как в мифах понималось пространство

1.7. Время и пространство

Выше уже рассматривалась проблема хронотопа, неразрывного единства пространства и времени, как исходной категории при анализе художественных произведений. Здесь мы еще раз осветим эту проблему применительно к мифологическому мышлению.

Многочисленные исследования свидетельствуют о том, что в силу синкретического характера мифологического мышления пространство и время образуют в мифологии нерасчлененное единство.

В мифе изоморфизм пространства и времени находит свое выражение в структуре «мирового древа», ветви которого соответствуют как сторонам света, так и временам года, частям суток. Как отмечает В.Н. Топоров, в мифопоэтическом хронотопе время «сгущается и становится формой пространства», а пространство «заражается» свойствами времени. Все, что происходит в мире мифопоэтического сознания, не только определяется хронотопом, но и хронотипично по существу, по своим истокам [Топоров, 1983: 232].

Таким образом, время в мифе имеет тенденцию к «спациализации», а пространство — к «темпорализации», тем самым они наделяются характеристиками друг друга. Это же подтверждают и исследования других ученых.

М.И. Стеблин-Каменский называл мифологическое время «прочным»: удаленные во времени события (в прошлое и будущее) могут быть столь же реальным, как удаленные в пространстве предметы [Стеблин-Каменский, 1984: 115].

Как отмечает А.Я. Гуревич, временные отношения начинают преобладать в сознании человека не ранее XIII в. В предшествующий же период именно пространство, а не время было организующей силой художественного произведения. Это выражалось в том, что в эпосе, в рыцарском романе, в рыцарской лирике разные моменты повествования были рядоположенными, между разновременными событиями не устанавливалось преемственной связи, герои не изменялись, они всегда оставались юными и мужественными. [Гуревич, 1984: 146—152].

М.А. Барг, анализируя произведения У. Шекспира, определяет слово «time» в словаре Шекспира, как понятие, вобравшее в себя и значение времени и пространства. Время, согласно М.А. Баргу, является многоуровневым понятием, где соединяются и «внешнее событие и внутреннее его переживание, все содержание сознания», а это в свою очередь предполагает и «мировой порядок вообще», и предпосылку действия, длительность действия и характер самого действия [Барг, 1979: 52].

Е.С. Яковлева, резюмируя данные исследования, пишет, что осмысление времени через пространство возможно только в случае «переживаемого времени», времени, заполненного событиями, а те, в свою очередь, дают «времени жизни» те или иные эпитеты [Яковлева, 1994: 96]. Понятие проживаемого и переживаемого времени является основополагающим в данной работе, ведь и миф является переживанием окружающего мира, выраженным в чувственно-конкретных образах.

Отечественный философ А.В. Муравьев вообще определяет время как «другое название для жизни»; в его философской системе человеческая деятельность становится времяобразующим фактором. А это может привести к выводу о том, что именно благодаря неразрывной связи времени и событий можно преодолеть необратимость времени и сделать его цикличным, что и выражается в крайней точке зрения В. Муравьева на понятие времени: «Один из укоренившихся предрассудков — это убеждение в необратимости времени. На самом деле, время не только обратимо в принципе, но мы постоянно сами его обращаем, совершая те или иные целесообразные превращения окружающего и воскрешая по нашей воле бывшие состояния» [Муравьев, 1992: 112].

Психологи также указывают на то, что восприятие времени обусловлено внешним наполнением и неотделимо от эмоционального фактора, который в свою очередь определяет оценку времени.

Факты языка подтверждают неразрывность пространства и времени. М.Ф. Мурьянов полагает, что на архаическом этапе развития мышления «слова, первоначально выражающие пространственные, вещеподобные отношения мира осязаемого, на некотором этапе глоттонического процесса были приспособлены для выражения временных отношений удивительного мира, существующего внутри человеческой головы, в ее памяти и предвидении» [Мурьянов, 1978: 55].

Значения пространства и предметов, его составляющих, и значение времени могут быть выражены одним и тем же словом или словами одного и того же корня. Так, М. Элиаде в монографии «Священное и мирское» приводит ставший уже классическим пример этимологической близости слов templum (лат. храм) и tempus (лат. время), причем templum означает пространственный, tempus — временной аспекты горизонта в пространстве и во времени [Элиаде, 1994: 52]. Другой пример свидетельствует о том, что у ряда первобытных народов слово «мир» может употребляться и в значении «год» [там же: 50—51]. Также глаголы, передающие движение в пространстве, употребляются для обозначения протекания временных явлений; предлоги могут использоваться как для локальных, так и темпоральных указаний.

Во многих архаических культурах образ круга выражает единство пространства и времени. Во временном плане образ круга соответствует непрерывному обновлению времени, а в пространственном образ шара как проекция круга представляет космос.

Лат. orbis «круг» с одной стороны входит в сочетание orbis terrarum «земной круг, мир», а с другой стороны в orbis temporum «круговорот времени», что на языковом уровне реконструирует представления о мире как о круге. Семантическую мотивировку значения «круг, круговое движение» можно обнаружить в таких понятиях, как др.-инд. vártman «путь, тропа», лат. versus «линия, ряд, борозда», ст.-слав. время «врема», др.-англ. weoruld «мир» (и.-евр. *uer-lo-ti «совокупность вращающихся предметов, универсум»), восходящих к и. — евр. корню *uer-t — «вертеть, вращать» [Топоров, 1994: 23]. Факты мифологии свидетельствуют о том, что представления о «круговороте времени» нашли отражение в германо-скандинавской циклической концепции смены веков, в индийском учении о югах — смена «ночи Брахмы» и «дня Брахмы». В древне-английском языке мы находим пример, когда разные пространственные и временные значения восходят к одному корню, так др.-англ. log «место» и ealdor-lagu «время жизни» восходят к и.-евр. корню legh — лежать [Топоров, 1994: 21].

Источник

Дельфис

Последнее обновление

Статьи по теме

Рекомендуемые книги

Подписка на рассылки

Оставайтесь с нами

Отзывы наших читателей

Основные черты и образы мироздания в иносказательной форме отображены мифами, обычаями, календарными системами, символами, а также содержатся в эзотерических учениях. Пространственно-временная структура мира древних находит выражение в различных видах членения тех или иных процессов, событий и в способах ориентации по сторонам света — всего того, что связано с непрерывающимися ритмическими движениями небесных светил. Много тысячелетий назад естественно сформировалось не только представление о целостности окружающей природы, но и о её дву- и триединстве, четырёх- и пятикратии и т. д.

Обо всём этом ведёт рассказ Антонина Валерьевна ДОБРЯКОВА, выступавшая с научным докладом в Московском университете на известном междисциплинарном семинаре профессора В.П.Левича по проблемам ВРЕМЕНИ.

Мифологическое пространство-время

(Путешествие от «единицы» до «тринадцати»)

Живя на земле под вечно меняющим своё положение куполом неба, древний человек взрастил в себе ощущение «текучести» того, что ныне именуем мы временем. Архаичные культуры заимствовали временные ориентиры из природных ритмов разного характера, представляя их в образах и культах.

Первоначальной временной шкалой была, несомненно, линейная (или единичная), когда события человеческой жизни и сообщества соотносились с явлениями природы, равноценными по характеру и сопоставимыми со сроками жизни. Так вёлся счёт только по восходам, или же — по дням (точнее, полдням), по лунам — от одного полнолуния до другого, или — от новолуния до новолуния, по летам или по вёснам и зимам. Такой тип деления не предполагает пространственной привязки и потому был развит у свободно кочующих племён. Он соответствует единому, неделимому племенному божеству (чаще мужскому), совмещающему в себе все значимые социальные функции и занятия. Отсюда — непонятные «женские» занятия мужских солнечных и лунных божеств или же «мужские» — у женских (солнечный бог-ткач или повар и Диана-охотница), причём данная версия не противоречит также гермафродитному прошлому этих богов.

Кочевое прошлое человечества отражается в мифах о небесном охотнике, об олене-золотые рога, везущем Солнце (отсюда — золотой цвет рогов) или являющемся Солнцем. Каждый день охотник догоняет и убивает оленя, и каждое утро тот рождается вновь. Представления о смерти и вечном воскресении солярного божества привели к тому, что направление на запад стало не только символом смерти, но и вечной жизни, бессмертия солярного бога. Например, в армянском эпосе есть фраза: «Наделён бессмертием, подобно заходящему солнцу». В архаике лошадь и бизон (бык или буйвол) были промысловыми животными и приравнивались к оленю. От этих охотничьих мифов и возникло обожествление коней и быков в виде небесных светил и распространённое в древности соединение Солнца и Коня, Луны и Быка. Небесные лошади, связанные с Солнцем, даже ритуально назывались оленями, например, у древних алтайцев, когда на приносимых в жертву в погребальные курганы коней надевали золотые маски с оленьими рогами.

В чём ещё проявляется дуальное членение мира в восприятии древних? Общее происхождение от единого образа приводит к появлению «близнецовых», или «братских», мифов, как вариант — «сестринских» мифов. Можно проследить возникновение множественности образа чисто фигуративно. Сначала божество становится двуликим: для римлян — двуликий Янус; у африканцев, индокитайцев, полинезийцев — маски, раскрашенные на две стороны (половина лица белая, половина чёрная); время живых и время мёртвых; ночь и день. Потом персонаж становится двухголовым (и, далее, многоголовым), где туловище означает первоначальное единство, а разные головы — уже отдельные функции или периоды. Затем деление продолжается, и появляются два (затем — большее число) отдельных персонажей, исходно — братьев или сестёр. Так, у индейцев зуни «возлюбленные близнецы» делили племя на две фратрии — людей зимы и людей лета. Солярное происхождение близнецовых мифов отмечалось неоднократно; впрочем, некоторые исследователи его оспаривают, связывая этот символ с двумя яркими звёздами в созвездии Близнецов (Поллукс и Кастор). Возможно, тут две самостоятельные ветви происхождения мифа, поскольку близнецовые легенды есть у народов (майя, например), у которых место данного участка небосвода обозначается совершенно иной символикой (созвездием Черепахи).

К восприятию первоначально единого аспекта как антагонистической дуальности приводит поляризация функций близнецов, когда один из них связывается с добром и светом, миром живых (Авель), и ему противостоит брат-антипод, покровитель сил мрака и зла, смерти (Каин). Отсюда же появление пары братьев — бессмертного и смертного.

Следствием этого принципа является существование «времени богов», то есть масштабов жизни, несопоставимых с человеческими. У индусов — это чрезвычайно малые или огромные промежутки времени, которые получаются делением или умножением солнечных, человеческих лет на сотни и десятки. (Один год изначально приравнивался к одному «дню Брамы»).

Рис.2а. Стороны света в христианской мистике. Кватернер Иезекииля

Дальнейшее усложнение пространственно-временных представлений, прослеживаемых в мифологических сюжетах, древних календарях и культах, дают различные троичные градации. С идеей троичности связан солнечный цикл: трёхчастное деление — утро, полдень, вечер. Так, в сказке о Василисе Прекрасной упоминаются три всадника: красный (восходящее солнце), белый (полуденное) и вороной (вечернее). Древнеегипетский бог Солнца произносит: «Я — Хепри утром, я — Ра в полдень, я — Атум вечером». Важно отметить, что единое божество объединяет уже три независимых мифологических образа, сменяющих друг друга, отличающихся по своим характеристикам. Это чрезвычайно типично для всех регионов и мифологических систем. Определённые отрезки суточного цикла становятся различными качествами определённого божества, его собственным временем.

Рис. 2б. Стороны света в христианской мистике. Кватернер Ап. Иоанна

У древнейших народов Европы существовал символический знак, именуемый трискеле (рис.1): от сочетания три и скелос — кость, или нога (у крито-микенцев, этрусков, кельтов). Он известен у древних японцев и народов Гималаев (Сикким, Бутан). Три спирали, а иногда — три ноги, бегущие друг за другом по окружности. Изначально изображался бег Солнца, а затем это стало символом бега времени, хода истории и вращения светил.

У индусов известны «три шага Вишну» и год, разделённый на три сезона по четыре месяца. Также существует легенда о трёх братьях — Экакта, Двита и Трита, то есть первый, второй и третий. К троичным богам относится и бог огня в индуистской мифологии — Агни. Часто подчёркивается, что он родился в трёх местах — на небе, среди людей и в водах, у него три жилища и троякий свет, три головы, три силы, три языка. Он одномоментно и ребёнок, и старик; он пронизывает своей силой всю Вселенную; от него появляются материальные первоэлементы, из которых сложен мир. Затем Агни становится хранителем одной из сторон света в четырёхчастной или восьмичастной системе индусов. Ахни персонифицирует Солнце как «небесный огонь» и годовую троичность солнечного цикла.

Как же происходил переход к четырёхчастному восприятию мира — во времени в пространстве?

Первоначальное деление года на два сезона имело неодинаковый смысл на разных широтах. В тропиках чётко прослеживался сезон дождей и сухой период, каждому из которых приписывалось влияние и господство конкретного божества. У народов майя смена сезона описывалась как драматический поединок между богами, исход которого определял погоду на всё время «правления». В более холодных регионах выделяли лето и зиму, определение которых задало вторую из древнейших мифологических осей: север—юг (в сравнении с осью восток—запад).

Выделение этой оси также имеет невероятно давнее происхождение. По существу, современные антропологи относят его к ещё дочеловеческому (предсапиенсному) времени. Считается, что осознание таких понятий, как смена дня и ночи и движения небесных светил, произошло в эпоху ашельских и раннемустьерских орудий. Характерна точная ориентация могильников и культовых пещер по сторонам света, включая ось север—юг, а также кресты, изображаемые на медвежьих и оленьих костях, найденных в ритуальных частях пещер.

Рис. 3. Прорисовка пентаграммы по точкам через одну

Так как в древности четырёхчастное деление пространства было сопряжено с четырёхчастным делением времени, то в годовом цикле проявляются четыре сезона (весна, лето, осень, зима), начало которых отмечается так называемыми кардинальными точками солнечного года: весенним и осенним равноденствиями и летним и зимним солнцестояниями. Выделение и почитание этих дней встречается даже у самых примитивных народов и, бесспорно, уходит далеко в прошлое. Помимо этого «большого» солярного креста, есть ещё «малый», или лунный, крест — выделяемые четыре фазы Луны, дающие в сумме лунный месяц и семидневную неделю, к которой мы все привыкли. Известна и четырёхдневная неделя (в тропической Африке).

Рис.4. Пятиконечные звёзды в астрологическом тексте у египтян

Четырёхчастное деление используется при построении в мифологиях и эзотерических учениях глобальных циклов — мировых веков (эпох). Период от весеннего равноденствия до летнего солнцестояния связывают с утром, а также с золотым божественным веком. Период от точки летнего солнцестояния до точки осеннего равноденствия соотносится с серебряным веком и полднем, а от осеннего равноденствия до зимнего солнцестояния — с бронзовым веком и вечером. Самым тяжёлым считается железный век, располагаемый в мировых циклах солнцестояния (соответствующей закату и ночи) до точки весеннего равноденствия — начала нового цикла.

Следующей градацией при рассмотрении пространства-времени у древних народов является пятичастное деление. Первоначальное возникновение его сопряжено с выделением центра как особой точки креста, имеющей самостоятельное значение. Затем, эта точка из центра окружности со вписанным крестом (первоначально обозначающей горизонт с направлениями пространства) перемещается на саму окружность, формируя так называемую пентаграмму, самую младшую из магических звёзд.

Магическими звёздами называются геометрические фигуры, проведённые непрерывной линией, опирающиеся на точки окружности, расположенные через одинаковое число промежуточных точек. При правильном построении такая фигура должна замкнуться на исходной точке. Для пятиконечной звезды существует единственный способ прорисовки — минуя одну точку (рис.3).

В литературе бытует мнение о первичности пятипалого счёта (и десятипалого) как основы пяти- частных символов. Косвенным подтверждением тому может служит ассоциация в Древней Индии пятидневной недели с пальцами руки бога, вращающего небосвод. Пятизначные календари созданы у индусов и китайцев, а пятилетний цикл известен был в Европе с неолита; празднование во имя богини Геры также совершалось каждые пять лет. Пятиконечная звезда в Египте обозначала божество вообще, у богини Неба — Нут было пятеро детей — всё это стандартная календарная символика, указывающая на пятичастную градацию (рис.4). В системе первоэлементов пятичастная звезда приобрела широкое распространение, хотя сами элементы варьировались (рис.5а, б). Пятизначные системы часто связаны с женскими божествами. Пятница у славян и практически всех европейцев была посвящена божеству любви под разными названиями: Венера, Фрейя и пр.

Эзотерически «пять» символизирует человека (голова и четыре конечности), здоровье и любовь, а также квинтэссенцию, действующую на материю (священный брак в алхимии обозначался числом пять). Пифагорейцы считали пентаграмму одним из своих символов, справедливо обратив внимание на то, что общей характеристикой органической природы является пятиугольная симметрия, подразумевающая присутствие золотого отношения. Связь пентаграммы с четырьмя стихиями и их обитателями-элементалями в европейской традиции сделало пентаграмму инструментом магов для «связывания» или «схватывания» духов при составлении диаграмм-пантаклей.

Следует упомянуть европейскую алхимическую традицию, связывающую планеты с пентаграммой в порядке, немного отличающемся от китайского (в соответствии с изначальным пространственным крестом, иным, нежели у ханьцев): Марс, Венера, Меркурий, Сатурн и Юпитер (см. рис. 5б).

Шесть и пять сезонов в году имели важное календарное значение не только для Индии, но и для Китая. Пентаграмма «пяти вращений» (дерево, огонь, земля, металл, вода) делила год на 73,05 суток, а «шесть энергий» (сухость, влажность, ветер, холод, жара, огонь) — уже на шесть шагов по 60,875 суток. Совокупность сочетаний «вращений» и «энергий» даёт полный китайский 60-летний цикл с учётом и внутри годовой ритмики.

В систему соответствий включены и планеты. В Китае на пять первоэлементов влияли Юпитер (весна, восток), Марс (лето, юг), Венера (осень, запад), Меркурий (зима, север), Сатурн (поздняя осень, центр). Причём, что интересно, богом времени Тай-Суй у китайцев был персонификат планеты Юпитер (Суй-син), 12-летний цикл которого лежит в основе календаря. Это божество заведовало временами года, месяцами, днями, и считалось, что противодействовать ему так же вредно и опасно, как стремиться обрести его расположение. Он изображался с копьём (или секирой) и колокольчиком, улавливающим души (связь колокола и колокольчика с духами мёртвых, в частности, предками, — традиция у различных народов: звон колокола считается «голосом мёртвых», благословляющим или проклинающим живых).

Планетарные влияния рассматриваются и через другую магическую звезду — семичастную, полученную из ближневосточной традиции (рис. 7). Как и все магические звёзды, семилучевая имеет два типа движения от точки к точке — в порядке «лучей» и в порядке «окружности». Если для китайской пентаграммы одно называется подавлением, а второе — порождением элементами друг друга, то для звезды магов это образует сакральные ряды, в соответствии с которыми рассчитывались, например, суточные часы планетарных влияний, необходимые для построения пантаклей при вызывании духов и гениев посредством магических ритуалов (по окружности, если двигаться против часовой стрелки: Венера, Меркурий, Луна, Сатурн, Юпитер, Марс, Солнце и — снова Венера).

Что касается христианской седьмицы, то она появилась в календарях европейцев позже пятидневных и пятилетних циклов. Об этом, в частности, свидетельствует сохранившаяся в астрологии система пяти терм — делений 30-градусных астрологических знаков, упоминаемая Птоломеем в его четырёхкнижье (в египетском и халдейском вариантах), где каждая терма посвящалась одной из планет (а светила, как и у китайцев, были исключены из системы пентаграммы). Сейчас термы более всего употребляются в хорарной, часовой астрологии, самой близкой именно к жреческим гадательным практикам.

Для аборигенов южных морей «семь звёзд» означают зачастую не Большую Медведицу, а Плеяды. В полинезийских языках их название так и переводится: семь звёзд. У древних шумеров оно называлось — «звёзды» и считалось семёркой великих небесных богов. В Индокитае существует миф о двух братьях — северном и южном, первый связан с созвездием Большой Медведицы, а второй — с Плеядами. Однако справедливо отметить, что семь великих небесных Мудрецов — Риши, упоминаемых в Ригведе (Владыки Мудрости. — Ред.), бесспорно, персонификаты отдельных звёзд Большой Медведицы.

Восьмеричные структуры во многих отношениях отличаются от семичастных по своей символике и характеру эзотерических действий. Чётные числа чаще всего фигурируют в качестве «стабилизатора», выполняя охранительные функции. Вместе с тем, как один из элементов мандалы, или мирового круга, восьми- лучевая звезда имеет отношение к солнечному циклу. Известны протоиндийские знаки восьмичастного Зодиака: эду (баран), йал (арфа), нанд (краб), амма (мать), тук (весы), кани (дротик), куда (кувшин), мин (рыба). Верховный бог из Мохенджо-Даро также приравнивался Солнцу в своём путешествии по созвездиям, и отсюда его эпитет: «бог восьми форм». Сопоставление знаков даёт совершенно чёткие аналогии с более поздним 12-частным Зодиаком, причём видно, что к кардинальному кресту четырёх сторон света добавился ещё один, косой крест, тоже считавшийся ориентиром на дополнительные стороны горизонта (у индусов существовало восемь локапал — божественных хранителей сторон света). О том, что восьмичастная система имела большое значение для йогических практик, напоминают восемь сиддхи — сокровенных сил, придающих адепту сверхъестественные способности (например: махима — огромность, способность произвольно увеличивать свою массу, пракамьи, или плотность — абсолютная проницательность ума и чувств).

Понятие о восьми сторонах света имелось и у китайцев, индейцев Месоамерики, скандинавов.

Ассоциативная связь солнечных богов с лошадьми породила восьминогого скакуна Одина Слейпнира, восемь волшебных скакунов китайской мифологии. У китайцев существует традиционный эпос о восьми бессмертных, персонифицирующих волшебные качества восьми сторон света. И у китайцев же огромное значение придавалось восьми триграммам, осуществляющим материализацию всей «тьмы вещей» и перемены в мире.

Рис.6а. Знак «путешествующего солнца» по Марселю Омэ

Восьмёрка связана и с понятием бессмертия (бесконечного времени). Так как на небесной сфере бессмертие выражают звёзды (в отличие от рождающихся и умирающих светил и блуждающих планет), то в средневековой сакральной космогонии восемь соответствует фиксированным звёздам небесного свода, символизирующим преодоление планетарного влияния. Уже кардинальный крест имеет своё «звёздное» воплощение в виде четырёх «стражей неба»: Регул — страж севера, Фомальгаут — юга, Антарес — запада, Альдебаран — востока. Астрологи полагают, что эти значения были приписаны данным звёздам во времена, когда вблизи них находились точки равноденствий и солнцестояний.

Ещё одно календарное значение восьми состоит в том, что один раз за восемь лет полнолуние совпадает с солнцестоянием и потому отсчёты по Луне и Солнцу совмещаются между собой. В странах Ближнего Востока и Древней Греции был принят восьмилетний календарь, в Спарте царь правил восемь лет.

В христианской мистике восьмёрка была символом регенерации и крещения водой. Вместе с тем, в русской иконописи и православной символике дониконианских времён двойной квадрат из взаимно- пересечённых крестов сопровождал изображения бога-отца Саваоафа, помешался чаще всего в правом верхнем углу, либо вместо нимба, либо как фон за головой. Обозначала восьмёрка восемь «веков» (под «веком» старославянская традиция подразумевала тысячу лет). В дальнейшем эти изображения были признаны еретическими и запрещены официальной церковью.

Следующей магической звездой является девятилучевая. Она также первоначально представляла собой аспект восьми плюс центр, но затем преобразовалась в нечётную структуру — трижды три. Троичная система в наибольшей степени была связана с символикой вертикали, или «трёх миров», «трёх солнц». Девятичастная структура, тем самым, представляет собой идею утроения на каждом из уровней. Девятилучевая звезда из всех магических звёзд в наибольшей степени связана с идеей иерархичности и, в то же время, с идеей потустороннего мира, мира духов, богов и их обиталищ. У Данте и рай, и ад имеют девять кругов, в иудаизме и христианстве существует девять ангельских и демонских чинов, у индейцев Месоамерики как небеса, так и подземный мир могут подразделяться на девять ярусов (и ими правят, соответственно, девять богов).

В календарном значении деление 360 на девять даёт сорокадневные месяцы, отмечаемые как священные у друидов. Астрологи считают сорокоградусные аспекты кармическими (то есть ответственными за проявление опыта прошлых жизней). Мы отмечаем девять и сорок дней после кончины как особые периоды. Есть мнение, что у кошки (одного из персонификатов богини Луны) — девять жизней.

Рис.6б. Малая Азия 6 тыс. лет до н. э.

Десятка знаменует собой начало нового цикла отсчёта. Локаманья Бал Гангадхар Тилак в своей книге «Арктическая родина в Ведах» 9 указывает, что у индусов колесницу Солнца могут везти как семь, так и десять коней. В Ригведе упоминаются две категории жрецов — Ангирасов, называемых навагва и дашагва: первые служат девять, а вторые — десять месяцев (нава — девять, даша — десять). Тилак последовательно относит увеличение светлых месяцев к миграции в более южные широты, где постепенно исчезает полярная ночь, «съедающая» остальные месяцы года.

Кстати, у римлян тоже существовал десятимесячный год, даже название декабря (дека — десять) напоминает об этом; январь и февраль были добавлены позднее. Число десять было первично для обозначения «космического человека»; согласно древнееврейской традиции, десять сефир образуют Адама Кадмона — первочеловека.

Наконец, одиннадцатикратие. Число одиннадцать часто считается неблагоприятным, несущим опасность и конфликты. Отчасти это может быть связано с тем, что это одно из естественных «солнечных чисел», связанных с 11-летним циклом солнечной активности, двояко влияющим на Землю. В европейском символическом эзотеризме Солнце рассматривалось как не столько благоприятная, сколько «злая» планета, ведь даже число 666 было обозначением Солнца (казус состоит в том, что Христос, будучи солярным божеством, также имел отношение к данной цифре, которая иногда рассматривалась как «число Христа»).

Число двенадцать повсюду играло огромную роль при формировании пространственно-временных архетипов, хотя различные исследователи неодинаково трактуют его происхождение. В европейском символизме 12 означает космический порядок и закон. В евангелевском описании Небесного Иерусалима имеются четыре стены с тремя вратами на каждую из сторон света. Так как над каждым из врат — по одному имени древнеизраильских колен, то, по всей видимости, племенное деление у протосемитов исторически происходило по принципу: сначала — на четыре, а затем — ещё на три. Астрологи тоже подразделяют каждый из четырёх сезонов года на начало, кульминацию и конец, выделяя таким образом три группы знаков Зодиака, три креста: кардинальный, фиксированный и мутабельный.

Вместе с тем, наиболее распространённой является точка зрения, что двенадцать месяцев — это согласование в один цикл лунного и солнечного календарей. Так как лунные месяцы не точно вписываются в солнечный год, то совпадение обоих календарей может быть согласовано в упоминавшемся восьмилетнем цикле древних римлян и греков, сочетавшем пять лет по 12 и три года по 13 месяцев. У японцев эпохи Хэйан (классическое средневековье) год мог состоять из 12 и 13 лунных месяцев по 27 — 33 дня каждый.

Что касается тринадцати, то это важное календарное число у народов майя, Зодиак которых объединял тринадцать созвездий. У них существовал чрезвычайно сложный календарь из 13-дневной недели и 18-месячного года, где каждый месяц состоял из 20 дней.

12-ти и 13-летние циклы наиболее известны нам как основа для культовых праздников, связанных с жизнью и деятельностью божественных личностей. Это в определённой мере циклы солнечной активности, а 12-летний период — время обращения Юпитера вокруг Солнца, что есть срок, за который он восстанавливает на небе своё положение относительно Солнца и звёзд. Вспомним 13 священных праздников в году у христиан (или 12 апостолов и самого Христа, что составляет священное число 13), 12 подвигов Геракла, эпизодов жизни Будды и Гильгамеша у вавилонян, ассоциируемых со знаками Зодиака. 13 считалось числом смерти и воскресения и поэтому также иногда соотносилось с Христом.

В заключение следует отметить ещё некоторые особенности категории времени, характерные для мифологем во всех концах света. Время богов отлично от времени людей тем, что в божественных и демонических мирах оно либо замедляется (один день на небесах равен году, а то и столетию, тысячелетию на Земле), либо невероятно ускоряется, что даёт при сопоставлении шкал времён те невероятно малые доли секунды, которые мы можем встретить в индийской традиции. Любопытно, что в психологической практике известен эффект, при котором время словно растягивается, позволяя сделать очень многое за относительно короткий срок.

1 Интересно, что совершенно правомерно соединение в один тех циклов, что характерны для Солнца и Луны. Ибо, как хорошо ныне известно, периоды обращения вокруг собственных осей Луны и центрального объёма Солнца практически одинаковы (27 суток). Выясняется, что с таким ритмом пульсирует и магнитное поле на Солнце. Столь тесная «привязка» Луны к Солнцу, наверное, означает определённое «родство» по отношению к Земле и Солнца, и Луны, тем более, что, согласно восточным доктринам, человечество «пришло» с Луны. — Прим. ред.

2 В данном случае проявляет себя глубинный, всюду присутствующий в природе принцип аналогии, в частности, справедливый для процессов различной длительности. Прим. ред.

3 О роли Северного полюса мира см. в «Дельфисе» № 21(2/1999) статью А.М.Шустовой и в том же номере фрагменты перевода книги Б.Г.Тилака. — Прим. ред.

4 Это согласуется с представлениями древних о семеричном строении мира, изложенном в различных сакральных традициях. — Прим. ред.

6 См. примечание к статье Третьяковой «Луна, Солнце, Тишья и Брихаспати. » в «Дельфисе» № 21(1/2000). — Прим. ред.

7 «Семь лучей, семь коней» в теософской традиции означает, в частности, семь принципов (тел, оболочек) человека, вообще — семь планов (сфер, уровней) мироздания. — Прим. ред.

8 «Примирение четырёх и трёх», согласно теософии, символизирует соединение всех семи принципов в человеке и подчинение четырёх низших принципов трём высшим — Атме.Буддхи.Манасу. — Прим. ред.

9 См. «Дельфис» № 18(2/1999). — Прим. ред.

10 Бодхисаттва — от санскр. «тот, чья сущность (саттва) стала разумом (бодхи)». — Прим. ред.

11 Каннон — так японцы называют Авалокитешвару, бодхисаттву сострадания. На Востоке Каннон — бодхисаттва женского пола. — Прим. ред.

[1] Голан А. Миф и Символ. М.: Руссолит, 1993. С.375.

[2] Дракон и Зодиак. Сб. статей под ред. Э.Н.Каурова. М.: Астрономическое общество, 1997. С.100.

[3] Древняя высшая магия. М., 1993. С.111.

[4] Керлот Х.Э. Словарь символов. REFL-book, 1994. С.608.

[5] Жэнь Инцю. Пять вращений, шесть энергий. М.: Аслан, 1994. С.144.

[6] Кузьмищев В.А. Тайна жрецов майя. М.: Молодая гвардия, 1968. С.368.

[7] Леманн. Иллюстрированная история суеверий и волшебства. Киев, 1993. С.399.

[8] Мифологический словарь. Под ред. Е.М.Мелетинского. М., 1990. С.672.

[9] Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи. Приложение. М.: Наука, 1992. С.192.

[10] Полинская М.С. Язык ниуэ. М.: Восточная литература, 1995. С.127.

[11] Похлебкин В.В. Словарь международной символики и эмблематики. М., 1994.

[12] Саплин А.Ю. Астрологический энциклопедический словарь. М., Тула, 1994. С.476.

[13] Степанов А.М. Толковый словарь по эзотерике, оккультизму и парапсихологии. М., 1997. С.336.

[14] Энциклопедия оккультизма. Т.1. М.: AVERS, 1992. С.208.

Источник