кантовское учение о нравственности критика практического разума его оценка

Учение Канта о нравственном сознании. Этика категорического императива.

В «Критике практического разума» Кант утверждает, что определение общего для всех людей нравственного закона является формальным. Нравственный закон, по Канту, не может заключать никакой содержательной характеристики предписываемый им деятельности. Если бы содержание нравственного закона заключала бы указание на то, что именно человек должен делать, то нравственный закон не мог бы быть безусловным. Нравственный закон был бы зависимым от меняющихся условий реальной жизни.

Основной закон практического разума Кант называет «категорическим императивом».Он обладает следующим содержанием: «Поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна стать всеобщим законом природы»1. Такое содержание нравственного закона может придать ему априорный, безусловный и следовательно объективный характер.

Личность рассматривается Кантом в качестве самоцели. Все окружающие в мире имеет значение средства и только человек, согласно Канту, является целью сам по себе. Воля нравственного характера не должна пользоваться человеком как средством, но должна рассматривать его как цель саму по себе.

Кант отрицает стремление человека к счастью как принципа этического поведения. Стремление человека к счастью не может создать тех правил, которые могли стать законом для воли. Понятие счастья может быть основано только на данных опыта. Долг и мораль должны предшествовать любому удовлетворению потребностей. В содержании морального закона не может быть соответствия между нравственностью и счастьем. Соответствие между нравственностью и счастьем может быть достигнуто в мире чувственных явлений, а в сверхчувственном мире, который выражается в свободе, бессмертие, Боге.

Значение этики Канта: Кант определил этику как важнейшую часть философского знания. Кант вскрыл глубинные основания нравственного сознания. Человек подчинен абсолютному моральному закону, согласно которому нравственный поступок имеет характер долженствования, максима которого должна быть признана всем обществом.

Источник

Кантовское учение о нравственности критика практического разума его оценка

«КРИТИКА ПРАКТИЧЕСКОГО РАЗУМА»

«КРИТИКА ПРАКТИЧЕСКОГО РАЗУМА» (Kritik der praktischen Vernunft. Riga, 1788) – главное морально-философское сочинение Канта. Отправляясь от понятия универсального нравственного закона (категорического императива), впервые введенного в «Основоположении к метафизике нравов» (1785), Кант предлагает строго этическое обоснование умозрительных представлений, которые в заключительных разделах «Критики чистого разума» имели статус проблематических идей. Главное из них – представление о трансцендентальной свободе, или персональной свободе воли.

Безусловность универсализируемых нравственных требований является неустранимой очевидностью морального сознания, сверхэмпирическим «фактом» чистого практического разума. Тот, кто не имеет этой очевидности, просто не принадлежит к числу нравственных существ. Но безусловность – это полная независимость от обстоятельств, «среды», естественного хода вещей, а значит, абсолютная, изначальная свобода самоопределения и выбора. Бесполезно искать доказательства этого морально-практического убеждения, бесполезно и пытаться подорвать его (напр., ссылками на неосуществимость наших добрых намерений, о которой свидетельствует опыт). Вера в реальность персональной свободы представляет собой общую для всех нравственных людей логическую необходимость. В «Критике чистого разума» главная задача состояла в том, чтобы очертить всеобщее и необходимое знание; в «Критике практического разума» она заключается в выявлении всеобщей и необходимой веры в свободу. Субъект этой веры воспринимает (умопостигает) себя как личность, изъятую из всякой природной (по Канту, это значит и социальной) детерминации. Он мысленно принадлежит тому запредельному, ноуменальному миру, где свободное волеизъявление выступает в качестве первоначала долгого ряда поступков и событий («причинность посредством свободы»).

Этот основной пафос «Критики практического разума» был хорошо расслышан современниками Канта (Ф.Шиллером, Ф.Шлейермахером, молодым И.Г.Фихте, юным Гегелем). Во «второй критике» Канта они видели морально-философский манифест свободы. В сер. 19 в. это понимание было еще раз акцентировано неокантианцами: у Канта, писал В.Виндельбанд, «свобода есть тот последний принцип, к которому приходит анализ нравственной жизни» (От Канта до Ницше. М., 1998, с. 126).

Через всю «Критику практического разума» проходит тема необходимой корреляции свободного волеизъявления и нравственной самодисциплины. Только вполне добровольное деяние может быть признано нравственным в строгом смысле слова. И наоборот, только ориентация на законосообразное и общеобязательное сообщает человеческому поведению достоинство свободы. Никакой другой мотив его не обеспечивает.

С предельной последовательностью данный тезис проводится в кантовской критике евдемонизма («этики себялюбия»). Личное блаженство, счастье и благополучие – слишком проблематичные и зыбкие цели, чтобы служить основанием нравственности и свободы. Хотя стремление к ним можно признать от рождения свойственным каждому, они, по строгому счету, представляют собой лишь эмпирическую задачу, которая поставлена человеку его природой, но не имеет общезначимого рационального решения. Более того, человек, который всецело посвящает себя поискам личного счастья и благополучия (как если бы это было его долгом), неизбежно попадает во все большую зависимость от эмпирических обстоятельств (а это значит – и от властных инстанций, которые заведуют обстоятельствами).

Аргументы, выдвинутые Кантом против евдемонизма, сохраняют свою критическую силу в отношении всех попыток утилитарного и прагматического обоснования морали вплоть до новейших.

Глубинная оппозиция между эмансипирующим категорическим императивом и утилитарно-евдемонистическим расчетом находит экзотерическое выражение в резком противопоставлении долга и склонности. Оно проходит через весь текст «Критики практического разума» и превращает это сочинение в философскую декларацию ригоризма (кантовская этика в целом менее ригористична, чем данная «Критика»). Всякая примесь склонности, утверждает автор «Критики», портит чистоту нравственного мотива. Более того, подлинно нравственным поступком может считаться только такой, который не просто легален (сообразен долгу), но морален (т.е. совершается из одного лишь уважения к закону долга). Модели моральности соответствует понятие автономии (самоцельности, самозаконности нравственного поступка) и формальная трактовка категорического императива как «закона законосообразности».

Вместе с тем важно отметить, что даже в крайних выражениях ригоризма и формализма этика Канта не делается анти-евдемонистической (аскетической) доктриной: «Различение принципа счастья и принципа нравственности не есть, однако, противопоставление их, и чистый практический разум не хочет, чтобы отказывались от притязаний на счастье; он только хочет, чтобы эти притязания не застили взор, коль скоро речь идет о долге» (Кант И. Соч. на нем. и рус. яз., т. 3, 1997, с. 529). Стремление к счастью, поставленное под сомнение в аналитике нравственного сознания, вновь привлекается Кантом, когда дело доходит до теории добродетели и до разъяснения интегрального понятия всей его этики – понятия высшего блага. Под последним Кант разумеет моральный порядок, в основе которого лежит принцип заслуженного счастья. Такова конечная цель, к которой необходимо устремляется именно нравственно бескорыстная личность, отрешившаяся от мотивов себялюбия. Вселенский моральный порядок есть то, чего она не может не хотеть. Поскольку же порядок этот недостижим в границах природы, какой мы ее постигаем в опыте, нравственно развитый субъект не может мыслить себя иначе как вечно совершенствующимся членом сверхчувственного мира, устроенного благим и справедливым миродержцем. Бессмертие души и существование Бога осознаются им как условия возможности высшего блага. Это практические постулаты, которые этикотеология Канта добавляет к чисто этическому постулату свободы. «Критика чистого разума» очерчивала свободу воли, бессмертие души и существование Бога в качестве проблематических, регулятивных и трансцендентных идей. «Критика практического разума», хотя и не доказывает их теоретически (вопреки мнению большинства русских религиозных философов Кант не предлагает никакого нового доказательства бытия Бога), но сообщает им достоинство ассерторических, конститутивных и имманентных убеждений.

«Критика практического разума» открывается Предисловием, разъясняющим место этого произведения в общей структуре трансцендентально-критического учения. Далее следует Введение, трактующее понятие практического разума. Главная часть работы носит название «Учение чистого практического разума о началах». Она разделена на две книги. Первая («Аналитика чистого практического разума») представляет собой феноменологию морального сознания, ориентированную на этическое обоснование свободы. Вторая («Диалектика чистого практического разума») реализует этикотеологическую программу Канта. Краткая вторая часть работы («Учение о методе чистого практического разума») имеет дидактический характер: Кант разъясняет здесь установки и приемы «истинного [морального] просвещения». Заключение «Критики» развертывает знаменитый девиз Канта: «Звездное небо надо мной и моральный закон во мне». «Звездное небо» (объект изумления) напоминает человеку о его тварном ничтожестве перед безбрежной, детерминистски равнодушной природой («вселенной Паскаля»); «моральный закон» (объект уважения) возвышает его над природой и свидетельствует о персональной причастности к сверхчувственному миру. Социальный герой «Критики практического разума» – «простой, скромный гражданин, наделенный честностью характера». Главная иллюстрация строго нравственного поступка – отказ от лжесвидетельства (даже под угрозой крайних бедствий и смерти).

В общей структуре трансцендентально-практического учения «Критика практического разума» занимает положение «посредующего звена» между «Критикой чистого разума» и «Критикой способности суждения». Однако действительный смысловой потенциал этого произведения куда более значителен: формалистическая акцентировка категорического императива открывает путь к принципиально новому осмыслению правового закона (статья «О поговорке. », 1792, и первая часть «Метафизики нравов», 1798); учение о постулатах чистого практического разума образует фундамент оригинальной философии религии («Религия в пределах только разума», 1795). Русский перевод Н.Смирнова (1879), H.M.Соколова (1897).

1. Скрипник А.П. Категорический императив И.Канта. М., 1973;

2. Мальтер Р. К истории возникновения «Основоположения к метафизике нравов» и «Критики практического разума». – В кн.: Кант И. Соч. на нем. и рус. яз., т. 3. М., 1997, с. 7–18;

3. Соловьев Э.Ю. К истории русских переводов основных морально-философских сочинений Канта. – Там же, с. 19–35;

4. Cohen H. Kants Begründung der Ethik. В., 1910;

5. Strange K. Die Ethik Kants. Zur Einführung in die Kritik der praktischen Vernunft. Lpz., 1929;

6. Paton H.J. The Categorical Imperative. A Study in Kant’s Moral Philosophy. L., 1947;

7. Bittner R., Cramer К. (Hrsg.) Materialien zu Kants «Kritik der praktischen Vernunft». Fr./M., 1975.

Источник

Этико-правовые идеи в философии Иммануила Канта

Родоначальником немецкой классической философии счита­ется Иммануил Кант (1724-1804).
Вплотную разработкой государственно-правовых вопросов Кант занялся в последние десятилетия своей жизни. В опубли­кованной в 1793 году статье «О поговорке — может быть, это и верно в теории, но не годится для практики» Кант значительное место уделяет рассмотрению правовых вопросов.

В 1795 году Кант опубликовал широко известный трактат «К вечному ми­ру», где, в частности, им были развиты общие взгляды на право и государство. Наиболее полно кантовская философия права представлена в его работе «Метафизика нравов» (1797), которая состоит из двух частей — «Метафизические начала учения о праве» (часть первая) и «Метафизические начала учения о доб­родетели» (часть вторая). Этот период литературной деятельно­сти Канта совпадает с развитием событий Великой французской революции. Кант откликнулся на нее разработкой проблем пра­ва и государства, решение которых дал на основе уже созданно­го им философского учения, и, прежде всего, моральной фило­софии.

Кант развивает гуманистический пафос теорий естественного права, предлагая свой, более обоснованный взгляд на право. Это стало возможным благодаря тому, что он положил в основу как познания, так и поведения принцип личности, или принцип субъективности.

Исходным пунктом кантовской теории стало представление о человеческом индивиде как о существе, принци­пиально способном стать «господином себе самому» и потому не нуждающемся во внешней опеке при осуществлении ценностного и нормативного выбора. Лишь в той мере, в какой индивиду уда­ется осознать эти предписания, подчинить им свои непосредст­венные влечения и мотивы и дать закон самому себе, он стано­вится субъектом, способным противостоять экспансии любой чу­жой воли, возведенной в закон.

Учение Канта о праве и государстве опирается на трансцен­ дентальную философию и непосредственно связано с резким противопоставлением области теоретического и практического разума, разрывом между мышлением и волей. Теоретический ра­зум, считает Кант, — область человеческого познания. Здесь все явления, данные нам в опыте, в том числе и поступки людей, под­чинены причинности, здесь нет места для свободы.

Теоретический разум может достоверно ответить лишь на вопрос «Что человек может знать?», но не на вопросы «Что человек должен делать?» и «На что человек может надеяться?». Эти два последних вопроса, недоступные собственно познанию, теоретическому разуму, ока­зываются у Канта проблемами практического разума — сферой должного, где трансцендентальные идеи разума играют лишь регулятивную, а не собственно познавательную роль. Практический разум — это область нравственных долженствований. Поэтому все кантовское учение о праве и морали предстает как учение о со­циальных регуляторах, о должном и недолжном, социальных от­ношениях и вообще человеческих действиях.

Сфере теоретического соответствует естественный закон, сфере же практического — закон свободы. Практическая фило­софия Канта отвергает значение внешнего для субъекта объективного мира в качестве основания для истины, а следовательно, и согласие разума с внешним миром в качестве критерия нравст­венности. Этот критерий заключается в согласии разума (как теоретического, так и практического) со своими собственными законами, то есть носит характер самозаконности. Таким обра­зом, истоки идеи должного (как нравственной, так и правовой), по Канту, следует искать не во внешнем мире, не в сфере опыта, а во внутреннем мире субъекта. В этом и заключалось основное требование принципа субъективности применительно к сфере нравственности и права.

Исследованию и обоснованию принципов нравственности по­священа работа Канта «Критика практического разума». Основ­ной трансцендентальной идеей и первым постулатом кантовской этики является свобода человека, его свободная воля, ее способ­ность и право самой устанавливать правила должного и следо­вать им без внешнего принуждения и давления.

Человек, по Канту, с одной стороны, эмпирическое явление (феномен), с другой — трансцендентальная сущность (ноумен).

В качестве эмпирического существа человек (как часть природы или мира явлений) и все его поведение подчинено всеобщей кау­зальности и внешней необходимости. Все поведение человека — это совокупность необходимых причинно-следственных связей, а стало быть, его поступки тоже не свободны. Но, с другой сто­роны, человек — это трансцендентальная сущность (ноумен), ему присуща свобода, его поступок является актом свободной воли, независимой от внешних детерминаций.

Следовательно, свободная воля одновременно является и моральным законода­телем (установлением), и добровольным исполнителем мораль­ных правил (максим разума). Эта мысль отчетливо присутству­ет в учении Канта о категорическом императиве.

Императив в его понимании — это правило, содержащее объ­ективное принуждение к поступку определенного вида. Катего­рический императив — это безусловное нравственное предписа­ние о должном поведении человека как разумного существа, об­ладающего свободной волей. Исполнение этого предписания является совершенно необходимым, независимо от того, извле­кает ли в результате этого человек для себя пользу или нет. Все императивы Кант подразделяет на две группы — гипотетические и категорические, которые характеризуют разные стороны чело­веческого духа.

Под гипотетическими императивами он подразумевал требо­вания, которые следует соблюдать в качестве необходимых ус­ловий, чтобы достичь поставленных целей. Так, человек, зани­мающийся торговлей и желающий иметь постоянных покупате­лей, должен быть с ними честен. Требование «будь честен» выступает для него в качестве гипотетического императива, ибо честность не является в его глазах самоцелью и самоценностью, а есть всего лишь средство для ведения успешной торговли.

Поступки, осуществляемые под воздействием гипотетиче­ских императивов, И. Кант квалифицирует не как моральные, а как легальные, то есть вполне приемлемые и даже одобряемые обществом, не противоречащие его интересам и задачам разви­тия цивилизованных отношений.

Применительно к правовой тематике принцип гипотетиче­ской императивности достаточно точно мог бы характеризовать регулятивную природу норм позитивного права. Легальные поступки, соответствующие нормам позитивного права, — это по­ступки, представляющие собой действия, формально совпадаю­щие с требованиями закона. При этом мотивы их могут быть са­мыми разными, в том числе имморальными.

Иначе обстоит с социальными требованиями, которые И. Кант возводит к понятию категорического императива. Под ним он понимает следующее:

Первая формулировка категорического императива подразу­мевает требование того, чтобы человек как разумное существо поступал в соответствии с его требованиями из уважения к само­му закону, из сознания своего долга; вторая — требование того, чтобы каждый человек относился к другому всегда бескорыстно, видя в нем не средство для достижения своих целей, но только самостоятельную, абсолютную самоценность. Эта формулиров­ка — исходный постулат кантовской философии о ценности лич­ности, идеи о человеке как цели самой по себе, как высшей цен­ности.

Для Канта категорический императив — это нравственный закон. Он не навязан человеку извне, но находится в нем самом. В качестве закона он обладает следующими качествами: объек­тивностью, абсолютностью, необходимостью, универсальностью. В качестве такового он запрещает делать людям то, что, став все­общим правилом поведения, привело бы к разрушению основ цивилизованного общежития.

Методологическая проработка И. Кантом проблемы катего­рического императива имеет огромную ценность для обоснова­ния сущности естественного права. Идея категорической импе­ративности естественно-правовых норм позволяет обосновать их безусловную повелительность для общественного и индивиду­ального правосознания. Она доказывает, что их адресатом явля­ются все, без исключения, субъекты правоотношений. Перед фактом безусловной категоричности естественно-правовых тре­бований все равны, поскольку эти требования доводят до людей содержание всеобщего нравственного закона.

Важным вопросом для понимания этико-правовых идей Кан­та является его понимание понятия права. Само понятие права Кант считает априорным, однако это не означает, что его суть является непосредственно доступной позна­нию. «Понятия, данные a priori, — пишет И. Кант, — например, субстанция, причина, право, справедливость и т.д., строго гово­ря, также не поддаются дефиниции», именно поэтому «юристы и до сих пор ищут дефиницию для своего понятия права».

В то же время Кант осознавал, как важна проблема правопонимания и насколько необходимо верно ее поставить, должным образом сформулировать. «Вопрос о том, — писал он, — что та­кое право, представляет для юриста такие же трудности, какие для логика представляет вопрос, что такое истина».

Понимание Кантом права тесно связано с его пониманием свободы как единственного прирожденного права. «Свобода, — отмечал он, — …единственное первоначальное право, присущее каждому человеку в силу его принадлежности к человеческому роду». В то же время Кант допускает, что, несмотря на наличие в сознании каждого разумного индивида нравственного закона, человек может поступать вопреки ему, то есть, что свобода воли, понимаемая лишь в отрицательном смысле — как способность лица поступать по собственному усмотрению, — сводится к про­изволу лица.

Право, следовательно, подразумевает свободу ин­дивидов (свободу их воли) и связанную с этой свободой возмож­ность и необходимость произвола, столкновение и коллизию различных произвольных действий. И вот тут важно подчеркнуть, что, по Канту, решение слож­ной проблемы, связанной со свободой и антагонизмом среди лю­дей, состоит в определении и сохранении границ свободы. По­этому необходимо, чтобы произвол каждого лица был поставлен в обществе в определенные границы с тем, чтобы никто не мог нарушить свободу других.

Лишь при этом условии свобода со­гласуется сама с собой. Эту задачу, с точки зрения Канта, и вы­полняет право. Смысл и назначение права состоит в том, чтобы ввести свободу и произвол индивидов в разумные и общезначи­мые рамки. Право касается лишь действий и обозначает только внешние границы общедопустимого поведения, то есть, иначе го­воря, выступает по существу в виде запретов, подразумевая доз­воленность незапрещенного. Как пишет Кант, только право оп­ределяет «для всех, что им по праву должно быть дозволено или не дозволено».

В связи с этим Кант дает следующее определение права: « Право — это совокупность условий, при которых произвол одного (лица) совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы». В другом месте той же работы мы чи­таем: «Свобода — независимость от принудительного произвола других». Иначе говоря, задачей права является допускать лишь такую деятельность отдельных лиц, которая внешне объ­ективно была бы совместимой с требованием нравственного за­кона.

Разум выражает это как постулат, дальнейшее доказа­тельство которого невозможно. Поэтому правомерным являет­ся любой поступок, при котором проявление свободного произвола каждого могло сосуществовать со свободой всех дру­гих людей. Наоборот, в соответствии с всеобщим правовым за­коном все, что препятствует осуществлению свободы, является неправомерным действием.

Для осуществления указанных требований всеобщего правового закона необходимо, чтобы существовали какие-то реальные га­рантии его действительного осуществления. Это, в свою очередь, подразумевает, что право должно обладать определенной принудительной силой, чтобы оно могло заставить исполнять свои требова­ния, препятствовать их нарушению и восстанавливать нарушенное.

Без этого право было бы бессильно, а категорический императив в форме всеобщего закона права не имел бы безусловного значения и не препятствовал правонарушениям. Вот почему всякое право должно выступать как принудительное право. Кант делит право на естественное и положительное. Естест­венное право, считает он, по своему происхождению априор­ но — существует до всякого опыта и базируется на требованиях разума. Иными словами, по Канту, естественное право — это право, каким оно должно быть согласно требованиям практиче­ского разума.

Положительное же право — лишь исторически существую­щее право, которое необходимо преобразовать в соответствии с требованиями права естественного. Отсюда можно сделать вывод, что правовая теория Канта — это теория естественного пра­ва, акцентирующая внимание на должном в праве, к которому нужно стремиться в соответствии с требованиями разума.
Кант также различает право в широком смысле и право в строгом, узком смысле. Право в широком смысле имеет место то­гда, когда обязанность и принуждение не установлены законом и в силу этого основаны на справедливости и на крайней необхо­димости; право в узком смысле имеет место тогда, когда обяза­тельность осуществления права основана на законе (в государст­венном смысле).

Важным понятием кантовской философии права является также понятие правопорядка. Правопорядок, по Канту, — это «порядок свободы». Он является условием надежности правоот­ношений. Это значит, что для того, чтобы стихийно складываю­щиеся правоотношения подчинили себе практическую жизнь об­щества, субъекты правоотношений должны быть лично свобод­ными людьми и наделены правами человека и элементарными политическими правами.

Согласно Канту, правопорядок основывается на следующих априорных принципах:

Моральная автономия предполагает, что человек сам спосо­бен понимать, что есть добро и что есть зло. Следовательно, он не нуждается в государстве, которое должно быть выведено из моральной сферы. В данном случае моральная сфера становится делом гражданского общества.

Утилитарная автономия предполагает, что человек сам знает, что для него хорошо и что плохо, что выгодно и что нет. Следо­вательно, государство не. должно принудительно осчастливли­вать людей,

Гражданская автономия предусматривает, что человек согла­шается жить только по таким законам, в составлении которых он принимал участие. Таким является, в общих чертах, основной смысл кантовско­го морального обоснования права. Суть дела, как мы видим, состоит не в том, что Кант пытается дедуцировать правовые нормы из моральных.

Тенденция кантовского морального обоснования права совершенно иная. В правовой законности он видит как разгарантию невмешательства государства в процесс индивидуаль­ного «самовоспитания». Моральное обоснование права Кант осуществляет посредством разведения и последующей корреля­ции моральных и правовых норм.

Однако при всей ори­гинальности и фундаментальности этой теории она содержит ряд спорных вопросов, вызывающих критику и дискуссии среди них: абсолютизация безусловных моральных требований для обоснования права, а также ситуация, когда не учитываются мотивы целесообразности и выгоды при оправдании правовых тре­бований; чисто трансцендентальный характер его подхода, сла­бо учитывающий эмпирические моменты права; приоритет апри­орных требований перед апостериорными; настаивание на уни­версальном характере права, единого для всех культур, и т.д. Дальнейшее развитие классическая традиция правопонимания находит в творчестве Георга Гегеля.

Источник