источник спас чекряк болховский район
Источник спас чекряк болховский район
Святой источник Георгия Коссова находится в поселке Чекряк Болховского района Орловской области. Почитаемый родник хорошо обустроен. Родник заключен в колодец, рядом построена закрытая купальня с купелью, поблизости установлен поклонный крест.
Название «Спас-Чекряк» соединяет татарское слово, означающее «непроходимое урочище», и посвящение сельского храма Преображению Господню. По древнему преданию, там находилось языческое капище, а первая христианская церковь, построенная на его месте, ушла под землю. Самое раннее упоминание о селе встречается в 1647 году, когда Русь только преодолела разорение Смуты. Тогда уже была здесь Спасо-Преображенская церковь.
Увидев крайнее запустение села и покосившейся деревянной церкви, иерей поехал к оптинскому старцу отцу Амвросию в надежде на благословение переехать. Старец же, выйдя из кельи перед толпой собравшихся паломников, вдруг обратился к отцу Георгию со словами: «Ты, иерей, что там такое задумал? Приход бросать? А ты знаешь, кто иереев-то ставит? А ты бросать?! Храм, вишь, у него стар, заваливаться стал. А ты строй новый, да большой, каменный, да теплый, да полы в нем чтоб были деревянные: больных привозить будут, так им чтоб тепло было. Ступай, иерей, домой, ступай, да дурь-то из головы выкинь! Помни: храм-то, храм-то строй, как я тебе сказываю. Ступай, иерей, Бог тебя благословит!»
С радостью вернулся отец Георгий в приход и продолжил искреннее служение. Скоро слава о новом священнике разнеслась далеко вокруг и многие толпы прихожан собирались на службы отца Георгия. Батюшка построил и окормлял шесть школ, больницу, странноприимный дом, приют и храм. К батюшке Егору Чекряковскому, как его называли, со своими бедами ехали люди со всей России. О нем писали С. А. Нилус, М. М. Пришвин.
После посещения села Спас-Чекряк, классик русской литературы М. Пришвин, о тех дивах, что представились там, написал очерк «Новая земля». Рассказывал он и о святом колодце батюшки Егора, и о великой преданной вере почитателей подвижника, и о чудных случаях прозрения и излечения христиан.
Перед смертью о. Георгия обвалился святой колодец в Спас-Чекряке, а неподалеку забил новый родник. Батюшке принесли из него воды. Он помолился над нею, попросил вылить воду в родник, который, как заповедовал, станет священным колодцем, будет теперь исцелять верующих.
Подвижник умер 26 августа 1928 г. (по старому стилю), 73-х лет. Весть о его кончине разнеслась по окрестностям. Множество народа спешило в Спас-Чекряк. Властям не удалось запретить поклонения усопшему. Отпевали его в Спасо-Преображенском храме, рукотворном памятнике святости о. Георгия. Благообразно, с просветленным ликом, лежал Святой в гробу. Стоял великий плач, подойти к усопшему и даже войти в церковь, было невозможно, передавали платок, или цветок, чтобы коснуться гроба. Гроб с телом обнесли вокруг церкви и захоронили у алтаря. Могила была залита ливнем и грунтовыми водами. Тут припомнили предсмертные слова батюшки: «Вода, кругом вода. ».
Даже в самые лютые годы гонений не переставали приходить люди на колодец о. Георгия. Часты были случаи исцеления. И сегодня день ото дня увеличивается поток паломников, которые едут не только в Болхов к мощам святого Георгия Коссова, но и в маленькое село Спас-Чекряк за целебной водой «батюшки Егора Чекряковского».
Прошли десятки лет, многое переменилось и в России, и в Спас-Чекряке. Но неизменно появилось то, что не может рука человеческая разрушить – дела Божии. Не загладилась и уверенность в святости о. Георгия Коссова. Духовные дети его поставили памятник и оградку на могиле. К ней «не зарастала народная тропа». Люди испытывали на себе помощь от молитв к о. Георгию, оказывались свидетелями чудес по его представительству. Он являлся в сновидениях, люди исцелялись, купаясь в батюшкином святом колодцу.
Координаты: N53° 35.009′ E35° 56.969′
Источник Святого Георгия Коссова в д. Чекряк Болховского района Орловской области
Сегодня суббота! Прекрасный теплый выходной день!
Чтобы не сидеть дома и не загружать себя тёмными мыслями что-нибудь ещё сделать или «сломать» на Кабанчике, решили прокатиться на Святой источник (или родник, кто как называет это место) в деревеньку Чекряк Болховского района Орловской области!
Ни разу не были в этом Святом месте, поэтому интереснее было ещё вдвойне!
Кому будет интересно, что это за место такое и чем оно славится, может почитать немного по-подробнее вот по этой ссылке!
По расстоянию — всего 80 километров, доехали довольно быстро! До Болхова дорога вообще просто отличная, машин мало на этой трассе и покрытие на 5+! После Болхова в нашем направлении пошли бетонные плиты, поэтому пришлось немного потрястись!
По дороге встретили на полях аистов! Это хороший знак!
Все разлетелись, остался только один, самый смелый! Немного попозировал нам!
Везде стоят указатели, так что мимо не проедете, это точно!
Затем предстоит преодолеть несколько сот метров по грунтовке мимо небольшой часовенки!
После дождика на «пузотерках» будет довольно проблематично спуститься к источнику! Укатанная грунтовка идёт прямо через поле!
Часовенка на вид кажется заброшенной, судя по зарослям кустарника и травы вокруг неё, но замок на дверях висит новый!))) Видимо в некоторых случаях она всё-таки функционирует!
Подъехали практически к самому источнику, дальше вниз уже идёт пешеходная тропинка!
Кабанчика оставили на импровизированной стоянке перед спуском к источнику!
Сам Святой источник, точнее колодезь, вода из которого поступает уже непосредственно в купель, расположенную рядом!
Глубина не очень большая! Приблизительно метра два, два с половиной!
Орловская митрополия
Храм святого священноисповедника Георгия (Коссова) с. Чекряк
Историческая справка
Храм, возведенный в 2000-е годы, расположен на месте служения и погребения священноисповедника Георгия Коссова в с. Спас-Чекряк.
20 августа 2000 г. на Юбилейном Архиерейском Соборе отец Георгий Коссов за свое святое житие был канонизирован в чине священноисповедника. 6 декабря 2000 г. к торжественному открытию мощей из-под спуда в Спас-Чекряк прибыл приснопоминаемый архиепископ Паисий с собором духовенства Орловско-Ливенской епархии, которые при множестве богомольцев приступили к вскрытию захоронения в день памяти Св. Митрофана Воронежского, особо чтимого о. Георгием (Св. Митрофан также был в начале своего служения приходским священником в селе и неустанно создавал школы и храмы).
Четыре дня велись раскопки, пока не был найден гроб в дубовом саркофаге, а в нем — останки святого батюшки, митра, кипарисовый крест, Евангелие в латунном окладе. Это произошло 9 декабря, в праздник освящения в Киеве церкви Великомученика Георгия Победоносца — небесного покровителя батюшки. Мощи были внесены в алтарь Спасо-Преображенского собора г. Болхова, где и покоятся ныне в деревянной раке на правом клиросе.
Адрес, контакты
303162, Болховский район, Герасимовский с/с, с. Чекряк. http://chekryk.cerkov.ru
Духовенство
Храм открыт
Каждое воскресенье в 10:00 — Божественная Литургия.
Новая земля
Спас-чекряк
Пришвин М. М. Новая земля // Собр. соч.: В 8 т. – М.: Художественная литература, 1982. – Т. 1. – С. 732-794.
СПАС-ЧЕКРЯК
(Впервые опубликовано: М. Пришвин.
Заворошка. Отклики жизни. М., 1913)
Брань, широкая, как море, и звучная, как лес на горе! Это православный народ бранит того, кому, по всеобщей народной уверенности, одному живется весело, вольготно на Руси. Спросите первого встречного крестьянина, каков у них поп, и почти всегда получите один и тот же ответ: «Грабитель!» И до того уж мы привыкли к этому, что и не удивляемся дикому сочетанию слов: священник – грабитель. Русская жизнь вообще так богата устоявшимися противоречивыми формами, что для того, чтобы видеть, необходимо постоянно, как молитву, твердить себе: «Я – не здешний, я вижу и слышу все это в первый раз, удивляюсь, удивляюсь. »
Заговорив себя так, войдите в семью ругаемого попа, осмотрите его жалкую обстановку, прислушайтесь к ропоту матушки.
А зависть народная этому «житью» беспредельна, ни с чем не сравнима. Удивительное противоречие!
Но это что! Вот дальше, когда вы задумаетесь с батюшкой и матушкой о судьбе их детей. Сыновья священника получили духовное образование и все хотят сделаться ветеринарами. Они предпочитают скромнейшее место лекаря животных завиднейшему, по мнению народа, положению священника. Они делают это не по идейному разрыву «отцов и детей». Напротив, бегство детей – чисто стихийное, и сам батюшка тут же вам и объяснит, что есть две причины сему пагубному явлению: первая – это материальная необеспеченность духовного лица, а вторая – дурное отношение к нему общества. В таких условиях скромнейшее место ветеринара является желанной целью.
Народ выживает попа, конечно, вовсе не потому, чтобы в нем не нуждался. И на место ушедшего образованного вступает, конечно, другой, из низшей среды, с более простыми инстинктами. Этому помогают наверху. Устраиваются даже какие-то облегченные, чуть ли не четырехлетние, курсы для этих новых людей.
Такова общая схема; но если спуститься вниз, в частности, какие тут запахи! «Зверь со свежим чутьем тут с ума бы сошел»,– как сказал один счетчик последней петербургской переписи, спускаясь в подвальные этажи какого-то окрайного дома в столице.
Зато какая же должна быть личность священника, если и в такой обстановке его деятельность получит всеобщее народное признание, если каждый крестьянин с величайшим уважением отзовется о нем, если вы сами, воображающий себя иностранцем, чтобы не притупить чутье,– вы, неверующий и сомневающийся во всем,– в этом случае скажете: «Вот настоящий, цельный человек, каких мало теперь в городах».
Я говорю об отце Георгии из села Спас-Чекряк и хочу передать здесь свои впечатления не в назидание другим пастырям, а просто с этнографической точки зрения, как когда-то приходилось говорить о певце былин, встреченном на Крайнем Севере, на острове одного дикого лесного озера.
Священник отец Георгий, или, как называет его народ, отец Егор, пользуется теперь в народе почти такой же известностью, как некогда старец отец Амвросий. Некоторые говорят, что оптинский старец «угадывал» лучше, но другие уверяют, что и этот все видит, а кроме того, у отца Егора «молитвенный дар» – служит хорошо. С этой( оценкой, конечно, не согласятся люди, причастные к культу отца Амвросия, но мы говорим здесь в условиях живой действительности. Отец Георгий имеет и прямое отношение к оптинскому старцу: от него он получил благословение и поставление жить в глухом селе Чекряк, в одном из самых бедных приходов Волховского уезда. Отец Георгий – не монах, как старец Амвросий, а до сих пор обыкновенный священник и всю жизнь свою провел в миру, в обыкновенных условиях, что, с одной стороны, лишает его обычного ореола подвижника, но, с другой – ставит его ближе к тому (и таких людей очень много на Руси и из простого народа), кто не очень обольщается ореолами прошлого.
Дело отца Георгия все на виду. Тридцать лет тому назад он поступает в маленький, беднейший приход Волховского уезда, в сорока верстах от железной дороги. Церковь в селе Чекряк была деревянная, завалюшка, похожая на часовню. Отношение населения, конечно,– обычное: у попа глаза завидущие, руки загребущие. Жизнь – почти нищего, и очень понятно, что матушка молодого священника ропщет.
Теперь, через тридцать лет, над тем «ровочком», где до сих пор стоит церковь-завалюшка, далеко виднеется великолепный каменный храм, возле храма стоит трехэтажное здание приюта для крестьянских детей и небольшая больница, недалеко от села – еще одно прекрасное здание – школа для подготовки сельских учителей; в уезде есть еще несколько школ, построенных тем же отцом Георгием; есть даже два или три имения, доходы с которых идут на развитие образовательного дела в крестьянской среде. Сам отец Георгий живет теперь не в лачуге, как раньше, а в хорошем доме с большими светлыми окнами; у счастливой матушки на дворе гуляют стада кур и всякой другой птицы. Никому из народа, однако, и в голову не придет попрекнуть батюшку его благоустроенной личной жизнью; напротив, пишущему это не раз приходилось слышать похвалу, что священник и сам живет хорошо, умеет жить. Дело священника все на виду; советы – советами, служба – службой; а вот еще храм, приют, школы, имения, доходы с которых идут на общественное дело. Да и советы его – не какие-нибудь, а самые житейские и дельные. Не только крестьяне советуются в своих немудреных делах, а купцы, помещики, весь целиком город Волхов ведет свои дела по указанию священника; управа присылает свои сметы.
– Как это мог он? Кто ему помогает? – спросишь, изумленный этой цельностью человеческой личности.
– Кто помогает? Бог,– отвечает так просто крестьянин, что кажется, будто бог – совсем обыкновенный старик и живет он тут же, в селе Чекряк, под соломенной крышей.
Самое же главное, самое удивительное – это не в зданиях, устроенных отцом Георгием, и не в том, что управа с ним советуется, а своя собственная уверенность в том, что есть какая-то точка, где глас народа есть действительно глас бога, и что уж тут никакой не может быть фальши.
Многочисленных паломников, направляющихся в Спас-Чекряк через Белев, так наставляют:
«Встань до зари, иди по Волховской дороге, к полудню дойдешь до Зайцева. Уморишься – отдохни, запоздал – переночуй. Ночевать везде вольно. От Зайцева спросишь дорожку и придешь, где три земли сходятся: Тульская, Калужская и Орловская. Отсюда недалеко в ровочке и будет тебе отец Егор».
Село Спас-Чекряк возле трех земель – соломенное, но не такое, как другие соломенные деревни: не самотканая одежда у мужиков, не старинные головные уборы у баб, а что-то еще невыразимое дает тон селу, и, когда придешь сюда, кажется, будто из парка в лес попал или с дачи в имение. «Ровочек», о котором говорят,– неглубокая балка, покрытая редким лесом; по ней протекает ручей, и первое, что встречаешь здесь, это – колодец под деревянной крышей на круглых столбах. Тут все паломники останавливаются и непременно запасаются водой. Бутылку из-под казенного вина,– ту самую бутылку, за которой, может быть, вчера сидел муж, выпивал и колотил жену,– теперь женщина наполняет святой водой и потом подходит с ней к отцу Егору.
– Для чего водица? – спросит священник.
– От мужа, батюшка: муж дерется,– ответит женщина.
Когда я подходил к этому месту, пел соловей, лозина, береза и орех распустились, дуб, липа и осина стояли еще черные. Три женщины отдыхали возле колодца; у одной сарафан был в красных цветах, у другой – в белых,– девушка; третья была старуха, и сарафан у нее был в черных цветах. Купец, толстый, с большой четвертной бутылью, и молодой человек, рыженький, с пугливо бегающими глазками, сидели рядом с женщинами.
– Ну, что же,– отвечает купец,– нынче можно, нынче слабо, чем тебе себя губить, благословись, да и с богом.
– А я иду по детскому,– объясняет купцу старуха,– сыновья хотят на хутор переходить, на участки, а я боюсь.
Девушка собирается замуж выходить. А сам купец «маленько винцом зашибает» и хочет дать обещание.
Журчит вода. Соловей поет.
– Живописное обозрение! – восклицает рыженький молодой человек.
– Вы откуда? – спрашивает его купец.
И рассказывает свою историю.
– Выпивал. И вдруг решился здоровья. Страх стал брать при работе. Бросил пить – страх не проходит. Пошел к докторам, а они говорят: «Ты здоров, иди и работай». Работаю – страх все не проходит. Последний доктор дал ландышевые капли. Пил много, безмерно пил, а страх усилился. Тут понял, что доктора не помогут, потерял веру в докторов и пошел к священникам. Обошел всех известных, и все говорят одно: «Ты здоров, иди и работай». А страх все не проходит. Теперь осталось испытать последнее: посоветоваться с отцом Егором.
– Отец Егор поможет,– сочувственно воскликнули все три женщины,– страх твой пройдет!
До молебна оставалось немного времени; все поднялись осмотреть отца Егора «заведение».
С мыслью о народном «прозорливце» всегда соединяется представление о черной рясе, о скудном, «богорадном и самоозлобленном» житии и всегда овладевает чувство неловкости. Потому, когда тут у отца Егора встречают нас сытые матушкины куры и дом, прекрасный, светлый, в котором так хорошо жить и работать, где все так дельно, разумно устроено и где нет следа юродства,– становится легко.
богомольцам,– в кумачовом сарафане, и не случайно, что в этот светлый весенний день дети сажают между могилами старою кладбища яблони. Ни черных ряс, ни кликуш; вся масса народа, отдыхающая возле гостиниц на солнце, спокойна: пришли посоветоваться с отцом Егором.
Я любовался большой плотиной у пруда, которую целых три года в свободное время отец Егор насыпал вместе с детьми. Когда я услыхал сзади себя шум и оглянулся, около верхней ступеньки паперти виднелась большая седая голова, а за ней массой шел в церковь народ.
– У простого попа,– говорит народ,– дело самое легкое: раз махнул рукой, два махнул – и кончено. А у отца Егора трудно.
И в будни каждый день служит отец Георгий. И не как-нибудь служит, а от девяти до часу (молебен); после молебна, тут же, не выходя из церкви, он иногда часов до семи вечера дает свои советы. Час отдыхает и принимает к себе. Двери дома священника всегда открыты для всех. Кроме того, требы, всевозможные новые замыслы, постройки. Труд – немыслимый без особой веры в свое призвание. И лицо, и фигура отца Георгия соответствуют его кипучей деятельности. Лицо его – сильное, почти грозное.
и так еще до службы он привыкает к толпе и толпа к нему привыкает.
«Молитвенный дар», о котором все говорят, у отца Георгия состоит в том, что слова Священного писания, непонятные народу у других, здесь совершенно становятся ясными.
– Молитва терпкая,– говорит отец Георгий перед иконой божией матери.– Стена неколебимая. – И только занесет руку, чтобы перекреститься,– все уж в церкви, как один человек, крестятся. Склонит голову – все склоняют. Он подходит к каждому в церкви («Никого не пропустит, никого два раза не помажет!» – удивляются потом.) и каждого спрашивает, как его звать. Так обойдет он во время службы много раз: то, чтобы помазать, то с Евангелием, то с крестом. И так с ходом службы все больше и больше сживается народ с священником.
Странное и жуткое чувство охватывает, когда стоишь в толпе, верящей, что человек, который сейчас подойдет к молящимся,– не простой человек, а наделенный сверхъестественной силой знать судьбу каждого в прошлом, и настоящем, и будущем. Кажется, если бы на одну секунду поверить в это целиком, как верят все присутствующие в храме, так ужас такой охватил бы, что и убежал бы поскорее. И такая разница в психике! Все простые люди, как ни в чем не бывало, смиренно склоняют свои головы перед существом, знающим не только судьбу людей, но и животных, коров, лошадей, кур и всего, чем владеет крестьянин. Окончив молебен, отец Георгий уходит в алтарь и возвращается со святым копнем в руке и еще каким-то медным сосудом. Вот теперь-то и начинается самое главное, из-за чего и собралась вся эта толпа: советы отца Георгия.
Толпа теснится к амвону, где против открытых царских врат стоит священник. Уже протянулась чья-то рука с бутылкой воды.
– Для чего водица? – спрашивает, сливая воду со святого копия в медный сосуд, священник.
«Во имя отца, сына и святаго духа. В час добрый!»
Доходит очередь до знакомой мне женщины в сарафане с красными цветами.
– А ты поосторожнее, прячься.
– Батюшка, не за себя, за ребенка боюсь. Я уйти от него собираюсь, бросить его.
– В час добрый,– не колеблясь, говорит отец Георгий.
Женщина стоит пораженная, кажется, думает: «Как же так скоро судьба решилась»,– и будто не верит ушам.
– В час добрый,– настойчиво повторяет священник. И видно по всему, что уж не первый раз он дает такой совет, что уж по долгому опыту у него составилось общее решение, и правда этого случая дошла до него теперь мгновенно, быть может, от какого-нибудь ему только слышного движения голоса этой женщины.
– В час добрый,– говорит он ей в третий раз и благословляет.
– А сколько у него коров? Лошадь есть? Хорошая лошадь? А отец? Да ты его не знаешь. Узнай! Подожди. Узнай!
– Батюшка, корова скидывает.
– легкая и докторам нужно верить. Бледная женщина подошла сзади, как евангельская кровоточивая, держится за край одежды. Он ей шепотом дает совет. По всему видно, что отец Георгий – не только умный человек и верующий, а и читает, следит за результатами науки.
Наконец, и женщина в сарафане с черными цветами добилась своего: спрашивает о своем земельном вопросе,– переходить ли ей с сыновьями на отруба.
Можно, конечно, вперед сказать, что отцу Георгию, как и всякому сельскому священнику, не очень-то хотелось бы посылать семьи на отруба. И он, видимо, без удовольствия отвечает женщине:
– Ведь это – не своя воля. Сыновья хотят?
– Это – не своя воля. Этого правительство хочет. Ну, что же. в час добрый!
Женщина чутьем угадывает неполноту ответа.
– Батюшка,– говорит она,– в нашем участке будет тридцать десятин.
– Ну, вот, чего же тебе. Прекрасно можно жить! В час добрый!
– Прекрасно жить будете,– делится она своей радостью,– будете прекрасно жить. И хорошо будет вам во всем. Так и сказал и благословил: в час добрый, переходите, переходите; этого и сыновья желают, и правительство.
А другие женщины в ответ ей рассказывают о своем и тут же творят для себя из этого «материала» свою собственную легенду, как и старуха с земельным вопросом. Если кому и неприложим к делу совет, тот помолчит, зато уж тот, кому верно вышло,– тот прославит отца Егора.
Про неудачу скажут раз, про удачу – тысячу раз, а из удач какая-нибудь самая большая – разукрашенная и расцвеченная, перейдет границу, где три земли – Тульская, Калужская и Орловская – сходятся, и пойдет гулять по всем другим землям, привлекая верующих.
Отец Георгий вышел из храма только часам к семи вечера. А дома у него были уже Болховские купцы и помещики со своими земельными и торговыми вопросами. Паломники расходились домой утешенными, с верой и надеждой в сердце, что теперь уж все обернется, бог даст, к лучшему. Один только не получил облегчения маловерный, что от страха к жизни сначала лечился ландышевыми каплями, а потом советами старцев. И странен, и жалок был вид этого фабричного рабочего, сокрушенного в своей новой вере и возвращенного в среду первоначально, детски верующих людей.
– Что же отец Егор вам посоветовал? – спросил я его.
– Да все то же: иди и работай, – ты здоров!
– Я еще посоветуюсь в последний раз с отцом Михаилом в Дорогобуже, – тот, говорят, человек замечательный.
Такому маловерному отец Георгий не помог. Но… и сам Христос удалился в другое место, когда ему не верили.
северных певцов-рыбаков. Эту живую черту можно заметить и в Шамардиной пустыне, устроенной оптинским старцем Амвросием. Там и тут мы находим на одной стороне безотчетную народную веру как основу всего, а на другой – целый ряд разумных действий для просвещения того же народа; между тем и другим – цельная и высоконравственная личность проповедника. И кажется, что живая черта, отличающая Шамардину пустынь от других монастырей, и деятельность отца Георгия от подобных ему состоит в признании разума в религиозном деле. Вероятно, это-то и сделало то, что, как кто-то выразился, золото отца Амвросия от прикосновения к нему великих наших писателей, великих скептиков, не почернело.
Примечание
1 Живет не в соответствии с занимаемым положением (нем.).– Ред.