колюпаново свято казанский женский монастырь источник
Евфросиния Колюпановская
Блаженная Евфросиния о себе никогда никому не рассказывала, но современники утверждали, что происходила она из древнего рода князей Вяземских, и была первой выпускницей знаменитого Смольного института благородных девиц в Санкт-Петербурге.
Евфросиния – ее монашеское имя. В миру она звалась Евдокия. Получив блестящее образование, обладая тонким умом и красотой, она привлекла внимание светского общества и стала одной из любимых фрейлин императрицы Екатерины II. Будущая подвижница дружила с семьями знаменитого Александра Васильевича Суворова и князя Юрия Долгорукова. Но однажды вместе с двумя другими фрейлинами, Марфой и Соломией, княжна Евдокия Вяземская решила тайно покинуть дворец и взять на себя крест подвижничества. Мы не знаем причин этого поступка: слишком ли вольные нравы придворной жизни, интриги или сплетни. Но в один из летних дней три фрейлины, воспользовавшись пребыванием двора в Царском Селе, оставили свои платья на берегу одного из прудов (пусть считают их утонувшими!), переоделись в одежды крестьянок и отправились странствовать. Евдокия побывала в нескольких монастырях: доила коров на скотном дворе, пекла просфоры. И только поборов в себе все человеческие слабости, испытав свой характер на прочность, в 1806 году она пришла в Москву к митрополиту Платону испросить благословение на особый подвиг юродства (мнимое безумие при полном здравии ума).
Увидев перед собой одаренную натуру, митрополит благословил княжну и под вымышленным именем “дуры Евфросинии” направил с собственноручным письмом в серпуховской Владычный монастырь к игумении Дионисии. Подвижница поселилась недалеко от обители, на месте монастырских погребов, в тесной избушке, взяв на себя тяжелейший крест одиночества, насмешек и лишений. Евфросиния ничего не готовила, не ходила на сестринскую трапезу, брала лишь хлеб да квас с монастырской кухни – этим и питалась.
В избе вместе с Евфросинией жили две кошки и три собаки – Милка, Розка и Барбоска. Любимцем старицы был ворон, с которым она разговаривала как с человеком. Однажды он спас ей жизнь. Дело было так. В ее келье случился пожар: кто-то из озорников, издеваясь над “дурочкой”, бросил в открытое окно пучок горящей соломы. Евфросиния стала тушить огонь и так обожглась, что слегла на шесть недель. Ворон не оставил ее: он приносил ей в клюве корочки хлеба, ягоды и воду, выхаживая больную хозяйку, в то время как люди забыли о ней.
Не зря пернатый питомец так заботился о своей хозяйке: он отвечал добром за добро. Вот что рассказывала одна из посетительниц, вместе с подругой ночевавшая в келье у старицы: “От чрезвычайно удушливого воздуха мы не могли уснуть. Вдруг в стекло кто-то постучал. Матушка подошла к окну, отворила и проговорила: “Что, нагулялся?” В это время в комнату влетел огромный ворон, каких мы никогда не видывали, и закаркал. Матушка принесла горшок каши, рассыпала ее на коленях и стала кормить ворона. А когда он перестал клевать, матушка набрала в рот каши, и он стал хватать ее изо рта, потом вспорхнул и вылетел вон. В полночь пропел петух, матушка перекрестившись со словами “Во имя Отца и Сына и Святого Духа” оправила лампаду и уже до рассвета молилась”.
В своей келье Евфросиния практически никогда не убирала, воздух в ней был настолько тяжелым, что однажды навестившая блаженную московская игумения спросила: “Матушка, зачем вы держите животных? Такой ужасный воздух”. На что Евфросиния с улыбкой ответила: “Это мне заменяет духи, которые я так много употребляла при дворе”. Животных своих блаженная очень любила, а звери и птицы отвечали ей такой же привязанностью. Стоило ей только выйти из своего жилища, как на голову и на плечи садились голуби и стаи галок сопровождали ее всюду.
Неизменной одеждой юродивой была власяница (рубашка толстого сукна серого цвета), а в лютые морозы – мужской тулуп. Ходила блаженная всегда босая. Волосы были острижены, голову она обматывала тряпицей, а на шее носила медные ожерелье и цепь, на которой висел большой медный крест. Под власяницей – тяжелые вериги (цепи), о которых никто не знал. Спала блаженная очень мало, лежа на полу вместе с собаками. А на вопросы, зачем она это делает, отвечала: “Я хуже собак”. Ночи ее были посвящены молитвенным бдениям. Строгая по отношению к себе, Евфросиния не могла спокойно смотреть на человеческое горе, на людские страдания и скорби. Во время жестоких напастей вымаливала она у Господа обильные дожди, щедрые урожаи и исцеления болящим.
Наступил 1812 год. Армия Наполеона подошла к Москве. Однажды французские офицеры увидели странную картину: блаженная собирала какие-то травки, корешки, камешки. Оккупанты стали издеваться над ней, оскорблять и бранить, а в ответ услышали обилчение на чистейшем французском языке.
Смирение и молитвенные труды открыли в Евфросинии дар прозорливости. Однажды по дороге в Серпухов заспорили две помещицы: как лучше обращаться с подчиненными. Сошлись на том, что обращаться нельзя ни строго – будут роптать, ни кротко – избалуешь. Заехали к старице. Блаженная побеседовала с ними о том о сем, а потом вдруг заметила: “Кротко, кротко”.
Но и в маленьком Колюпанове не оставляли Евфросинию посетители. Шли отовсюду, просили молитвенной помощи, благодарили за исцеления.
Тяготясь людской славой, Евфросиния любила уходить за версту от Колюпанова в уединенное место рядом с Окой. В глубоком овраге с крутыми склонами, поросшими густым лесом, она предавалась тихой молитве. По дну оврага протекал небольшой ручеек, известный под названием речки Прошенки. В 40-х годах XIX столетия на склоне оврага подвижница собственными руками выкопала небольшой колодец, и, когда больные обращались к ней за помощью, говорила им: “Берите воду из моего колодезя – и будете здоровыми”.
В беседах со своим духовником иеромонахом Павлином (Просперовым) старица предсказывала, что в будущем в Колюпанове возникнет иноческая обитель.
Умерла Евфросиния 3 июля 1855 года в возрасте более 100 лет и была похоронена около местного деревянного храма.
В 1929 году большевики уничтожили эту церковь, а в 1996 году на ее месте был построен новый каменный храм в честь Казанской иконы Божией Матери. Теперь он стал монастырским. В этой церкви, с левой стороны, над могилой Евфросинии, поставлена мраморная рака.
Евфросинию Колюпановскую очень чтила Анастасия Ивановна Цветаева, родная сестра поэтессы Марины Цветаевой. Находясь в сибирской ссылке, Анастасия Ивановна собственными руками переписала ее житие, нарисовала портрет подвижницы и повесила его на стену. “Однажды, сильно болея горлом, живя одна в построенной из конюшни избушке, зимой, я мучилась острой болью и решила утром идти три километра – в больницу. Я молилась блаженной – и внезапно ощутила, что боль сразу прошла. И спал жар. Будь это от прорвавшегося нарыва в горле, был бы гной, но горло было чисто, я была здорова. Это было первое чудо в моей жизни от блаженной Евфросинии”, – рассказывала А. Цветаева.
По окончании ссылки, в 1959 году, Цветаева вместе с пожилой знакомой Татьяной Андрейчевой и ее внучкой Ритой поехала в Тульскую область искать могилку и источник подвижницы. “Усталые, но радостные, мы сели в Алексине на местный дребезжащий автобус и, сойдя по совету местных жителей у деревни Свинки, пошли пешком искать Колюпаново. Нас направили сначала к источнику, в широкую и тихую долину, где по звуку текущего из него ручья Рита нашла источник и привела нас к нему. Он истекал из узкого квадратного колодца, дно коего было усыпано медными и серебряными монетами. Над ними воды было с полметра. (Ни один озорной мальчишка их оттуда не выгреб – рассказы старших о старице Евфросиньи довлели, значит, и им!) Мы попили водички, лившейся струей в ручей. Ручей бежал в густых берегах, перебегал через дорогу, шедшую вдоль берега – и впадал в Оку”.
С тех пор А. И. Цветаева ездила на источник блаженной Евфросинии ежегодно. Однажды она вместе со своим другом поехала не той дорогой и… заблудилась. “Никак не могли найти дорогу, которая вела в долину, где был родник. Внезапно Александр Иванович остановился. “Знаете что? – сказал он. – Над нами все кружит жаворонок. Потом летит вперед – и снова возвращается. Как будто зовет. Пойдемте за ним!” И как только мы это сделали – жаворонок полетел вперед и вперед, затем повернул вбок – и мы вслед за летящей птицей вошли в утерянную долину”.
Уже в 1990 году Анастасия Ивановна сокрушалась: “Все предсказания старицы Евфросинии исполнились, кроме одного – что будет тут, в Колюпанове, обитель. С кончины старицы прошло 135 лет, а обители все нет. Но если 1000 лет перед Богом, как день един, то 135 лет подобны нескольким часам”. Но обетования святых никогда не бывают пустыми. Спустя пять лет, в 1995 году, близ чудотворного источника началось строительство Казанского монастыря.
А совсем недавно здесь произошло чудо. Родители слепого от рождения Саши привезли его на источник. В монастыре отслужили молебен о здравии и акафист блаженной Евфросинии, приложились к ее мощам, благословились у настоятельницы и отправились на источник. Мальчик троекратно окунулся в купель. “Вернулись домой из Колюпанова вечером, я положила ребенка в кроватку, включила свет – и он вздрогнул! – рассказывает Сашина мама. – Я показываю ему игрушку, а он улыбается…”
Место чуда
О Колюпанове близ городка Алексина на Оке сегодня знают многие. Приезжают к источнику целебной воды, который, по преданию, ископала блаженная старица Евфросиния (ок. 1758–1855, память 16 июля), проведшая здесь, на Тульской земле, последние десять лет своей жизни. Об удивительной подвижнице сложено немало легенд, но существуют и вполне достоверные сведения о том, что она происходила из княжеского рода Вяземских, принадлежала высшему свету, который покинула в молодые годы ради монашеского послушания, возможно, приняв тайный постриг. Господь же дал ей крест юродства и наделил дарами исцеления людей и заботы о всякой Божией твари, – всю жизнь старицу сопровождали животные – кошки, собаки, птицы; она предоставляла им свое жилище, всячески утесняя и смиряя себя. Два великих святителя и умнейшие мужи Отечества – митрополиты Платон (Левшин) и Филарет (Дроздов) почитали блаженную Евфросинию и благословляли ее духовные труды во славу Божию.
Погребена была старица в храме в честь Казанской иконы Божией Матери, построенном для пребывания местночтимого Казанского образа Пресвятой Богородицы. При советской власти храм был разорен, потом сожжен и, казалось, навсегда исчез с лица земли. Только в 1993 году началось его восстановление на прежнем месте, за чем последовало и создание Свято-Казанского женского монастыря.
В 1994 году сюда, практически в глушь, в неизвестность, пришла нынешняя настоятельница игумения Евфросиния (Кушнир). Сейчас матушке уже 83 года, а тогда старший инженер ПО «Тулачермет» Мария Васильевна Кушнир была полна энергии, обладала замечательными организаторскими способностями, и многое с Божией помощью было ей под силу. Матушка стала строить храм и обустраивать свой малочисленный монастырек. На это дело ее благословил тогдашний митрополит Тульский и Белевский Серапион (Фадеев; † 1999), особо любивший монашествующих. При нем в Тульской митрополии в благословенные 90-е годы ХХ века было открыто 11 обителей.
А сведения о блаженной Евфросинии, причисленной к лику месточтимых Тульских святых, собирал схиархимандрит Христофор (Никольский; †1996), почитаемый старец. Он много сил положил для воссоздания древней истории тульских монастырей, многие из них возникли или стали возрождаться его молитвами. Матушка Евфросиния следовала духовным советам отца Христофора при строительстве обители.
– Будучи последние годы своей жизни незрячим, батюшка Христофор руководил строительством монастыря как бы извне. Наша матушка к нему приезжает и говорит: «Батюшка, я блоки под фундамент положила». Он ей отвечает: «Как положила, так и выкапывай». – «Почему?» – «Потому что там глина, и подушку песочную надо делать!» А ведь отец Христофор здесь не был. Но видел всё, что делается.
Потом блоки керамзитовые пожертвовали. Строительного материала тогда не было и матушка обрадовалась. А батюшка: «Отдай обратно». – «Почему?!» – «Они радиоактивные». Померили – правда. Здесь же Киреевск, Богородицк, часть Тульской области были накрыты чернобыльским облаком, и песок для этих блоков брали с зараженной территории. Никто тогда этого толком и не знал…
Эти истории рассказывает священник Андрей Демин. Он уже 16 лет служит в обители. Оставил столицу, построил дом недалеко от монастыря, окончил семинарию. Навсегда прилепился к Колюпанову, участвуя во всем, что здесь происходит.
В простоте, в тихих молитвах и усердных трудах обустраивался монастырь – практически на пустом месте. О когда-то существовавшем храме внешне ничто не напоминало. Но чудо не замедлило явиться уже при закладке храма. Место выбрали предположительно, и строители никак не могли вписаться в первоначально избранный размер. Решили его поменять и – попали на старый фундамент. При закладке были обретены закладные монеты прежней церкви.
У всех, кто тогда, в середине 90-х годов, открывал для себя Колюпаново, в памяти стоит картинка: стены храма возвели, а огромный каркас купола – еще на земле… А людской ручеек уже потянулся в монастырь и на источник. Был устроен бревенчатый помост, поначалу обливались прямо из ведра, заранее попросив его у матушек.
– Чудеса происходят, мы эти случаи записываем, – рассказывает отец Андрей. – Люди, даже не зная, получают исцеления. Женщине с опухолью мозга врачи давали от силы три месяца жизни. От безысходности она приехала сюда, окунулась в источнике. На обратной дороге они с мужем попали в аварию. Испугавшись травмы головы, он повез супругу делать снимок – и выяснилось, что опухоль исчезла.
А одно из первых чудес здесь было – прозрел мальчик, слепой от рождения. Мама с последней надеждой приехала, молилась, маслицем из лампадки они помазывались. Когда вернулись домой в Москву, заметили, что ребенок потянулся к блестящей брошке на костюме матери. Врач подтвердил исцеление. Другой малыш не разговаривал лет до пяти-шести. Мать на коленях молилась перед ракой блаженной Евфросинии. А сын подходит к ней и вдруг спрашивает: «Мама, что ты плачешь?»
Блаженная Евфросиния всех слышит, только помолитесь. Не случайно святые при жизни говорят: когда мы уйдем, обращайтесь к нам, как к живым. Рядом с Богом наши молитвы будут!
Святые мощи блаженной старицы Евфросинии находятся во вновь построенном Казанском храме. Пребывают они под спудом. Материал для раки пожертвовал московский метрополитен. Когда метростроевцы прибыли в Колюпаново для установки раки, стали разбирать блоки, один и скажи: «Может быть, и мощей здесь никаких нет. Откуда вы знаете?» И как только он это сказал, на белом надгробии проявилось изображение святой: как ее похоронили, в гробу. Как будто фотография. Изображение окончательно исчезло только месяца через три; многие стали свидетелями, матушка игумения его всем показывала. А рабочие, когда это произошло, на колени попадали и просили прощения у блаженной Евфросинии…
Свято-Казанский женский монастырь продолжает обустраиваться. Рядом с Казанским храмом возведен Троицкий собор. Долгое время в обители подвизались всего двое – игумения Евфросиния и монахиня Лаврентия. Матушке Лаврентии ныне перевалило за 90. Она ходит с палочкой, но, к изумлению врачей, еще полет огород. Сейчас сестер уже пятеро, есть одна послушница. Здесь непреложно надеются на помощь Божию и предстательство святой подвижницы.
Колюпаново – удивительное место. Кто однажды сюда попадал, – непременно возвращался или хранил в сердце воспоминания о пребывании здесь как о самых светлых минутах своей жизни. И умножаются, пополняясь записями, монастырские тетради с рассказами о небесной помощи блаженной Евфросинии.
Фото автора, из архива монастыря и свободных источников в Интернете
Валерия Посашко о том, чем живет маленький монастырь
Приблизительное время чтения: 9 мин.
В этом селе окончила свои дни местночтимая святая, по преданию, сбежавшая из императорского дворца фрейлина Екатерины Великой, известная под именем Евфросиния. По особому указанию архиерея блаженная была похоронена в храме под спудом.
Но в 1990-е годы уже никто не помнил, где в Колюпанове был храм. Голое поле и несколько могил — вот и все, что осталось.
Почти и никто не верил тогда, что на этом опустелом месте может вырасти не просто храм, а монашеская обитель.
Год 2006. Маленький храм освещается по временам вспышками молний, по его крыше барабанит ливень. На улице совсем темно, время позднее. Внутри горят только свечи и лампады — ровно столько, сколько нужно, чтоб разобрать слова вечернего правила. Вокруг громыхает так, что кажется, вылетят окна. Гроза.
Мы — две студентки, приехавшие в Тульскую область, в село Колюпаново, накануне днем, — усердно натираем подсвечники. Послушание паче вечернего правила: нечего, нечего привычно вытягиваться в струнку при словах молитв! Слушайте и делайте свое дело. А после все трудницы и насельницы обители, одна за другой, подходят к пожилой монахине. Игуменья Евфросиния (Кушнир) отдает последние за этот длинный день распоряжения, благословляет на ночь. Незавидные вроде бы «апартаменты» — ветхий вагончик, в который и вмещаются-то всего две кровати — кажутся земным раем. Дела нет ни до чего, лишь бы зарыться головой в подушку и забыться легким после насыщенного монастырского дня сном.
Пробыли мы в обители всего лишь сутки и уехали домой, даже и не воображая, что когда-нибудь получится снова побывать тут, в Свято-Казанском женском монастыре.
Год 2014. Москва, Симферопольское шоссе, М-2, Тула, Алексин. — мы возвращаемся!
Источник блаженной Евфросинии
Колюпаново — это в двух часах на автомобиле от Москвы или в восьми часах езды «на перекладных»: поезда, трамваи, автобусы, а потом — пешком через поля по сельской дороге, по краю сверхъестественной для москвича тишины.
Что здесь в конце ХХ века появится женская обитель, никто не предполагал. Это было невообразимо даже в 1990-1991 годах: ну где монастырь — в чистом поле?
Однако один человек твердо знал о будущей обители еще в XIX столетии: местночтимая святая, блаженная по имени Евфросиния. В Колюпанове она появилась уже почти девяностолетней старицей. В ветхой одежде, со стриженой головой, часто босая, старая монахиня вызывала насмешки подростков и грубоватых мужичков. Да и сама, кажется, делала все, чтоб над ней смеялись и ни единая душа не узнала о ее внутренней жизни: о молитвах, в которых проводила ночи, о веригах, которыми смиряла плоть. А более полувека назад эта женщина вела совершенно иной образ жизни, о чем знали немногие: якобы неграмотная монахиня, жившая в одном помещении с кошками, собаками, летом топившая в своей маленькой избушке печь, зимой — напускавшая во все щели мороз, уничижительно именовавшая саму себя «дура Евфросиния», была блестяще образованной, знала несколько иностранных языков и все тонкости светского этикета…
Надгробие
Евфросиния. Случайно или нет, но это имя получали в монашеском постриге представительницы княжеских родов, прославленные потом Церковью в лике святых. Это знаменитая княгиня Феврония Муромская, окончившаяся свою земную жизнь в женской обители; в 12 лет ушедшая в монастырь княжна Предислава, известная как Евфросиния Полоцкая; Милица, сербская княжна, жена знаменитого князя Лазаря, погибшего в судьбоносной для Сербии битве на Косовом поле; жена князя Димитрия Донского Евдокия.
Евфросиния Колюпановская также имела знатное происхождение — ей приписывают родство с княжеским домом Вяземских. Однажды, уже в старости, она косвенно дала понять, что принадлежала к первому выпуску Смольного института благородных девиц в Петербурге. И была фрейлиной императрицы Екатерины II. А однажды вместе с двумя другими обитательницами дворца сбежала, инсценировав свое утопление: на берегу пруда они оставили роскошные платья, переодевшись в простую одежду, и отправились странствовать. Безвестными подвижницами так и остались двое — известно лишь, в каких монастырях Марфа и Соломия окончили свою жизнь. Евфросиния около 40 лет жила и трудилась при Введенском Владычном женском монастыре в Серпухове. А подвиг юродства взяла на себя не самовольно, а по благословению митрополита Московского и Коломенского Платона (Лёвшина).
Восстановить эти и другие сведения о ее жизни удалось во многом благодаря настоятелю Казанского храма села Колюпанова, священнику Павлу Просперову. Он, кстати, был одним из тех, кого блаженная наставила на монашеский путь — пóстриг отец Павел принял в Троице-Сергиевой Лавре. Так, одних она наставила на иночество, других отрезвила от угара страстей. Чрезвычайно строгая к себе, блаженная Евфросиния с особенной заботой и любовью относилась к людям, которых посетило горе.
Но в народной памяти остается самое «эффектное» — чудеса. Простой народ тянулся к святой за исцелением. И пересказывал друг другу случаи, когда юродивая говорила о том, о чем знать никак не должна была. Например, предупреждала о Крымской войне (1853—1856 гг.), о нападении на Россию Турции, Франции и Англии за много лет до этого; говорила о французском императоре задолго до революции 1848 года, положившей конец французской монархии и приведшей к власти Наполеона III, который через несколько лет провозгласил себя императором.
Блаженная Евфросиния на смертном одре
Последние годы жизни блаженная Евфросиния провела в селе Колюпанове, где и скончалась мирно, столетней старицей. Тульский епископ разрешил похоронить ее под спудом в церкви во имя Казанской иконы Божьей Матери. Отпевали старицу шесть священников, и толпа пришедших проститься с ней многократно превышала всякую возможность храма вместить людей. Многие надеялись, что, наконец, хоть по смерти подвижницы, тайну ее жизни и происхождения раскроет митрополит Московский Филарет (Дроздов), знавший Евфросинию еще по Серпуховскому монастырю: именно к нему она адресовала особенно приступавших к ней с расспросами. К нему и послали, чтобы узнать: что же писать на могильной плите? Святитель велел написать просто:
«Евфросиния Неведомая. Буяя мира избра Бог, да премудрыя посрамит»*.
…Когда в 1993 году в Колюпаново приехала будущая настоятельница женской обители, игуменья Евфросиния (Кушнир), здесь был пустырь, кругом — разруха. Рядом жили три или четыре семьи, вот и все. Голое поле и огромная яма, куда соседи сносили весь мусор.
От старой сельской церкви не осталось ничего, кроме документальных свидетельств о ее существовании, и даже старожилы не могли точно указать, где же она стояла. В годы советской власти Казанскую церковь закрыли, сделали из нее сапожную мастерскую, а в 1931 году по небрежности рабочих она загорелась — сгорела дотла.
На строительство нового храма в Колюпанове будущую игуменью благословил ее духовник, схиархимандрит Христофор (Никольский). Батюшка очень почитал блаженную Ефросинию Колюпановскую, и Свято-Казанский монастырь стал его любимым детищем.
Первым делом будущая игуменья Евфросиния поехала в колхоз и попросила у директора трактор. При работах вдруг обнаружили фундамент, кладку старого храма! В итоге новый был построен на том же месте, и притом очень быстро — примерно за год. В этом храме, Казанском, по сей день и находятся мощи блаженной Евфросинии Колюпановской — они остались ровно на том месте, где были положены полтора века назад.
А уже в 1995 году, наконец, свершилось то, во что мало кто верил: в Колюпанове появилась женская обитель.
Вообще у каждого монастыря своя неповторимая атмосфера и свои маленькие особенности. Здесь, в Свято-Казанской обители, люди живут бок о бок со зверями, и чем-то это напоминает то, как проводила жизнь блаженная покровительница монастыря. «Я хуже собак», — говорила бывшая княжна своим посетителям, и укладывалась спать на полу вместе со своими четвероногими питомцами, которых у нее было множество.
…На монастырской кухне выкатываются нам навстречу три пузатых щенка. Им подавай игрища, и прекрасными компаньонами в этом деле служат местные кошки — их тут немало. Один клубок из кошек и щенков катается по полу на забаву людям, и серьезное, обычно озабоченное лицо послушницы Галины — старожилки монастыря, живущей в Колюпанове почти с самого начала его строительства — делается мягким и улыбчивым. Щенков в обитель подбросили: «живую», шевелящуюся сумку Галина обнаружила у ворот, открыла и увидела четыре мохнатые мордочки. Одного отдали, троих оставили.
Матушка настоятельница берет на руки слепую кошку: гладит, жалеет, защищает от наглого кота-ухажера. А за Галиной животные всегда увязываются, радостно и с большой готовностью сопровождают куда угодно. Даже собачка, целый год жившая за воротами, не осмеливавшаяся зайти в ограду монастыря, теперь в этом «эскорте».
Так и живут: люди и животные.
Сколько лет прошло с первого нашего приезда — монастырь почти не узнать. Где та картошка, которую мы пололи около монастырской стены? Где вагончик, ветхий, а все же уютный? Теперь тут все иначе, и глаз выхватывает среди обилия новых зданий только одну знакомую величину — маленький храм, сотрясавшийся когда-то от громыхавшей вокруг грозы: по-деревенски уютный, с простенькими иконами на стенах.
Красуется второй храм, во имя Живоначальной Троицы, появились колокольня, гостиный домик, архиерейский дом, трапезная, просфорная. Почти пустынная прежде местность вокруг монастыря «обросла» домами. По меткому выражению художника Георгия, которого мы позже встретим в монастыре, «люди бегут». Из города бегут? Из города. Раньше, говорит Георгий, человек 20 жило по эту сторону реки, сейчас — 120!
Не изменилась, кажется, только игуменья Евфросиния: все такая же неутомимая и строгая. Сегодня в монастыре живет шесть человек, включая настоятельницу. Тогда она была единственной в постриге, сегодня есть еще несколько монахинь. Насельницы — женщины немолодые. Молодые много работы, а к труду новое поколение не очень-то привычное. Да и удобств особенных нет: с водой бывают проблемы, отопление печное.
Быт самый простой, деревенский. Не всем по силам.
А людей приезжает много. Но не все заходят, собственно, в сам монастырь. Спускаются дальше, по дороге вниз, к источнику, который полтора века назад своими руками выкопала в овраге сама блаженная Евфросиния Колюпановская.
К сожалению, люди зачастую приезжают лишь на источник, за здоровьем, не удосужившись даже зайти в храм. Хотя бывает и наоборот: иные задумываются здесь о жизни, обращаются к Богу, принимают крещение. Взрослых крестят прямо в источнике. Желающих, правда, сегодня уже немного.
А источник — удивительный! Дорога к нему круто спускается в овраг, пока не упирается в купальни, утопающие в лесной листве.
***
…«Вы никогда не окунались в источниках?! Как же я вам завидую!» — говорил мужчина, которого мы встретили у купели, когда в самый первый раз, восемь лет назад, спустились туда. Ни лица его, ни имени память не сохранила, помнится только, что был он ужасно счастливый и какой-то… мирный.
Тут все очень мирно: удивительней всего после Москвы — тишина, и эта мирность, неспешность движений и мыслей, ясность.
Мы сидели, а паломник рассказывал про источник, про необыкновенную благодать, которую ощутим, окунувшись. Когда он, попрощавшись, ушел, мы все сидели на скамейке, болтая ногами, молчали и даже со всем своим неофитским пылом не решались зайти внутрь.
Бывают такие дни летом, когда дождь начинается «на пустом месте», из ниоткуда. Так и тогда: вдруг крупные капли стали часто, самым немилосердным образом барабанить по скамейке, по нашим плечам и головам. Словно кто-то вынуждал, торопил: полно, полно сидеть, окунайтесь!
И по сей день помнится эта ледяная вода! Но когда вышли, вдруг что-то произошло с нами: чувство счастья, словно в детстве, переполнило, лилось через край — улыбаешься, еле удерживаешься, чтоб не смеяться от радости. да нет, зачем удерживаешься — ты ведь не в метро!
А когда мы вышли из купальни, глаза слепило яркое солнце: на небе, десять минут назад разразившемся ливнем, не было ни облачка.
***
Как писать о монастыре, в котором ты не жил? Что и как передать человеку, который никогда тут не был?
Кто-то приедет за святой водой, с живой верой, кто-то — с «половинчатой», кто-то — с горчичное зерно. Для кого-то подъем по длинной лестнице к монастырю станет действительно подъемом к какой-то новой, совсем иной жизни, для кого-то все это останется занятной достопримечательностью русской глубинки. Чудо для каждого свое, и всегда своевременное. Что до меня, то нежданное, непонятное возвращение сюда, в сверхъестественную тишину и ясность Колюпанова, и есть маленькое чудо.