институт благородных девиц при монастыре
история Смольного института
Как всем известно, императрица Екатерина II была великим гуманитарием и реформатором. Она мечтала о России как о новом государстве, построенном по законам «разума» и «порядка». А для нового государства нужен новый человек — благородный и добродетельный, просвещенный и способный к созиданию. Выполнить это просто указами и законами невозможно. Нужно было сначала воспитать воспитателей. А кто же будет воспитывать нового человека? Ответ прост и естественен: прежде всего матери будущих граждан. Надо сказать, что к созданию программы будущего воспитательного общества Екатерина подошла основательно. Активно велась переписка с Вольтером и Дидро, изучалась просветительская литература и традиция. Русским дипломатам и послам во всех странах Европы был отдан тайный приказ добыть программы существующих государственных воспитательных заведений для девиц. Но в Европе аналогов не оказалось, кроме знаменитого пансиона благородных девиц для девочек из обедневших дворянских семей, учрежденного в Сен-Сире под Парижем еще при Людовике XIV его фавориткой Франсуазой де Ментенон. Но и в Сен-Сире программы как таковой то ли не оказалось, то ли ее не хотели показывать, и потому свою программу русским пришлось разрабатывать самим.
Это архиважное для государства дело было поручено Ивану Бецкому. Иван Иванович был незаконным сыном князя И.Д. Трубецкого и получил от отца только вторую половину фамилии. Воспитывался он за границей, много путешествовал по Европе. 15 лет провел в Париже на дипломатической службе. Там он основательно проштудировал всех энциклопедистов, просветительскую философскую литературу и новые педагогические теории. Петр III вызвал его в Петербург и назначил начальником Канцелярии строения домов и садов Его Величества. Но Бецкий сблизился не с императором, а с его умной и развитой женой Екатериной, у которой стал часто бывать как приятный собеседник. Тридцать лет возглавлял он Канцелярию строений. При нем оделись в гранит берега Невы, с его именем связано строительство Эрмитажа и здания Академии художеств, создание Медного всадника и решетки Летнего сада. Он стал основателем и попечителем воспитательных домов и училищ, больниц для бедных, Смольного института, был президентом Академии художеств и шефом Шляхетского сухопутного корпуса.
Надо сказать, что в то время в России не было ни одной школы, где бы учились девочки, т.к. дворянок учили дома, а девочек из бедных семей, как правило, не учили совсем. И вот Екатерина II решила открыть в недавно построенном и не использовавшемся по прямому назначению Смольном монастыре «Воспитательное общество благородных девиц», чтобы, как говорилось в указе, «. дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества». Устав Института разослали «по всем губерниям, провинциям и городам. дабы каждый из дворян мог, ежели пожелает, дочерей своих в молодых летах препоручить сему от Нас учрежденному воспитанию». Но желающих отдать своих детей в заточение на 12 лет было немного. Многие сомневались, чему же будут учить там их чад. Но все же в 1764 году, в августе первый набор состоялся. Правда, вместо предполагаемых 200 учениц набрали только 60 девочек 4-6 лет. Это были дети из малообеспеченных, но родовитых дворянских семей. Год спустя в институте открыли факультет «для мещанских девиц». Крестьянских девочек в заведение не принимали.
Комната для умывания
Распорядок дня в институте был строгий: подъем в 6 часов утра, потом — 6 или 8 уроков. Время для игр очень ограничивалось. Жили девочки в дортуарах по 9 человек с приставленной к ним дамой. Кроме того, была еще и классная дама, которая следила за поведением девочек на уроках.
Самые маленькие девочки учились в первом возрасте. Они носили платья коричневого или вишневого цвета и белые передники. Позднее цвет их платьев изменился на кофейный, за что девочек стали называть «кофейницами». Девочек «среднего возраста» называли по цвету их форменного платья «голубыми», а девочек «старшего возраста» — «белыми», хотя на уроки они приходили в зеленых платьях, а белыми были их бальные платья.
Кроме бальных танцев в программе обучения смолянок значились такие дисциплины, как чтение, правописание, французский и немецкий языки (потом был добавлен еще итальянский), физика, химия, география, математика, история, этикет, рукоделие, домоводство, закон Божий, риторика.
Условия в институте были спартанские, поскольку И. Бецкой был уверен, что только в здоровом теле обитает здоровый дух. Он считал, что детей нужно приучать к холоду, поэтому в спальнях Смольного температуры была не более 16 градусов. Спали девушки на жестких кроватях, утром обязательно выходили на зарядку и умывались холодной водой из Невы.
Рацион питания в Смольном был по сегодняшним временам более, чем скромным. Дневное меню выглядело так:
— Утренний чай с булкой.
— Завтрак: кусок хлеба с небольшим количеством масла и сыра, порция молочной каши или макарон.
— Обед: жидкий суп без мяса, на второе – мясо из этого супа, на третье – маленький пирожок.
— Вечерний чай с булкой.
Если девушка имела карманные деньги, то можно было, внеся специальную плату, пить утром чай с более питательной пищей в комнате воспитательниц, отдельно от других институток, или договориться с прислугой и втридорога купить чего-либо из еды. Впрочем, последнее сурово карались классными дамами.
В лазарете было теплее, нежели в огромных дортуарах, выдавалось усиленное питание и многие девицы устраивали себе «каникулы», симулируя соответствующие болезни. Впрочем, многим и притворяться не приходилось.
Обычно существовало два помещения: запасной лазарет, который использовали во время эпидемий или для тяжелобольных, и обычный, куда помещались все остальные пациентки.
Бывали дни, когда в институте говорили только на французском или на немецком, а за пророненное русское слово невнимательной девочке надевали на шею картонный язык. Она должна была блуждать по галереям института и не могла даже сесть. Это длилось до того времени, пока она не услышит русскую речь от кого-то другого, и тогда язык переходил к другой жертве.
На втором этапе обучения добавляли географию и историю, а на третьем – чтение нравоучительных и исторических книг, геральдику, архитектуру и физику. На последнем этапе обучения повторяли всё ранее изученное, уделяя особое внимание Закону Божьему и домоводству, что должно было подготовить девушку к будущей семейной жизни. Кроме этого, в последний год обучения девушки проводили уроки в младших классах, чтобы получить опыт в воспитании детей. Вручали выпускницам и золотые и серебряные медали. После окончания Института смолянок или устраивали при дворе фрейлиной, или выдавали замуж, или оставляли в родном институте в качестве преподаватели или классной дамы
Во главе института стояла начальница, обладавшая огромными правами. От нее требовались особые качества: она должна быть любима и почитаема, должна вести себя кротко, весело, ей вменялось в обязанность «изгонять все то, что имеет вид скуки, задумчивости, печали». Помощницей начальницы была правительница (или инспектрисса), она «наблюдает за учительницами и имеет крайнее радение о чистоте». Для ближайшего надзора за воспитанницами в институте состояли четыре надзирательницы, по одной на каждый возраст. Они неусыпно смотрят за девочками, а также заменяют отсутствующих учительниц.
Учительниц на институт полагалось 12, по три на каждый возраст. Они не только учат девиц, но и «воспитывают их в благоразумии и искусными словами внедряют благонравие в нежные сердца их». Учительницы должны были учить всем предметам, и только в крайнем случае разрешалось пригласить учителя или, как тогда говорили, мастера.
.Между прочим, после 1825 года многие дети декабристов учились в институтах: обе дочери Каховского, например, закончили курс с серебряными медалями. Говорят, что когда в институт приезжали княжны, то дочери императора и дочери руководителей восстания весело играли вместе.
Учились здесь и «иноземки»: внучка Шамиля и дочери грузинских князей, княжны Черногории и шведские аристократки. Несмотря на то, что, согласно пафосным официальным источникам, начальница Смольного, княжна Ливен, говорила молодой классной даме: «Вы, может быть, еще не знаете традиций Смольного. С принцессы надо требовать вдвое и втрое, потому что от ея характера будут зависеть судьбы ея подданных», отношение к ним, безусловно не было обычным.
Надо сказать, что первый выпуск Воспитательного общества благородных девиц был действительно блестящим. Он состоялся 30 августа 1776 г. Выпускалось всего 39 девиц. Восемь лучших учениц получили кроме медалей шифр – металлический вензель царствующей императрицы. Его носили на левом плече на белом в полоску банте. Но очень тонка грань между настоящим просвещением и воспитанием и показной образованностью, манерностью, сентиментальной отрешенностью. Будучи падкой на комплименты, Екатерина любила показывать девиц, щеголять ими. И вместо воспитания добродетельных жен и матерей Смольный стал воспитывать светских женщин. В Смольном часто давались балы, на которые приглашались кадеты; зачастую кадеты вместе с девицами давали театральные представления. Раз в неделю по воскресеньям девочки публично танцевали. Екатерина сообщала Вольтеру о брате крымского султана Калге Султане, который каждое воскресенье повадился ездить смотреть эти танцы. Все эти любования и смотрины вредно сказывались как на самих девочках, так и на атмосфере в институте. От смолянок ждали высоких результатов, и основополагающий принцип развития и поощрения сменился принуждением и муштровкой, учение превратилось в «долбню». Хорошо учиться, по мнению одной из воспитанниц, — это «уметь хорошо болтать по-французски и делать «книксены». Появилось понятие — особая «институтская складка», т. е. манера: «У нас был тихий и осторожный голос, воздушная и вместе с тем торопливая походка, движения и спокойные и робкие. Яркая краска беспрестанно разливалась на наших щеках, а приседая, мы наклоняли голову с неподражаемой скромностью». Вот тогда-то и появилось ироничное «институтка». В конце концов Екатерина и сама увидела, что из Смольного не получилось того, что было задумано. Была составлена комиссия, проведены изменения в программе. Смольный должен был стать по преимуществу учебным заведением. Однако в царствование Екатерины новый план еще не выполнялся в полной мере. А перемены в уставе института начались после смерти Императрицы. Павел I поручил своей супруге Марии Федоровне руководство всеми благотворительными и женскими учебными заведениями России. Она впоследствии управляла институтом 32 года и многое изменила. При Марии Федоровне появилось почасовое расписание преподавания каждого предмета, а весь курс обучения сократился с 12 до 9 лет. «Возрастов» осталось только три, и каждый был разделен на три параллельных группы: для отличниц, «середнячков» и неуспевающих. Каждый урок в институте длился два часа. Дважды в год «смолянки» сдавали промежуточные экзамены, а в конце года им предстоял итоговый экзамен.
холл жилого корпуса
Девочек стали принимать в институт с более позднего возраста – в 8-9 лет, а мещанок принимали и вовсе с 11-12, поскольку их программа ограничивалась шестью годами обучения. С приходом Марии Федоровны институток стали готовить скорее в жены, чем во фрейлины, поэтому вместо книги «О должностях человека и гражданина», которая читалась в Екатерининское время, стали читать «Отеческие советы моей дочери». Практически все нововведения Марии Федоровны просуществовали в институте вплоть до его закрытия в 1917 году. Не изменился только его устав. Екатерина позаботилась о том, чтобы в уставе были прописаны не только профессиональные требования к преподавателям и самим «смолянкам», но и правила поведения, обращения друг с другом. Телесные наказания в институте были категорически запрещены, а все служащие заведения обязаны были не только передавать знания воспитанницам, но и подавать им пример для подражания.
Самые первые институтки были отгорожены от влияния семьи, но не от мира вообще. Их частно вывозили на прогулки и придворные мероприятия, в стенах Смольного устраивались торжественные обеды и спектакли. В XIX же веке концепция поменялась и в иную, не казарменную, жизнь воспитанниц старались не выпускать. Если раз в год выводили в Таврический сад, то под строгим контролем, делая все, чтобы не допустить контакт институток с другими гуляющими. Несколько раз в год (в день именин императора и императрицы, на Новый год) устраивались балы, на которых присутствовали все воспитанницы и начальство.
А с началом Первой мировой войны прекратились и эти малочисленные праздники: считалось предосудительным веселиться, когда идут бои.
Учителей набирали преимущественно из женатых, если же попадался холостяк, то или в возрасте, или весьма невзрачной внешности, зачастую с физическими недостатками, дабы не вводил непорочных девиц во искушение.
«Новая порода» людей, значительно отличавшаяся от прочего русского общества, была создана, и это было признано самим обществом. Впервые в русской семье появляются образованные женщины, которые внесли в убежище дедовских предрассудков струю нового света и воздуха — новые здоровые и гуманные начала способствовали возникновению интереса к вопросам воспитания и пробуждали стремление к подражанию. Идея женского воспитания и положительный опыт были использованы во вновь образующихся гимназиях, а затем и в создании женского университета — Высших женских курсах (Бестужевских). Ни в одной стране мира правительство не уделяло столько внимания женскому воспитанию — это неоспоримый факт.
За 153 года существования Смольного института через него прошли 85 выпусков. Разумеется, среди сотен благородных выпускниц были и те, чьи имена остались в истории. О них и о нравах, царивших в Смольном я расскажу в следующей публикации.
Смольный институт благородных девиц
Смольный институт благородных девиц — первое в России женское учебное заведение.
За основу взяты дореволюционные программы обучения и воспитания на основе православной веры, с целью дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества.
Обучение проходит по программе Русской классической школы.
Набор в подготовительное отделение.
Смольный институт благородных девиц запись закреплена
Подготовит. отделение Смольного института
ЗАНЯТИЯ ДЛЯ ДЕВОЧЕК
Дорогие друзья! По вашим многочисленным просьбам Смольный институт благородных девиц открывает подготовительное отделение для дошкольниц!
Приглашаем девочек 4-7 лет!
Показать полностью.
Программа занятий
подготовка к школе по программе Русской классической школы;
азбука юной смолянки;
этикет;
рукоделие;
танцевальные и музыкальные занятия.
Адрес: Набережная канала Грибоедова, 74.
Оставить заявку и задать вопросы вы можете в обсуждениях группы Подготовительного отделения!
Телефон для справок:
89818586166
Мария Андреевна
Электронная почта: smolnyinstitute@yandex.ru
Смольный институт благородных девиц запись закреплена
๑۩۩๑ Блистательный Санктъ-Петербургъ! ๑۩۩๑
ДАМЫ, БАРЫШНИ, ДЕВОЧКИ.
Снимок сделан в 1912 году. До начала Великой войны – два года,
до крушения Российской Империи и всего уклада жизни – пять лет.
Смольный институт благородных девиц запись закреплена
Подготовит. отделение Смольного института
ЧЕМ ЗАНИМАЮТСЯ ДЕВОЧКИ
в подготовительном отделении Смольного института благородных девиц?
Программа занятий разнообразна. Обязательно познакомим вас с нашими преподавателями и предметами. Пока кратко обо всём.
Показать полностью.
Подготовка к школе по программе Русская Классическая Школа.
Эта программа основана на разработках великого педагога К.Д. Ушинского и пользуется особой популярностью среди родителей, заботящихся о глубоких знаниях и духовно-нравственном воспитании. Программа дошкольной подготовки рассчитана на 3 года, начиная с 4 лет.
Энциклопедия добрых дел
Чтобы девочки росли добрыми, отзывчивыми и воспитанными, предлагаем отправиться в увлекательное путешествие в мир дружбы, добра, уважения к старшим, основных правил этикета. Занятие ведет педагог-психолог по авторской программе.
Музыка
Воспитанницы узнают много интересного о музыке, разнообразии звуков, музыкальных инструментах и даже создадут свой небольшой оркестр. Занятия ведет замечательный учитель высшей категории, имеющий большой опыт работы с малышами.
Танцы
Смольный институт благородных девиц
Очаровательные девушки с потупленными взорами, лёгким румянцем на ланитах и в одинаковых белых платьях прогуливались среди цветущих кустов и деревьев. Казалось, что скромные чаровницы не ступают своими изящными ножками по бренной земле, а плывут над нею. Мужская половина гуляющей публики была сражена наповал, женская – нервно и ревниво закусила напомаженные губки.
Такое впечатление оставил первый променад в общественном месте первых воспитанниц старших классов «Воспитательного общества благородных девиц». По указанию Екатерины II там должны были взращиваться «девицы новой формации» для того, чтобы образованные и культурные выпускницы, став супругами достойных мужей, произвели на свет «совершенного человека».
Вот так мыслила просвещённая императрица, полагая, что только у культурной матери может родиться культурный младенец. И поэтому в 1764 году при Воскресенском Смольном Новодевичьем монастыре, который спроектировал Бартоломео Растрелли, было открыто «Воспитательное общество», где за казённый счёт обучались девочки из дворянских семей. А в 1806 году юные воспитанницы получили в своё распоряжение величественное сооружение, выстроенное по чертежам Джакомо Кваренги, которое мы и сейчас знаем под названием «Смольный институт».
Так что же должна была знать будущая мать «совершенного человека»? Екатерина Великая была личностью масштабной, поэтому всегда ставила цели высокие, но не всегда выполнимые. Её «смолянки» должны были обладать обширными знаниями в области истории, географии, архитектуры, физики, математики, астрономии, музыки, литературы, знать этикет, уметь рукодельничать и готовить, танцевать и быть первоклассными экономистами, чтобы рачительно вести хозяйство.
Долгих 12 лет длилось «государственное воспитание». Смольный стал первым официальным учебным заведением для женщин в Российской империи, и Екатерина II лично участвовала в формировании образовательно-воспитательной программы. Она советовалась по этому поводу с великими французскими просветителями Дидро и Вольтером, засылала «казачков» в подобные Смольному заведения по всей Европе, чтобы теми или иными путями заполучить учебные планы конкурентов.
Эти экспедиции, больше похожие на шпионские вылазки, увы, не принесли результатов. Европейские институты не раскрыли своих секретов, и тогда императрица положилась на опыт и разум российских деятелей. Организатором Смольного был назначен Иван Иванович Бецкой, внебрачный сын князя Трубецкого, дипломат и философ. Бецкой взялся за дело с энтузиазмом и личным отношением. Может быть, чересчур личным, но об этом позже.
Поначалу воспитанницы Смольного института делились на четыре возрастные группы от 6 до 18 лет, позже на три. Срок обучения при этом сократился с 12 до 9 лет.
Главным принципом заведения была полная изоляция девочек от внешнего мира, даже общение с семьёй строго ограничивалось, ведь семья старого образца – это порождение того же «несовершенного, испорченного» мира, который необходимо усовершенствовать.
Воспитанниц младших групп называли «кофейницами», потому что они носили коричневые платья с белыми коленкоровыми передниками.
Средняя группа была «голубой» – тоже по цвету одеяния. Эта была самая отчаянная, сложная и неуправляемая группа – 10–14-летние подростки. Переходный возраст, доставляющий проблемы взрослым во все времена!
И последняя, старшая группа называлась «белой» – считалось, что подросшие воспитанницы уже в состоянии аккуратно носить белые платьица. Но, подстраховываясь, руководство Смольного всё же одевало «старшеньких» в зелёные одежды для каждого дня, белые же платья припрятывались для торжественных случаев – выходов в свет, балов, визитов вельможных покровителей.
Несмотря на монаршие замыслы, обучение в Смольном было достаточно поверхностным. Изучение физики сводилось к показу забавных фокусов, математика давалась лишь в азах. Немногим лучше обстояло дело и с остальными предметами. Только к иностранным языкам отношение было серьёзным – их преподавали носители этих самых языков. Девочки неплохо знали немецкий и французский, итальянский добавлялся позже. Знание же английского считалось высшим пилотажем.
Режим в Смольном походил на тюремный: благородные девицы жили по девять человек в одной комнате, рано ложились спать и рано просыпались, без конца находились под пристальным взором надзирательницы, питались скудно. Только богатые девочки могли себе позволить за дополнительную плату пить чай в одной комнате с педагогами или заплатить сторожу, чтобы он в голенище сапога таскал им из ближайшей лавки запретные сладости.
Подъём происходил в 6 утра, далее воспитанницы шли на занятия, где почти ничего в нашем понимании не делали. На занятиях чаще всего реконструировались ситуации из «реальной жизни»: «В залу входит молодой человек. Что вы будете делать? Спинку держим, в глаза не смотрим…»
Бецкой создал в Смольном атмосферу условного идеального мира, которая не могла не отразиться на воспитанницах. Вспомним первый променад в Летнем саду: румянец, лёгкая походка, потупленный взор… Все смолянки были такими, этот внешний образ «воздушной девицы» оттачивался годами. Считалось, что в идеале девушка должна быть именно такой – готовой в любую минуту упасть в обморок или залиться слезами от потрясения – будь то внезапно выскочившая мышь или записочка от кадета. Так вели себя европейские дамы из высшего общества, с них брали пример.
Сохранилось письмо к светлейшему князю М.С. Воронцову, где его приятель, поэт Сергей Марин описывает «чрезвычайное событие», случившееся в одном из петербургских театров. Французская труппа давала представление. Девочка лет семи – дочь актрисы Вальвиль – зацепилась ножкой за занавес, и когда его подняли, малышка оказалась под колосниками. Что тут началось! Суматоха и паника. Сто человек на сцене мечутся, дамы в партере и ложах в обмороке, мужчины бегают за водой и спиртами. Самой спокойной оставалась девочка, она кричала сверху своей матери, что всё в порядке, что она крепко держится. «Но maman не могла сего слышать, быв без памяти».
Такое поведение мамаши действительно было нормой, оно показывало утончённость и, как ни странно, образованность дамы. Неподготовленность к реальной жизни воспринималась как «неиспорченность».
Внутри Смольного царил культ «обожания», доходивший до экзальтации. Когда в институт поступали новенькие девицы, старшие подруги настоятельно рекомендовали им выбрать себе объект обожания. Как правило, им становилась какая-нибудь девочка из «белых». Когда «объект» проходил мимо, следовало вздыхать, замирать на месте и шептать вслед: «Обожаемая! Ангел!» – и разрисовывать тетрадки сердечками с именем объекта.
О том, присутствовали ли в институте лесбийские связи, история умалчивает. Думается, что нет. Скорее всего, «обожание» носило умозрительный, целомудренный характер. Единственным желанием выпускниц было как можно скорее и удачнее выйти замуж.
Однако везло не всем. Девушки из богатых дворянских семей могли составить себе хорошую партию или стать фрейлинами при дворе. Небогатые воспитанницы становились гувернантками, а то и приживалками. Многие неудачливые выпускницы до конца своих дней оставались в стенах Смольного, работая там за кров и еду. Одна из бывших «смолянок» с горечью вспоминала, что когда умерла девочка, чья семья считалась бедной, то руководство Смольного не сподобилось даже на организацию похорон. Воспитанницы сами собирали деньги на гроб: «Сломанная игрушка стала никому не нужна».
Но чтобы вырваться из института, надо было сдать выпускной экзамен, на котором обязательно присутствовал член императорской семьи. Екатерина Великая, надо отметить, ни разу на таком экзамене не была, хоть и говорила постоянно, как она любит «смолянок», что все они – её дочери.
За несколько недель до выпускного между «белыми» распределялись вопросы. Каждая девушка должна была ответить перед комиссией всего лишь на один вопрос! Но все так волновались, так волновались! В большом объёме закупались нюхательные соли и растирки «от нервов».
После выпускного экзамена лучшим из лучших вручался «шифр» – золотой вензель в виде инициалов императрицы на банте из белой в золотую полоску ленты, который носился на левом плече.
С 1773 по 1776 год великолепный художник Дмитрий Левицкий по указу Екатерины II написал портреты первых выпускниц. На одном из таких портретов можно встретить изображение благородной девицы Глафиры Алымовой.
Глафира Алымова, или Алымушка, как её ласково называла сама Екатерина, прибыла в Смольный в шестилетнем возрасте. Глаша была девятнадцатым ребёнком в семье! О её бедственном положении знали все, но это маленькое существо чем-то смогло расположить к себе окружающих всех чинов и рангов. В Смольном девочка расцвела: с ней играла императрица, её учила музыке и ей посылала подарки великая княгиня Наталья Алексеевна.
Живая и милая Алымушка стала всеобщей любимицей. Но особо её выделял Иван Иванович Бецкой, которому было 64 года, в то время как Глафире едва минуло 13. Он спросил её как бы шутя: «Кем вы меня хотите видеть – мужем или отцом?» Девушка, конечно, предпочла второе.
После выпуска Бецкой отвёз её в свой дом, где она и жила, давая поводы для слухов и кривотолков, но не особо осознавая двусмысленность своего положения. Она же была смолянка, наивная, не знающая жизни! Чего хотел Бецкой, тоже не совсем понятно. Видимо, Глафира была его последней страстью, но, в силу его почтенного возраста, несостоявшейся.
Записки самой Алымовой по этому поводу полны противоречий: «Стараясь удалить меня от всех, кто пользовался моим доверием, он так ловко устроил, что никто не смел открыть мне его намерений, а они были так ясны, что когда я припоминаю его поведение, то удивляюсь своей глупости… Несчастный старец, душа моя принадлежала тебе; одно слово, и я была бы твоею на всю жизнь… Страсть его дошла до крайних пределов и не была ни для кого тайною, хотя он скрывал её под видом отцовской нежности. Я и не подозревала этого… Если никто не любил меня более Ивана Ивановича, зато никто не сделал мне столько зла как он».
Бецкой без конца устраивал Алымовой сцены ревности. Через год каким-то чудом Глафире удалось ускользнуть из-под опеки старца, выйдя замуж за Алексея Андреевича Ржевского – поэта, масона, вице-директора Академии наук. Говорят, что этому браку способствовал граф Орлов, который испытывал личную неприязнь к организатору Смольного института. Молодые какое-то время прожили в доме Бецкого, но спокойной жить хозяин им, конечно, не дал. Супруги сбежали через пару месяцев мучений, после чего Бецкого разбил паралич.
При дворе Глафира Алымова-Ржевская показала все свои незаурядные способности: интриговала, крутила романы, пробивала должности своим поклонникам и детям. Но при этом оставалась особой весьма уважаемой. Когда после смерти Ржевского она вторично решила выйти замуж за недворянина, человека, который был младше неё на 20 лет, в обществе стал назревать конфликт. Мудрая Алымова добилась аудиенции у императора Александра I и открыто поведала ему о своих намерениях. На что получила удивительный для того времени ответ: «Никто не вправе разбирать, сообразуется ли такое замужество с нашими летами и положением в свете. Вы имеете полное право располагать собою и, по-моему, прекрасно делаете, стараясь освятить таинством брака чувство, не воспрещаемое ни религией, ни законом чести. Так должно всегда поступать, если это только возможно».
А Смольный тем временем продолжал существовать и развиваться. В 1856 году инспектором классов был назначен выдающийся педагог и человек энциклопедических знаний Константин Дмитриевич Ушинский. Он полностью реорганизовал процесс обучения, смолянки стали получать истинные знания, что кого-то, видимо, сильно не устраивало. После многочисленных доносов Ушинский был вынужден уйти в отставку, и всё вернулось на круги своя. Смольный вновь стал самым консервативным и закрытым учебным заведением России, и что происходило за его стенами, не знал никто.
В 1913 году по Петербургу поползли слухи о трагедии в Смольном институте. Вроде бы произошёл несчастный случай: две воспитанницы выпали из окна, одна из них разбилась насмерть. Начальница института княжна Ливен поспешила заявить, что «воспитанницы увлеклись своей шалостью настолько, что очутились на полураскрытом окне и, сильно облокотившись на стекло, раздавили его и обе вместе рухнули вниз с высоты третьего этажа».
Прессу в Смольный не пустили, но пытливые журналисты сразу же стали выстраивать версии. Первый вопросом, которым они задались: если это «детская шалость», то почему воспитанницы «шалили» глубокой ночью? Ведь именно в это время произошла трагедия. Дальше больше: выяснилось, что одна из девочек, та, которая не выжила, – это талантливая 14-летняя Надежда Кондаурова. Она давно тяготилась своим пребыванием в институте. Надя была на плохом счету за вольнодумие, более того, девочку не раз ловили за чтением «запрещённых книжек». Нет, это не были книги фривольного содержания, просто они были не из программного списка. Кондаурова в своих письмах не раз жаловалась на «драконьи» порядки, умоляла родителей забрать её домой, но девочку никто не слушал. Единственным другом, который понял Надю и разделил её боль, была Ольга Савинкова. Вспомним, кто такие были истинные смолянки – чувствительные, экзальтированные, наивные девочки. И однажды глубокой ночью подруги осуществили задуманное – они взялись за руки и шагнули с подоконника в темноту…
На похороны Кондауровой никого из воспитанниц не пустили, опасаясь «массового психоза». А позже выяснилось, что только в 1906 году пять смолянок пытались покончить жизнь самоубийством. И, вероятно, расследование этих фактов что-то могло бы изменить, но наступил 1917 год, и история Института благородных девиц закончилась.
…Смольный хорошо известен своей ролью в революционных событиях: здесь размещался штаб вооружённого восстания. С 1917 по 1991 годы в этом здании располагался Ленинградский городской Совет депутатов трудящихся и городской комитет Компартии.
С 1996-го Смольный стал резиденцией губернатора Санкт-Петербурга. И только тени прошлого порой напоминают о лёгкой поступи юных смолянок, их потупленном взоре и стыдливом румянце на ланитах.
Зима 2020 года в городе Ростове-на-Дону будет холодной.
Больше ста лет прошло с момента кончины, а благородные девицы, уверенные в том, что макароны растут на деревьях, встречаются до сих пор.
Заведение умерло, но дело его живёт.
Амазонская рота Екатерины II Великой
Весной 1787 года князь Потёмкин восхвалял храбрость греков и их жён в борьбе против турок.
Государыню позабавили разговоры о храбрости женщин и она поинтересовалась у князя: «чем он может доказать выхваляемую их храбрость»? Потёмкин пообещал, что представит доказательства в Крыму, который императрица планировала посетить в мае.
Премьер-майор Балаклавского греческого полка Чапони получил из Санкт-Петербурга приказ о создании подразделения в марте 1787 года. Чапони довёл содержание полученного из столицы специального предписания до сведения капитана Сарантиса, который в свою очередь предложил своей 32-летней супруге Елене Ивановне Сарандовой возглавить роту, став её ротным капитаном. Амазонская рота была целиком составлена из ста благородных жён и дочерей балаклавских греков.
Форма «амазонок» состояла из бархатных юбок малинового цвета с бахромой и курточек зелёного цвета. И юбки, и куртки были оторочены золотым галуном. Головы были покрыты белыми тюрбанами с позолоченными блёстками и страусиным пером. Личный состав был вооружён ружьями, к которым были выданы по три патрона.
До нашего времени дошла «Записка об амазонской роте» Г. Дуси (Москвитянин, 1844 год, № 1, стр. 266—268.), в которой так описывался визит Екатерины II:
«Встретить Государыню назначено было возле Греческаго селения Кадыковки, недалеко от Балаклавы. Тут устроена была аллея из лавровых деревьев, усеянная лимонами и апельсинами; в средине дорога была также усыпана лаврами; в конце аллеи, простиравшейся на четыре версты, выстроена палатка, в которой на столе приготовлено было Евангелие, крест, хлеб и соль.
Римский Император (Иосиф II), путешествовавший с Императрицею, приехал вперед верхом — осмотреть Балаклавскую бухту, и увидя в конце аллеи Амазонскую роту, подъехал к начальнику оной, Елене Сардановой, и от восхищения поцеловал её в губы. Увидевши это, рота взбунтовалась; но предводитель оной остановил бунт, сказав, что Император не отнял у нея губ, и не оставил ей своих.
Не выходя из кареты, Государыня поехала в Акерман. В день Царя Константина и матери Елены Государыня была в Бакчисарае, где слушала Литургию в своей походной Церкви, и прожила во дворце два дни. Амазонский Капитан, Сарданова, имела счастие видеть Государыню и в Бакчисарае. Государыня узнала её, подала опять руку и потрепала поплечу. Из Акмечета (ныне Симферополь) прислала ей монаршее благоволение и бриллиантовый перстень в 1800 рублей…».
Сама же Сарандова описывала это событие так:
Амазонская рота была составлена по ордеру Светлейшего князя Потемкина-Таврического, последовавшего на имя командира Балаклавского полка, премьер-майора Чапони и состояла из благородных жен и дочерей Балаклавских греков, в числе 100 особ, в марте-апреле месяцах 1787 года Встретить Императрицу должно было близ Балаклавы у деревни Кадыковка, и рота под моим начальством была построена в конце аллеи, уставленной апельсиновыми, лимонными и лавровыми деревьями. Прежде приехал Римский Император Иосиф верхом осмотреть Балаклавскую бухту и руины древней крепости. Увидав Амазонок, он подъехал ко мне и поцеловал меня в губы, что произвело сильное волнение в роте. Но я успокоила моих подчиненных словами: «Смирно! Чего испугались? Вы ведь видели, что Император не отнял у меня губ и не оставил своих». Слово «Император» подействовало на Амазонок, которые не знали, кто был подъехавший. Осмотрев бухту и окрестности, венценосный путешественник возвратился к Императрице и уже приехал во второй раз к Кадыковке с Её Величеством и князем Потемкиным в Её карете. У Кадыковки Императрица была встречена протоиереем Балаклавского полка о. Ананием. Не выходя из кареты, Государыня подозвала меня к себе, подала руку, поцеловала в губы и, потрепав по плечу, изволила сказать: «Поздравляю Вас, Амазонский капитан! Ваша рота исправна: я ею очень довольна».
В том же году, вскоре после отбытия российской императрицы из Крыма, Амазонская рота была расформирована, а за удовольствие, доставленное Екатерине, на всю роту из ста «амазонок» была пожалована огромная по тем временам сумма в десять тысяч рублей.
В сентябре 1848 года князь М.С.Воронцов (бывший наместник Кавказа) написал министру императорского двора князю Волконскому, что им получено письмо от живущей в Симферополе вдовы титулярного советника Елены Шидянской (по первому браку — Сарандова), в котором говорилось:
«что, командуя ещё в царствование императрицы Екатерины ІІ-й ротою амазонок и имев счастие представить роту ея величеству, была осыпана ея милостями, что, достигнув теперь 90 лет, лишась зрения, она хотя с того времени и не безпокоила царствовавших августейших монархов просьбами об оказании ей пособия, но, находясь в крайней бедности, просит об исходатайствовании ей от щедрот его императорскаго величества единовременнаго пособия».
Уже 29 сентября по высочайшему повелению было переведено 300 рублей серебром из кабинета его величества для Е. И. Шидянской.
Подписывайтесь, с нами Вы узнаете много разных интересных и познавательных фактов о мировой истории.