кладбище троице сергиевой лавры
Некрополь Троице-Сергиевой Лавры
Троице-Сергиева лавра была основана в 1342 году молодым монахом Варфоломеем из Радонежа, принявшим постриг под именем Сергий. До этого он скромно жил в пустынном месте, в маленькой келье-землянке: ловил рыбу, был бортником (собирал мёд диких пчёл), питался дарами природы — орехами, кореньями, грибами, ягодой. В общем, жил свято, и люди потянулись к нему. Жили, как и он, в землянках. Объединившись, построили маленькую церковь с обителью — будущим мужским монастырём, в 1744 году получившим статус лавры. Братия выбрала себе начальника, которым стал Сергий Радонежский — бессменный игумен монастыря до самой смерти. Игумен прославился своими добродетелями, скромностью, преданностью вере и Богу, а также многочисленными чудесами. То ли они и вправду совершались, то ли приписывались народной молвой, но в истории он остался святым, наделённым чудодейственной силой. Монахи монастыря жили по уставу общежития, от своих трудов, сами себя кормили, а не просили подаяние, как это было раньше. Монастырь разрастался, монахов становилось всё больше. Здесь они жили, здесь и умирали. При монастыре образовалось большое кладбище, одно из самых старинных на московской земле.
Первые захоронения в некрополе Троице-Сергиевой лавры
На монастырском кладбище хоронили сначала монахов обители. 25 сентября 1392 года умер Сергий Радонежский, почитаемый всеми игумен Троице-Сергиева монастыря. Он завещал похоронить себя на монастырском кладбище вместе со всей братией. Это пожелание огорчило обитателей монастыря, и они испросили разрешение у митрополита Киприана похоронить игумена в церкви, что и было сделано. В 1422 году Сергия Радонежского причислили к лику святых. В настоящее время его мощи хранятся в серебряной позолоченной раке в белокаменном Троицком соборе, возведённом на месте старой деревянной церкви, где был похоронен один из самых любимых и почитаемых святых православного мира. В 1428 году рядом с Сергием Радонежским был похоронен его любимый ученик Преподобный Никон — второй игумен монастыря, много сделавший для его развития.
Монастырское кладбище — место захоронения знатных людей
Само монастырское кладбище стало престижным местом для захоронения представителей знатных княжеских и боярских родов. Известны случаи своеобразного «бронирования» участка для будущей могилы. Это отражено документально, например, в завещаниях князей Хвростинина, Ростовского, Ирины Басмановой и других. Богатые и знатные старались попасть после смерти поближе к Троицкому собору, к мощам великого святого.
Покоятся на монастырском погосте простые монахи обители и священнослужители высшего звена: знаменитый богослов Максим Грек, московские, новгородские, рязанские митрополиты, архиепископы, архимандриты, известный иконописец Евстафий Головкин. Головкин прожил в монастыре 30 лет, был келарем (в монастырской иерархии второе лицо после игумена, заведовал всей хозяйственной жизнью монастыря).
На территории лавры, вблизи от Успенского собора захоронены останки царя Бориса Годунова, его жены, сына Фёдора и дочери Ксении. Прах царя Бориса долгое время не мог найти постоянного пристанища. Его недруги при жизни старались помучить его и после смерти: гроб с телом неоднократно переносился с места на место, как и останки его близких. Только через год недолго правивший царь Василий Шуйский повелел захоронить останки Бориса Годунова и его семьи вблизи Успенского собора в Троице-Сергиевой лавре.
Находки археологов на территории Троице-Сергиевой лавры
Со дня основания Троице-Сергиевой лавры прошло почти 700 лет. За это время лавра пережила несколько пожаров, нашествие татар, попытки поляков захватить её — и выстояла. Она перестраивалась, возводились новые соборы, часовни, хозяйственные постройки. В прошлом веке, при очередных строительных работах возникла необходимость исследовать исторические напластования, образовавшиеся за несколько столетий. При археологических раскопках были обнаружены многочисленные каменные надгробия с надписями. Так, на одной из надгробных плит было обозначено имя умершего и год смерти — 1480. Это самое древнее надгробие, найденное на территории Московской области. Умерший Василий Беда известный историкам персонаж: в 1453 году он принёс в Москву весть о смерти князя Дмитрия Шемякина — заклятого врага московских князей. За эту благую весть был пожалован в дворцовые дьяки и записан в дворянское сословие. При раскопках были вскрыты монашеские захоронения, и обнаружилась интересная особенность похоронного ритуала. Головы монахов лежали на каменных «подушках»-кирпичах со специальной выемкой под голову. Каменное изголовье свидетельствовало об образе жизни монаха: аскетизме, терпении, праведности. Надписи на надгробьях часто являлись источниками новых знаний о жизни в Древней Руси, о занятиях усопших. Среди найденных надмогильных плит есть надгробия монастырских квасника, казначея, книгохранителя. Иногда к имени покойного прибавлялось название местности, откуда он родом: Антип Дмитровец (из Дмитрова), Мисаил Коломнятин (из Коломны), Ферапонт Вязметин (из Вязьмы) и т.д.
Возможно, вам будет интересно:
В Троице-Сергиеву лавру перенесены останки духовника обители схиархимандрита Захарии (1850-1936)
Сергиев Посад, 21 октября 2019 г.
19 октября 2019 года наместник Саввино-Сторожевского ставропигиального мужского монастыря архимандрит Павел (Кривоногов) на Введенском (старом Немецком) кладбище города Москвы совершил панихиду на могиле духовника братии Свято-Троицкой Сергиевой лавры схиархимандрита Захарии (1850-1936 гг.). Богослужебные песнопения исполнил квартет под управлением чтеца Николая Гоюка.
По окончании панихиды честные останки старца были перенесены в Троице-Сергиеву лавру, сообщает Патриархия.ru.
Старец Зосима (в схиме Захария) совершил множество чудес, засвидетельствованных очевидцами. Он трижды сподоблялся видения Святой Троицы и Пресвятой Богородицы, дважды ходил по воде, как по суше, по его молитве воскрес умерший. Он исцелял больных и обладал особым даром исповеди кающихся. После революции 1917 года старец последним из насельников покинул Троице-Сергиеву лавру и поселился в Москве у своих духовных чад. Схиархимандрит Захария скончался 15 июня 1936 года и после отпевания в церкви в честь Воскресения Словущего был похоронен на московском Немецком кладбище.
О старце Захарии и о причинах переноса его честных останков рассказала настоятельница Алексеевского ставропигиального женского монастыря г. Москвы игумения Ксения (Чернега):
— В 90-е годы я посещала место захоронения старца вместе с опекаемыми мною детьми-сиротами из интерната, который расположен прямо напротив этого кладбища. Приходили с детьми сюда регулярно и молились на этой могиле, как могли. В те годы все только воцерковлялись, только начинали ходить в храм, было мало литературы. Одним из первых прочитанных мною житий было жизнеописание старца Зосимы (Захарии). Примечательно то, что это был лаврский монах, и для меня он сразу стал образцом святого, чистого, самоотверженного жизненного подвига.
— В чем причина нынешнего перезахоронения?
— Ко мне обратилась одна из прихожанок и сказала, что могила старца признана бесхозной, потому что он захоронен на месте упокоения своих духовных чад, и все родственники этих духовных чад уже скончались. Поскольку могила стала бесхозной, то может случиться так, что ее оформят на другое лицо и здесь захоронят других людей. В результате этого могила старца может совершенно предаться забвению.
— Поэтому Вы решили спасти могилу старца?
— В этой связи я инициировала перед Святейшим Патриархом вопрос о перезахоронении старца Захарии. Пришлось пройти суд, потому что нужно было оформить эту могилу на монастырь для того, чтобы осуществить это перезахоронение, и мы этот суд успешно прошли. Теперь тело старца окажется в Лавре.
— Что означает это перезахоронение для Лавры?
— Я считаю, что для жизни Лавры в духовном плане это большое событие, поскольку он был одним из последних монахов и духовников братии, которые оставались в Лавре уже после ее закрытия. Ведь сам он не хотел покидать стены монастыря до тех пор, пока власти насильно оттуда его не вывели.
— Не было ли предложений, чтобы перезахоронить старца где-нибудь в Москве, вне стен Лавры?
— Иных предложений не поступало. Когда архиепископ Каширский Феогност был наместником Лавры, то он предложил захоронить старца Захарию именно в Лавре — как монаха Лавры, и, как мне кажется, это очень правильно.
Кладбище троице сергиевой лавры
Троице-Сергиева Лавра – один из двух российских мужских монастырей, имеющих статус лавры. Расположен в Московской области, в центре Сергиева Посада (б. Загорск). Обитель образована св. преподобным Сергием Радонежским в 1337 г.
Некрополи лавры – одни из старейших в Московской области. Первое захоронение – гробница преподобного Сергия (конец 14 в.). В лавре захоронено большое количество знатных и выдающихся людей, но основной объем захоронений составляют могилы средних и мелких помещиков. Всего установлено более 500 персоналий.
В могилах, относящихся к 15-17 векам, похоронены Никон, Андрей и Симеон Радонежские, сыновья князя Владимира Храброго; представители царских родов – двоюродная племянница Ивана IV Мария Старицка, цари Федор и Борис Годуновы, Ксения и Мария Годуновы, а также первый генералиссимус А. С. Шеин, воевода первого ополчения Прокопий Ляпунов, представители дворянских и княжеских семейств, духовенство монастыря и всей Московской земли (Макарий (Булгаков), Сергий (Голубцов), Макарий (Невский), патриархи Пимен и Алексий I). В лавре похоронены члены таких фамилий, как Оболенские (Кашины), Глинские, Голицыны, Заболоцкие, Ростовские, Одоевские, Телятевские, Велико-Гагины, Плещеевы, Волынские, Нагие, Злобины, Путятины, Сукины, Юхновы, Головкиных, Яновы, Бутурлины, Сабуровы, Воронцовы. К северу от алтаря Успенского собора находится могила И. С. Аксакова. В Чернигово-скитском некрополе покоятся К. Н. Леонтьев В. В. Розанов.
В 18 в. некрополь понес существенные утраты в связи с указами Петра I и Екатерины II. Сохранившиеся к началу 20 в. кладбища – у Успенского собора, у Смоленской церкви, по южному краю трапезной и с восточной стороны Духовской церкви.
В конце 20 века экспедицией музея-заповедника Сергиева Посада были проведены масштабные исследования, прослежена стратиграфия монастыря и восстановлены сотни надгробий. Ныне коллекция лаврских надгробий – крупнейшее подобное собрание, жемчужина которого – самая древняя (1480 г.) датированная надгробная надпись. В начале 21 века комплексные исследования лаврских кладбищ продолжаются, изучается погребальный обряд, зафиксированы захоронения с так называемыми каменными подушками, пополнено собрание белокаменных плит средних веков, создана коллекция ритуальных сосудов (слезниц) из керамики (16-17 вв.).
Больница монашеско-странноприимная и кладбища Троице-Сергиевой Лавры
Кладбище явилось в лавре, разумеется, с первым в ней покойником, а больница в собственном смысле слова (после больницы в несобственном смысле слова – для «старичков») заведена в ней только в весьма недавнее сравнительно время. Но не имея никакой связи по времени, или хронологической, они имеют тесную связь между собою по существу: лежащий в больнице должен помышлять о кладбище, и большая часть лежащих в больнице действительно и отправляется на кладбище.
До Петра Великого у нас совсем не было врачей (за исключением врачей иностранных, которые выписывались из-за границы для самих государей), а поэтому вовсе не могло быть у нас и больниц в собственном смысле слова. Со времени Петра Великого, заведшего обучение медицине при трех учрежденных им главных военных госпиталях – Московском, Петербургском и Кронштадтском, – у нас явились свои врачи. Но в продолжение всего ХVIII столетия, несмотря на основание в 1755 году Московского университета с медицинским факультетом, размножение числа врачей шло весьма небыстро, вместе с чем весьма небыстро могли размножаться в России и больницы. Первый врач явился в лавре не столько для самих монахов, сколько для учеников заведенной в ней семинарии. Этот семинарский врач упоминается под 1747 годом (в ведомости расходов лавры на сей год, причем о большой еще редкости врачей у нас в то время дает знать огромное получавшееся им жалованье – 400 рублей в год против 230 рублей, которые получали ректор и префект) [1]. Но после приобретения врача далеко не вдруг явились больницы, и именно спустя очень значительное время после сего явилась больница семинарская, и спустя довольно значительное время после семинарской больницы явилась больница монастырская: первая заведена была в 1797 году, а вторая – после первой (с 1814 г. ставшей больницею академическою), в 1828 году. Монастырская больница помещена была в Донском, или Варваринском, корпусе.
При самом преподобном Сергии и долгое время после него, до 1556 года, братские келлии стояли в монастыре довольно тесным четвероугольником вокруг Троицкого собора. Должно со всею вероятностию думать, что братия монастыря и сторонние лица, желавшие погребаться в монастыре, были погребаемы не по-за кельями, или, так сказать, на задворках монастыря, а внутри четвероугольника келей, вокруг церкви, и что вышли из этого четвероугольника келей лишь тогда, когда уже совсем не стало в нем места (известны некоторые примеры погребенных в монастыре до 1556 г. в таких местах, которые должны были приходиться вне четвероугольника) [2]. Когда в 1556 году братские келлии были отодвинуты к стенам монастыря и когда между тем число мирян, желавших погребаться в монастыре, очень увеличилось, то, можно сказать, весь монастырь, за исключением северной его стороны, превратился в одно сплошное кладбище. В XVI–ХVII столетиях весь монастырь, за исключением северной стороны, на которой были монастырские житницы, дворец государев, Оружейная палата и кузница, покрыт был рядами могил, между которыми оставались только дороги для прохода (представляла из себя сплошное кладбище и вся та обширная площадь, которую заняла построенная в конце ХVII столетия нынешняя трапеза, ибо она была поставлена не на месте прежнего корпуса келей – линию последнего указывает остающийся от него Варваринский корпус, – а впереди, на незастроенной и сплошь занятой могилами площади перед корпусом).
Оставался монастырь сплошным кладбищем и до не особенно давнего времени. И однако вовсе почти совсем нет в нем теперь надгробных памятников не только древних, но и старых. Простое объяснение сего есть то, что он очищаем был от памятников. В 1722 году (12 апреля) Петром Великим был выдан указ, чтобы у приходских церквей и в монастырях надгробные каменья сравнять с землей, и во исполнение сего указа должно было последовать очищение монастыря от памятников. После Петра, когда указ его пришел в забвение, монастырь снова сделался было сплошным кладбищем. Но новое очищение его от памятников, по предписанию ли высшего начальства или сам собою и только по дозволению митрополита, произвел наместник Антоний в начале своего наместничества, когда он вообще очищал монастырь от грязи, доставшейся ему от его предшественника.
В настоящее время в монастыре четыре кладбища – у Смоленской церкви, у Успенского собора, с восточной стороны Духовской церкви, и по южной стороне трапезы против Михеевской церкви. Три последних кладбища суть старые кладбища (середнее из них, у Духовской церкви, остается без особой ограды), а первое кладбище есть новое, устроенное в начале сороковых годов ХIХ века. Несколько старых надгробных памятников сохранилось на Успенском кладбище (против западной половины южной стены) [3].
В прежнее время именитые и богатые люди имели великое усердие к тому, чтобы быть погребенными в Троицком монастыре, у преподобного Сергия. Вследствие сего в Троицком монастыре было погребено по тому или другому количеству лиц из множества знатных родов. Но людей известных исторически погребено у Троицы очень немного. Из старого времени можем назвать четверых. Это, во-первых, князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, сначала слуга Тушинского царька, а потом товарищ князя Пожарского по освобождению Москвы от Поляков, скончавшийся 24 июня 1625 года и погребенный под западной папертью Троицкого собора (в третьей от входа с юга палатке) [4]. Во-вторых, Прокопий Петрович Ляпунов, убитый казаками под Москвой 22 июля 1611 года, сначала погребенный в Москве при Благовещенской церкви, на Воронцовом поле, а к Троице перевезенный сыном (а может быть, и по распоряжению царя Михаила Федоровича, ибо вместе с ним перевезен и погибший вместе с ним его защитник от казаков Иван Степанович Ржевский) в 1613 году; могила его находилась у паперти Успенского собора, которая была у сего последнего с западной стороны и именно во втором ряду на правой руке от лестницы на паперть, бывшей с южной стороны (в одном XVII века списке надгробных надписей читается: «идучи из паперти церкви пречистыя Богородицы, т. е. Успенскаго собора, у лестницы, на левой стороне род Булатниковых; в другом ряду от мосту, т. е. от той же лестницы, Дмитрий Федорович Скуратов, представися 136 (1627) году ноября в 26 день, Прокофей Ляпунов да Иван Ржевской, убиты 119 (1611) года, июля в 22 день»). В-третьих, боярин Михаил Борисович Шеин, мужественно защищавший Смоленск от Сигизмунда в 1609–1611 годах, но в 1634 году (28 апреля) за неудачное ведение войны против сына Сигизмундова Владислава казненный (по мнению некоторых – несправедливо) как изменник; его могила находилась подле алтарной стены Духовской церкви [5]. В-четвертых, правнук предшествующего, боярин и полководец Петра Великого Алексей Семенович Шеин, скончавшийся 12 февраля 1700 года; его могила находилась близ могилы прадеда. Из новых известных людей можем назвать одного – Ивана Сергеевича Аксакова, скончавшегося 24 января 1886 года; могила его на Успенском кладбище. Из людей известных не вообще, а в сфере духовной может быть назван протоиерей Петр Спиридонович Делицын, бывший профессором академии в продолжение 45 лет и скончавшийся 30 ноября 1863 года; могила его также на Успенском кладбище (о других академических см. в главе X, академическое кладбище) [6].
Источник: Е. Голубинский. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра. Ч. 2, VII
[2] Преподобный Михей, скончавшийся ранее самого преподобного Сергия, нет сомнения, погребен был Сергием вблизи Троицкого собора. Если же после палатка его оказалась в некотором отдалении от собора, то со всею вероятностию должно понимать это так, что когда преп. Никон приступил к строению каменного собора, то перенес кости Михея на новое место.
[3] У одной старой сохранившейся надгробной каменной плиты отпилен верх, вершка 4 ширины, и лежит у плиты отпиленный, будучи к ней приставлен. Об этом памятнике с отпиленным верхом ходит легенда. Говорят, под ним похоронен человек, которого Петр Великий хотел за что-то ошельмовать мертвого, и что для этого его ошельмования и приказал отпилить верх у его памятника. К возникновению легенды для объяснения странного обстоятельства, что отпилен верх у плиты, нужно думать, подало повод то, что под плитой погребен Лопухин. Но погребенный под плитой Лопухин не отец царицы Евдокии Федор Абрамович и не брат Абрам Федорович (первый и второй с детьми погребены в Московском Андрониковом монастыре), а дед Абрам Никитич, в схимном иночестве Александр, скончавшийся 2 августа 1685 года, то есть за четыре года до женитьбы Петра на Евдокии, и шельмовать его последнему было совершенно не за что. Надпись, находящуюся на плите, см. в Вивлиофике (т. XVI, с. 322) и в надписях Троицкой Сергиевой лавры, изданных архим. Леонидом (№ 146). Относительно странного обстоятельства, что отпилен верх у плиты, вероятно думать, что почему-нибудь и для чего-нибудь был надпилен верх у нее, что в щель попала вода и что зимой и разорвало морозом надпиленное место. Покойный И. М. Снегирев, не знавший о надписи на плите, передает в своих Путевых записках о Троицкой лавре вариант легенды о ней: «на южной стороне Успенскаго собора у одного надгробнаго камня над схимником из стрельцев отпилен и приставлен приголовок онаго в царствование Петра I» (с. 34 нач.).
[4] А.Н. Муравьев в первом издании своего «Путешествия по святым местам русским», напечатанном в 1836 году, говорит, что для высоких дум и великих воспоминаний наместник Антоний послал его под своды Трапезной церкви, на гробы подвижников земли русской – великого и несчастного защитника Смоленска боярина Михаила Шеина и славного освобождением Москвы князя Дмитрия Трубецкого (с. 59). Что касается Шеина, то нужно понимать дело так, что наместник, сняв его памятник с его могилы, положил его (памятник) под галлереей Трапезной церкви; но памятник Трубецкого, погребенного под трапезой Троицкого собора, наместник не имел никакой причины выносить из-под трапезы собора, где он и теперь находится, и должно думать, что А. Н-ч присоединяет Трубецкого к Шеину просто для того, чтобы представлять себя размышляющим не над памятником одного знаменитого человека, а над памятниками двоих (если только не было так, что памятник выносим был из-под трапезы Троицкого собора временно, по случаю починки или переделки находящихся под ней палаток).
[5] О нем см. в «Истории» С.М. Соловьева (т. IX, с. 236) и в «Русской старине» (1898, декабрь) статью Д.И. Иловайского.
[6] О погребенных в лавре см. «Список надгробий Троицкого Сергиева монастыря, составленный в ХVII веке», напечатанный Ундольским во 2-м номере Чтений Общ. Истор. и Древн. Росс. за 1846 г. и перепечатанный архим. Леонидом в числе приложений (№ VIII) к «Историческому описанию Свято-Троицкия Сергиевы лавры» А.В. Горского, и «Список погребенных в Троицкой Сергиевой лавре от основания оной до 1880 года» (Москва, 1880). Михаил Глинский, дядя Елены Васильевны, жены великого князя Василия Ивановича, похоронен у Троицы (Карамзин, т. VIII, с. 10 нач.).
Некрополь Троице-Сергиевой Лавры. Взгляд сквозь века
Монастырское кладбище – одно из древнейших в Московской земле, ведет свое начало с конца XIV в. Самое первое захоронение – гробница основателя обители прп. Сергия Радонежского. В XV в. погребены прп. Никон, а также прпп. Симеон и Андрей, сыновья Серпуховского князя Владимира Андреевича (Храброго, 1425).
В XV-XVII вв. на монастырском кладбище были захоронены представители царских семейств: Мария Владимировна Старицкая (в иночестве Марфа), дочь Владимира Андреевича Старицкого – ливонская королевна (вдова датского принца Магнуса), цари Борис и Федор, а также Мария и Ксения Годуновы (1605, 1622), а также представители известных княжеских и боярских семейств: Оболенские (Кашины), Одоевские, Трубецкие, Голицыны, Суздальские, Шуйские, Воротынские, Глинские, Суцкие, Шемячич, Заболоцкие, Хворостинины, Кубенские, Телятевские, Ростовские, Велико-Гагины, Пронские, боярские: Плещеевы, Воронцовы, Нагие, Волынские, Путятины, Кутузовы, Злобины, Сукины, Воейковы, Головкины, Бибиковы, Новосильцев, Яновы, Сабуровы, Уваров, Нащокин, Юхновы, руководители первого ополчения 1611 г.: Прокопий Ляпунов (1611) и князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой (1625), составитель Соборного Уложения 1649 г., князь Никита Иванович Одоевский, участник Азовских походов Петра Первого; первый генералиссимус Алексей Семенович Шеин (1700), представители монашеской братии Лавры, архимандриты и настоятели Троицкой Лавры, московские митрополиты и патриархи. Среди них: богослов и философ прп. Максим Грек (1556), московские митрополиты: Феодосий Бывальцов (1475), Иосаф Скрипицын (1555), архиепископы: Новгородский Серапион (1516), а также Сергий (1484-1495) и Никандр, архимандриты Троице-Сергиевой Лавры: Дионисий (1610), Феодосий (1674), Евфимий (1700), Адриан Новгородец (1656), келарь и иконописец Евстафий Головкин, писатель иером. Арсений (Суханов).
В XIX в. в монастыре были похоронены московские митрополиты свт. Филарет (Дроздов, 1867), свт. Иннокентий (Вениаминов, 1879), русский писатель А. С. Аксаков. В XX в. – митр. Московский Николай (Ярушевич), Патриархи Алексий I и Пимен, наместник Троице-Сергиевой Лавры архим. Иероним (Зиновьев).
Археологическое изучение Лавры и ее некрополя ведется более 60 лет. Оно было начато в 1939 г. сотрудником Загорского музея И. Г. Ереминым, учеником А. В. Арциховского, которым был заложен раскоп между Троицким собором и Духовской церковью, где было обнаружено погребение, приписанное казненному князю Борису Горбатому. В июне 1940 г. во время реставрационных работ в Духовской церкви И. В. Трофимовым были обнаружены надгробия жены кн. Василия Михайловича Глинского (20 января 1562 г.) и кн. Александра Оболенского (ноября 1607 г.). В 1953-1957 гг. исследования некрополя Троицкого монастыря вела зав. историко-художественным отделом Сергиево-Посадского музея-заповедника Т. В. Николаева. В 1977-1978 гг. работы в Лавре вели А. А. Молчанов и В. А. Павлов, с 1985 г. – зав. археологическим отделом СПМЗ В. И. Вишневский. В связи с началом работ по вертикальной планировке монастыря и его геологическому изучению в 1999-2002 гг. Сергиево-Посадским музеем были проведены исследования шурфами, которые дали ценный материал по стратиграфии монастыря и открыли десятки надгробий монастырского некрополя возле Успенского собора, Духовской церкви, между Никоновской церковью, Трапезной и Митрополичьими покоями.
В 2001 г. при земляных работах у алтаря Никоновской церкви было обнаружено самое достоверно древнее надгробие на территории Москвы и Московской земли 1480 г. дьяка Василия Беды. Надпись уставом в 7 строк резана вглубь:
Находка надгробия с датой 1480 г. (6988 г. от сотворения мира), существенно удревняющего традицию надписывать плиты и отвергающего связь появления надгробных надписей с ожиданием даты – 7000 г., когда вся православная Россия ожидала конца света, является важным научным открытием.
Как сообщает Ермолинская летопись, весть великому князю Василию Темному о смерти от яда его врага князя Дмитрия Юрьевича Шемяки в 1453 году принес подьячий Василий Беда, сразу же получивший за это дьяческое звание, «при этом прорекоша ему людие мнози, яко ненадолго будет времени его, и по мале сбылося ему». ПРСЛ Т. 23, С. 155). Если принять во внимание надпись на плите, Беда прожил еще 27 лет, что не так уж мало.
Сегодня в коллекции надгробий Троице-Сергиева монастыря, включающей в себя около 300 плит (целых и фрагментов), обращают на себя внимание девять надгробий XVI-XVII вв. с особым типом надписей – о «занятом месте», которые наносились в нижней части плиты.
Практика установки надгробия на месте будущей могилы самим владельцем подтверждается сведениями, приведенными А. В. Горским из духовной князя Федора Ивановича Хворостинина 1602 г., где, между прочим сказано: «положить мое грешное тело у Живоначальныя Троицы в Сергиевом монастыре, возле отца моего князя Ивана Михайловича, во иноцех Иосифа, а на месте и цка положена, а на ней написано «место князя Федора Ивановича Хворостинина».
Заметим, что «бронирование» мест проводилось на самом почетном участке монастырского кладбища, вблизи главной святыни – Троицкого собора. На четырех плитах (князя Ростовского, Орины Плещеевой, Ирины Басмановой и Михаила) надписи в изголовье отсутствуют. Вряд ли владельца плиты не похоронили здесь вовсе. Скорее всего, владельца похоронили, но обошлись без обязательной надписи в изголовье. В коллекции монастырского некрополя есть, например, надгробие Саввы Боташева-Безбородого, на котором погребальная надпись была сделана, видимо, загодя, так как в ней была пропущена дата смерти. Впоследствии дату так и не вписали. (Николаева Т. В., 1966. – С. 244-245).
Последовательность нанесения надписей (сначала нижняя, затем верхняя) подтверждает надпись на плите Якова Васильевича Волынского: внизу – место занято на Якова Васильевича Волынского, вверху, в основной надписи – покойный назван уже иноком Иасафом Васильевичем Волынским.
Особый интерес представляет плита Ксении Головкиной. Нижняя надпись сообщает о том, что «забронировано» место было на келаря монастыря Евстафия Головкина. Очевидно, что еще при жизни Евстафия (умер он в 1603 г.) «занятое место», по каким-то причинам, вместе с плитой пришлось уступить родственнице. (Вишневский В. И., 2006. – С. 280-285).
В коллекции некрополя монастыря имеются также плиты XVI-XVII вв., где надписи вообще отсутствуют. На наш взгляд, можно предполагать, что это тоже «предварительные» надгробия, занимавшие места на кладбище, но владельцы купленных участков не смогли или не посчитали нужным сделать соответствующие надписи на памятниках, а при погребении по каким-то обстоятельствам, погребальные надписи так вообще и не появились. Надгробные надписи сообщают нам интересные сведения о жизни монастырской братии. Так, они сообщают сведения о занятиях (должностях) старцев – найдены надгробия: Савостьяна-квасника (1605) (инв. 900 арх.), казначея-схимника Калинника (1664), книгохранителя Феодорита (1528) (инв. 2201 арх.). Сохранившаяся надпись вязью в 3 строки гласит:
Уникальной для коллекции надгробий Троице-Сергиева монастыря является формулировка «бо бя книгохранитель» («который был книгохранителем»). Иногда надписи сообщают о происхождении монахов: Антипа Дмитровец (кон. XV – нач. XVI вв.) (394 арх.), иерод. Мисаило Коломнятин (1533), старец Ферапонт Вязметин (1646) (422 арх.) (Вишневский В. И., 2006. – С. 130-174).
С 2003 г. исследования продолжаются Подмосковной экспедицией ИА РАН (А. С. Энговатова, А. Л. Высоцкий), причем большими раскопами были исследованы некрополи Смоленской церкви, к северу от Трапезной, а также древние кладбища, перекрытые зданиями Трапезной и Успенского собора. Было проведено комплексное исследование некрополя, в том числе и погребального обряда, в результате чего были зафиксированы погребения с «каменными подушками», собрана коллекция керамических ритуальных сосудов XVI-XVII вв. (так называемых «слезниц») и пополнена коллекция средневековых белокаменных надгробий.
Так, к северо-востоку от Трапезной, было вскрыто несколько погребений иноков XVII в., причем в погребении №3 лежал монах в деревянном гробу, а голова лежала на красноглиняном рельефном печном изразце середины 60-х гг. XVII в. с изображением единорога, причем на изразце была сделана специальная выемка под голову. По всей видимости, изразец заменял кирпичи, которые были найдены в двух соседних погребениях под головами покойных.
Погребальный христианский ритуал положения в изголовье каменной подушки (кирпича или камня) фиксируется в русских монастырях в Новгороде, Пскове, Старой Рязани, Москве, Гродно и Смоленске с XII-XIV вв. Единично погребения с плоскими камнями в изголовье известны в XVI – начале XVII вв. в Москве и Суздале. Этот обычай подчеркивал аскетизм и праведность погребенного. Агиографическая литература рисует каменную подушку как одно из орудий смирения плоти. В житии Нифонта, епископа Констанцы, сказывается:
А. В. Энговатова, О. В. Зеленцова
Источник: Сергиев Посад. Взгляд сквозь века. – СП: Ремарко, 2009.