какой разум у собаки

Рейтинг собак по интеллекту: от 1 до 83

В 1994 году Стенли Корен, профессор психологии Университета Британской Колумбии в Ванкувере (Канада) составил шкалу интеллекта для собак 133 пород. В ходе своих исследований Корен опросил дрессировщиков собак и судей выставочных рингов США. По результатам профессор написал мгновенно ставшую популярной книгу “Интеллект собак”. Эта книга стала бестселлером. В своей книге автор рассматривает три аспекта интеллекта собак:

– инстинктивный интеллект;
– интеллект послушания;
– адаптивный интеллект.

Инстинктивный интеллект позволяет собаке выполнять функции, уже заданные генетически, например, пастушеские или охранные.

Адаптивный интеллект проявляется при выполнении задач с помощью собственных сил.

Интеллект послушания — это способность собаки к обучению выполнения команд человека. Именно интеллект послушания лёг в основу рейтинга самых умных пород собак, который Стенли Корен представил в своей книге.

Данные по способности собак выполнять различные команды Корен получил, опросив судей по дрессировке собак США и Канады. Автор сам признает ограниченность своего подхода по определению интеллектуальности той или иной породы, т.к. ездовые или охотничьи породы собак должны для успешного решения стоящих перед ними задач обладать значительной степенью независимости, по этой причине они менее склонны к выполнению команд, чем домашние собаки. Поэтому, несмотря на то, что ездовые или охотничьи породы собак стоят в рейтинге гораздо ниже, чем домашние породы, это не всегда говорит о том, что домашние породы однозначно умнее.

Кроме того, автор отмечает в своем исследовании, что сравнительно недавно выведенные породы собак более обучаемы, чем древние породы собак, генотип которых ближе к генотипу дикого волка, не случайно последнее место в рейтинге занимает афганская борзая — одна из древнейших пород собак.

Стенли Корен разделил собак в рейтинге на группы, исходя из их способностей к освоению и выполнению команд.

1-я группа собак — Эйнштейны — наиболее способные породы собак

С 1-го по 10-е места занимают самые интеллектуальные породы собак, с наиболее высоким уровнем послушания и рабочих качеств. Большинство из них осваивают команду за 5 и менее повторений, подчиняются команде дрессировщика в среднем в 95% случаев. Более того, они реагируют на команду практически мгновенно! Дрессировать собак этих пород легко и приятно даже новичку.

1. Бордер-колли

Кинологи всего мира признают эту породу, как самую умную. Этим собакам нравится работать. Про бордер-колли даже говорят, что представители этой породы живут, чтобы работать. Очень легко поддаются тренировке, дружелюбны, любят детей. В общем, могут использоваться везде — и в качестве охранников, и как няни, и просто как домашний умный пес.

2. Пудель

Пудели очень умные собаки, и способны не только на то, чтобы скакать в цирке, показывая трюки. Ранее пудели служили и спасателями, и наблюдателями. Они хорошо плавают и способны спасти тонущего человека. Конечно, пуделей огромное множество — есть большие пудели, есть маленькие. Есть даже охотничьи пудели, которые охотятся вместе с владельцами на птиц. Более крупные представители этой породы могут быть хорошими защитниками.

3. Немецкая овчарка

Эти собаки очень способны, их можно использовать и в качестве охранника, и в качестве домашнего пса, и как полицейского. Почему-то в последнее время популярность этой породы идет на спад — и на смену ей приходят многие экзотические породы, которые далеко не так умны, как немецкая овчарка.

4. Золотистый ретривер

Имеет очень много общего с лабрадором ретривером, но золотистый ретривер еще умнее. Ретриверы очень дружелюбны, им нравятся дети, они способны очень быстро обучаться. Могут также быть спасателями, обнаруживать наркотики, работать поводырями. Кстати, ретриверы очень терпеливы.

5. Доберман

Многие считают представителей этой породы глупыми. Однако это не так — просто доберманов необходимо тренировать, иначе у вас получится неуправляемый пес, который делает все, что захочет. Появились эти собаки в 1800 году, когда возникла необходимость в породе, которая сможет и защитить, и напасть. Дрессировать представителей этой породы нужно обязательно, иначе их выдающийся ум пойдет на не менее выдающиеся проделки. Очень активные собаки, которые способны защитить своего владельца.

6. Шелти

Собаки этой породы имеют сильную схожесть с колли, однако ими не являются. Первоначально шелти тоже пасли овец — в наше время они продолжают этим заниматься, и кроме всего прочего, шелти живут и в городах. У шелти очень хороший слух и обоняние, и несмотря на свою кажущуюся декоративность, способны защитить своего хозяина.

7. Лабрадор ретривер

Представители этой породы являются очень популярными среди жителей всех стран. Победный путь этой породы начался с Ньюфаундленда, и теперь лабрадоры ретриверы есть практически в каждой стране мира. Они, как и ротвеллеры, служат в полиции — ведь эти собаки способны обнаружить даже небольшие дозы наркотиков. Их используют в качестве поводырей слепые люди. Лабрадоры ретриверы работают и как спасатели.

8. Папильон

Представители этой породы очень красивы и умны. Папильоны были и остаются символом элегантности. Во времена Возрождения многие высокопоставленные особы, включая королей, держали при себе собак этой породы.

9. Ротвейлер

Сегодняшние ротвеллеры произошли от схожей породы, только те собаки были больше, им не купировали хвосты, а основное назначение предков ротвеллеров — валить крупный рогатый скот. Да, это были собаки-убийцы, которые могли справиться и с коровой и с крупным быком. Сегодняшние ротвеллеры несколько меньше, но все равно породу отличают крепкий, широкий скелет, большие челюсти. Их умственные способности широко известны. Ротвеллеры иногда работают в полиции, а несколько ранее владельцы этих собак обучали их носить дрова и другие тяжести на рынки или домой. Вам нужен защитник? Вы его нашли.

10. Австралийская пастушья собака

Данная порода выведена австралийцами, которым был необходим надежный помощник для наблюдения за огромными стадами овец. Эта порода славится своим умом, способностью понимать хозяина с полуслова, легко поддается дрессировке. Эти собаки не просто загоняют послушных овец, они способны справиться и с упрямцами — легко покусывая животных, они принуждают их идти туда, куда указывает пастух. Порода выведена относительно недавно (19 век), и их способности находят широкое применение и сегодня. Отметим, что это очень активные и исполнительные собаки.

2-я группа собак — Умницы — просто способные породы собак

С 11-го по 22-е места разделили собаки с непревзойденными рабочими качествами, обучение которых занимает от 6 до 15 повторений. Эти собаки отлично помнят команды, отреагируют на первую отданную команду в 85% случаев или чаще. Любой хозяин сможет выдрессировать собак этих пород до превосходного уровня, даже не обладая особым терпением и опытом.

11. Вельш-корги-пемброк
12. Цвергшнауцер
13. Спрингер-спаниель
14. Бельгийская овчарка
15. Колли
16. Немецкий шпиц (кеесхонд)
17. Курцхаар
18. Английский коккер
19. Миттельшнауцер
20. Американский коккер
21. Померанский шпиц
22. Кардиган-вельш-корги

3-я группа собак — Способные ребята — породы собак с хорошей способностью

С 23-го по 38-е места занимают породы со способностями к дрессировке выше средних. Эти собаки начинают понимать простые новые команды за 15 — 25 повторений, но вы должны периодически повторять выученные команды. Псы этих пород реагируют на первую команду в 70% случаев или чаще. Если тренировки нерегулярны или дрессировщик неопытен, команды будут выполняться через пень-колоду или вообще пропускаться мимо ушей.

23. Йоркширский терьер
24. Ризеншнауцер
25. Эрдельтерьер
26. Бувье
27. Бриар
28. Спрингер-спаниель
29. Самоед
30. Американский стаффордширский терьер
31. Сеттер-гордон
32. Керн-терьер
33. Керри-блю-терьер
34. Ирландский сеттер
35. Карликовый пинчер
36. Английский сеттер
37. Фараонова собака
38. Далматин

4-я группа собак — Работяги — породы собак со средними способностями

Породы, занимающие 39 — 57-е места, — рабочие собаки со средними способностями. Они понимают команды после 15 — 20 повторений, но для устойчивого эффекта требуется 25 — 40 повторений. Собаки этих пород реагируют на первую команду в 50% случаев или чаще. В отсутствие регулярной практики забывают навыки довольно быстро.

39. Бедлингтон-терьер
40. Той-терьер
41. Ирландский волкодав
42. Салюки
43. Пойнтер
44. Кавалер-кинг-чарльз-спаниель
45. Хаски
46. Грейхаунд
47. Боксер
48. Немецкий дог
49. Такса
50. Бультерьер
51. Маламут
52. Шарпей
53. Фокстерьер
54. Риджбек
55. Вельштерьер
56. Ирландский терьер
57. Акита-ину

5-я группа собак — Упрямцы — породы собак с низкими способностями

Места 58 — 72 заняли породы, которым требуется 25 повторов для понимания команды и 40 — 80 — для безукоризненного исполнения. Запоминают плохо, им требуется освежать навыки. Эти собаки любят гулять сами по себе, принимать собственные решения и реагируют на хозяина, только если он находится вблизи. Эти собаки не для новичков, их дрессировка даже для эксперта будет не самым легким делом.

58. Скай-терьер
59. Селихэм-терьер
60. Мопс
61. Французский бульдог
62. Брюссельский грифон
63. Итальянская левретка
64. Китайская хохлатая собака
65. Японский хин
66. Бобтейл
67. Скотчтерьер
68. Сенбернар
69. Большая пиренейская собака
70. Чихуахуа
71. Лхасский апсо
72. Бульмастиф

6-я группа собак — Просто красавцы — породы собак с очень низкими способностями

Замыкают рейтинг породы, занявшие с 73 по 83 места. Конечно, нельзя назвать их неспособными — просто они очень сложны в плане дрессировки. Для таких пород порой требуется свыше 100 повторений-проработок команды, причем за большой промежуток времени. Иначе собаки будут себя вести так, как если бы занятий не было никогда. Большинство экспертов рассматривают некоторые из этих пород как необучаемые.

73. Ши-тцу
74. Бассет-хаунд
75. Мастиф
76. Бигль
77. Пекинес
78. Бладхаунд
79. Борзая
80. Чау-чау
81. Бульдог
82. Бассенджи
83. Афганская борзая

Все изображения получены через Google изображения, Yandex картинки, Pinterest или где указано иное.

Источник

Рейтинг собак по интеллекту: самая точная градация от Стенли Корена

ЭЙНШТЕЙНЫ — НАИБОЛЕЕ СПОСОБНЫЕ ПОРОДЫ СОБАК

С 1-го по 10-е место занимают самые интеллектуальные породы собак с наиболее высоким уровнем послушания и рабочих качеств. Более того, они реагируют на команды практически мгновенно! Дрессировать собак этих пород легко и приятно даже новичку.

Этим собакам нравится работать. Ты никогда не увидишь их лежащими на солнышке. Очень легко поддаются тренировке, дружелюбны и очень любят детей. Они могут использоваться где угодно: и в качестве охранников, и как няни, и просто как домашние умные питомцы.

Эту породу большинство людей недооценивает ввиду их забавного внешнего вида. Пудели очень умные собаки и способны не только на то, чтобы веселить зрителей в цирке, показывая трюки. Ранее пудели служили и спасателями, и наблюдателями. Они хорошо плавают и способны спасти тонущего человека. В зависимости от размера могут использоваться и для охоты, и для охраны.

3. Немецкая овчарка

Эти собаки просто идеальны для дома. Они очень преданны и готовы пожертвовать собой ради хозяина. Их можно использовать и в качестве охранников, и в качестве домашних псов, и для полицейских нужд. Почему-то в последнее время популярность этой породы идет на спад, и на смену ей приходят экзотические породы, которые далеко не так умны, да и не так красивы.

4. Золотистый ретривер

Его можно легко спутать с лабрадором. Но золотистый ретривер гораздо умнее и способнее. Эти собаки могут быть спасателями, обнаруживать наркотики, работать поводырями. Кстати, ретриверы очень терпеливы, поэтому можно не бояться их заводить, если в доме есть малыши.

Есть в этой собаке что-то благородное и непостижимое. Доберманов необходимо тренировать, иначе у тебя вырастет неуправляемый пес, который будет делать всё что захочет. Появились эти собаки в 1800 году, когда возникла необходимость в породе, которая сможет защищать и нападать. Стоит отметить, что эти собаки очень активны.

Собаки этой породы имеют сильную схожесть с колли. У шелти очень хороший слух и обоняние, они, несмотря на свою кажущуюся декоративность, способны защитить своего хозяина.

Лабрадоры-ретриверы живут практически в каждой стране мира. Они, как и ротвейлеры, служат в полиции — ведь эти собаки способны обнаруживать даже небольшие дозы наркотиков. Их используют в качестве поводырей слепые люди. Лабрадоры-ретриверы работают и как спасатели.

Такая маленькая, милая и забавная порода собак. Папильоны были и остаются символом элегантности. В эпоху Возрождения многие высокопоставленные особы, включая королей, держали при себе собак этой породы. Они очень умны и сдержанны.

Многие считают этих мускулистых красавчиков опасными и тяжело управляемыми. Да, когда-то это были собаки-убийцы, которые могли справиться с коровой и даже крупным быком. Сегодняшние ротвейлеры несколько меньше по размеру, но всё равно очень сильны. Их умственные способности широко известны.

Ротвейлеры иногда работают в полиции, а ранее владельцы этих собак обучали их носить дрова и другие тяжести на рынки или домой. Идеальный защитник для дома, но он требует дрессировки и обучения.

10. Австралийская пастушья собака

Эта порода славится своим умом, способностью понимать хозяина с полуслова, легко поддается дрессировке. Эти собаки очень послушные и исполнительные.

УМНИЦЫ — ПРОСТО СПОСОБНЫЕ ПОРОДЫ СОБАК

Эти собаки отлично помнят команды, отреагируют на отданную команду в 85 % случаев или чаще. Любой хозяин сможет выдрессировать собак этих пород до превосходного уровня, даже не обладая особым терпением и опытом.

4. Бельгийская овчарка

8. Английский кокер

9. Померанский шпиц

10. Кардиган-вельш-корги

СПОСОБНЫЕ РЕБЯТА — ПОРОДЫ СОБАК С ХОРОШИМИ ДАННЫМИ

Эти собаки начинают понимать простые новые команды после 15–25 повторений, но ты должен периодически повторять с ними выученные команды. Псы данных пород реагируют на первую команду в 70 % случаев или чаще. Но не все могут справиться с обучением этих питомцев.

1. Йоркширский терьер

6. Спрингер-спаниель

8. Американский стаффордширский терьер

12. Ирландский сеттер

РАБОТЯГИ — ПОРОДЫ СОБАК СО СРЕДНИМИ СПОСОБНОСТЯМИ

Они понимают команды после 15–20 повторений, но для устойчивого эффекта требуется 25–40 повторений. При отсутствии регулярной практики собаки этих пород теряют навыки довольно быстро.

1. Бедлингтон-терьер

3. Ирландский волкодав

6. Кавалер-кинг-чарльз-спаниель

УПРЯМЦЫ — ПОРОДЫ СОБАК С НИЗКИМИ СПОСОБНОСТЯМИ

Эти собаки любят гулять сами по себе, принимать собственные решения и реагируют на хозяина, только если он находится поблизости. Эти питомцы не для новичков, их дрессировка даже для эксперта будет не самым легким делом.

2. Французский бульдог

3. Итальянская левретка

ПРОСТО КРАСАВЦЫ — ПОРОДЫ СОБАК С ОЧЕНЬ НИЗКИМИ СПОСОБНОСТЯМИ

Конечно, нельзя назвать их неспособными, просто они очень сложны в плане дрессировки. Большинство экспертов рассматривают некоторые из этих пород как необучаемые.

Стенли Корен сам признает ограниченность своего подхода по определению интеллектуальности той или иной породы, так как ездовые или охотничьи породы собак должны для успешного решения стоящих перед ними задач обладать значительной степенью независимости, по этой причине они менее склонны к выполнению команд, чем домашние собаки.

Даже собаку с высокими интелектуальными способностями нужно обучать и хорошо к ней относиться. Ведь то, как животное ведет себя, напрямую зависит от хозяина.

В любом случае все собаки — лучшие друзья человека!

Источник

Какой разум у собаки

Что происходит у собаки в голове? Есть ли у собак мысли или даже то, что можно назвать разумом? Этот вопрос многим наверняка может показаться нелепым, особенно тем, у кого уже есть верный четвероногий друг. В повседневной жизни мы без конца приписываем им некие намерения: хотеть есть, решить спать на диване или стараться защитить свою территорию, и ожидания полагать, что сейчас он пойдет гулять, верить, что на дереве сидит кошка.

Мы наделяем собак и более сложными чувствами, такими, например, как гордость: мы считаем, что собака демонстрирует благородство своей породы и поэтому имеет горделивую осанку и смотрит на всех свысока. Если, вернувшись домой, хозяин щенка вдруг обнаружит, что его ботинки разодраны в клочья, а ножки стола погрызены, он решит, что щенок сделал это из мести за его долгое отсутствие. Точность такой интерпретации поведения собаки не вызывает у нас сомнения. Мы полагаем, что подобные объяснения вполне соответствуют нашим взаимоотношениям с собакой.

Однако уже начиная с Декарта естествоиспытатели и философы в подавляющем большинстве выражали глубокое недоверие к такого рода интерпретациям, чтобы не сказать твердое их отрицание. Вплоть до недавнего прошлого в этом плане существовала возведенная стараниями и тех, и других непреодолимая граница между человеком и животным. Проще говоря, по их мнению, в общественном сознании царило глубокое заблуждение насчет животных, поскольку только человек обладает разумом, во всяком случае разумом сложным.

Какими мотивами было продиктовано твердое стремление ученых отказаться от идей, весьма распространенных среди людей, живших в контакте с животными? Какое место во всей этой истории отводилось собаке? Оставим на время философию и сосредоточимся на дисциплине, которая с конца XIX века была посвящена изучению психологии животных: этологии (в широком смысле этого термина).

Эффект «умного Ганса»

В сентябре 1904 года в Берлине была собрана комиссия, состоящая из выдающихся специалистов в разных областях знания. Перед комиссией стояла весьма любопытная задача: она должна была дать научную оценку достижений одной лошади по имени Ганс, которую, по мнению тех, кто бывал на ее публичных выступлениях, ее владелец, аристократ Вильгельм фон Остин, научил выполнять арифметические операции. Действительно, конь, прозванный «умным Гансом», регулярно давал правильные ответы на математические вопросы, которые ему задавал хозяин. Ответы он отстукивал копытом. Что это — жульничество, телепатия или лошадь действительно знает арифметику? История Ганса вызвала так много шума, что император Вильгельм II лично уполномочил комиссию проэкзаменовать лошадь. Результаты экспертизы не подтвердили ни одну из этих гипотез. Вильгельм фон Остин был абсолютно честен, и его лошадь действительно давала правильные ответы.

Версию о телепатии члены комиссии также отвергли: лошадь вообще переставала считать, если ей завязывали глаза. На самом же деле Ганс не умел считать: более глубокое изучение его «знания» арифметики показало, что в действительности он реагировал на незаметные и неосознанные движения того, кто задавал ему вопросы. То есть Ганс не производил расчеты так, как это делал бы человек, формулируя и решая поставленную перед ним задачу. Во время дрессировки он учился не считать, как полагал его владелец, а связывать удары копытом со стереотипными движениями тела человека. Задавший вопрос человек совершал неосознанные движения в тот момент, когда количество ударов совпадало с ожидаемым числом. В итоге все выглядело так, будто конь считает, хотя в его голове происходило совсем другое.

История лошади надолго закрепилась в этологии как этакий жупел, постоянно угрожающий любому ученому, который решится посвятить себя исследованиям в области психологии животных. Многочисленные учебники и научные работы, ссылаясь на эффект «умного Ганса» (clever Hans effect), подчеркивают риск и вероятность ошибок при интерпретации сходных действий животного и человека, которые те и другие предпринимают для решения однотипных задач. Они предостерегают от того, чтобы приписывать животным наличие субъективных состояний, рассуждений и мыслей, которые в аналогичных обстоятельствах могут быть свойственны только человеку. По этой же причине этология строго придерживается принципа, изложенного несколькими годами ранее «дела Ганса» и служившего основополагающей догмой этой дисциплины: канона Моргана. Правило в 1894 году сформулировал психолог Конви Ллойд Морган после долгих наблюдений за поведением своего пса Тони, в частности его привычкой открывать дверь в сад. Морган утверждал, что его псу удалось добиться желаемого не потому, что он понял принцип действия ручки двери. Он добился результата простым методом проб и ошибок, не предполагающим ни постановки цели, ни последующих выводов. Пес механически ассоциировал действие — нажим на ручку — и его следствие, доставляющее ему удовольствие, доступ в сад. Отсюда вытекает канон Моргана:

Ни в коем случае нельзя интерпретировать действие животного как проявление какой-либо высшей психологической функции, если его можно объяснить наличием способности, занимающей более низкую ступень эволюционного и психологического развития.

Иными словами, в том, что касается поведения животного, всегда нужно искать и использовать объяснение, основанное на максимально простых психологических свойствах. Прежде чем необдуманно приписывать мысли и сложные психологические состояния животному, как это происходило с Гансом до заключения экспертной комиссии, нужно посмотреть, не объясняется ли оно действием более примитивных психологических механизмов, таких, например, как врожденное поведение или механически выработанный условный рефлекс.

Принцип Моргана послужил ответом на безудержные антропоморфические фантазии относительно психологии животных, весьма распространенные в то время. По сути, была предпринята попытка обезопасить науку от непреодолимого стремления человека найти в каждом живом существе, и даже в неодушевленном предмете, желания и психологические состояния, сходные с его собственными. На самом деле многие наши объяснения и предположения, касающиеся поведения собак, в общем-то представляют собой не что иное, как проявление все того же эффекта «умного Ганса». Вот лишь несколько примеров.

Прекрасные иллюзии

Когда собака адекватно реагирует на наши слова, мы обычно полагаем, что она понимает их смысл, и не слишком часто задаемся вопросом, так ли это на самом деле. Однако в некоторых ситуациях мы можем заметить, что собака воспринимает фразы совсем не так, как мы думаем. Приведем одну забавную историю из своего опыта. Когда я слышал, как к дому подъезжает машина жены, часто я машинально произносил, глядя на собаку: «Алиса приехала». Собака тут же с радостью и возбуждением направлялась к двери. Значит ли это, что она понимала смысл слов и связывала возвращение хозяйки с этой фразой, заранее радуясь предстоящей встрече? Однажды я произнес эту же фразу в то время, когда собака находилась рядом с женой. И она отреагировала точно так же: отошла от своей хозяйки и направилась к двери, виляя хвостом. То есть между нами постоянно возникало недоразумение. И тем не менее, по сути, данное поведение было для собаки эффективным действием в привычных обстоятельствах.

Точно так же мы можем заблуждаться относительно некоторых признаков нашего собственного поведения, которые собака замечает и интерпретирует в качестве сигнала к определенному действию. Один из таких забавных примеров приводит в своих дневниках Колетт:

С тех самых пор, как я решила посвятить себя литературе, то есть на протяжении последних тридцати лет, пять дней в неделю после полудня я отправлялась к себе в кабинет. При этом моего маленького терьера-брабансона волновало только одно: пойдем мы гулять или нет. Всякий раз, закончив работу, еще до того, как я отодвигала кресло, закрывала тетрадь и сообщала, что готова идти, обернувшись, я видела, что терьер уже проснулся, вскочил на ноги и собрался на прогулку. Он не мог знать заранее, в котором часу я освобожусь, время всегда было разным, мои пальто, шляпа, перчатки или обувь здесь тоже были ни при чем. «Телепатия. » — думала я до тех пор, пока не догадалась исключать одно за другим свои привычные действия, чтобы сбить собаку с толку. Оказалось, что сигналом для моего пса был один неприметный жест, которому он полностью доверял: момент, когда я закручиваю колпачок на своей авторучке.

Сидони-Габриэль Колетт. «Из моего окна».

Исследования последних лет в области этологии собак со всей очевидностью доказывают, насколько мы можем ошибаться относительно смысла и причин тех или иных действий собак, из-за нашей склонности к самообману и антропоморфизму в интерпретации собачьего поведения. Возьмем для примера поведение собаки по отношению к своим щенкам. Если щенка изолировать от его матери, братьев и сестер, он жалобно скулит, подавая специфический сигнал тревоги. Реакция его матери в этом случае стереотипна: она бежит к нему, берет в зубы, несет обратно и кладет возле себя. Тот, кто хоть раз был свидетелем этого зрелища, не может не увидеть в поведении собаки стремления защитить своих щенков, продиктованного нежной заботой о потомстве, которое для нее состоит из единственных во всем мире горячо любимых живых существ.

При виде такой трогательной картины у нас невольно возникает ассоциация с чувством глубокой привязанности матери к своему новорожденному ребенку. Группа студентов Раймонда Коппингера провела эксперимент, результаты которого заставляют усомниться в правильности подобной интерпретации и отказаться от попыток сравнивать в данной ситуации поведение собаки с поведением человека. Исследователи записали на магнитофон сигнал тревоги щенка и дали послушать запись недавно ощенившейся собаке. Собака отреагировала в точности так, как если бы услышала крики одного из своих щенков: она вскочила, побежала к магнитофону, схватила его и положила возле себя на коврик. Одним словом, насколько бы ни было похоже поведение человека и собаки в сходных обстоятельствах, это еще не означает, что оно продиктовано одними и теми же чувствами, и психическими состояниями: то, что происходит в голове у собаки, в любом случае сильно отличается от того, что происходит в голове у человека.

Вероятно, аналогичным образом мы заблуждаемся и относительно других форм поведения собак, которое мы трактуем, например, как демонстрацию ревности по отношению к другим собакам и другим людям, или желание отомстить, или проявление «усердия», то есть осознанное стремление к успеху в игре и дрессировке. Весьма сомнительно, что в основе перечисленных форм поведения собак лежат те же самые психологические механизмы, что и у человека в аналогичных ситуациях.

Ошибки интерпретации часто проявляются и в наших собственных действиях, когда мы невольно подкрепляем нежелательное поведение собак, которое хотели бы пресечь, например, несвоевременный лай. И ветеринары, и дрессировщики в один голос утверждают, что бессмысленно проявлять раздражение по отношению к собаке или даже наказывать ее, когда она лает. Видя такую реакцию человека, многие собаки воспринимают лай как действие, способное привлечь внимание хозяина или хозяйки. А поскольку для собаки нет ничего более ценного, наказание может не иметь никакого эффекта устрашения. Здесь, как и ранее, мы сталкиваемся с тем же фактом, что, применяя к собакам собственную когнитивную схему «наказание/соблюдение правил», которая имеет значение только в контексте человеческого склада ума, мы глубоко ошибаемся относительно реального смысла их поведения.

Бихевиоризм, этология и разум

Наше неутомимое стремление интерпретировать любое поведение собаки согласно тем же схемам, что мы используем в собственной повседневной жизни, распространяется и на других животных, хотя наиболее ярко оно проявляется именно в отношении самых близких человеку существ — Canis familiaris. Становится понятно, почему такая строго научная дисциплина, как психология животных или этология, в широком смысле слова, с самого начала решительно отвергла общепринятые представления о поведении животных и почему канон Моргана стал ее основополагающим принципом. Вплоть до недавнего прошлого этология рассматривала антропоморфизм как в высшей степени ошибочный подход, который следовало выявлять и искоренять.

Столь категоричный отказ от укоренившегося в общественном сознании стихийного антропоморфизма неизбежно привел к научным дискуссиям относительно наличия у животных разума как такового. Возведенный в ранг догмы, подобный подход не мог не привести к серьезным негативным последствиям. Не вдаваясь в подробности этой запутанной истории, скажем только, что принцип полного отказа от антропоморфизма привел научные исследования к развороту в сторону объективизма, то есть направления, при котором наличие субъектности у животного сводится к минимуму, а то и вовсе полностью отрицается.

Речь идет, в первую очередь, о бихевиоризме как первой заметной парадигме в психологии животных. Бихевиоризм провозглашает отказ от любых определений, касающихся ментальности, таких как разум, представления, ожидания, намерения, желания, разумность, расчет, чувства, субъективные состояния и т.д., рассматривая их в качестве абстракций, не поддающихся наблюдению. Это научное течение предполагает, что любое исследование должно опираться исключительно на те данные, которые можно непосредственно видеть и осязать, иными словами, данные, представляющие собой физическое описание движений животного. Кроме того, это течение тесно переплелось с представлением о том, что поведение животного объясняется не его внутренней предрасположенностью, обусловленной врожденными инстинктами, а приобретенными условными рефлексами, выработанными в процессе обучения под действием внешних повторяемых стимулов. Эта идея получила широкое распространение в начале прошлого века благодаря работам видного ученого, Ивана Павлова, на которого в дальнейшем охотно ссылались бихевиористы. С тех пору них в лабораториях собаки стали самыми распространенными животными.

Неудивительно, что бихевиоризм довольно быстро столкнулся с серьезными эмпирическими трудностями. Многочисленные опыты показывали, что условные рефлексы слишком часто отступали под натиском инстинктов, что уже само по себе доказывало всю силу и инертность именно инстинктивного поведения животных. Например, некоторые бихевиористы попытались выработать у енота-полоскуна условный рефлекс бросать монетки в копилку. Каждый раз, когда монетка из его лап падала в щель, он получал награду. Однако экспериментаторов ждало разочарование: награда для этих животных ничего не значила. Они вовсе не собирались делать то, что от них требовалось, даже несмотря на многократное повторение награды за каждую монетку, упавшую в копилку. Еноты продолжали тереть монеты в лапах и складывать их возле себя, настолько силен у них был инстинкт к полосканию и собирательству.

Дисциплина, впоследствии названная этологией в частности благодаря работам Николаса Тинбергена и Конрада Лоренца, окончательно сформировалась во второй трети XX века. Становление этой науки связано именно с критикой бихевиористской схемы условного рефлекса. Новая наука настаивала на том, что ученому необходимо покинуть лабораторию — любимое место бихевиориста, в котором он привык проводить свои опыты, и заняться наблюдением за поведением животных в такой обстановке, где мог бы проявиться его истинный смысл. Единственно возможным вариантом такой обстановки для каждого вида служит его естественное природное окружение. Однако, подобно бихевиористам, представители дисциплины, которую сегодня часто называют «классической» этологией, наотрез отказывались признавать существование психических состояний у животных и полностью поддерживали канон Моргана. Так что антропоморфизм этаким пугающим призраком по-прежнему витал над головами ученых, которые всеми возможными способами старались от него уберечься. Одним словом, они предпочитали недооценивать разум животного, чем оценивать его объективно, но с нарушением правил.

Только в последнее десятилетие, с развитием поведенческой экологии, когнитивных наук и эволюционной теории игр, оковы «антиментальности» в этологии немного ослабли, хотя и по сей день этот принцип большинство этологов широко применяют на практике. Так в этологии была открыта новая область исследований, посвященная изучению когнитивных возможностей животных. Работы Дональда Гриффина способствовали тому, что одно из важнейших направлений современной этологии, называемое «когнитивной этологией», поддержало идею о существовании у животного настоящей психологической жизни, включающей такие сложные мыслительные процессы, как осознание самого себя и понимание причинно-следственных связей в поведении. Еще более значительные изменения претерпело отношение к антропоморфизму, вокруг которого последние несколько лет ведутся жаркие дебаты. Многие ученые утверждают, что категорическое неприятие и полный отказ от любого предположения о существовании ментальности у животных могут привести к таким же досадным ошибкам, как и те, что были допущены при антропоморфическом подходе к интерпретации их поведения. Многочисленные заблуждения бихевиористов на этот счет служат ярким тому подтверждением.

Возможности эвристического антропоморфизма

Мы не станем вдаваться в подробности научных споров вокруг настолько сложной темы, тем более что они не предполагают никаких однозначных и простых ответов. И все-таки будет полезно сформулировать несколько замечаний по поводу ключевой проблемы этологии — замечаний, которые позволили бы понять, почему абсолютный и безоговорочный отказ от любого проявления антропоморфизма в итоге приводит к искажениям в понимании поведения животных. Не вызывает никакого сомнения, что было бы глупо и безосновательно приписывать животному человеческие мысли или чувства. И тем не менее жесткое соблюдение канона Моргана при интерпретации поведения животного неизбежно влечет за собой непомерные эпистемологические издержки. Чтобы избежать крайностей и ничего не упустить, придется просеять теории и факты сквозь мелкое сито.

Начнем с того, что уже при первом рассмотрении других научных дисциплин сразу бросается в глаза, что здесь найдется не так уж много гипотез, к доказательной базе которых предъявляются настолько жесткие требования. Например, в гуманитарных науках гипотеза рационального поведения как один из основных принципов рассматривается не в качестве реалистичного прогноза, подкрепленного эмпирическими данными, а как нормативный принцип, иногда называемый «принципом доверия». В экономических дисциплинах он служит основой для решения конкретных задач, результаты которых, в свою очередь, можно проверить эмпирическим путем. Благодаря эпистемологическому подходу, состоящему, согласно формуле экономиста Милтона Фридмана, в том, чтобы поступать так, как «если бы» человек был рациональным, были сформулированы такие, например, модели, как «дилемма заключенного». Выявленные экономистами закономерности нашли свое отражение в моделях эволюционной теории игр и стали с успехом применяться для изучения эволюции поведения животных. Используя гипотезу рационального поведения живых существ пусть только в качестве методологического или эвристического подхода, а не практически подтвержденной теории, ученым удалось получить убедительное объяснение таким эволюционным достижениям, как разделение на два пола или стратегии кооперации между животными. Такой же подход можно применить и к антропоморфическим гипотезам в этологии, хотя бы на предварительном этапе их рассмотрения.

Далее заметим, что у всех моделей, использующих концепцию ментальности в отношении поведения животных, есть одно ценное качество, свойственное далеко не всем научным парадигмам: будучи точно сформулированными и проверенными, они опровержимы, в том смысле, какой вкладывал в это понятие эпистемолог Карл Поппер («Опровержимыми» или «фальсифицируемыми» моделями или суждениями по методологии Поппера называют те, которые можно эмпирически опровергнуть. Например, утверждение типа «Все обезьяны белые» потенциально опровержимо, поскольку может быть признано недействительным, если найдется обезьяна другого цвета). Рассмотрим еще раз пример с собакой и ее щенком. Ученый выдвигает гипотезу о том, что собака, услышав сигнал тревоги своего щенка, бросается к нему, потому что ею движет материнское стремление защитить существо, которое она идентифицирует как совершенно особенное, отличное от всех других живых существ: одного из своих малышей. Если эта гипотеза верна, это означает, что собака останется равнодушной к зову щенка, записанному на магнитофон. Однако мы видели, что это не так. То есть эксперимент позволяет опровергнуть выдвинутую гипотезу, ради которой он был поставлен. Короче говоря, благодаря опытам, проводимым для проверки той или иной гипотезы, даже если они ее опровергают, более того, по мере того, как они ее опровергают, эти гипотезы обогащают наши эмпирические знания в этой области. Опыт с магнитофоном, например, позволил значительно глубже проникнуть в психологию собак, подчеркнув ее отличие от нашей собственной. Такое качество, как потенциальная опровержимость, свойственное всем научным экспликативным моделям и доказывающее их, должно заставить нас с меньшим подозрением и недоверием взглянуть на модели, которые гипотетически подразумевают наличие психической жизни у животного.

Кроме того, постоянное использование столь пугающих терминов, как само слово «антропоморфизм», превратило их в настоящую лексическую страшилку, объединившую без разбору все упоминания ментальности в психологии животного, от самых осторожных до наиболее смелых. Это обстоятельство только добавило тумана в состояние вопроса и без того непростого. В общем-то, если задуматься, антропоморфизм как таковой в научном плане не представляет собой никакой проблемы. Априори ничто не запрещает строить гипотезу, объясняющую поведение животных теми же психологическими механизмами, что и поведение человека. Просто, как и все научные гипотезы, она должна быть достоверно доказана. На самом деле подобные гипотезы часто не выдерживают критического подхода. Здесь важно подчеркнуть, что не сама по себе аналогия с психологией человека, лежащая в основе такой гипотезы, должна заставить исследователя отбросить приводимые аргументы, а только лишь несоответствие этих аргументов фактическим данным.

Иными словами, проблема явления, называемого антропоморфизмом, состоит не в том, что к животным применяются интерпретационные модели, взятые из психологии человека, а в том, что они применяются необоснованно и без эмпирического подтверждения. С большой долей вероятности можно говорить о том, что существуют некоторые психологические механизмы, которые у человека и животного действительно идентичны. В этом плане критика антропоморфизма, в том виде, в котором она широко распространена в этологии, порой звучит несколько двусмысленно, поскольку настаивает на том или, во всяком случае, дает понять, что использование заимствованных из психологии человека концептов применительно к животному по сути своей неправомерно. При этом она игнорирует тот факт, что априори они ничуть не хуже и не лучше, чем все прочие концепты или модели.

Ученый, в какой бы области знаний, естественнонаучной или гуманитарной, он ни работал, не ставит перед собой задачу воссоздать чувства самого животного в их первозданном виде. Этолог, как и психолог, не стремится к тому, чтобы дать нам самим почувствовать то, что чувствует другое существо, например, страх, голод или способность к двухцветному зрению: несомненно, это было бы напрасной тратой времени. Цель ученых состоит совсем в другом: построить модель, которая в доступном виде, тем или иным образом, представляла бы эмпирически установленные факты. То есть перед ними не стоит задача выяснить, удалось или нет избежать влияния антропоморфизма, как и всех других «морфизмов» или «центризмов», таких как этноцентризм, социоцентризм или сексоцентризм (имея в виду склонность принимать за точку отсчета собственную гендерную принадлежность), которые также способны исказить наше восприятие действительности. Скорее они должны его контролировать и перестраивать выдвигаемые антропоморфические гипотезы таким образом, чтобы их можно было проверить научными методами и использовать для расширения наших знаний об эмпирической реальности. В этом смысле, как часто подчеркивают современные этологи, изучающие когнитивные способности животных, антропоморфические предпосылки имеют полное право на существование в качестве эвристического процесса, открывающего новое поле для исследования. Иными словами, антропоморфизм — это инструмент, заслуживающий внимания в той мере, в какой он позволяет получить эмпирические результаты.

Источник