кирилло белозерский монастырь осада

На север. Часть 7. Кирилло-Белозерский монастырь

По утру, позавтракав кое как в том же ресторане Русь, поехали в монастырь. Пару кварталов до монастыря решили доехать на машине, так как возвращаться в гостиницу не собирались. Пока ехали, пришлось снова показывать окружающим мастерство владения педалью газа при нажатой педали тормоза. Два лежачих полицейских было по дороге. Таких, кустарных, выполненных в большом размере, превышающем все стандарты. И на обоих мы застряли, т.к. при торможении неизменно глохли. На первом же из них местная полусгнившая Лада, которая ехала за нами, обсигналила нас с таким бешеным энтузиазмом, как будто её экипаж всю свою жизнь, с самого рождения ждал этой минуты – запасное колесо заглохшего Сузика перед капотом.
Видимо, что такое сигналы аварийной остановки и по какому поводу они применяются, местные товарищи не знали.
Ну ничего, наконец-таки доехали до места назначения. Парковочных мест перед монастырем не много, но благо и было немноголюдно. Припарковались без проблем (а вот потом пришлось выезжать с трудом, впритирку между легковушками и экскурсионными автобусами). И вот, наконец, смогли увидеть своими глазами вблизи могучие стены Кирилло-Белозерского монастыря, хранящие его непростую, и очень насыщенную событиями историю…

Кирилло-Белозерский монастырь был основан в 1397 году, монахом Кириллом, учеником и последователем Сергия Радонежского. Он прославился многими чудесами и вскоре после кончины был канонизирован.
Кирилло-Белозерский монастырь — это общее название всего архитектурного ансамбля, состоящего, по сути, из двух монастырей: Малого Ивановского монастыря и Большого Успенского монастыря. Монастырь представлял собой сильную крепость на северном рубеже Русского государства. Крепостные стены, воздвигнутые в XV—XVI веках, опоясывают площадь свыше десяти гектаров, на которой размещено одиннадцать больших и малых церквей.
Многие из сохранившихся храмов были отстроены в своем каменном виде на исходе правления Василия III. В 1528 году князь Василий III приехал в Кирилло-Белозерский монастырь с княгиней Еленой Глинской молиться о даровании наследника. Последующее рождение сына Василия III (Ивана Грозного) современники связывали с благословлением и заступничеством преподобного Кирилла Белозерского.
Сам же Иван Васильевич на протяжении всей своей жизни питал к Кириллову монастырю особое пристрастие, считая себя обязанным ему своим рождением. Перед смертью, первый русский царь, как и его отец, постригся в иноки Кирилло-Белозерского монастыря.

Во времена соперничества Московского и Новгородского княжеств Кирилло-Белозерский монастырь был не только цитаделью и важным опорным пунктом с военной точки зрения, но и крупным экономическим центром, так как через него пролегал торговый путь на север к Белому морю и порту в Архангельске.
Со второй половины XVI века монастырь бурно застраивался, обитель в это время владела огромными земельными угодьями, соляными и рыбными промыслами, даже имела собственный речной флот и торговые дворы в Москве, Твери, и Вологде, Ярославле и других крупных городах.

Дальнейшие события показали, что эти меры были совсем не лишними. После освобождения Москвы разрозненные отряды польско-литовских интервентов двинулись на Север, разоряя по пути города. Под их натиском пали Вологда, Белозерск, Тотьма, Сольвычегорск. 20 августа 1612 года боевые вражеские отряды показались у стен Кирилло-Белозерского монастыря, но добычей их стали только продовольственные запасы и скот.
В декабре 1612 г. монастырь выдержал штурм многочисленного польского отряда под командованием полковника Песоцкого: 5 и 11 декабря крепость отбила хорошо организованные приступы, а выстрелом из пушки был убит и сам, руководивший осадой пан Песоцкий.

В последующем враги несколько раз подходили к стенам крепости, но увидев ее готовность к обороне, не решались предпринять штурм. Озверевшие интервенты стали грабить и сжигать монастырские деревни, расположенные вокруг, убивать крестьян. Сильному разорению подверглись многие монастырские вотчины и промысловые места. Правительство Москвы не сумело помочь монастырю, организация обороны и многолетняя осада целиком легли на плечи монастырской власти. Почти шесть лет монастырь находился в осаде, обитель терпела большие убытки, погибла треть защитников, не хватало денег и продовольствия, а население монастырских сел к 1617 году сократилось на 90%. Осада монастыря прекратилась только в 1618 году.

I. Успенский монастырь
II. Иоанно-Предтеченский монастырь
III. Новый город
Храмы монастыря:
1. Собор Успения Пресвятой Богородицы
2. Церковь прп.Евфимия Великого
4. Церковь прп.Иоанна Лествичника
8. Церковь Спаса Преображения
9. Церковь Ризоположения из села Бородавы
11.Церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы
12.Церковь Гавриила Архангела
15.Колокольня (1757-1761 гг.)

Другие постройки монастыря:
20.Свиточная башня (конец XVI в.)
25.Большая Мереженная (Белозерская) башня (1660-е гг.)
26.Косая башня (1660-е гг.)
27.Ферапонтовская (Московская) башня (1660 г.)
28.Казанская башня (1659 г.)
29.Вологодская башня (1656 г.)
30.Кузнечная башня (1670-е гг.)
34.Келарский корпус (кон. XVII в.)
35.Настоятельский корпус (XVII в.)
36.Казенная палата (XVI-XVII в.)
37.Северный келейный корпус (XVII-XVIII вв.)
40.Большие Больничные палаты (1643-1644 гг.)
41.Духовное училище (кон. XVII в.)

В середине XVII века по указу царя Алексея Михайловича начинается строительство грандиозной стены вокруг монастыря, которая и сохранилась до наших времен. Царь хотел создать в северных краях сильную крепость, цитадель способную противостоять как внешним, так и внутренним врагам государства.
Строительные работы продолжались около тридцати лет, а возведенные укрепления не имели равных в России. Высота башен составляет более 50 метров, длина стен — два километра триста метров, по их галереям можно свободно проехать на четверке лошадей.

Не смотря на всё влияние и могущество Кирилло-Белозерского монастыря, при Петре Первом, в связи со строительством новых северных портов и сокращением торговли через Архангельск, начался закат обители. Крепость утратила свое военное значение.

Ну и на этом прерву историческое отступление, чтобы не перегружать статью. Замечу только, что если углубиться в историю монастыря, можно почерпнуть множество интересных фактов, связанных с историей России, и особенно о «допетровском» периоде развития нашего государства.

Как только входишь на территорию монастыря, пройдя через ворота Казанской башни, и оказываешься на территории Нового города, первое, что удивляет — высокие, мощные трехъярусные стены, нижняя часть которых представляет собой закрытые помещения, а второй и третий ярусы – открыты. Они и с внешней стороны выглядят очень величественно, но изнутри ещё больше впечатляют. Смотрятся грандиозно (особенно если сделать скидку на время и представить их лет так 350 назад)… Часть закрытых помещений занимают склады, какие-то рабочие помещения, видно, что там работают (а порой кажется, что и где-то живут) люди.

Строго говоря, Кирилло-Белозерский монастырь — это общее название всего кремля/ крепости. На самом деле, как я уже упоминал выше, монастырей здесь два: Малый Ивановский монастырь и Большой Успенский монастырь. Первый находится впереди слева, если смотреть от Казанской башни, через которую мы вошли, второй – впереди справа. К нему ведет мостовая (как раз по прямой от входа). Вдоль нее тянется невысокая кирпичная стена и березовая аллея.

Таким образом, стены Кириллова монастыря объединяют собой две обители. Вместе они составляют Старый город. А территория Нового города — это пространство перед ними, большей частью пустынное.

Прошли прямо, дальше по мощеной камнем дорожке и берёзовой аллее к Церкви преподобного Иоанна Лествичника, и через её ворота попали на территорию Старого города, Успенского монастыря.

Немного побродили внутри, прошлись вдоль Казенной платы, Северного келейного корпуса, у Архимандричьих келей. Фотографий сделали много, жаль здесь их все не разместить. Собор Успения Пресвятой Богородицы находился на реставрации и был плотно заставлен лесами, покрыт зелёной сеткой, поэтому сфотографировать его к сожалению не получилось.

Ну и мы и пошли дальше к Колокольне. Рядом с колокольней вход в здание (церкви по всей видимости), в котором ныне размещен музей, откуда можно пройти на площадку колокольни, которая сейчас является смотровой. Большинство объектов монастыря принадлежат не церкви, а музею-заповеднику, что с одной стороны хорошо и познавательно, а с другой стороны – не очень. Все же у Православной церкви порой больше возможностей, чем у государства, восстановить такие исторические объекты. В этом отношении Кирилло-Белозерскому монастырю пока не очень везёт. Хотя, может всё изменится к лучшему.

На звонницу Колокольни (первая половина XVII века), можно подняться, пройдя через музей. Честно сказать экспонаты особо тщательно не рассматривали, и экскурсию не заказали. В целом – как обычно в исторических, краеведческих музеях – предметы старины, относящиеся к Вологодскому краю и непосредственно Кирилло-Белозерскому монастырю.
Вид, открывшийся нам со смотровой площадки колокольни, стоил того, чтобы на неё подниматься.

Источник

Оборонительные монастыри Вологодской области. Кирилло-Белозерский монастырь

Как видно из монастырских описей начала XVII века план крепостных стен Успенского монастыря представлял собой неправильный четырехугольник, самая длинная часть которой прилегала к озеру. По углам стояли башни: Свиточная, сохранившаяся до нашего времени, Мереженная (сохранившая лишь две стены наполовину высоты), Грановитая с часами наверху (остался небольшой фрагмент), Круглая или Мельничная (не сохранилась).

(Свиточная башня и стены Успексого монастыря)

(Мереженная башня (12), вид со стороны Белозерской башни)

Церковь Преображения была возведена в 1595 году над Водяными воротами, которые служили парадным входом в монастырь со стороны Сиверского озера. За стеной монастыря напротив ворот находится небольшая бухта, к которой вели двухпролетные ворота.

(Церковь Преображения (9) с воротами)

Церковь Иоанна Лествичника (6) была возведена над Святыми вратами в 1572 году на вклад сыновей Ивана Грозного – Ивана и Федора. Святые врата, построенные в 1524 году, ведут на главную соборную площадь монастыря и состоят из двух пролетов. Малый пролет был открыт в будни, а решетчатые створы большого пролета отворялись по праздникам, когда в Кирилло-Белозерском монастыре собиралось огромное число людей с разных концов Руси.

(Церковь Иоанна Лествичника (6) и Святые ворота)

(Поваренная башня и стены Успенского монастыря вдоль озера)

(Северо-западная стена Успенского монастыря)

Старая стена Успенского монастыря неоднократно наращивалась, и частично перекладывалась. В силу того, что она находилась на ненадежных грунтах на болотистом месте, а также из-за того, что вес стен в результате надстройки увеличился, стены стали наклоняться, и их пришлось укрепить контрфорсами.

(Фрагмент прибрежной стены Успенского монастыря)

(Большая Мереженная (22) и Поваренная (38) башни)

(Изгиб южной стены. На дальнем плане Свиточная башня (11), от нее налево отходят стены Успеского монастыря (1), которые пересекаются со стенами Ивановского монастыря (14), где расположена Глухая башня (15))

Сооружение церкви Иоанна Предтечи на горе рядом с землянкой, выкопанной Кириллом, послужило началом самостоятельного оформления малого или Ивановского монастыря, расположенного по соседству с основным монастырём, названным Успенским. Ивановский монастырь был в подчинении Успенского. В описи строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 года говорится, что в малом монастыре «живут старцы убогие, кормятся из большого монастыря».

(Стены Ивановского монастыря с внутренней стороны в месте, где они примыкают к Глухой башне)

(Глухая башня и воскобойная палатка с внутренней стороны)

Высота башни 12 метров. В середине её нижнего яруса расположен столб, на который опираются перекрывающие этот ярус своды. Снаружи башня щедро покрыта кирпичным узором, состоящим из рядов прямоугольных нишек с бегунцом и поребриком между ними. Кирпичный декор оживляет стену, делает ее почти сплошь кружевной. Тридцать окошек-бойниц только усиливают это впечатление. Высокая железная кровля башни с восьмигранной главой и шпилем появилась в середине XIX века.

В 1611–1612 начинается строительство третьего по счету укрепленного района – Острога, защитившего недостаточно хорошо организованную оборону части монастыря, что позволило ему выдержать продолжительную осаду (около 7 лет) и несколько прямых штурмов в Смутное время. Острог примыкал к стенам Старого города с востока, защищая с суши стык стен Большого Успенского монастыря и Малого Ивановского монастыря и не сохранившуюся Круглую башню на этом стыке. Укрепления Острога были разобраны в конце XVIII — начале XIX века, при этом, возможно, из кирпича разобранных укреплений была сложена ограда аллеи от Казанской башни к Святым вратам и надвратной церкви Иоанна Лествичника Сейчас от этой части комплекса ничего не осталось.

(Место, где располагался Острог. На заднем плане стены Нового города)

Строительство «Нового города» началось 18 мая 1653 года на деньги царя Алексея Михайловича Романова и длилось около 30 лет. «Новый город» окружает монастырь с трёх сторон. По всей длине крепостные стены состоят из трёх ярусов – нижнего закрытого и двух верхних, обращённых внутрь монастыря открытыми арочными галереями. Длина стен новой крепости составляет 732 метра, высота – почти 11 метров, толщина – 7 метров. Стены Нового города образовали в плане три стороны огромного четырехугольника. По углам его располагаются четыре высокие граненые башни: Вологодская, Московская, Белозерская и Кузнечная. Они получили свое название по находившимся рядом с ними хозяйственными постройками либо по направлениям отходивших от монастыря дорог. В середине восточного и северного прясел стен «Нового города» расположены воротные башни – Казанская и Караульная (Косая).

(Северо-восточная стена Нового города, Казанская и Московская башни)

(Казанская башня, 25)

(Северо-западная стена, Косая (23) и Московская (24) башни)

(Северо-западная стена, излом и Большая Мереженная башня, 22)

По монастырской территории протекает река Свияга, впадающая в озеро. Со стороны северо-западного прясла расположено то место, через которое река попадает внутрь монастыря. Со стороны озера река протекает под оградой Ивановского монастыря возле Глухой башни.

(Северо-западная стена, место, где река протекает через стены крепости)

(Кузнечная башня (27). На этой фото хорошо видно разницу между старыми монастырскими стенами и стенами Нового города)

На примере этой башни хорошо видно устройство фундамента стен Нового города. Стены расположены на фундаменте из валунов, верхний ряд которых выступает на поверхность земли и вмурован в кирпичную стену. Под землей располагается еще 4 или 5 рядов валунов, забутованных грунтом и уходящий на глубину 1,2-1,5 метра.

(Фундамент Кузнечной башни)

Вологодская башня была построена самой первой из башен Нового города всего за 4 месяца. Обилием декора она больше всех напоминает укрепления Троице-Сергиева монастыря. Остальные башни отличаются от неё суровой простотой и количеством граней. Вологодская башня восьмигранна и сильно выступает за линию стен. Она имеет 5 ярусов и высоту около 30 метров до кровли дозорной вышки). В Вологодской башне есть нижний сводчатый этаж, сквозь середину которого проходит полый каменный столб, одновременно служащий как опорой для перекрытий ярусов, так и местом, где была расположена лестница, ведущая на смотрильню, откуда велось наблюдение за округой.

(Северо-восточная стена и Вологодская башня (26))

Первый ярус крепостных стен, т.е. подошвенный бой, состоит из ряда камер. Первоначально построенные казематы отвечали своему чисто боевому назначению, но в процессе строительства их стали приспосабливать к «мирным» нуждам – устраивали в них жилье. В каждом каземате нижнего яруса стены проделана бойница в виде глубокой ниши.

(Стены нового города с внутренней стороны монастыря)

Второй ярус стен перекрыт крестовыми сводами. Третий ярус снабжен бойницами двух типов. «Прямые» стрелковые бойницы представляют собой высокие узкие щели. Минимальное расстояние от стены, с которого могла быть поражена цель из этих бойниц, составляло 8-10 метров. Бойницы «косого» боя расположены на уровне пола галереи.

(Стены Нового города снаружи)

Взаимодействие бойниц всех трех ярусов стен было таковым, что цель могла быть поражена из любой бойницы на расстоянии 150-180 метров. По мере приближения цели к стене количество бойниц сокращалось, зато увеличивалась кучность стрельбы и возможность попадания. Благополучно миновав огонь из бойниц второго яруса, цель продолжала оставаться под поражением прямых бойниц третьего яруса, а миновав и его, сразу же «передавалась» под косые. Если к этому добавить, что часть башенных бойниц была направлена вдоль стены, то мертвого пространства у стен Кирилловской крепости практически не существовало.

Источник

История монастыря

Летом 1397 года на берегу Сиверского озера появились два инока московского Симонова монастыря — Кирилл и Ферапонт. Они прошли долгий путь, преодолевая лесные чащобы, болота и реки. Конечное место путешествия было известно Кириллу зара­нее, оно явилось ему в видении в одну из ночей, когда молился старец Божией Матери. Во время чтения акафиста Пречистой, когда Кирилл дошел до слов: «Странное рождество видевши, устанимся мира и ум на небо преложим», он услышал голос: «Ки­рилле, изыди отсюду и иди на Белоозеро, тамо бо уготовати мес­то, в нем же можеши спастися». Голос этот сопровождался яр­ким светом, проникавшим в окно кельи. Выглянув, Кирилл уви­дел, что сияние исходит с севера, где находилось Белоозеро. Вели­кая радость охватила Кирилла, ибо понял он, что услышала Пре­чистая молитвы его.

Вскоре после этой удивительной ночи в Симонов монастырь вернулся монах Ферапонт, совершавший по указу архимандрита хозяйственную поездку на север. Кирилл подробно расспросил Ферапонта о неведомом крае, особенно интересовало его, есть ли на Белоозере места, пригодные для пустынножительства. Фера­понт не только подтвердил, что таких мест достаточно, но и сог­ласился сопутствовать Кириллу, поскольку давно имел желание уйти подальше от московской суеты.

Для поселения монахи избрали высокий холм на берегу Сиверского озера. На склоне этого холма выкопали землянку, в кото­рой и прожили год. В 1398 году Ферапонт оставил Кирилла, ушел дальше на север, где облюбовал место для собственного монастыря, названного впоследствии его именем.

Уже при жизни основателя началось освоение двух близлежа­щих холмов на берегу Сиверского озера и строительство дере­вянных храмов, келий, служебных помещений, ограды, которые в последующие два столетия сменили каменные строения. Но местоположение основных монастырских территорий, собора, принципы формирования монастырского комплекса осуществля­лись в строгом соответствии с местом, определенным некогда ос­нователем.

После преставления преподобного Кирилла в 1427 году его обитель стала местом постижения многих заветов иноческого существования и пострижения многих основателей северных монастырей: Нила Сорского, Корнилия Комельского, Александ­ра Ошевемского, Игнатия Ломского.

Первое каменное сооружение монастыря – Успенский собор, был возведён в 1497 году. Строительство собора происходило в условиях сложного идей­ного конфликта. Уже при игумене Трифоне (1435—1447), сняв­шем с Василия Васильевича Темного клятву не искать московского княжения, в монастыре началось противостояние сторонников за­поведанного основателем устройства монастырской жизни и но­вой братии, стремившейся к послаблению строгого устава и увели­чению монастырских владений. Это монастырское несогласие дос­тигло своей кульминации в 1483 году, когда 15 больших старцев на полгода ушли из монастыря без дозволения игумена. В конфликт был вынужден вмешаться белозерский и верейский князь Михаил Андреевич, удаливший игумена Серапиона (1482—1484 гг.). Но­вый игумен Гурий Тушин (1485 г.) пошел еще дальше: он возвратил великому князю деревни, пожалованные предшественнику. Монастырское управление перешло к нестяжателям, идеям которых непродолжительное время сочувствовал и великий князь. Более тридцати лет, с 1482 года по 1514 год, монастырь не делал никаких земельных приобретений.

Нестяжательство, возникшее как духовное течение, нашло сочувствие во многих монастырях Заволжья, но влияние его бы­ло непродолжительным. Уже во второй четверти XVI века актив­ная хозяйственная деятельность Кирилло-Белозерского монас­тыря возобновилась с новой силой. Земельные владения монас­тыря растут год от года и распространяются на 16 уездов государ­ства. К концу столетия монастырю принадлежала большая часть земель Белозерья, а к середине XVII века он входит в число круп­нейших землевладельцев России. Хозяйственному процветанию в значительной степени содействовало относительно позднее закрепощение монастырских крестьян: на них не распространя­лись государственные повинности, что давало дополнительные возможности для развития сельского хозяйства, ремесленного производства, торговли. Экономической стабильности немало способствовало и неизменное благоволение со стороны москов­ских государей, родовитых бояр и князей. Уже хрестоматийны­ми стали перечисления бесчисленных обильных вкладов царя Иоанна Грозного и его приездов в Кирилло-Белозерский монас­тырь, немало щедрых пожертвований получила обитель от кня­зей и бояр Старицких, Шереметьевых, Телятевских, Воротын­ских, Одоевских и многих других.

Монастырское благосостояние приобретало зримые формы в сооружении храмов, келий, служебных построек и крепостных стен. Особого размаха строительство достигло в XVI столетии, в течение которого было возведено 5 храмов из 11 отстроенных за всю историю существования монастыря. Если сооружение пер­вых храмов — Успенского собора, церкви Введения с огромной трапезной палатой диктовалось внутренними монастырскими потребностями, поскольку число братии неизменно росло и тре­бовались более вместительные летний и зимний храмы и трапе­за, то в последующее время нередко доминирующим мотивом служило желание увековечить определенное памятное событие. Поездка великого князя Василия III с женой Еленой на богомолье в Кириллов в 1528 г., когда супруги молили заступничества преподобного Кирилла пред Господом о даровании и рождении наследника, подвигла великокняжескую чету к большой щедрос­ти: монастырю была дарована тысяча рублей. На эти деньги однов­ременно строятся два храма: Архангела Гавриила — вблизи юж­ной стены Успенского собора и Иоанна Предтечи — на холме, где некогда поселились преподобные Кирилл и Ферапонт. В церкви Иоанна Предтечи сооружается придел Кирилла Белозерского. Та­ким образом, рядом с часовней, срубленной руками святого, ря­дом с земляной кельей, где подвижники жили первое время, появ­ляется храм, посвященный памяти основателя. Этот храм на вер­шине холма и возникшая через тридцать лет на склоне этого же холма церковь Сергия Радонежского стали ядром Малого Иванов­ского монастыря, где жила больная престарелая братия.

Здесь же стояли деревянные покои часто наезжавшего в мо­настырь царя Ивана Васильевича Грозного.

Основное строительство в XVI—XVII вв. развернулось на тер­ритории Успенского монастыря. Меньше чем за два столетия после кончины основателя затерянный в глухих северных лесах небольшой деревянный монастырь вырос в великолепный город, несомненно поражавший взоры паломников обилием церков­ных маковок, узорочьем башен, стен, живописностью служеб­ных построек.

Бурные события первой четверти XVII века не обошли сторо­ной монастырь. За стенами обители, с молитвами и тревогой за судьбу отечества, следили за сменами лжегосударей на московс­ком престоле, а соседний Горицкий монастырь, находившийся под покровительством Кирилловой обители, принимал под свой кров непосредственных участников происходившей в столице исторической драмы: будущего русского царя Михаила Федоро­вича, царевну Ксению Годунову, царицу Марию Нагую.

Арена военных действий все более приближалась к Белозерью. У себя на родине поляки наслышаны были о несметных богатствах Кириллова монастыря, о драгоценностях, хранимых в его ризнице. Приближение врага вынудило монастырское на­чальство пересмотреть монастырский арсенал, прикупить ору­жие и заняться починкой и укреплением крепостных стен. В 1610 году игумен Матвей (1606—1615 гг.) отдает распоряжение: «. около монастыря починивать город и вновь стены вверх при­бавлять», т.е. увеличивать высоту стен. С открытой напольной сто­роны в последующие два года возводятся укрепления Острога.

Последующие события доказали прозорливость кирилловс­ких соборных старцев. После освобождения Москвы разрознен­ные отряды польских и литовских интервентов двинулись на Се­вер, разоряя по пути города. Под их натиском пали Вологда, Белозерск, Тотьма, Сольвычегорск. 20 августа 1612 года вражеские отряды показались у стен Кирилло-Белозерского монастыря, но добычей их стали только продовольственные запасы и скот. Сильному разорению подверглись многие монастырские вотчи­ны и промысловые места. 5 и 11 декабря того же года монастырь отбил хорошо организованные приступы, а выстрелом из пушки был убит руководивший осадой пан Песецкий. Правительство не сумело помочь монастырю, организация обороны и много­летняя осада целиком легли на плечи монастырской власти, и в первую очередь, на игумена Матвея, писавшего в 1615 г. в Моск­ву о страшном разорении монастырского хозяйства: «. братия и служки побиты, иные перемучены и казна монастырская, день­ги и лошади, и хлеб, и всякие годовые запасы пойманы, а иные пожжены и оттого де ныне монастырь оскудел и братья, и служ­ки, и служебники из монастыря бредут розно, и в монастыре де им в осаде сидети не с кем» Шесть лет осады до предела истощи­ли монастырскую казну, погибла треть защитников, а в целом население Белозерского края к 1617 г. сократилось почти на 90%. Многолетняя осада и защита крепости — одна из ярчай­ших страниц не только местной, но и отечественной истории. Историки, увлеченные драматизмом борьбы за Московский престол, не сумели пока с достаточной полнотой осветить значе­ние и роль кирилловской обороны в общерусском деле спасения Руси от польско-литовской интервенции.

После изгнания интервентов монастырь не только принима­ет меры к залечиванию собственных, нанесенных войной ран, но пытается облегчить положение уцелевшего населения. Значи­тельная часть крестьянских хозяйств получает льготы по земель­ному оброку, в результате чего уже к середине 1620-х годов за­метно сократилась площадь заброшенных земель, и выросло число крестьянских дворов.

Уже через двадцать лет после войны была восстановлена эко­номическая мощь монастырского хозяйства, что позволило в на­чале 30-х гг. XVII в. начать ремонтные работы, а в 1643 т. монас­тырь приступил к новому строительству.

Опыт войны с поляками и шведами, внутренние смуты, уси­лившиеся в 1640-е гг., а также желание царя отблагодарить мо­настырь за сбережение любимого боярина Бориса Ивановича Морозова послужили причиной невиданного на севере строи­тельства новой монастырской крепости в Кириллове. Алексей Михайлович дал на строительство 45 тыс. руб. (для сравнения ска­жем, что за строительство церкви преп. Кирилла на кирилловском подворье в Вологде в эти же годы было выплачено 7 рублей). У царского любимца Морозова монастырские власти позаимствова­ли 5 тыс. рублей, тысячу четвертей ржи, двести четвертей овса «для подкорма оградных работников». После смерти Морозова по ре­шению царя долговое обязательство монастыря было погашено из средств государственной казны. Как и оборона старой крепости во времена лихолетья, так и строительство невиданного по размерам Нового города велись собственными силами.

Середина XVII века — это не только время бурного экономи­ческого развития, грандиозной стройки. В истории монастыря— это и официальное признание высокого духовного значения оби­тели: 1 августа 1649 г. монастырю было пожаловано архимандритство. Со времен основания монастырем управляли игумены и, как отмечают историки, кирилловские игумены зачастую по значимости стояли выше многих архимандритов и принимали участие в решениях земских и церковных соборов.

В 1448 г. кирилловский игумен Кассиан (1448—1469 гг.) ез­дил по просьбе великого князя Василия и митрополита Ионы к константинопольскому патриарху добиваться согласия на то, чтобы русские иерархи не ходили в Константинополь для поставления в митрополиты.

Дипломатические усилия Кассиана привели к успеху: кон­стантинопольский патриарх дал согласие на избрание русских митрополитов без участия Константинополя. Великий князь вы­соко оценил способности кирилловского игумена и через десять лет Кассиан вместе с игуменом Троице-Сергиевой Лавры был отправлен в Литву, чтобы не допустить там приема киевского митрополита Григория, поставленного Римом. Эта миссия не имела успеха, поскольку вопрос об отделении юго-западной час­ти русской митрополии был решен.

Подпись игумена Матвея стоит на грамоте, подтверждающей избрание на царствование первого царя из рода Романовых — Михаила Федоровича. Кирилловские игумены нередко получали епископские кафедры. В течение XVI и до середины XVII столе­тия 10 кирилловских игуменов были хиротонисаны в епископы Ростовской, Коломенской, Вологодской, Суздальской, Смоленс­кой епархий, а игумен Матвей в 1615 г. хиротонисан в митропо­лита Казанского. В Соборном уложении царя Алексея Михайловича и Лествице Патриарха Иоасафа кирилловский игумен зани­мал 13-е место, а честь соборных старцев Кириллова монастыря стояла на втором месте после старцев Троице-Сергиевой Лавры.

Удаленный от столицы, окруженный стенами монастырь с конца XV в. становится местом ссылки. Междоусобицы и прид­ворные интриги приводят в монастырские стены князей Вороты­нских, бояр Шереметьевых, друга и советника царя И. Грозного Селивестра, царя Симеона Бекбулатовича, митрополита Иоасафа и многих других известных в русской истории лиц. Но самого знатного своего узника монастырь узрел в 1676 г., когда после де­сятилетнего пребывания в Ферапонтове в Кириллов перевели шестого русского патриарха Никона. Бывший «собинный» друг царя Алексея Михайловича, реформатор русской церкви в 1666 г. церковным собором, созванным по желанию царя, был лишен патриаршего сана и отправлен в ссылку на Белоозеро. Содержа­ние бывшего патриарха, не сумевшего смириться с положением простого чернеца, в основном ложилось на Кирилле-Белозерский монастырь даже в пору его пребывания в Ферапонтове. В 1681 г, уже тяжело больной Никон получил разрешение возвратиться из ссылки, но по дороге скончался и был похоронен с почестями в основанном им Ново-Иерусалимском Воскресенском монастыре.

По монастырской описи 1601 г. в Кирилловском монастыре проживало около 180 человек братии, но население монастыря, кроме монахов, составляло значительное число послушников и мирских людей. Огромное монастырское хозяйство, земли и промысловые места которого были раскиданы во многих уездах средней и северной Руси, требовало привлечения целого штата для управления.

В начале XVII в. управление монастырскими крестьянами и исправление всех государственных повинностей контролирова­ли мирские лица, именуемые «слугами», их было более 80 чело­век. Кроме чиновников, монастырь нанимал большое число (иногда до 400 человек) служебных и мастеровых людей, исправ­лявших разные работы в подмонастырском хозяйстве. Вокруг монастыря располагались мастерские, где трудились кузнецы, токари, сапожники, портные, резчики по дереву и прочий масте­ровой люд. Население монастыря и подмонастырья значительно увеличивали призреваемые нищие, больные, престарелые миря­не, которых порой собиралось более 100 человек. Они жили, как правило, в монастырских больничных палатах и богадельнях.

Уже в конце XVI в. в монастыре сложилась система управле­ния, сохранявшаяся до 1764 г.

Во главе монастыря стоял игумен (с 1649 г. — архимандрит), разделявший власть с 10-ю соборными старцами, в числе кото­рых наиболее значительную роль играли келарь, казначей, стро­итель, житник и ризничий. Каждый соборный старец имел свои обязанности: келарь — второе лицо после игумена, обычно, заме­щал последнего во время отсутствия, осуществлял наблюдение за внутренней и внешней хозяйственной жизнью монастыря; каз­начей отвечал за сохранение казны, состоявшей не только из де­нежных средств, но и другого монастырского имущества; строи­тель вовсе не руководил строительством, о чем, казалось бы, гово­рит название должности, а имел большой и не вполне опреде­ленный круг обязанностей, включавших и управление Афанасье­вским подворьем в московском Кремле, и замещение игумена в некоторых случаях; житник принимал, выдавал и вел учет хлеб­ным запасам, а ризничий хранил многочисленную драгоценную церковную утварь: священные сосуды, шитые пелены, употребляемые при богослужении, ризы, кресты-мощевики, книги в до­рогих окладах.

Сформировавшаяся к XVII в. большая монастырская библио­тека потребовала учреждения должности старца — книгохранителя, эти обязанности выполнял кто-либо из монахов, облечен­ных священным саном — священник или дьякон.

Библиотека Кирилле-Белозерского монастыря вполне заслужен­но имела славу богатейшей книгохранительницы Руси. Уже в конце XV в. здесь был составлен один из первых книжных каталогов, вклю­чавший 212 названий, в числе которых знаменитые «Задрнщина» и «Повесть об Александре Македонском». К середине XVII в. библио­тека насчитывала чуть менее двух тысяч книг. Редкие издания и ру­кописи начали вывозить из Кириллова уже в XVII в.

Так, в 1639 г. патриарх Иоасаф потребовал передать в библи­отеку Печатного двора 34 книги, через год туда же запросили Прологи и Минеи. Кирилловские рукописи и печатные издания в XVII—XVIII вв. вывозили в Новгород, Москву, Санкт-Петер­бург, Киев.

Но ни мощные стены, ни признание духовной, просвети­тельской роли Кирилло-Белозерской обители не могли уберечь ее от сложных и болезненных преобразований, с которых начал­ся для России XVIII в.

Особенно тяжелым для монастыря стал 1764 г., когда был из­дан императрицей Екатериной II указ о духовных штатах. Только благодаря своей известности и прошлой славе монастырь по­лучил содержание первоклассного монастыря, но его, разумеет­ся, не хватало на поддержание рушащихся строений. В том же году в монастыре случился очередной пожар, повредивший мно­гие келейные корпуса и другие здания. Неудивительно, что посе­тивший в 1791 г. монастырь секунд-майор Петр Челищев опи­сывает картину крайней нищеты и запустения.

Уже в первой половине XVIII в. в монастыре снимали поме­щения городское казначейство и духовное училище, в 1764 г. мо­настырь сдал в аренду ряд келий, палат и подклетов под хранение соли, хлеба, вина, позднее здесь же появились два соляных магазина. По-видимому, в начале XIX в. монастырь выделил по­мещение для городской тюрьмы. Существование последней выз­вало большое возмущение со стороны архимандрита Иакова, назначенного настоятелем Кирилло- Белозерокого монастыря в 1866 г.

Имевший превосходное духовное образование и опыт препо­давательской работы архимандрит Иаков горел желанием воз­родить жизнь в Кириллове на основах строгого устава преп. Ки­рилла. Поэтому первой его заботой стало выведение из стен мо­настыря чужеродных учреждений. После нескольких лет насто­ятельных прошений архимандрита городскую тюрьму в 1876 г. из монастыря убрали, но уже в следующем году в караульном по­мещении при Казанской башне поселили пленных кавказцев. Немало усилий приложил Иаков и к переводу духовного учили­ща из монастырских стен в город, он не только хлопотал перед высоким начальством, но дал собственные средства на строи­тельство училищного здания, окончание строительства которого ему увидеть не довелось.

На его долю выпали заботы по приведению монастыря в бла­гопристойный вид в связи с празднованием 500-летия со дня ос­нования в 1897 т. Архимандриту Иакову пришлось очень долго хлопотать о получении дополнительных средств на ремонты, но основные работы начались уже после его смерти. Был наведен порядок в Успенском соборе: заново позолотили иконостас, про­мыли и прочистили серебряные оклады икон, царских врат, очистили от пыли настенную живопись, паникадило и подсвеч­ники. Поправили аварийные участки стен, деревянные ограды, побелили башни.

Юбилей праздновали в день памяти основателя монастыря 9 июля по старому стилю.

Во многих епархиальных центрах появляются церковные древлехранилища. Императорская археологическая комиссия, Новгородское церковно-археологическое общество осуществля­ет ряд начинаний, связанных с собиранием памятников церков­ной археологии и старины.

В 1880 г. древности Кирилло-Белозерского монастыря по просьбе новгородского губернатора осматривал академик П.Н. Петров. Через два года в Новгород были переданы большие монастырские пушки.

Проблемы сохранения архитектурных памятников очень остро встали в Кирилле-Белозерском монастыре. На протяже­нии полутора столетий монастырь не имел средств для крупных поддерживающих ремонтов. Запас прочности многих зданий был нарушен колебанием уровня воды в Сиверском озере, кото­рое после завершения строительства в 1829 г. Северо-Двинской водной системы превратилось в водохранилище.

В 1911 г. архиепископ Новгородский и Старорусский Арсе­ний, объезжая епархию, посетил и Кирилло-Белозерский монас­тырь. Маршрут и впечатления от поездки один из его спутников описал в отчете, опубликованном в «Новгородских епархиаль­ных ведомостях». Состояние знаменитой обители вызвало у ав­тора отчета невеселые размышления: «Многие древние здания монастыря ныне представляют руины, грустно видеть, как безвозвратно гибнет самобытное творчество русского народа. Нельзя иначе, как с болью сердца, смотреть на разрушения стен обите­ли, когда-то оставшихся нерушимыми даже при осаде ее непри­ятелем. Не враг разрушает памятники нашей истории и славы, а мы сами — своим невниманием, непониманием важности прошлых жизненных явлений. Особенно сильному разруше­нию. подверглись стены и башни. Так, Свиточная башня, мож­но сказать, доживает последнее свое время и на глазах многих знатоков гибнет с часу на час и очень скоро должна сделаться ру­инами частью на земле, частью в озере.

Но не только эта башня, а почти вся линия стены вдоль бере­га озера заметно разрушается. Местами части стен (особенно это заметно позади настоятельского корпуса) уже представляют груду кирпичей; а те галереи стен, по которым когда-то братия совершала крестные ходы — теперь, увы, представляют собою в своем разрушении нечто ужасное для любителя старины. Взоб­равшийся на них турист рискует быть засыпанным под грудой кирпичей, вот-вот так и грозящих ему ежеминутной гибелью от малейшего сотрясения и неосторожного хождения по ним. А ос­тальные Кирилло-Белозерские здания, за исключением темных комнат, что представляют собою?! Они предоставлены стихиям, всюду грязь, сырость. Конечно, наличных средств монастыря те­перь не станет на приведение в порядок векового запущения».

Епископ Кирилловский Иоаникий поставил в 1914 г. перед Новгородской духовной Консисторией вопрос о капитальном ремонте старинных сооружений. На заседании Новгородского церковно-археологического общества в феврале того года члены Совета признали необходимость срочного ремонта. Тогда же вопрос о поддержании ценнейших Кирилловских памятников рассматривался в Государственной думе при обсуждении сметы Святейшего Синода. Хозяйственному управлению Синода было предложено принять безотлагательные меры к спасению от раз­рушения памятников Кирилло-Белозерского монастыря. Начавшаяся война, а затем события 1917 г. не позволили осуществить намеченные планы.

В апреле 1918 г в Кирилловском уезде началась национализа­ция церковного имущества, и в первую очередь, земельных уго­дий храмов и монастырей, а затем и церковного имущества. 1 мая 1918 г. комиссия Кирилловского Исполкома начала опись монастырского имущества, за которой последовали многочис­ленные изъятия преимущественно предметов, содержащих дра­гоценные металлы и камни. Попытки архимандрита Варсонофия уберечь монастырь от разграбления и резкие высказывания по поводу декрета об отделении церкви от государства послужи­ли поводом для его ареста. Против архимандрита было сфабри­ковано дело и 15 сентября 1918 г. архимандрит Варсонофий и игуменья Ферапонтова монастыря Серафима были расстреляны под г. Кирилловым. Такая же участь постигла и последнюю игу­менью Горицкого монастыря Зосиму, ее дважды арестовывали и расстреляли в 70-летнем возрасте по решению тройки УНКВД в 1937 г.

Кирилло-Белозерский монастырь после расстрела архиманд­рита Варсонофия продолжал жизнь еще в течение 5 лет, его нем­ногочисленные насельники жили под страхом репрессий, кото­рые могли обрушиться в любой миг.

В октябре 1924 г. местная власть приняла решение об оконча­тельном закрытии монастыря и создании на его территории му­зея.

Источник