интервью с петром мамоновым про бога на спасе
Интервью с петром мамоновым про бога на спасе
🔹Вчера, после продолжительной борьбы за жизнь, ввиду последствий короновирусной инфекции, скончался актёр и музыкант Пётр Мамонов. Одно из последних его интервью — с ведущей программы «Паломница» Оксаной Марченко на телеканале Спас.
🔹Что думал Пётр Николаевич о жизни после смерти? Через что ему пришлось пройти до встречи с Богом и почему ложиться в гроб не страшно?
▪️ «Я ложился в гроб — выскакивал из него три раза. Страшно? Да не страшно, ответственно: четыре стеночки, сверху крышка и ничего нет…Когда лег туда и меня обрамили эти створки, думаю: да, брат, ты считаешь ты верующий, у тебя все хорошо? Далеко тебе ещё… и чувство этого «далеко» — оно правильное».
▪️Слова Христа: «Как изгоняется род сей? Постом и молитвой». Что такое пост в данном случае? Ты блудник — изо всех сил воздерживайся и проси у Бога помощи — это называется синергия, когда две воли — твоя и Бога, тогда все происходит».
▪️«Самая главная молитва — это «Господи помилуй». Недаром она повторяется в храмах так часто. Что нам ещё нужно? Чтоб Господь нас простил и помиловал. Если вазочка чиста — мы в неё ставим цветок, так и Бог. Наше дело — только организм чистить, на это уходит вся жизнь».
▪️«Суть нашей веры — это служение. «Если я, Господь и Учитель, омываю вам ноги, так и вы поступайте со всеми».
▪️«Имя дьявол — разделяющее. Где разделение, по любому поводу, — там бес».
▪️«Настоящего утешения, кроме Бога, нигде нет. Я пытался искать, сначала была бешеная молодость, а в сорок пять лет я уткнулся в угол — не понимал, зачем живу. После на меня обрушилась притча о блудном сыне и я подумал: «вот это я». Все пропил, прогулял с проститкутками, растратил».
▪️ «В «Острове» есть сцена с изгнанием бесов. Актриса сыграла великолепно, прошла по грани. Эта сцена — одна из самых сильных. Там не о пене и бесе, там о Христе — как было без Него и как стало с Ним. И слёзы текут, но другие — не слёзы злости и обиды, слёзы свободы от греха».
▪️«Понятно, зачем жить, если есть вечность, если есть встреча с нашим удивительным Богом. Я попробовал все, ребята, и нигде не нашёл, кроме как у Бога. Я хочу так и будет это всегда со мной».
Полный выпуск доступен на нашем YouTube канале.
Делитесь этим видео, оставляйте комментарии и подписывайтесь на наш канал.
Петр Мамонов в программе Парсуна
Петр Николаевич Мамонов стал участником авторской программы Владимира Легойды «Парсуна». Музыкант и актер рассказал о своем отношении к Богу и о том, как вера помогает ему по жизни. Посмотреть передачу можно на нашем портале.
Петр Мамонов известен как основатель и лидер эпатажной группы «Звуки Му», пик популярности которой пришелся на конец 80-х и начало 90-х годов. После распада коллектива Мамонов занялся сольным творчеством, стал делать моно-спектакли. Кроме того, Петр Николаевич снимается в кино, а его наиболее известной ролью стал образ монаха-отшельника Анатолия в фильме «Остров».
Программа «Парсуна» выходит в эфир на православном телеканале «Спас». Она условно делится на пять частей: Вера, Надежда, Терпение, Прощение и Любовь. Название передачи происходит от латинского слова «персона».
В ходе интервью Петр Мамонов рассказал множество историй из своей жизни, связанных с божественным проявлением. Каждая из них – это небольшой урок, который усвоил герой программы и не постеснялся поделиться ими с другими. Смотрите полную версию программы прямо сейчас!
Кстати, ранее гостем Владимира Легойды становился лидер группы «Алиса». Посмотреть программу «Парсуна» с Константином Кинчевым можно на нашем портале. Беседа тоже получилась очень интересной.
Петр Мамонов: «Только бы успеть приготовиться!»
Умер гений, потрясающий актер, русский православный человек Петр Мамонов.
Его преображение в жизни и творчестве стало откровением для многих. Когда мы в середине 1980-х смотрели в передаче «Музыкальный ринг» ужасающие гримасы и ужимки рок-группы «Звуки Му» и ее солиста Мамонова, и казалось, что он сейчас сам себя изблюет, настолько был именно что безобразен, – невозможно было предположить, что спустя годы мы со вниманием станем слушать мудрые размышления этого удивительного человека, который начнет вести интенсивную духовную жизнь.
«Только бы успеть! Только бы успеть приготовиться!» – восклицал он в ожидании Суда.
Он много лет был иконой русского рока, проходя, как мы теперь понимаем, апофатический путь: кривляния (дьявол – обезьяна Бога!), алкоголь, наркотики, разгул. Потому потрясением для всех стало глубокое погружение Мамонова в христианство, Православие.
Помню, как на одном из киевских телеканалов в ноябре 2004 г. с пафосом анонсировали беседу с Мамоновым, и телеведущая с придыханием задала гостю студии вопрос: «Как вам наша оранжевая революция?» Ожидая от культовой фигуры андеграунда восторга, она чуть не впала в столбняк, когда услышала: «Г…о ваша революция!» А что же тогда имеет ценность, спросила девушка, придя в себя. И услышала лаконичный ответ: «Православие».
В фильмах Павла Лунгина он потряс зрителей – в «Такси-блюз», «Царь», а особенно, конечно, в «Острове».
Картина «Такси-блюз» (1990) с Мамоновым в главной роли некоторым и до сих пор кажется – «Ну, вот уж если есть в явной форме антирусский фильм, то это именно он». Другие полагают, что это кино – антисоветское, в жанре «перестроечная чернуха», тогда такого много было. Третьи видят в сюжете просто извечный конфликт художника с чернью, о котором и Пушкин писал. Мамонов сыграл саксофониста Алексея Селиверстова очень ярко, но в своей первой, еще «доправославной» жизни.
В «Царе» (2009) по признанию артиста, он играл циклично непоследовательного грешного человека, наделенного огромной властью, а не собственно Иоанна Грозного.
Мамонов сложно и противоречиво искал себя и свой путь к Богу и, в общем, нашел его. От «звуков му» – к словам о вечном, о Боге. В 45 лет, по его же признанию, понял, что оказался во мраке безысходности, и в течение 20 лет изживал в себе алкогольную зависимость, боролся с бесами.
Поражали не только его дарования, несомненные и разнообразные, но и то, как он бился за свою душу.
«Для меня Господь – это постоянная радость Его присутствия. Я хочу жить так, мне так очень хорошо – крепко, плотно, сильно… А если я в грехе, то сразу чувствую – я один, этот день прожит мимо. Схема очень проста: с Богом – жизнь, без Бога – смерть».
«Я ложился в ‟Острове” в гроб. Строгая вещь. Четыре стеночки и крышка – ни Евангелия, ни икон, ничего нет. С чем ляжем? Что я собрал? Записывать умею, водить машину умею, тем-то пользоваться умею. Прощать не умею, не раздражаться не умею, отдавать, чтобы не было жалко, не умею. Все, что в вечности пригодится, все, что потрогать нельзя – не умею. А я научился за эту жизнь тысяче ненужных там вещей.
«Я научился за эту жизнь тысяче ненужных там вещей»
Что же делать? Отлипать потихоньку. Как липучку от раны, потихоньку отрывать. Господь дал дом огромный. Хожу я там, нравится мне – у меня и спальня, и кабинет, и все это придется оставлять. Жалко! Виниловых пластинок 4000 штук избранных коллекция – жалко! А потом смотрю – не так уж и жалко, со временем. С радостью вижу в себе начатки отлипаний. Вот на что стоит тратить жизнь – на подготовку к вечности».
Доверительность и всеобщность интонации говорящего Мамонова таковы, что понимаем: мы потеряли близкого человека.
Ролью старца Анатолия в картине «Остров» (2006 г., по сценарию Дмитрия Соболева) Мамонов многих привел к Богу. Можно только руками всплескивать и удивляться, вослед Патриарху Алексию II, который воскликнул в беседе с Павлом Лунгиным: «Как же вам удалось это снять!»
Мамонов в «Острове» не играл, а жил и молился. Он умирал в фильме не только по сценарию, он умирал как кающийся грешник. Люди смотрели и оплакивали свои грехи, видя силу покаяния и радость общения с Господом. Было до боли внятно: эта душа вопиет, Петр Мамонов просил у Господа прощения грехов и за героя сюжета, и за себя одновременно. И за нас, за нас, за нас!
Нельзя не согласиться с мыслью, что отец Анатолий, по сценарию, получил от Бога дары прозорливости и чудотворения, а Петр Мамонов получил дар убеждения, дар настоящей проповеди. Лунгин случайно или сознательно выбрал на роль не идеального актера, а именно искренне верующего и кающегося человека. Это не просто режиссерское попадание в цель, это был Промысл Божий.
Лунгин случайно или сознательно выбрал на роль искренне верующего и кающегося человека
Петр Мамонов научал нас простым словом. Понятным каждому. Отрезки его собственной жизни – вот его притчи. Высказывался так, что насквозь пробивал наши толстокожесть и окаменелость. Да, это фактически были богословие и проповедь, причем своей искренностью Мамонов расположил к себе и вере многие тысячи душ. Дай Бог нам внять многому, о чем он говорил!
Интересно, с каким трепетом и ученическим восхищением-обожанием смотрели на Петра Николаевича телеведущие – Дарья Спиридонова в «Белой студии» и Ксения Собчак в «Док-Ток». Причем разговор с последней, посвященный 70-летию артиста, пришел к гармонии не сразу, и отрадно было видеть, как собеседник своей проповедью смирил несмиренную, и передача завершилась благостно.
Его внутреннее взрастание нашло отражение в замечательной книге миниатюр и афоризмов с показательным, «детским» названием «Закорючки». Только он, наверное, и мог найти такое точное название и написать такую книгу. Вышло несколько томиков «закорючек».
«Это и не дневниковые записи, и не полноценные стихи в прозе, и не выдержки из записной книжки – это действительно закорючки, которые написаны, нарисованы рукой не вполне еще послушной, не умеющей чертить привычные линии, но воспроизводящей внутренний мир человека, воспринимающего мир по-детски, а значит – по-христиански».
Некоторые заметки выдают в Мамонове поэта:
«Небо. Я смотрю в окно. Передо мной куча желтых листьев, нападавших с вишни. Каким-то образом в них отражается весь небосвод».
Боровшийся с собственной гневливостью Мамонов писал:
«Однажды все мне было не так. Приезжаю домой, а там новый кот лохматый, жена пустила. Вот, думаю, бестолочь, – своих 9 человек, а она еще тащит. Кот прыг на стол. Это уж слишком! Хлоп его. Сразу жалко стало. Нагнулся погладить, – кожа да кости, наверное, дачники выкинули, изголодался. Чуть не заплакал.
Авва Аммон сказал: я препроводил 14 лет в скиту, моля Бога денно-нощно, чтобы Он даровал мне победить гнев».
Почитаем Петра Мамонова внимательней.
«Я все умею – пилить, строгать, колоть. Мужик должен все это делать, а не гири тягать в фитнес-клубе. Ой, жалуются некоторые, работы нет. Научись плитку класть – будешь на ‟Мерседесе” ездить. Я у себя на участке город целый выстроил, баню, сарай. А если на диване лежать и дыню наедать – плохо закончишь. Алкоголем, наркотиками. К сожалению, сейчас много таких мужиков. ».
«Когда ко мне приезжают, говорят: ‟Далеко вы забрались”. А я спрашиваю: ‟Далеко от чего?” И человек замолкает. Из-за того, что я в деревне живу, у меня каждый день – другой. Каждый день – другое небо. Утром встал – и завертелось, а вечером смотришь и видишь: и такие облачка, и этакие Господь подпустил. Ни фига себе!»
«Стоишь и как безумный смотришь на эти звезды, и думаешь: ‟Боже мой, вот завтра умру, и что я скажу Ему?” Как в молитве говорится: если тень твоя так прекрасна, каков же ты сам? Я однажды вошел в дом, думал, сейчас компьютер включу, а электричества не было.
И я оказался в полной темноте. Лягте как-нибудь в темноте, отключите все ‟пикалки” и задайте себе такой вопрос: кто вы и как вы живете? Я вообще нормальный парень или так себе?»
«Тропа у людей одна: мы все уйдем из жизни. Вчера я, двадцатилетний, бегал по улице Горького – и вот уже завтра умирать. Без аллегорий. Страшно ли мне? Страшно. Дело ведь небывалое. Но интересно очень! Там же Господь, Вечность. Не готов».
«Пушкин нам ответил: ‟Я с отвращением листаю жизнь свою, но строк позорных не смываю”. Мой ответ такой же, как у него. Сидим мы как-то с Ванечкой Охлобыстиным на съемках фильма ‟Царь”, гримируемся и разговариваем о том, кто что читал и слышал о вечной жизни. Гример говорит: ‟Ой, какие вы смешные!” Я ему: ‟А когда предстанем перед Творцом, вообще обхохочешься”.. Ведь с нашими совестями такими-сякими, с нашей жизнью такой-сякой надо будет глядеть в глаза Богу, который за нас отдал жизнь Свою на кресте. ».
«Не надо обольщаться, что после смерти от нас один прах останется. Все крупные ученые – верующие. Все мои знакомые врачи, которые имеют дело с жизнью и смертью, – веруют.
О клинической смерти оставлены тысячи свидетельств, доказывающих, что конца нет. Эйнштейн в существовании Бога не сомневался, и Пушкин, и Ломоносов, и Менделеев. А какая-нибудь Леночка семнадцати лет заявляет: ‟Что-то я сомневаюсь, что ваш Бог есть. ”. А ты почитай сначала, изучи вопрос, тогда и скажешь. Это как в метро вошел, увидел схему – кольцо какое- то, разноцветные точки. Махнул рукой: ‟А, фигня, поеду сам”. Так и будешь по Кольцевой всю жизнь ездить. Богу не важны наши поступки, ему нужен мотив: зачем мы это делаем, зачем мы живем».
«Смерть грешника люта. В том ужасном состоянии, в каком погибнешь, и застынешь, дружок, в вечности таким и будешь. Там изменения нет, потому что нет воли, нет тела. Тело и есть наша воля к изменению».
«На съемках ‟Острова” я должен был ложиться в гроб. Три раза из него выскакивал – не выдерживал. Строгая вещь – гроб: лежишь, стеночки узенькие – и ничего больше нет. Даже Евангелия, чтобы почитать. Что собрал в душе, с тем и лежишь. В вечность мы возьмем то, что потрогать нельзя, – то, что уступили, простили, отдали. Блаженнее же отдавать, чем брать».
«В вечность мы возьмем то, что потрогать нельзя, – то, что уступили, простили, отдали»
«Ты хочешь ‟Феррари”? Стяжи Духа Святаго – и увидишь, что уже не хочешь ‟Феррари”. Потому что за одно мгновение жизни в Духе, по слову Серафима Саровского, любой человек согласился бы, чтоб его тысячу лет грызли черви. Я больше верю святому Серафиму, чем механизаторам из Италии».
«Божий мир. Есть такое выражение. Что же оно значит? Для меня – это мир Бога. Все, что отражает величие и красоту Его. Иногда это моя душа, иногда автомобиль, иногда – деревья или трава. Или когда в сентябре, ясным утром, солнце и луна видны вместе по обе стороны неба. Тогда можно сказать, что Бог всюду? Кроме тех мест, откуда мы его прогнали. Так страшно становится, когда, например, уродливый дом или матом ругаются».
«Иногда целый день бегаешь, хлопочешь, по телефону разговариваешь – а ничего не сделал. А бывает, помолился коротко, но постарался от всей души с Богом пообщаться, сильно-сильно. Остальное время пролежал у речки, все на воду смотрел, и понимаешь неожиданно: а ведь сегодня не зря прожил, потрудился».
«…Чем сильнее тебе выпало страдание, тем, значит, сильнее твоя душа, потому что Бог хочет всем спастись и попускает по силам. Так что учусь терпеть с радостью – недалеко Царство, и вечность ждет. Вечность, а не 30–40 лет. Пшик. »
Так и грех, даже мелкий, оставляет на моей душе неизгладимый шрам. Вроде все хорошо: не пьешь, не куришь, а все равно – утром встал, и тоска. За что? Да потому, что живого места нет. Ничего почти не оставил себе, чем жить, чем любить. Одни шрамы. И становится очень страшно и как-то досадно; своей рукой все сделал».
«Как жив остался, известно только Богу. Это Он зачем-то спас; и веру Он дал; и теперь на меня такого надеется. У Него других нету. Блудница, мытарь и разбойник.
У Него других нету. Блудница, мытарь и разбойник
Один умный человек сказал, что грех – это то, что отделяет нас от Бога. Когда успеваю задуматься: а меня вот это сейчас отделяет? Тогда получается, если попросишь.
И потом: всегда страдает невинный. Из-за меня. Из-за того, что я сделал или не сделал. Из-за того, что в моем сердце: злоба или любовь».
Так хочется начать жить без страха. Это и есть – взять крест. Принять все, что случается: хорошее и плохое.
И такие простые умудренные четверостишья мы находим среди мамоновских «закорючек»:
Славу Господу Богу!
Я смотрю на дорогу.
Там всего понемногу.
Слава Господу Богу!
Перед своей кончиной артист, находясь в тяжелом состоянии в больнице, пригласил священника, успел собороваться и причаститься.
«Когда буду умирать, мне не надо дубовых гробов и цветов. Молитесь, ребята, за меня, потому что я прожил очень всякую жизнь!».
Молимся. Помяни, Господи, в вере и надежде живота вечнаго преставившегося раба Твоего Петра и прости ему все согрешения вольные и невольные, и даруй ему Царствие Небесное!
С рождением тебя в Жизнь вечную, дорогой Петр Николаевич!
Петр Мамонов: «Подлинный смысл жизни — любить»
О детстве
Когда мне было лет 16, бывало, мама мне говорила: «Ты не мог бы сегодня переночевать у приятелей? Мы хотим с папой остаться одни». Ей уже было под 65. Свет этой удивительной любви озарял все мое детство.
Когда мне было пять лет, я украл деньги и мы пошли с товарищем покупать пистонные пистолетики. Мама, конечно, об этом узнала. Она взяла меня за руку, повела в «Петровский пассаж» и сказала, чтобы я отдал продавщице пистолетик и сказал, что я украл деньги. Я, конечно, ничего этого не произнес, но у меня были ручьи слез, и я этот случай запомнил на всю жизнь.
Детей надо воспитывать. Меня воспитывали. Я в 16 лет никак не хотел идти работать, и было сделано очень просто. Раньше был такой холодильник ЗИЛ, который закрывался на ключик — и от меня был закрыт холодильничек на ключик. Три дня я пальцы гнул, а потом я пошел работать. Жрать охота! Вот и всё. — «Правмир»
В Церкви нет никакого «с понедельника»
Что мне нравится в Церкви, так это то, что там нет никакого «с понедельника». Десять лет вообще считается за ничего: новоначальный еще — считай, и не преступал.
Я раньше думал: как же так. И вот в действительности вижу, что у меня только-только начинает получаться обиду прощать. И то не сразу, а через два дня. А раньше чуть что не так — по лбу. Всё, на всю жизнь враг. Здоровый я был, сильный. Как дам — все как снопы валятся. — Esquire
В 45 лет у меня было все, но стало незачем жить
Когда в 45 лет я стал задаваться вопросом «зачем?» — у меня было все: слава, работа, жена, дети, деньги. Но мне в какой-то момент стало незачем жить. Я потерял смысл жизни. Прочитав притчу о блудном сыне, я плакал. Меня пробило, если говорить современным языком. И постепенно я стал карабкаться вверх, стремиться к горнему, читать молитвослов. У меня остался мой первый маленький молитвослов, где я отметил галочкой, с какими молитвами, видите ли, я согласен.
И так, «комариными шажками», как говорит один мой знакомый священник, в Царство Небесное. Ведь благодать может находиться в трех немытых тарелках. Поэтому если удается каждый день делать какие-то маленькие шажочки в сторону Бога, жизнь складывается и начинает меняться очень серьезно. Появляются новые знакомства, новый круг общения, новые интересы в жизни, новые привычки, увлечения. Как сказал Пушкин: «Привычка свыше нам дана: Замена счастию она».
В человеке все — привычка. Очень важно, к чему мы привыкаем. А привыкаем мы к тому, что любим. Благодаря вам я познакомился с творениями преподобного Исаака Сирина, который открыл мне, что Бог есть любовь, и свет этой любви заливает нас, и Отец бежит нам навстречу и вручает перстень, знак сыновнего достоинства. Это смело все мои жизненные установки. Все у меня изменилось. — «Россия-24»
О том, как научился прощать
Бог прощает, и исцеляет нас только Бог и Его благодать. Поэтому молиться надо, Господь нам дает алгоритм этот в Евангелии: «Молитесь за обижающих вас и добро творите творящим вам напасти». Если мы через силу начинаем за них — вот сердце все в огне, и я прав, и как он мог, — но через силу начинаем молиться, молимся день, десять дней, месяц, год, два, три, десять лет, вдруг видим: а в сердце этого нет…
У меня была очень сложная история с родственниками, ну как обычно… Хорошие люди, но всех испортил квартирный вопрос. Встречаюсь я со своим братом, надо встретиться по этому делу, сложному очень, запутанному, и он прав, и я прав, все вот это…
А у меня молитвослов с собой, и я думаю: дай-ка я «об умножении любви и искоренении всякой злобы», помните там, несколько коротеньких молитв Иоанну Предтече.
Прочитал, смотрю — и он идет с улыбкой ко мне, и я ему объятья распахнул, я говорю: «Лешенька, мой дорогой…», и он так, и такое у нас было, мы об этих забыли проблемах, о другом стали говорить — вот. А дальше опять, опять пошло-пошло. У меня было, я знаю это, и эти минуты я помню. И только так, вы понимаете, с надеждой на Бога и труды.
Если вы мои книжечки читали, то там есть такая история, рассказанная, как в автобусе еду в Москву, автобус заполнен, никуда не пересесть, и садятся передо мной два дембеля пьяные: мат, о бабах. Я думаю: два часа, ну, береги уши, и я что стал делать, я стал думать: а кто они такие — деревенские ребята, вот они родились в деревне маленькой, удили рыбку там, бегали, потом на велосипедах ездили, были хорошие ребята, но отец пил, мать все время орала, бабка говорила: не слушай маму, вот это всё, в этом аду они выросли, потом они в армию попали, сначала их били, потом они били, вот они вышли… Смотрю — приехали. Я не услышал ни одного их матерного слова, меня не посетила ни одна о них отвратительная мысль: какие козлы… Понимаете, вот реально, вот как. — «Парсуна»
Любовь — это вымыть посуду вне очереди
Зачем мы живем? Долгие годы я никак не отвечал на этот вопрос — бегал мимо. Был под кайфом, пил, дрался, твердил: «Я главный». А подлинный смысл жизни — любить. Это значит жертвовать, а жертвовать — это отдавать.
Любовь — это не чувство, а действие. Не надо пылать африканскими чувствами к старухе, уступая ей место в метро. Твой поступок — тоже любовь. Любовь — это вымыть посуду вне очереди. — «Наше радио»
О фильме «Остров»
Мама Павла Семеновича Лунгина была переводчиком художественной литературы со скандинавских языков. Моя мама тоже занималась этим же делом. Мы с детских лет семьями дружили. Потом Павлу очень понравилось то, что я делаю на рок-сцене, в группе «Звуки Му», и он мне предложил такую роль. Ничего случайного нет, и эта роль как раз совпала с тяжелым периодом моей жизни, когда я старался освободиться от зависимостей. И поэтому в свою мелкую меру я борьбу моего героя знаю. Я так же и плакал, и старался, и Бога просил. У него, конечно, этот уровень выше, шире.
Я благодарю Бога за то, что я встретился там с удивительными нашими актерами и мы подружились. Виктор Иванович Сухоруков, Юрий Александрович Кузнецов – замечательные люди, замечательные русские актеры, и я счастлив, что имею честь быть с ними знакомым. Дима Дюжев тоже прекрасный человек. Мы жили там здорово. Все было залито счастьем, потому что было очень трудно. Вот нам и указание: где трудно, где преодоление, там есть счастье. — «Правмир»
«Стоп, — думаю, — а Господь?»
У меня был интересный случай. Я коллекционирую виниловые пластинки. Как-то раз, выбирая в одном из магазинов любимые пластинки, я вдруг увидел, что другой покупатель достал именно ту, которую мне хочется. Потом отложил ее в сторону, пошел что-то искать, а у меня первая мысль была взять эту пластинку, быстренько оплатить и уйти.
Стоп, думаю, а Господь? Он ведь все видит. И я отказался от мысли ее взять, внутренне скрутил себя.
В следующий свой приезд в этот магазин стоит эта же пластинка, словно меня дожидается. Вот как откликается Бог на наше стремление к Нему. Если мы сверяем свои поступки с Его заповедями, то Он нам воздает во сто крат больше — хорошим настроением, самочувствием, нетварной Божественной энергией, благодатью.
…Мы забываем, что Господь ради нас взошел на Крест, а мы от Него хотим порядка, здоровья. Это не те дары. Другого надо желать — быть с Ним во всех обстоятельствах, которые Он нам дает. — «Россия-24»
О любви к России
Чтобы только перечислить имена русских святых, нужно четыре с половиной часа. А кто такие святые? Которые умели очень сильно любить. То есть отдать. Потом смотри, в любой области знаний: Ползунов, Ломоносов, Пушкин, Кутузов, Суворов, Крузенштерн — все русские люди. Полководцы, писатели, ученые, поэты, физики, географы, повара, изобретатели.
Но вообще «гордиться» — не то немножко слово. Если «гордиться» значит превозноситься над другими, то не надо. А если ради чего жить…
Вот дело рук человеческих, к примеру. У меня в деревне мужик один сварил под коня тележку-велосипед. Конь крутит колеса! Мы едем на велосипеде 40 км в час, а конь, он мчится как ракета. И поля пашет и везет. Сначала не хотел он в эту телегу, а теперь лезет, впряги меня! Кататься хочет. Велоконь. Так мужика и зовут.
Другой к колодцу роет метро. Колодец за горой. Роет киркой, рельсы кладет, по полметра в день. А зачем? Потому что русский человек.
Россия — это не Москва и не Петербург. Это страна. Поэтому чем гордиться? Людьми этой страны. — «Российская газета»
Не знаю ни одного богатого человека, который был бы счастлив
Поверьте мне, всё можно делать — и ездить на «мерседесах», и иметь огромные дома — но что потом? Я не знаю ни одного богатого человека, который был бы счастлив. Я знаю тех, которые говорят: «Я два года сидел, в угол смотрел и понял, что, кроме как рубить капусту, я ничего в этой жизни не умею. Надо это же продолжать делать, но стал просто всё отдавать — втихую, без имени». И, говорит, жизнь изменилась вообще — и друзья, и жена, и всё-всё-всё стало складываться.
То, что возьмем с собой в вечность, потрогать нельзя, и как раз этого мы не умеем. Вроде, кажется, всё в порядке — а попробуй только тронь, как святые говорят. С какого боку ни тронь, всюду вонь. Сразу вонь пойдет. Обиды: «А как он мог? А сын грубит. Жена все деньги истратила», — и пошло-поехало. Ум — страж сердца, поэтому умом я все время себе говорю: неправ, неправ, неправ. — «Правмир»
Смерти нет
Отношение короткое: смерти нет. Символ веры нашей христианской оканчивается так: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь». Аминь значит «истинно так». Человек верующий, как апостол Павел писал, желает разрешиться от этой жизни, чтобы встретиться со Христом. То есть эту оболочку скинуть — и будет вечная жизнь. И, если мы научимся здесь общению с Богом, оно продолжится там, только в большей мере, и ждет нас неизведанное, необычное, непостижимое. Сейчас я вам прочитаю.
Вот, пожалуйста, пишет преподобный Феогност, IV век: «Какое несказанное, невыразимое утешение, когда душа с уверенностью во спасении отделяется от тела, слагая его, как одежду. Ибо, как бы во обладание суще уповаемых благ, она оставляет его беспечально, с миром идя к ангелу, свыше сходящему к ней с радостью и весельем, и вместе с ним беспрепятственно проходя воздушное пространство, никакому не подвергаясь нападению со стороны духов злобы, но в радости восходя и с дерзновением и благодарными возгласами, пока достигнет поклонения Творцу и там получит определение быть помещенною в сонме подобных ей кровных в добродетели до общего воскресения».
Только об этом и надо думать, потому что это единственное, что будет точно с каждым из нас.
Конечно, к этому надо готовиться. Я только начинаю бояться, когда я вижу, насколько я не готов к тому, о чем я с вами говорю, — к общению с Богом. А как я свои пластиночки оставлю? А как я свои эти проигрыватели? А дом. — «Правмир»