в каком тайном обществе состоял волконский
ВОЛКОНСКИЙ СЕРГЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ
Князь, российский военный деятель, генерал-майор (1817), декабрист.
Военная карьера
Движение декабристов
С 1812 г. входил в состав ряда масонских лож, в т.ч. был учредителем ложи «Трех добродетелей» (1815) и почетным членом Киевской ложи «Соединенных славян» (1820).
Принимал участие в таких организациях декабристов, как Союз благоденствия (с 1819) и Южное общество (1821). В 1823 г. стал руководителем (с В.Л. Давыдовым) Каменской управы Южного общества. Поддерживал программные положения Павла Пестеля, соглашался «как на введение республиканского правления, так и на истребление всех особ императорской фамилии». Однако на конкретные действия не решался, например, не рискнул арестовывать царя, когда тот присутствовал на войсковом смотре в Бобруйске. Вёл переговоры с Северным обществом (1823, 1824) и Польским патриотическим обществом (1825). Однако все они были неудачны. В 1824 г. по решению Пестеля посещал Кавказ, чтобы проверить существование в действительности тайного общества в корпусе генерала А.П. Ермолова. Полученная по этому вопросу информация, предоставленная капитаном А.И. Якубовичем, оказалась ложной.
11(23) января 1825 г. в Киеве обвенчался с М.Н. Раевской (1805 (по др. данным 1807) – 1863), дочерью генерала и героя войны 1812 г. Н.Н. Раевского.
29 ноября (11 декабря) 1825 г. совместно с П.И. Пестелем составил план выступления Южного общества, согласно которому восстание было намечено на 1 января 1826 г., главная роль в нем предоставлялась 19-й пехотной дивизии. Из-за ареста Пестеля 13(25) декабря 1825 г. замысел не был реализован. В подготовке восстания Черниговского полка 10(22)-15(27) января 1826 г. Сергей Григорьевич участия не принимал.
Арест. Ссылка. Возвращение
7(19) января1826 г. он подвергся аресту. 14(26) января перевезен в столицу и заключён в Петропавловскую крепость. На допросах изображал готовность сотрудничать со следствием, однако от правдивых ответов на вопросы уклонялся. Приговорён к смертной казни, заменённой 10(22) июля 1826 г. 20 годами каторги с лишением чинов, орденов и дворянства (в августе 1826 г. срок сокращён до 15 лет, в ноябре 1832 г. – до 10 лет). В конце 1826 г. в Сибирь к супругу отправилась Мария Волконская. В 1835 г. по прошению матери освобождён от работ на каторге, обращён на поселение при Петровском заводе (сейчас г. Петровск-Забайкальский). В 1836 г. указом государя было разрешено перевести Волконского в с. Урик Иркутской губернии. С 1845 г. получил право жить в Иркутске, однако большую часть времени проводил в Урике, занимаясь там сельским хозяйством.
26 августа (7 сентября) 1856 г. князь был амнистирован и получил разрешение вернуться в европейскую часть Российской империи, он и его потомство получили обратно дворянский титул. Местом проживания была определена деревня Зыково Московской губернии, однако жил Сергей Григорьевич чаще в первопрестольной. В 1858-1859 гг., 1860-1861 гг., 1864-1865 гг. находился за рубежом. В 1865 г. обосновался в селе Воронки Черниговской губернии. В конце 1850-х гг. уделял много внимания подготовке властей к отмене крепостного права, выступал за освобождение крестьян с землёй, составил «Записку о крепостном праве». Автор воспоминаний (незавершенных).
Служили два товарища, ага
Однако в этой типичности — главная причина того, что личность князя Волконского редко становится предметом внимания историков. О нем почти не существует специальных исследований. Имя его всегда упоминается историками с уважением, однако особого интереса не вызывает.
Цель данной работы — не опровергать мнение о типичности Волконского для своей эпохи, а обратить внимание на такие факты его биографии, которые, будучи по большей части опубликованы, обычно не попадают в поле зрения декабристоведов. Однако факты эти в значительной мере корректируют не только расхожие мнения о Волконском, но и общие представления об александровской эпохе. В многократно опубликованных «Записках» князя Волконского есть фрагмент, который всегда ставит в тупик комментаторов:
«В числе сотоварищей моих по флигель-адъютантству был Александр Христофорович Бенкендорф, и с этого времени были мы сперва довольно знакомы, а впоследствии — в тесной дружбе. Бенкендорф тогда воротился из Парижа при посольстве и, как человек мыслящий и впечатлительный, увидел, какие [услуги] оказывает жандармерия во Франции. Он полагал, что на честных началах, при избрании лиц честных, смышленых, введение этой отрасли соглядатайства может быть полезно и царю, и отечеству, приготовил проект о составлении этого управления, пригласил нас, многих его товарищей, вступить в эту когорту, как он называл, людей добромыслящих, и меня в их числе. Проект был представлен, но не утвержден. Эту мысль Ал. Хр. осуществил при восшествии на престол Николая, в полном убеждении, в том я уверен, что действия оной будут для охранения от притеснений, для охранения вовремя от заблуждений. Чистая его душа, светлый его ум имели это в виду, и потом, как изгнанник, я должен сказать, что во все время моей ссылки голубой мундир не был для нас лицами преследователей, а людьми, охраняющими и нас, и всех от преследования» (Волконский 1991: 178-179).
События, которые описывает Волконский, предположительно можно отнести к 1811 г. — именно тогда Сергей Волконский стал флигель-адъютантом императора Александра I. Сведений о том, какой именно проект подавал Бенкендорф царю в начале 1810-x гг., не сохранилось. Известен более поздний проект Бенкендорфа о создании тайной полиции — проект, относящийся к 1821 г. Однако вряд ли в данном случае Волконский путает даты: с начала 1821 г. декабрист, назначенный командиром 1-й бригады 19-й пехотной дивизии, служил на юге, в городе Умани, и в этот период не мог лично общаться со служившим в столице Бенкендорфом. // С 468
Историки по-разному пытались прокомментировать этот фрагмент мемуаров Волконского. Так, например, М. К. Лемке в книге «Николаевские жандармы и литература» утверждая, что причина столь восторженного отзыва в том, что Бенкендорф оказывал своему другу-каторжнику «мелкие услуги», в то время как мог сделать «крупные неприятности» (Лемке 1909: 26). Современные же комментаторы этого фрагмента делают вывод о том, что Волконский, попав на каторгу, сохранил воспоминания о Бенкендорфе — своем сослуживце по партизанскому отряду, храбром офицере, и не знал, «какие изменения претерпела позиция его боевого товарища» (Волконский 1991: 440). Однако с подобными утверждениями согласиться сложно: почти вся сознательная, в том числе и декабристская, жизнь Сергея Волконского эти утверждения опровергает. Князь Волконский был и остался убежденным сторонником не только тайной полиции вообще, но и методов ее работы в частности.
Этому немало способствовал, с одной стороны, опыт участия в партизанских действиях, которые, конечно, были невозможны без «тайных» методов работы. Способствовали этому и некоторые «секретные поручения» русского командования, которые Волконскому доводилось исполнять.
В официальной и всем известной военной биографии Волконского есть немало странностей. Незадолго до окончания войны он, генерал-майор русской службы, самовольно покидает армию и отправляется в Петербург. После возвращения армии в столицу он, опять-таки самовольно, не беря никакого отпуска и не выходя в отставку, отправляется за границу, как он сам пишет, «туристом» (Волконский 1991: 319). Он становится свидетелем открытия Венского конгресса, посещает Париж, затем отправляется в Лондон. Однако вряд ли он мог, находясь на действительной службе, так свободно перемещаться по Европе. Видимо, при этом он выполнял некие секретные задания русского командования. О том, какого рода были эти задания, тоже сохранились сведения.
В Париже, занятом Наполеоном, Волконский провел всего несколько дней — 18 марта1815 г. он туда приехал, а 31 марта уже вернулся в Лондон. Эти даты устанавливаются из его письма к П. Д. Киселеву, отправленного из Лондона 31 марта (Письма 1933: 107).
О том, чем занимался Волконский в Париже во время «Ста дней», мало что известно. Сам он очень осторожно упоминает в своих записках о том, что во второй раз в Париже он был уже не как «турист», а как «служебное лицо», и что он был в своей поездке снабжен деньгами, полученными от его шурина, князя П. М. Волконского, тогда начальника Главного штаба русской армии (Волконский 1991: 332, 333). Известно также, что его пребывание во вражеской столице не прошло незамеченным для русского общества; стали раздаваться голоса даже о том, что он перешел на сторону Наполеона. В письме к своему другу П. Д. Киселеву он вынужден был оправдываться: «Я не считаюсь с мнением тех, которые судят меня, не имея на то права и не выслушав моего оправдания», «за меня в качестве адвокатов все русские, которые находились вместе со мною в Париже» (Письма 1933: 111).
Во многих источниках имеются сведения о том, что главным заданием, которое Волконский выполнял в Париже, была эвакуация русских офицеров, не успевших выехать на родину и оставшихся как бы в плену у Наполеона. В «Записках» Волконский называет четырех человек — трех обер-офицеров и знаменитого впоследствии придворного врача Николая Арендта, оставшегося во Франции при больных и раненых русских военных и не успевшего покинуть город (Волконский 1991: 333).
Следует заметить, что эти люди, вряд ли, случайно задержались в Париже — иначе русское командование не стало бы посылать в занятый неприятелем город русского генерал-майора, близкого родственника начальника Главного штаба. Скорее всего, это были некие русские секретные агенты, которым в случае разоблачения грозили в Париже большие неприятности.
В 1819 г. генерал-майор Сергей Волконский вступает в тайное общество. Этот его шаг был во многом случайным: сам он признается в мемуарах, что обязан этому вступлению встрече в Киеве со старинным другом М. Ф. Орловым, тогда уже заговорщиком со стажем. Яркая личность Орлова, его дар убеждения сильно подействовали на Волконского, привели к тому, что он, по его собственным словам, «вступил в новую колею действий и убеждений» (Волконский 1991: 358). Формально же в Союз благоденствия Волконский был принят в том же году генералом М. А. Фонвизиным (ВД X. 1953: 114-115). // С 470
Вступив в тайное общество, Волконский полностью подчинил свою жизнь новому для него «общему делу», стал одним из ближайших соратников П. И. Пестеля. Он оказался одним из самых близких друзей и преданных сторонников председателя Директории Южного общества— несмотря даже на то, что Пестель был намного младше его по возрасту и чину и имел гораздо более скромный военный опыт. Декабрист Н. В. Басаргин утверждал на следствии, что Пестель «завладел» Волконским «по преимуществу своих способностей» (ВД XII. 1969: 298).
В тайном обществе у Волконского был достаточно четко определенный круг обязанностей. Он был при Пестеле чем-то вроде начальника штаба, обеспечивающим, прежде всего, внутреннюю безопасность заговора.
В 1826 г. участь Волконского намного утяжелил тот факт, что, как сказано в приговоре, он «употреблял поддельную печать полевого аудиториата» (ВД X. 1953: 179). С этим пунктом в приговоре было труднее всего смириться его родным и друзьям. «Что меня больше всего мучило, это то, что я прочитала в напечатанном приговоре, будто мой муж подделал фальшивую печать, с целью скрытия правительственных бумаг», — писала в мемуарах княгиня М. Н. Волконская (Волконская 1977: 28). Марию Волконскую можно понять: все же заговор—дело пусть и преступное, но благородное; цель заговора — своеобразным образом понятое благо России. А генерал, князь, потомок Рюрика, подделывающий государственные печати — это в сознании современников никак не вязалось с образом благородного заговорщика.
Однако следует признать, что в1824 г. Волконский действительно пользовался поддельной печатью, вскрывая переписку армейских должностных лиц. «Сия печать председателя Полевого аудиториата сделана была мною в 1824 году», — показывал Волконский на следствии (ВД X. 1953: 144). Печать эта была использована по крайней мере один раз: в том же году Волконский вскрыл письмо начальника Полевого аудиториата 2-й армии, генерала Волкова, к генерал-майору Киселеву, начальнику штаба армии. В письме он хотел найти сведения, касающиеся только что снятого со своей должности его приятеля, командира 16-й пехотной дивизии М. Ф. Орлова, и его подчиненного, майора В. Ф. Раевского. «Дело» Орлова и Раевского, участников тайного общества, занимавшихся, в частности, пропагандой революционных идей среди солдат и попавших под суд, могло привести к раскрытию всего тайного общества.
Следил Сергей Волконский не только за правительственной перепиской. Как установило следствие, в том же 1824 г. князь вскрыл письмо // С 471 своих товарищей по заговору, С.И. Муравьева-Апостола и М. П. Бестужева-Рюмина, к членам Польского патриотического общества. Муравьев и Бестужев, по поручению Южного общества, вели переговоры с поляками о совместных действиях в случае начала революции.
В сентябре 1824 г. Муравьев и Бестужев, горевшие жаждой немедленной революционной деятельности, написали полякам письмо с просьбой устранить, в случае начала русской революции, цесаревича Константина Павловича и попытались передать письмо полякам через Волконского. «Сие письмо было мною взято, но с тем, чтобы его не вручать», — показывал Волконский (ВД X. 1953: 132). «Князь Волконский, прочитав сию бумагу и посоветовавшись с Василием Давыдовым, на место того, чтобы отдать сию бумагу представил оную Директории Южного края. Директория истребила сию бумагу, прекратила сношения Бестужева с поляками и передала таковые мне и князю Волконскому», — утверждал на следствии Пестель (ВД IV. 1927: 116).
В целях тайного общества Сергей Волконский использовал и свои родственные и дружеские связи с армейским начальством, с высшими военными и гражданскими деятелями империи. Он имел собственную агентуру в армии: в ноябре 1825 г. Волконский узнал о тяжелой болезни и последовавшей затем смерти императора Александра I на несколько дней раньше, чем высшие чины во 2-й армии и столицах. Уже 13 ноября 1825 г., за 6 дней до смерти императора, он знал, что положение Александра I почти безнадежное; узнал же он об этом от проезжавших через Умань в Петербург курьеров из Таганрога. Следует заметить, что, конечно, курьеры не имели право эту информацию разглашать. Однако шурин Сергея Волконского П. М. Волконский, к тому времени уже снятый с поста начальника Главного штаба, но не потерявший доверия императора, был одним из тех, кто сопровождал Александра I в его последнем путешествии, присутствовал при его болезни и смерти. Видимо, именно этим и следует объяснить странную «разговорчивость» секретных курьеров.
15 ноября Волконский сообщил эти сведения начальнику армейского штаба П. Д. Киселеву — и впоследствии по этому поводу было даже устроено специальное расследование (ВД XIX. 2001: 443-448). Когда же царь умер, Волконский сообщил Киселеву, что послал «чиновника, при дивизи[онном] штабе находящегося, молодого человека расторопного и скромного, под видом осмотра учебных команд в 37-м полку объехать всю дистанцию между Торговицею и Богополем и, буде что узнает замечательного, о том мне приехать с извещением» (ВД XIX. 2001: 447). // С 472
Естественно, что этими секретными сведениями Волконский делился не только с Киселевым, но и со своим непосредственным начальником по тайному обществу — с П. И. Пестелем (Киянская 2002: 271-272). Учитывая эти обстоятельства, Пестель начинает подготовку к решительным действиям: пытается договориться о совместном выступлении с С. И. Муравьевым-Апостолом, отдает приказ спрятать до времени «Русскую Правду» (Киянская 2002: 272). В эти же тревожные дни Волконский составляет особый шифр для переписки с Пестелем (ВД X. 1953: 134, 142). Точно не известно, был ли этот шифр использован. 29 ноября 1825 г. Пестель вмесите с Волконским составляет хорошо известный в историографии план «1 генваря» — план открытого выступления Южного общества (ВД X. 1953: 143). Согласно этому плану, восстание начинал Вятский пехотный полк, которым командовал Пестель. Придя 1-го января1826 г. в Тульчин, вятцы должны были, прежде всего, арестовать армейское начальство (ВД IV. 1927:171; ВД XI. 1954: 365). Затем должен был быть отдан приказ по армии о немедленном выступлении и движении на Петербург.
Естественно, что в этом плане Волконскому отводилась одна из центральных ролей. С лета1825 г., замещая уехавшего в отпуск своего дивизионного начальника, князь командовал 19-й пехотной дивизией во 2-й армии. Естественно, что эта дивизия должна была стать ударной силой будущего похода. Не лишено оснований и предположение С. Н. Чернова о том, что Волконскому могло быть предложено и общее командование мятежной армией (Чернов: 60).
Однако план этот, как известно, осуществлен не был. За две недели до предполагаемого выступления был арестован Пестель, 7 января1826 г. арестовали и Сергея Волконского. После семимесячного следствия он был приговорен к 20-ти годам каторжных работ. Одним же из следователей по делу декабристов был, как известно, Александр Бенкендорф — товарищ Волконского по флигель-адъютантской службе, будущий шеф жандармов и начальник III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, тайной политической полиции.
Стоит отметить, что если бы в1811 г. император Александр I не отверг проект Бенкендорфа, скорее всего, имя декабриста Волконского было бы нам неизвестно. Вполне вероятно, что он был бы известен нам сегодня как заместитель Бенкендорфа по ведомству тайной полиции.
Таким образом, из данной статьи можно сделать несколько выводов. Во-первых, декабристы действительно были людьми своей эпо- // С 473 хи. Только эпоха эта не всегда такова, какой мы ее себе представляем. Время правления императора Александра — это, кроме всего прочего, время, когда впервые была осознана необходимость профессиональной армейской разведки и контрразведки. В годы Отечественной войны такая служба была создана. Волконский в ней официально не состоял, но методы ее работы вполне использовал в своей повседневной деятельности.
Во-вторых, в корне неверно отделять декабристов от их современников, говорить об особой декабристской ментальности, культуре, стиле поведения. Анализируя биографии людей александровской эпохи, практически невозможно отделить декабристов от их следователей: тех, кого вешали, от тех, кто их вешал. Членство в тайном обществе или служба в тайной полиции — критерий чисто формальный, никак не характеризующий образ действий, а зачастую и образ мыслей того или иного исторического деятеля тех лет.
В каком тайном обществе состоял волконский
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
