­те­лю Ти­хо­ну бо­роть­ся с нестро­е­ни­я­ми цер­ков­ной жиз­ни. Его доб­рым на­ме­ре­ни­ям ста­ви­лись пре­пят­ствия как со сто­ро­ны от­дель­ных лиц, так и со сто­ро­ны вся­кой вла­сти. По­это­му он дол­жен был ис­кать се­бе по­мо­щи свы­ше и в си­ле сво­е­го ду­ха, в бла­го­дат­ном оби­лии пас­тыр­ской сво­ей рев­но­сти.

Од­новре­мен­но за­нял­ся свя­ти­тель и со­ору­же­ни­ем ве­ще­ствен­ных хра­мов, и об­нов­ле­ни­ем неру­ко­тво­рен­ных, ко­то­рые со­став­ля­ли Цер­ковь Бо­га жи­ва­го (2Кор.6,16), осо­бое вни­ма­ние об­ра­щая на раз­ви­тие и пра­виль­ную по­ста­нов­ку школь­но­го ду­хов­но­го об­ра­зо­ва­ния. Так как ка­фед­раль­ный со­бор его при­хо­дил в со­вер­шен­ную вет­хость, свя­ти­тель Ти­хон на дру­гой же год сво­е­го при­бы­тия од­ним толь­ко по­да­я­ни­ем на­чал стро­ить дру­гой ка­мен­ный Ар­хан­гель­ский со­бор, ко­то­рый имел уте­ше­ние до­вер­шить во вре­мя сво­е­го управ­ле­ния. Вме­сто се­ми­на­рии на­шел он в ар­хи­ерей­ском до­ме на скуд­ном ижди­ве­нии од­но толь­ко убо­гое учи­ли­ще сла­вян­ско­го язы­ка, по­то­му что по но­вым шта­там бы­ли унич­то­же­ны преж­ние сбо­ры с иму­ществ цер­ков­ных. Свт. Ти­хон ста­рал­ся, сколь­ко мог, под­дер­жи­вать сво­и­ми сред­ства­ми эту шко­лу, за­вел и дру­гие по го­ро­дам и, как толь­ко по­лу­чен был пер­вый незна­чи­тель­ный оклад, немед­лен­но со­брал в Во­ро­не­же пол­ную се­ми­на­рию (1765 год) и вы­пи­сал для нее ду­хов­ных учи­те­лей из Ки­е­ва и Харь­ко­ва, так что в ко­рот­кое вре­мя она до­стиг­ла цве­ту­ще­го со­стоя­ния. И мог­ло ли быть ина­че, ко­гда сам пас­тырь непре­стан­но о ней за­бо­тил­ся, зная, что она по­слу­жит для нрав­ствен­но­го утвер­жде­ния вве­рен­ной ему паст­вы. Ча­сто по­се­щал он клас­сы и зна­ко­мил­ся с ха­рак­те­ром уче­ни­ков, дей­ствуя на них лич­ным сво­им при­сут­стви­ем го­раз­до бо­лее, неже­ли через до­ве­рен­ных лю­дей. Он ука­зы­вал им, ка­ко­го луч­ше дер­жать­ся по­ряд­ка для об­ра­зо­ва­ния юно­шей, от­ме­чал на­зи­да­тель­ные ме­ста из ду­хов­ных пи­са­те­лей и сам сло­вес­но по­учал уче­ни­ков; от­ли­чав­ших­ся меж­ду ни­ми обод­рял по­дар­ка­ми, вру­чая кни­гу или пла­тье, ино­гда по­ощ­рял и де­неж­ным жа­ло­ва­ни­ем или при­ни­мал их на пол­ное ка­зен­ное со­дер­жа­ние. И сверх то­го, свя­ти­тель учре­дил для се­ми­на­рис­тов по вос­крес­ным дням от­кры­тое пре­по­да­ва­ние За­ко­на Бо­жия в со­бор­ном хра­ме.

Свя­ти­тель весь­ма хо­ро­шо чув­ство­вал, что для нрав­ствен­но­го усо­вер­шен­ство­ва­ния сво­ей паст­вы преж­де все­го необ­хо­ди­мо под­го­то­вить до­стой­ных пас­ты­рей, непо­сред­ствен­но ею ру­ко­во­дя­щих. Ду­хов­ное об­ра­зо­ва­ние име­ло так­же ре­ша­ю­щее зна­че­ние в борь­бе с рас­ко­лом и сек­тант­ством. По­это­му-то его пер­вой за­бо­той бы­ла как ор­га­ни­за­ция школ для бед­ных де­тей ду­хо­вен­ства, так и для са­мо­го ду­хо­вен­ства. Вско­ре по сво­ем при­ез­де он на­пи­сал для ду­хо­вен­ства осо­бую книж­ку под на­зва­ни­ем «Долж­ность свя­щен­ни­че­ская о сед­ми Та­ин­ствах» и ра­зо­слал ее по всем мо­на­сты­рям и при­хо­дам для без­мезд­ной раз­да­чи свя­щен­ни­кам. Книж­ка свт. Ти­хо­на бы­ла как ма­лый ка­те­хи­зис, в ко­то­ром из­ла­га­лось по во­про­сам и от­ве­там уче­ние о каж­дом та­ин­стве с убе­ди­тель­ным вну­ше­ни­ем бла­го­го­вей­но со­вер­шать их. В сле­ду­ю­щим го­ду до­пол­нил он сей ка­те­хи­зис, при­со­во­ку­пив к нему бо­лее по­дроб­ное на­став­ле­ние «О Та­ин­стве По­ка­я­ния» для ру­ко­вод­ства неопыт­ных свя­щен­ни­ков при ис­по­ве­ди: как им бе­се­до­вать с людь­ми, хо­тя­щи­ми рас­крыть пред ни­ми свою ду­шу. Не до­воль­ству­ясь тем, на­пи­сал он еще год спу­стя «Окруж­ное по­сла­ние» ду­хо­вен­ству сво­ей паст­вы, вну­шая пре­сви­те­рам скром­ное и трез­вен­ное жи­тие, бра­то­лю­бие вза­им­ное и лю­бовь к при­хо­жа­нам и на­по­ми­ная сло­ва­ми еван­гель­ски­ми вы­со­кий долг их зва­ния. И на ду­хов­ные долж­но­сти свя­ти­тель ста­рал­ся ста­вить лиц до­стой­ных и осо­бо тре­бо­вал, чтобы каж­дый свя­щен­но­слу­жи­тель имел Но­вый За­вет и ежед­нев­но его чи­тал. В то же вре­мя на­чер­тал и ру­ко­вод­ство для ду­хов­ных прав­ле­ний с уве­ща­ни­ем блю­сти пра­во­су­дие и при­ся­гу. Та­ким об­ра­зом, ни­че­го не бы­ло за­бы­то за­бот­ли­вым ар­хи­пас­ты­рем для вра­зум­ле­ния по­став­лен­ных на ду­хов­ной стра­же.

Свя­ти­тель Ти­хон был бли­зок на­ро­ду как по сво­е­му убо­го­му про­ис­хож­де­нию, так и по пер­во­на­чаль­но­му вос­пи­та­нию, а по­то­му осо­бен­но лю­бил лю­дей про­сто­го зва­ния и умел с ни­ми сбли­жать­ся ис­крен­ним сло­вом, ко­то­рое до­ступ­но бы­ло серд­цу каж­до­го. Со­об­ра­жа­ясь с ду­хов­ной нуж­дой на­ро­да, доб­рый пас­тырь сос­та­вил че­ты­ре ма­лые книж­ки под за­гла­ви­я­ми «Крат­кое уве­ща­ние для все­гдаш­ней па­мя­ти о смер­ти», «За­мет­ки из Св. Пи­са­ния для воз­буж­де­ния греш­ни­ков от гре­хов­но­го сна», «На­став­ле­ние во вза­им­ных обя­зан­но­стях ро­ди­те­лей и де­тей», «Плоть и дух – вза­им­ная их борь­ба в че­ло­ве­ке». Свя­ти­тель ве­лел свя­щен­ни­кам про­чи­ты­вать сии книж­ки на­ро­ду вме­сто цер­ков­ных по­уче­ний.

В Во­ро­неж­ском крае еще име­ли ме­сто дав­ние язы­че­ские об­ря­ды. Осо­бен­но силь­но воз­му­щал­ся дух свя­ти­те­ля су­ще­ство­ва­ни­ем «го­до­во­го тор­же­ства» в честь язы­че­ско­го бо­же­ства Яри­лы, су­ма­сброд­ством и пьян­ством во вре­мя мас­ле­ни­цы.

В тво­ре­ни­ях его, по­явив­ших­ся в Во­ро­не­же, чи­та­ем: «Ду­ши мно­гих на­хо­дят­ся в ху­дом со­сто­я­нии. рас­слаб­ле­ны, раз­бо­ле­лись, тре­бу­ют вра­чев­ства и це­ли­тель­но­го пла­сты­ря»; «хри­сти­ан­ской ве­ры и жи­тия рав­но­го и сле­дов не ви­да­но»; «пре­дер­зо­сти, зло­де­я­ния, на­си­ло­ва­ния, озлоб­ле­ния и про­чия без­за­ко­ния от злых и па­губ­ных лю­дей все бо­лее и бо­лее умно­жа­ют­ся»; «мно­гие, ны­неш­не­го наи­па­че ве­ка, лю­ди то до бо­лез­ни, то до ста­ро­сти, то до смер­ти от­ла­га­ют по­кая­ние. грех тяж­кий, и точ­но пре­лесть диа­воль­ская. Знак есть край­не­го о спа­се­нии нера­де­ния и сна гре­хов­но­го».

Свя­ти­тель Ти­хон про­тив это­го при­ни­мал са­мые ре­ши­тель­ные ме­ры. Од­на­жды он сам явил­ся на празд­ник Яри­лы. Ви­дя пред со­бою свя­ти­те­ля, од­ни «от сты­да раз­бе­жа­лись с пло­ща­ди иг­ри­ща», дру­гие «в угры­зе­нии со­ве­сти» мол­ча па­ли к но­гам свя­ти­те­ля, тре­тьи «в го­ряч­но­сти сво­е­го по­ка­я­ния ис­пра­ши­ва­ли про­ще­ния». Иг­рищ­ные и тор­жищ­ные па­лат­ки в при­сут­ствии свя­ти­те­ля бы­ли раз­ру­ше­ны.

А на дру­гой день ар­хи­пас­тырь со­звал к се­бе в оби­тель всех го­род­ских свя­щен­ни­ков и луч­ших граж­дан и в об­ли­чи­тель­ном сло­ве объ­яс­нил им все без­об­ра­зия быв­ше­го тор­же­ства, умо­ляя на­все­гда его оста­вить. В бли­жай­шее воск­ре­се­нье на­зна­чил он все­на­род­ное со­бра­ние в ка­фед­раль­ном со­бо­ре и там опять про­из­нес силь­ное сло­во про­тив язы­че­ско­го тре­би­ща. Из­ло­жив спер­ва, до ка­кой сте­пе­ни оно без­за­кон­но и недо­стой­но хри­сти­ан, на­пом­нил он пра­во­слав­ным, что они за­пи­са­ны в во­ин­ство Хри­сто­во и уже от­рек­лись при Свя­том Кре­ще­нии от са­та­ны и его ан­ге­лов, но, за­быв свое вы­со­кое зва­ние, на­чи­на­ют бес­чин­ство­вать и от без­за­кон­ных игр до­хо­дят да­же до смер­то­убий­ства в угож­де­ние диа­во­лу, ибо это тре­би­ще уста­нов­ле­но еще со вре­мен язы­че­ства. По­том об­ра­тил­ся к свя­щен­ни­кам, ко­то­рые по­став­ле­ны на стра­же до­ма Бо­жия, и на­пом­нил им стро­гую их от­вет­ствен­ность, ес­ли до­пу­стят по сво­ей бес­печ­но­сти по­ги­бель хри­сти­ан­ских душ. Не убо­ял­ся он ска­зать силь­ное сло­во и свет­ским вла­стям, при­сут­ство­вав­шим в со­бо­ре, чтобы твер­до ис­пол­ня­ли долг свой, наб­лю­дая за бла­го­чи­ни­ем на­ро­да. И от­цов се­мейств, и ста­рей­ших из го­ро­жан про­по­ве­дью уве­ще­вал: не оста­вать­ся рав­но­душ­ны­ми к та­ко­му по­зо­ру, но удер­жи­вать де­тей сво­их и под­чи­нен­ных от уча­стия бе­сов­ских тре­би­щах, чтобы не дать слу­чая вра­гам пра­во­сла­вия ко­щун­ство­вать над Свя­той Цер­ко­вью и обес­сла­вить са­мый го­род, где со­вер­ша­ет­ся та­кое хуль­ное празд­не­ство, ко­то­ро­го недо­стой­ное имя долж­но бы ис­тре­бить­ся из па­мя­ти на­ро­да.

Сло­во сие, оду­шев­лен­ное про­сто­сер­де­чи­ем и пас­тыр­ской рев­но­стью, име­ло уди­ви­тель­ный успех; ры­да­ния в церк­ви за­глу­ша­ли го­лос про­по­вед­ни­ка, все по­ка­я­лись с со­кру­ше­ни­ем серд­ца, и к веч­ной сла­ве доб­ро­го пас­ты­ря язы­че­ский обы­чай на­всег­да был остав­лен в Во­ро­не­же. Это бы­ло тор­же­ство хри­сти­ан­ства и люб­ви, до­стой­ное пер­вых вре­мен про­по­ве­ди сло­ва Бо­жия. Ти­хон сми­рен­но бла­го­да­рил Бо­га за да­ро­ван­ный ему успех. Про­сто­той и си­лой про­по­ве­ди свя­ти­тель Ти­хон так­же вер­нул в пра­во­сла­вие не од­ну ты­ся­чу ста­ро­об­ряд­цев. «Вли­я­ние его на рас­коль­ни­ков бы­ло ве­ли­ко, – от­ме­ча­ет ис­то­рик. – Да­же наи­бо­лее упорст­во­вав­шие из них, не возв­ра­тив­ши­е­ся в ло­но пра­во­сла­вия, несо­мнен­но, чти­ли его».

Свя­ти­тель Ти­хон был чрез­вы­чай­но де­я­те­лен, ни од­ной сво­бод­ной ми­ну­ты у него не про­хо­ди­ло на­прас­но, он все слиш­ком близ­ко при­ни­мал к сво­е­му люб­ве­обиль­но­му серд­цу. За­бо­тясь об пас­ты­рях и о па­со­мых, свя­ти­тель не за­бы­вал и о цер­ков­ном бла­го­ле­пии: о ре­мон­те и бла­го­устрой­стве хра­мов, о цер­ков­ной утва­ри, свя­щен­ных со­су­дах и свя­тых ико­нах. Ни од­ной празд­нич­ной цер­ков­ной служ­бы не про­пус­кал свя­ти­тель Ти­хон и не остав­лял без на­зи­да­ния свою паст­ву. В сво­их по­уче­ни­ях он осо­бен­но опол­чал­ся про­тив среб­ро­лю­бия и раз­лич­ных ви­дов хи­ще­ния, без­нравст­вен­ных уве­се­ле­ний, про­тив рос­ко­ши, ску­по­сти и недо­стат­ка люб­ви к ближ­ним. Свя­ти­тель сме­ло об­ли­чал во всей на­го­те и без­об­ра­зии эти и им по­доб­ные по­ро­ки.

Слу­ча­лось, од­на­ко, крот­ко­му пас­ты­рю тер­петь и осуж­де­ние за свою бла­го­че­сти­вую рев­ность, ибо не вез­де на­хо­дил бла­го­при­ят­ную поч­ву для се­я­ния сло­ва Бо­жия. Немощ­ным лю­дям не нра­ви­лось ино­гда, что свя­ти­тель во вре­мя об­ще­го бед­ствия на­ла­гал осо­бые по­сты на граж­дан, но страх оскор­бить его зас­тав­лял по­ви­но­вать­ся, ибо уже за­жи­во ви­де­ли в нем угод­ни­ка Бо­жия и го­во­ри­ли меж­ду со­бою: «Нель­зя не по­слу­шать­ся. Бо­гу по­жа­лу­ет­ся». Дей­стви­тель­но, бы­ва­ли слу­чаи, ко­гда Гос­подь ви­ди­мо на­ка­зы­вал ослуш­ни­ков. Ехал од­на­жды Ти­хон на по­гре­бе­ние по­ме­щи­ка через се­ло Хлев­ное, по Мос­ков­ской до­ро­ге. Там гру­бые жи­те­ли дол­го за­дер­жа­ли его, не да­вая ло­ша­дей под пред­ло­гом, буд­то их нет, ко­гда, на­про­тив, бы­ли ими весь­ма бо­га­ты. Вско­ре по­сле то­го па­ли у них по­чти все ло­ша­ди, так что они при­шли в край­нюю бед­ность и по­чув­ство­ва­ли ви­ну свою, что оскор­би­ли че­ло­ве­ка Бо­жия. Несколь­ко лет спу­стя, ко­гда уже Ти­хон жил на по­кое в За­дон­ске, они при­шли про­сить у него раз­ре­ше­ния в вине сво­ей, жа­лу­ясь, буд­то крот­кий свя­ти­тель их про­клял. Ти­хон ле­жал боль­ной и не мог при­нять их, но ве­лел ска­зать им, что ни­ко­гда и не ду­мал их про­кли­нать, а толь­ко Бог их на­ка­зал за неува­же­ние к сво­е­му пас­ты­рю.

По­сто­ян­ные тру­ды и за­бо­ты, от ко­то­рых свя­ти­тель Ти­хон ни­ко­гда не имел от­ды­ха, так­же непри­ят­но­сти и ча­стые за­труд­не­ния при ис­пол­не­нии бла­гих на­ме­ре­ний силь­но рас­стро­и­ли здо­ро­вье свя­ти­те­ля. Епи­скоп Ти­хон со­жа­лел, что не мо­жет с преж­ней неуто­ми­мо­стью тру­дить­ся на поль­зу Церк­ви Бо­жи­ей. И в 1767 го­ду он вы­нуж­ден был оста­вить управ­ле­ние епар­хи­ей и уда­лить­ся на по­кой. Ему бы­ла на­зна­че­на пен­сия и доз­во­ле­но жить там, где он по­же­ла­ет.

Недол­говре­мен­на бы­ла цер­ков­но-об­ще­ствен­ная де­я­тель­ность свя­ти­те­ля Ти­хо­на на Во­ро­неж­ской ка­фед­ре – че­ты­ре го­да и семь ме­ся­цев, но и за та­кой срав­ни­тель­но ко­рот­кий срок он оста­вил бла­го­твор­ный след в об­ла­сти ду­хов­но­го прос­ве­ще­ния, и в цер­ков­ном бла­го­устрой­стве, и в мис­си­о­нер­ском де­ле. По­сле ухо­да за штат свт. Ти­хон бо­лее 15-ти лет пре­бы­вал на по­кое в мо­на­сты­рях Во­ро­нежс­кой епар­хии: до 1769 го­да – в Тол­шев­ском Спа­со-Пре­об­ра­жен­ском мо­на­сты­ре, а за­тем – в За­дон­ском мо­на­сты­ре.

Уеди­нен­ный Тол­шев­ский мо­на­стырь за со­рок верст от Во­ро­не­жа при­влек к се­бе вни­ма­ние свя­ти­те­ля глу­бо­кой сво­ей ти­ши­ной сре­ди дре­му­чих ле­сов. Он над­еял­ся, что све­жий воз­дух и спо­кой­ствие при сель­ских ра­бо­тах вос­ста­но­вят его си­лы, но бо­ло­ти­стая мест­ность ока­за­лась небла­го­при­ят­ной для его здо­ро­вья. Бо­лее го­да ко­ле­бал­ся свя­ти­тель и, на­ко­нец, на сле­ду­ю­щий 1769 год во вре­мя Ве­ли­ко­го по­ста ре­шил­ся пе­ре­ме­нить ме­сто, из­брав для сво­е­го мир­но­го убе­жи­ща оби­тель За­дон­скую, бла­го­при­ят­ную по кли­ма­ту, где во­дво­рил­ся на­все­гда в неболь­шом ка­мен­ном до­ме, при­стро­ен­ном к ко­ло­кольне у са­мых во­рот.

По­се­лив­шись в этом мо­на­сты­ре, свя­ти­тель Ти­хон стал ве­ли­ким учи­те­лем хрис­ти­ан­ской жиз­ни. В те го­ды он на­пи­сал свои луч­шие ду­хов­ные про­из­ве­де­ния, в ко­то­рых с глу­бо­кой муд­ро­стью раз­вил иде­ал ис­тин­но­го мо­на­ше­ства. Это «Пра­ви­ла мо­на­ше­ско­го жи­тия» и «На­став­ле­ния об­ра­тив­шим­ся от су­ет­но­го ми­ра». Этот иде­ал свя­ти­тель во­пло­тил и в жиз­ни сво­ей. Он стро­го хра­нил уста­вы Церк­ви и рев­ност­но (по­чти еже­днев­но) по­се­щал хра­мы Бо­жии, ча­сто сам пел и чи­тал на кли­ро­се, а со вре­ме­нем по сми­ре­нию со­всем оста­вил учас­тие в со­вер­ше­нии служб и сто­ял в ал­та­ре, бла­го­го­вей­но ограж­дая се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем. Лю­би­мым ке­лей­ным за­ня­ти­ем его бы­ло чте­ние жи­тий свя­тых и свя­то­оте­че­ских тво­ре­ний. Псал­тирь он знал наи­зусть и в пу­ти обыч­но чи­тал или пел псал­мы. Сво­ей жиз­нью свя­ти­тель учил всех окру­жа­ю­щих то­му, как на­до жить, чтобы спа­стись. По­движ­ни­че­ская жизнь свя­ти­те­ля Ти­хо­на, его незем­ная доб­ро­та утвер­жда­ли лю­дей в мыс­ли о вы­со­ком до­сто­ин­стве хри­сти­ан­ской ве­ры.

По ме­ре укреп­ле­ния сил сво­их свя­ти­тель стал ис­пы­ты­вать сер­деч­ную скорбь о сво­ей мни­мой празд­но­сти, как это свой­ствен­но лю­дям де­я­тель­ным, ко­то­рые вне­зап­но чув­ству­ют се­бя на сво­бо­де. Оби­лие вре­ме­ни точ­но так же тя­го­ти­ло его ду­шу, как неко­гда и недо­ста­ток его для пас­тыр­ских за­ня­тий. Ему ка­за­лось, что он со­вер­шен­но бес­по­ле­зен для об­ще­ства, а меж­ду тем по­лу­ча­ет пен­сию за преж­нюю служ­бу. К то­му же уко­рял се­бя да­же и в том, что при­нял, хо­тя и на крат­кое вре­мя, сан епи­скоп­ский, счи­тая се­бя недо­стой­ным его. Та­кие мрач­ные ду­мы вол­но­ва­ли его серд­це, и он ча­сто о том го­во­рил сво­им прис­ным; пи­сал да­же пер­вен­ство­вав­ше­му в Св. Си­но­де мит­ро­по­ли­ту Гав­ри­и­лу, ко­то­рый знал его лич­но и ува­жал. Ду­мая его успо­ко­ить, мит­ро­по­лит пред­ло­жил ему в управ­ле­ние Вал­дай­ский Ивер­ский мо­на­стырь, близ ме­ста его ро­ди­ны, но Ти­хон не ре­шал­ся, бо­рясь с по­мыс­ла­ми, еще од­на­жды пе­ре­ме­нить ме­сто, из­бран­ное им для по­коя. Но, со­вер­шен­но по­ко­рив се­бя во­ле Бо­жи­ей, твер­до ска­зал: «Хо­тя умру, а не вый­ду от­сю­да!» И с этой ми­ну­ты стал спо­кой­нее. Еще его успо­ко­и­ло сло­во про­сто­го стар­ца, как тай­ное ука­за­ние Про­мыс­ла Бо­жия. Был в За­дон­ске некто Аарон, ува­жа­е­мый им за стро­гую жизнь. Од­на­жды ке­лей­ник свя­ти­те­ля, встре­тив ино­ка у свя­тых во­рот, ска­зал, что прео­свя­щен­ный име­ет непре­мен­ное же­ла­ние вы­ехать из За­дон­ска в Нов­го­род­скую епар­хию. Аарон от­ве­чал: «Бо­жия Ма­терь не ве­лит ему от­сю­да вы­ез­жать». Ко­гда ке­лей­ник пе­ре­дал ему сло­ва стар­че­ские, свя­ти­тель Ти­хон сми­рен­но от­ве­чал: «Да я не по­еду от­сю­да» — и по­рвал уже при­го­тов­лен­ную прось­бу. Со­вер­шен­но от­ло­жив вся­кую мысль о пе­ре­ме­ще­нии из За­дон­ска, он ре­шил­ся по­свя­тить се­бя вполне слу­же­нию ближ­ним, чтобы быть по­лез­ным Церк­ви, хо­тя и не на ка­фед­ре свя­ти­тель­ской.

Лю­бил свя­ти­тель бе­се­до­вать с каж­дым о спа­се­нии ду­ши. Он со­би­рал во­круг се­бя де­тей и учил их мо­лить­ся Бо­гу, вхо­дил в раз­го­вор с кре­стья­на­ми и учил люб­ви к тру­ду и стра­ху Бо­жию, де­лил скор­би несчаст­ных. Ино­гда вы­ез­жал к зна­ко­мым, и ча­ще то­гда, ко­гда не ожи­да­ли его, но име­ли нуж­ду в его со­ве­тах. Ни­щих сте­ка­лось к нему мно­же­ство, и всем им раз­да­вал он ми­ло­сты­ню, ко­гда воз­вра­щал­ся из церк­ви, или на крыль­це через ке­лей­ни­ков, но ни в ка­кое вре­мя ни­ко­му не от­ка­зы­вал из убо­гих. Ча­сто всту­пал сам в бе­се­ду с мо­на­стыр­ской бра­ти­ей, с по­слуш­ни­ка­ми и про­сты­ми бо­го­моль­ца­ми, до­пус­кая каж­до­го к се­бе под бла­го­сло­ве­ние и ста­ра­ясь по воз­мож­но­сти ута­ить от них вы­со­кий свой сан, чтобы сво­бод­нее рас­кры­ва­ли пред ним свою ду­шу; по­се­му встре­чал их на дво­ре или у сво­е­го крыль­ца в про­стой ино­че­ской одеж­де, рас­спра­ши­вал о нуж­дах и тру­дах, и для каж­до­го у него бы­ло на­зи­да­тель­ное сло­во. Кро­ме уст­ных бе­сед, вел бла­го­че­сти­вую пе­ре­пис­ку, из­ла­гая мыс­ли в пись­мах. Ко­гда слу­ча­лось, что кто-ли­бо из со­сед­них кре­стьян по­стра­дал от неуро­жая или по­жа­ра, доб­рый пас­тырь да­вал ему по воз­мож­но­сти по­со­бие день­га­ми, ко­то­рые сам за­им­ство­вал у бла­го­де­те­лей. Ес­ли же кто из бо­го­моль­цев до­ро­гой за­боле­вал, то при­ни­мал его в свой дом и дер­жал до вы­здо­ров­ле­ния, а иным по­сы­лал на дом пи­щу или ле­кар­ства; ни­кто из болев­ших сре­ди мо­на­стыр­ской бра­тии не оста­вал­ся без его при­зре­ния. Не толь­ко лю­дям про­стым ока­зы­вал он по­мощь, но и си­ро­там из дво­рян­ско­го зва­ния не от­ка­зы­вал. Поль­зу­ясь об­щим ува­же­ни­ем, хо­да­тай­ство­вал в су­дах за при­тес­ня­е­мых и да­вал от се­бя про­си­тель­ные пись­ма, ко­то­рые име­ли бла­го­при­ят­ное вли­я­ние. По­это­му мож­но су­дить, до ка­кой сте­пе­ни бы­ло к нему при­вя­за­но все окрест­ное на­се­ле­ние.

Со­стра­дал ча­до­лю­би­вый пас­тырь и за­клю­чен­ным в тюрь­мах за дол­ги и за пре­ступ­ле­ния и неред­ко по­се­щал их. За­клю­чен­ные встре­ча­ли его как от­ца, и он ра­душ­но са­дил­ся меж­ду ни­ми, буд­то в кру­гу се­мьи, рас­спра­ши­вал каж­до­го о вине его и ста­рал­ся про­бу­дить в нем рас­ка­я­ние или вну­шить тер­пе­ние для пе­ре­несе­ния сво­ей уча­сти.

Свя­ти­те­лю Ти­хо­ну обя­за­на сво­им воз­рож­де­ни­ем и жен­ская Зна­мен­ская оби­тель в г. Ель­це. Слу­чил­ся боль­шой по­жар в 1769 го­ду, от ко­то­ро­го сго­рел де­ви­чий мо­на­стырь, и все мо­на­хи­ни бы­ли пе­ре­ве­де­ны в Во­ро­неж. Од­на толь­ко пос­луш­ни­ца ре­ши­лась по бла­го­сло­ве­нию свя­ти­те­ля во­дво­рить­ся на пе­пе­ли­ще быв­шей оби­те­ли, ибо он пред­ска­зал, что по мо­лит­ве усоп­ших ста­риц опять воз­об­но­вить­ся оби­тель. По­слуш­ни­ца на­шла там убо­гую ста­ри­цу, ко­то­рая уст­ро­и­ла се­бе кел­лию из ка­мен­но­го по­гре­ба, и ма­ло-по­ма­лу со­бра­лось к ним несколь­ко се­стер. При по­со­бии свя­ти­те­ля и од­но­го из бла­го­че­сти­вых граж­дан елец­ких со­ору­ди­лась неболь­шая де­ре­вян­ная цер­ковь во имя Зна­ме­ния Бо­го­ма­те­ри и об­ра­зо­ва­лась при ней об­щи­на, ко­то­рая и воз­ве­де­на бы­ла в жен­ский мо­на­стырь.

С го­да­ми свя­ти­тель Ти­хон все бо­лее уве­ли­чи­вал свои по­дви­ги. Жил свя­ти­тель в са­мой про­стой об­ста­нов­ке: спал он на со­ло­ме, на­кры­ва­ясь ов­чин­ным ту­лу­пом. Тра­пе­за его бы­ла са­мая скуд­ная, но и тут он го­ва­ри­вал, как бы упре­кая се­бя в рос­ко­ши: «Сла­ва Бо­гу, вот ка­кая у ме­ня хо­ро­шая пи­ща, а бра­тия моя: иной бед­ный в тем­ни­це си­дит, иной без со­ли ест – го­ре мне, ока­ян­но­му». Одеж­ду имел са­мую про­стую, по­то­му что он хо­тел быть ино­ком и по­движ­ни­ком в пол­ном смыс­ле сло­ва. В ба­ню ни­ко­гда не хо­дил и не лю­бил, чтобы ему прис­лу­жи­ва­ли, раз­ве толь­ко ко­гда бы­вал бо­лен. Сми­ре­ние его до­хо­ди­ло до то­го, что на на­смеш­ки, ко­то­рые неред­ко сы­па­лись ему вслед, свя­ти­тель не об­ра­щал вни­ма­ния, де­лая вид, что их не слы­шит, и го­во­рил по­сле: «Бо­гу так угод­но, что слу­жи­те­ли сме­ют­ся на­до мною, – и я до­сто­ин то­го за гре­хи мои». Ча­сто го­во­рил он в по­доб­ных слу­ча­ях: «Про­ще­ние луч­ше мще­ния». Всю свою жизнь свя­ти­тель «до­са­ды, скор­би, оби­ды ра­дост­но тер­пел еси, по­мыш­ляя, яко ве­нец без по­бе­ды, по­бе­да без по­дви­га, по­двиг без бра­ни, а брань без вра­гов не бы­ва­ет» (6-я песнь ка­но­на).

В ми­ну­ты ис­ку­ше­ний за­тво­рял­ся он в кел­лии и, по­вер­га­ясь на зем­лю, с ры­да­ни­ем мо­лил Гос­по­да из­ба­вить его от лу­ка­во­го. Боль­шую часть но­чи про­во­дил в бде­нии и мо­лит­ве и толь­ко на рас­све­те да­вал се­бе ча­са че­ты­ре по­коя и еще око­ло ча­са по­сле обе­да. По­том вы­хо­дил на про­гул­ку в мо­на­стыр­ский сад, уда­ля­ясь ку­да-ни­будь в ча­щу де­ре­вьев, но и тут лю­бил по­гру­жать­ся в бо­го­мыс­лие. Пло­дом его раз­мыш­ле­ний о при­ро­де и о лю­дях бы­ли тво­ре­ния, ко­то­рые свя­ти­тель за­вер­шил на по­кое, «Со­кро­ви­ще ду­хов­ное, от ми­ра со­би­ра­е­мое» (1770 г.), «Об ис­тин­ном хри­сти­ан­стве» (1776 г.).

По­дви­га­ми са­мо­от­ре­че­ния и люб­ви ду­ша свя­ти­те­ля воз­вы­си­лась до со­зер­ца­ний небес­но­го и про­зре­ний бу­ду­ще­го. Он пред­ска­зал мно­го из су­деб Рос­сии, в част­но­сти, го­во­рил о по­бе­де Рос­сии в Оте­че­ствен­ной войне 1812 го­да. Не раз свя­ти­те­ля ви­де­ли в ду­хов­ном вос­хи­ще­нии, с из­ме­нен­ным и про­свет­лен­ным ли­цом, но он за­пре­щал го­во­рить о том.

За три го­да до кон­чи­ны свя­ти­тель Ти­хон каж­дый день мо­лил­ся и со сле­за­ми про­сил Бо­га: «Ска­жи мне, Гос­по­ди, кон­чи­ну мою и чис­ло дней мо­их!». И вот од­на­жды на утрен­ней за­ре он услы­хал ти­хий го­лос: «В день недель­ный бу­дет ко­нец жиз­ни тво­ей». Это свя­ти­тель от­крыл сво­е­му бли­жай­ше­му дру­гу от­цу Мит­ро­фа­ну. Ду­хов­ный бла­го­дат­ный мир, ко­то­рый на­сту­па­ет по­сле борь­бы, в то вре­мя уже оби­тал в свя­той ду­ше по­движ­ни­ка.

В празд­ник Рож­де­ства Хри­сто­ва 1779 го­да свя­ти­тель в по­след­ний раз был в хра­ме на Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии. 29 ян­ва­ря 1782 го­да свя­ти­тель со­ста­вил ду­хов­ное за­ве­ща­ние, в ко­то­ром, воз­дав сла­ву Бо­гу за все Его бла­го­де­я­ния к нему, сло­ва­ми апо­сто­ла Пав­ла вы­ра­зил упо­ва­ние на ми­лость Бо­жию и за пре­де­ла­ми зем­ной жиз­ни. Свою кон­чи­ну свя­ти­тель пре­дуз­нал и пред­ска­зал за три дня, поз­во­лив в тот день всем зна­ко­мым при­хо­дить к нему про­щать­ся. 13 ав­гу­ста 1783 го­да, «в день недель­ный», в шесть ча­сов со­рок пять ми­нут утра ду­ша свя­ти­те­ля раз­лу­чи­лась с те­лом. «Смерть его бы­ла столь спо­кой­на, что он как бы за­снул». Так окон­чил свою мно­го­труд­ную жизнь на 59-ом го­ду от рож­де­ния свя­ти­тель Ти­хон За­дон­ский.

До са­мо­го дня по­гре­бе­ния мно­же­ство по­се­лян и го­род­ских жи­те­лей из Ель­ца и Во­ро­не­жа при­ез­жа­ли в оби­тель и тре­бо­ва­ли па­ни­хид над усоп­шим, так что недо­ста­ва­ло иеро­мо­на­хов для служ­бы, и нуж­но бы­ло со­дей­ствие окрест­ных свя­щен­ни­ков. По­сле от­пе­ва­ния, ко­то­рое со­вер­ши­лось толь­ко 20 ав­гу­ста, те­ло бла­жен­но­го Ти­хо­на ру­ка­ми свя­щен­ни­ков бы­ло пе­ре­не­се­но под ал­тарь со­бор­ной церк­ви в спе­ци­аль­но при­го­тов­лен­ный для него склеп.

Бла­го­го­вей­но бы­ла чти­ма па­мять свя­ти­те­ля Ти­хо­на в За­дон­ске не толь­ко те­ми, ко­то­рые зна­ли его лич­но, но и те­ми, ко­то­рые о нем толь­ко слы­ша­ли или чи­та­ли его на­зи­да­тель­ные тво­ре­ния. Па­ни­хи­ды о свя­ти­те­ле непре­стан­но со­вер­ша­лись над его гроб­ни­цей, и вско­ре по­сле его бла­жен­ной кон­чи­ны на­ча­лись зна­ме­ния и ис­це­ле­ния, сви­де­тель­ство­вав­шие о его небес­ной сла­ве.

Об­ре­те­ние мо­щей

12 ав­гу­ста 1861 го­да свя­ти­тель Ти­хон был при­чис­лен к ли­ку свя­тых Рус­ской Церк­ви. На сле­ду­ю­щий день в г. За­дон­ске при огром­ном сте­че­нии па­лом­ни­ков со всех кон­цов Рос­сии мит­ро­по­ли­том Санкт-Пе­тер­бург­ским и Ла­дож­ским Ис­и­до­ром (Ни­коль­ским) в со­слу­же­нии мно­го­чис­лен­ных иерар­хов и ду­хо­вен­ства бы­ли от­кры­ты мо­щи свя­ти­те­ля Ти­хо­на. В день па­мя­ти свт. Ти­хо­на бы­ла со­вер­ше­на со­бор­ная ли­тур­гия, по­сле ко­то­рой на­чал­ся крест­ный ход со свя­ты­ми мо­ща­ми не толь­ко кру­гом со­бо­ра, но и во­круг оби­те­ли За­дон­ской, где он и по­чил от тру­дов сво­их. Уми­ли­тель­ное зре­ли­ще бы­ло. Весь мо­на­стыр­ский двор, все кры­ши, огра­да и вы­со­кая ко­ло­коль­ня бы­ли уни­за­ны на­ро­дом, ко­то­рый, дер­жась друг за дру­га, си­дел так с ран­не­го утра, чтобы толь­ко за­нять ме­ста; да­же все де­ре­вья мо­на­стыр­ские бы­ли по­кры­ты людь­ми. На­род бро­сал убру­сы и по­лот­на по все­му про­тя­же­нии крест­но­го пу­ти; хол­сты и по­ло­тен­ца ле­та­ли по воз­ду­ху через го­ло­вы про­хо­дя­щих, так что бо­лее чем на ар­шин вы­со­ты (0,71 м) на­ки­да­но их бы­ло по той до­ро­ге, где про­хо­ди­ло ше­ствие, и со­бра­ли до 50 ты­сяч ар­шин хол­ста, ко­то­рые бы­ли роз­да­ны убо­гим, чтобы свя­ти­тель Ти­хон и в день сво­е­го про­слав­ле­ния, как бы­ва­ло при жиз­ни, оде­вал убо­гих. Так све­тиль­ник был во­дру­жен на свещ­ни­це, «да све­тит всем, иже в хра­мине суть». И днем па­мя­ти свя­ти­те­ля Ти­хо­на уста­нов­ле­но 13/26 ав­гу­ста.

Второе обретение мощей

По­сле ре­во­лю­ции мо­на­стырь по­стиг­ла участь мно­гих свя­тынь на­ше­го мно­го­стра­даль­но­го Оте­че­ства. 28 ян­ва­ря 1919 го­да спе­ци­аль­ной ко­мис­си­ей бы­ло про­из­ве­де­но осви­де­тель­ство­ва­ние мо­щей свя­ти­те­ля Ти­хо­на. Од­на­ко вско­ре остан­ки свя­то­го вер­ну­лись в ту же се­реб­ря­ную ра­ку, от­ку­да бы­ли ис­торг­ну­ты ко­щун­ствен­ной ру­кой. Воз­вра­щен­ные мо­щи свя­ти­те­ля до вес­ны 1922 го­да на­хо­ди­лись под опе­кой на­сель­ни­ков За­дон­ско­го Бо­го­ро­диц­ко­го мо­на­сты­ря, поз­же их хра­ни­те­ля­ми ста­ли рас­коль­ни­ки-об­нов­лен­цы, ко­то­рые при со­дей­ствии бо­го­бор­цев за­хва­ти­ли свя­тую оби­тель, а в 1932 го­ду мо­щи свя­ти­те­ля Ти­хо­на по­ки­ну­ли За­донск. Свя­ты­ня бы­ла пе­ре­да­на ан­ти­ре­ли­ги­оз­но­му му­зею, ор­га­ни­зо­ван­но­му в быв­шей Ве­ли­ко­кня­же­ской церк­ви Ель­ца, от­ку­да по­па­ли в Ор­лов­ский кра­е­вед­че­ский му­зей. Там они пре­бы­ва­ли в за­пас­ни­ках до Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны. Во вре­мя бо­ев, пре­вра­тив­ших Орел в ру­и­ны, ве­ру­ю­щим уда­лось спа­сти и со­хра­нить свя­ты­ню. Позд­нее, с на­ступ­ле­ни­ем ми­ра, мо­щи свя­ти­те­ля Ти­хо­на За­дон­ско­го бы­ли от­кры­то вы­став­ле­ны в ка­фед­раль­ном Бо­го­яв­лен­ском со­бо­ре го­ро­да Ор­ла. Про­изо­шло это в 1947 го­ду. Од­на­ко во вре­мя но­вой ате­и­сти­че­ской кам­па­нии при Н.С. Хру­ще­ве мо­щи За­дон­ско­го чу­до­твор­ца вновь ока­за­лись в за­пас­ни­ках мест­но­го кра­е­вед­че­ско­го му­зея. Лишь в 1988 го­ду чти­мая чу­до­твор­ная свя­ты­ня пе­ре­да­на бы­ла Ор­лов­ской епар­хии. Здесь, в ка­фед­раль­ном со­бо­ре го­ро­да Ор­ла, они и пре­бы­ва­ли до 1991 го­да, ко­гда по­пе­че­ни­ем мит­ро­по­ли­та Во­ро­неж­ско­го и Ли­пец­ко­го Ме­фо­дия мо­щи свя­ти­те­ля Ти­хо­на тор­же­ствен­но воз­вра­ти­лись ту­да, от­ку­да бы­ли в свое вре­мя ис­торг­ну­ты без­бож­ной вла­стью — под сво­ды Вла­ди­мир­ско­го со­бо­ра За­дон­ско­го Рож­де­ство-Бо­го­ро­диц­ко­го мо­на­сты­ря. Про­изо­шло это в день па­мя­ти свя­ти­те­ля Ти­хо­на, 13 (26) ав­гу­ста 1991 го­да. С тех пор мо­щи За­дон­ско­го чу­до­твор­ца неот­луч­но пре­бы­ва­ют во Вла­ди­мир­ском со­бо­ре, яв­ляя неиз­быв­ную свою бла­го­дать при­бе­га­ю­щим к по­мо­щи свя­ти­те­ля с серд­цем, на­пол­нен­ным ис­крен­ней ве­рой.

Источник