в каком языке слово мама обозначает отец
В каком языке слово мама обозначает отец
Газета «Шуйское время» запись закреплена
Откуда в русском языке слова «мама» и «папа»
Любопытно, что слово, обозначающее мать, во всех языках складывается из двух одинаковых слогов. Поэтому неудивительно, что на подавляющем большинстве языков самые важные для каждого человека слова звучат похоже. Русские дети говорят «мама», маленькие французы – «маман», немецкие ребятишки – «мама», английские – «мэмма», китайские – «мама», корейские – «омма». Почему же именно это слово младенцы всего мира, не договариваясь, решили произносить первым? Дело в том, что звук «м» является самым простым согласным для произношения, его можно произнести без всякого усилия, просто с закрытым ртом.
А вот интересные факты. Не у всех народов мира слово «мама» означает мать. У грузин, например, слово «мама» означает не мать, а как раз наоборот – «отец».
Древние римляне словом «мамма» называли грудь женщины, кормящей ребенка молоком. Именно поэтому сейчас в зоологии класс млекопитающих животных называется латинским «маммалиа» (Mammalia).
Слово «папа» было взято из французского языка дворянами. Именно дворяне стали активно использовать модные тогда maman и papa для обращения к родителям. А вот в других сословиях русского общества слово «папа» очень долго не приживалось. Лишь где-то с середины 19 века купцы и мещане стали говорить «папенька», обращаясь к отцу.
Маму же называли «матушкой» и «маменькой». Во второй половине 19 века в России были популярны и такие обращения к родителям, как «папаша» и «мамаша». Что интересно, они не были пренебрежительными и не несли никакого негативного подтекста, хотя для современного человека эти слова звучат странно.
В русском речевом обиходе существовало и слово «мамка». И в его значении тоже не было никакого пренебрежительного оттенка. «Мамкой» на Руси называли не мать ребенка, а женщину-кормилицу, няню или воспитательницу, женщину, которая заботилась о детях.
Только к началу 20 века слово «папа» укоренилось в русском языке. Но даже и тогда крестьяне возмущались по поводу слова «папа», считали его уродливым и не русским.
Интересный факт. Слово «папа» («папка») было в русском языке и раньше, его можно найти в словарях устаревших слов. И означало оно не отца, а белый хлеб, мучную лепешку или булку. Это же значение приводит и В.И.Даль в своем словаре живого великорусского языка.
Почему слова мама и папа звучат так похоже на разных языках
Есть ли что-то «исконно собачье» в слове собака, что и определило его звучание? Очевидно, нет. Ведь французы называют это животное шьен, англичане – dog, а китайцы – gǒu. Эти слова не имеют ничего общего, кроме значения.
И это касается любого слова. Почти любого. Ведь понятие мать в множестве языков передается словом, звучащим как мама или нана. Понятие отец – словом, звучащим как папа или включающим звуки, похожие на [п], например баба, дэд, дада, тата, тато.
Каждый лингвист или полиглот знает об этом странном явлении. Но когда речь идет о европейских языках германской и романской групп, к которым принадлежит и английский, все не таким уж и удивительно. В конце концов, все эти языки – дети одного древнего, называемого лингвистами протоиндоевропейского. На нем несколько тысяч лет назад общались жители территорий современной Украины. Именно поэтому французские дети зовут маман и папа, итальянские – мамма и баббо, норвежские – мамма и папа.
Но за эти несколько тысяч лет близкородственные языки изменились до неузнаваемости. Например, уэльский – тоже «ребенок» того самого праязыка с Украины, но ни французский, ни английский не умудрились породить слова, подобные названию городка Llanfairpwllgwyngyllgogerychwyrndrobwllllantysiliogogogoch. Но при всем этом мать и отец по-уэльски – мам и тад.
Может быть, в уэльский язык эти слова попали из английского, широко распространенного в Уэльсе? Но то же самое мы наблюдаем в языках стран, в которых английский никогда не был популярен. В африканском языке суахили есть мама и баба. На Филиппинах в языке тагалог – нанай и татай. На Фиджи – нана и тата. В мандаринском варианте китайского – мама и баба. В чеченском – наана и даа. А языки американских индейцев? В эскимосском – анана и атата, в коасати – языке индейцев Луизианы и Техаса – мамма и таата, в пипил – языке индейцев Сальвадора – наан и татах.
Напрашивается соблазнительный вывод, что первые люди называли своих родителей мама и папа и эти сердечные, теплые слова пережили все коллизии истории человечества. Но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. С течением времени звуки в любом языке превращаются в совершенно другие, а значение многих слов изменяется.
Возьмем тот же праязык в Украине, который развился во все европейские языки. Сравнивая их современные и древние варианты, мы можем определить, какими именно были слова в праязыке, подобно тому как, изучая современных млекопитающих и окаменелые останки их предков, ученые выяснили, что первым млекопитающим было небольшое грызуноподобное существо, покрытое шерстью. Например, в протоиндоевропейском языке слово мрегх означало короткий. Греческая версия этого слова сейчас означает плечо (оно ведь действительно короткое), а латинская – печенье, напоминающее скрещенные руки. Это слово затем перешло во французский, но в нем оно обозначает лямки или погоны. Все эти слова позднее просочились в английский. В результате слово мрегх, означавшее «короткий», приняло вид «brachial» (плечевой), «pretzel» (кренделек), «bra» (лифчик). А самый прямой фонетический потомок мрегх в английском языке – «merry» (веселый или черешня).
Определенно, если в любом языке мира слова постоянно изменяются, то почему же на протяжении многих тысяч лет слова мама и папа практически не изменились?
Отгадка на эту загадку – в том, как именно начинают учиться говорить дети, обнаружил ведущий лингвист Роман Джейкобсон. Если вы ребенок, издающий случайные звуки, вам проще всего произносить звук [а], потому что при этом не надо задействовать губы и язык. Затем, если вы желаете внести разнообразие в аканье, вы просто смыкаете и размыкаете губы. Это вы делать умеете: именно так сосут молоко. В результате получается [ма-ма-ма-ма-ма…].
Младенческая «речь» в какой-то мере просто игра. Но родители считают иначе. Ребенок произносит мама, а звучит это, как будто он кого-то зовет. И этот кто-то, как правило, – его мать, которая больше всех заботится о ребенке. Она воспринимает звуки [ма-ма-ма-ма-ма] как обозначающие ее и, в свою очередь, использует их в разговорах з ребенком, называя себя. Так набор звуков мама получил значение мать. Это могло происходить с первобытными людьми. Более того, это произошло по всему миру, независимо от языка общения. Это означает, что даже после того, как праязык распался на множество отдельных, младенцы со своими матерями продолжали снова и снова воссоздавать слово мама – что бы в это время не происходило со словом мрегх.
Похожая история произошла и со словом папа. После того, как младенцы осваивают произношение [м], они начинают усложнять себе задачу, после смыкания губ резко размыкая их и выдувая воздух. Получается [п] или [б]. Примерно в то же время или немножко позже дети начинают играть, прикасаясь при выдохе языком к деснам. Получается [д] или [т]. Такой порядок освоения звуков объясняет, почему следующий после матери по степени близости человек получает название папа (или баба, тата, дада).
Схожее объяснение получила интернациональная схожесть еще одной группы слов. Лингвист Джоанна Николс заметила, что в Европе и части Северной Азии слова, означающие понятия «я» и «ты», начинаются со звуков [м] и [т] (последний часто переходит в [с]). В русском есть меня и тебя, французском – moi и toi, испанском – me и tu, финском – minä and sinä, в языке юкагир, распространенном в Сибири, – мет и тет.
Николс предположила, что причиной этого явления, как и описанного выше, является способность детей к произношению тех или иных звуков. Звук [м] употребляется в словах, означающих самое близкое окружение: мама означает мать, а мое, мне – говорящего. Звук [т] и схожие с ним употребляются для обозначения тех, кто находится «на соседней ступеньке» близости: папа (или тато) ближе всех после мамы (которая воспринимается маленьким ребенком как часть его самого), он – «ты».
Но это явление, впрочем, не всемирное, а распространено только в части Евразии. Например, русским словам мой и ты (или английским me и you) в мандаринском диалекте китайского языка соответствуют wǒ nǐ, а в индонезийском – saya и anda.
Кроме того, некоторые звуки люди ассоциируют с определенными понятиями. Например, долгий [и] или сочетание звуков [чи] ассоциируется с чем-то маленьким и проворным. Антрополог Брент Берлин провел эксперимент. Перед 600 студентами он проиграл запись произношения двух слов из малоизвестного языка хуамбиса, на котором говорят индейцы одного из племен Амазонии. Одно слово –чунчуйкит – означало маленькую птичку, второе – маутс – рыбу. Почти все студенты угадали, что «чирикающее» слово чунчуйкит означает именно птичку.
История человеческой речи, утверждают ученые, насчитывает более 150 тысяч лет. И вся она – одна сплошная загадка. Но мы с вами уже знаем, почему мама называется именно мамой, а папа – папой.
Почему родителей называют мама и папа?
Почему родителей называют «мама» и «папа»? Откуда появились эти слова? Первое, что приходит на ум, это то, что именно так называли своих родителей наши древние предки. С тех пор прошло много времени, но столь теплые и нежные слова нисколько не изменились. Такая гипотеза вполне имеет право на существование, но сути вопроса она не раскрывает, а значит, должно существовать какое – то иное объяснение. К тому же, язык людей, за столь продолжительное время, несколько раз менялся, слова приобретали иные формы, а вместе с этим, менялось и их значение.
Давайте теперь посмотрим, как все это объясняют учёные. По их мнению, словосочетание «МАМА» имеет более давнюю историю, чем мы предполагаем. Оно относилось к числу тех звуков, которые могли издавать дети древнего человека задолго до того, как научились разговаривать. Слог «МА» является самым простым, а поэтому ребенку было легче всего его произносить. Увидев маму, ребенок непроизвольно начинал повторять слог «МА», который, в конечном итоге, и стал родоначальником слова «МАМА», которая, в жизни маленького человека, занимала самое важное место. Ведь пока глава семейства охотился, она постоянно находилась рядом с ним.
Вначале ребенок произносит эти звуки неосознанно. Но мать воспринимает их по – своему. Услышав заветное «МА-МА», она тут же спешит к своему чаду. В результате у ребенка появляется условный рефлекс. Он понимает, что чтобы позвать мать, нужно произнести: «МА-МА». Да и сама мать в общении с ребенком называет себя не иначе как МАМА. Вот так и получилось, что простой набор звуков приобрел реальное значение, и стал относиться к самому близкому человеку малыша, его матери.
Самое интересное в том, что это объяснение справедливо в отношении всех народов, проживающих на нашей планете. Несмотря на то, что люди разговаривают на разных языках, их дети все равно называют своих родителей МАМА и ПАПА. Это легко проверить. У тех же французов, например, дети называют маму «маман», англичане» — «мэмма», а вот у русских и китайцев это слово имеет первоначальное происхождение – «мама».
Со словом ПАПА ситуация аналогичная, поэтому ее нет смысла описывать. Разница лишь в том, что в первом случае ребенок использовал слог «МА», а во втором – «ПА». По аналогии произошли слова «тятя», «баба», «дядя». Но все же, первым словом, которое произносит ребенок, является именно «МАМА». Хотя, относиться оно может как к одному, так и другому родителю. Например, у грузин, словом, МАМА называют отца.
Кто пустил слух о запрете слов «отец» и «мать» в Европе
Больше недели отечественные СМИ усердно пугают читателей ужасами из «сбрендившей Европы». Блогеры, газеты, радио и телевидение наперебой сообщают потрясенному читателю невероятное: «Обезумевшая от толерантности Европа собирается запретить слова… отец и мать».
Последнее подобное сообщение вышло в эфир не далее как вчера. Выдала его государственная радиостанция «Голос России», вещающая на зарубежье.
К чести отечественной прессы, далеко не все издания поверили в это неправдоподобное событие. Но многие. И многотиражные. Мы же попробуем разобраться, какие реальные факты лежат в основе этой истории и во что и как они трансформировались в изложении журналистов.
Глава 1. Что рассказали читателю российские СМИ
Вот что гласит заголовок в интернет-издании «Свободная пресса»:
В Европе запретят слова «отец» и «мать»: В Совете Европы считают, что эти понятия унижают женщин и хотят заменить их одним словом «родитель».
Далее, правда, оказывается, что речь пока только об официальных документах и раскрываются мотивы такого решения:
Совет Европы собирается изъять из официальных документов такие, казалось бы, вечные слова, как «мать» и «отец». Виной всему пресловутая политкорректность. Ведь, по мнению членов Совета, слова «мать» и «отец» носят сексистский характер. А, значит, унижают женщин и попирают их права.
. Интересно, что с инициативой отменить слова «мать» и «отец» выступила изначально представитель социалистической партии Швейцарии Дорис Штумп.
Но если читатель попытается утешить себя тем, что дело коснется только официальных документов, то напрасно: более «осведомленые» издания ему намекнут, что надежды эти тщетны. Газета «Аргументы недели» поясняет, что в официальных документах – это лишь «для начала», а радиостанция «Голос России» добавляет, что к явлениям сексистского языка неугомонная Дорис Штумп отнесла также слова «мама» и «папа», которые, как понятно, к официальной речи отношения уже не имеют.
Радио России сообщает еще более определенно:
Совет Европы предложил отменить «матерей» и «отцов». В словах нашли признаки сексизма, то есть полового неравенства. Теперь вместо привычных «мама» и «папа» нужно будет говорить «родители» или «родитель» (это в единственном числе).
«Комсомольская правда», в свою очередь, недоумевает:
А самое главное, как быть с младенцами, которые с радостью лепечут «мама» и «папа»? Видимо, надо сызмальства наказывать за такую «ненормативную лексику», ведь им придется жить в политкорректной Европе.
Стоп-стоп, цепляется читатель за надежду, что конец света еще не настал: Совет Европы всего-навсего «предложил»! Значит, весь этот абсурд, возможно, еще и не будет узаконен! Не тут-то было: газета «Аргументы недели» сообщит ему, что «процесс пошел», и решения Совета Европы уже начали воплощаться в жизнь:
Первой взяла под козырек Швейцария. В столичном Берне в официальном обращении теперь употребляются только «гендерно-нейтральные термины». Проще говоря, вместо слов «мать» и «отец» там теперь принято говорить «родитель» или «родители».
А из «Аргументов и фактов» читатель уяснит, что Швейцария «взяла под козырек» еще до официального решения Совета Европы, а всего-навсего по требованию грозной Дорис Штумп:
Депутат Совета Европы от Швейцарии Дорис Штамп потребовала, чтобы женщин больше не изображали «пассивными и второсортными существами, матерями или сексуальными объектами». Ее требование возымело действие: в Берне из официального обращения эти слова исчезли.
Если же читатель принадлежит к редкой породе скептиков, прессе не доверяющих, он, конечно, не ограничится изучением отечественных источников, а, выучив предварительно английский и немецкий языки, попробует разобраться сам, что из процитированного правда. Тем, кому лень заниматься этим самостоятельно, мы адресовали подробный рассказ в главе 2.
Глава 2. Что из процитированного правда?
Глава 3. Совет Европы: что же было на самом деле?
Хотите знать, что было на самом деле? Хорошо, вот что, где и когда было на самом деле.
На летней сессии Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) в Страсбурге, обсудив доклад депутата Дорис Штумп под названием «Борьба с гендерными стереотипами в СМИ», приняла одноименные Резолюцию №1751 (2010) (см. http://assembly.coe.int»>автоперевод), и Рекомендацию №1931 (2010) (см. http://assembly.coe.int»>автоперевод). Причем было это – внимание! – аж 25 июля.
«Резолюция» обращена к государствам, парламентам и СМИ, в ней говорится преимущественно о вреде гендерных стереотипов, но ни о каких запретах в ней, разумеется, не говорится (ПАСЕ не может никому ничего запрещать). Слова «мать», «отец» и «родители» в документе отсутствуют напрочь, равно как и упоминания о каких бы то ни было реформах или даже рекомендациях в сфере официального языка либо языка СМИ.
В «Рекомендациях», обращенных к Комитету министров, несексистский язык упоминается, но тоже очень ограниченно (применительно к подчиненным КМ органам и со ссылкой на чисто декларативный документ, датированный аж 1990 годом).
Остается еще один документ, относящийся к обсуждению гендерных стереотипов на летней сессии ПАСЕ – доклад той самой Дорис Штумп, которая, по сообщению СМИ, как раз и придумала отучить несчастных европейцев употреблять слова «мама» и «папа». Доклад был подготовлен и опубликован примерно за месяц до его обсуждения на сессии Парламентской ассамблеи и включал, в частности, проект вышеупомянутой резолюции.
Документ, надо сказать, весьма основательный и убедительный и может быть рекомендован к подробному ознакомлению всем, кого интересует тема стереотипов в СМИ и – отдельно – тем, кто считает, что Европа – это цивилизация победившего феминизма (вот http://assembly.coe.int»>автоперевод). Но нас сейчас интересует другой, совершенно конкретный вопрос: что там все-таки сказано про матерей и отцов? Так вот, про отцов ни слова, даже не ищите, а вот про матерей – да, действительно есть. Целых четыре фрагмента, варьирующие одну и ту же мысль: что «гендерные стереотипы в СМИ утверждают упрощенный, окостеневший и карикатурный образ женщин и мужчин». Вот один, из пояснительной записки:
. нет сомнений в том, что на телевидении и в печатных и электронных СМИ женщины недостаточно представлены или подвергаются дискриминации по признаку пола. Они описываются или воспринимаются как слабые, уязвимые и зависимые существа, обреченные играть единственную роль – роль матери, жены или сексуального объекта, а женщины, преуспевшие в деловой сфере, преподносятся как карьеристки с мужским складом ума.
Вот другой, из проекта резолюции:
С одной стороны, они недостаточно представлены, если не невидимы в средствах массовой информации. С другой стороны, сохранение гендерных стереотипов в СМИ – ограничение женщин и мужчин ролями, традиционно навязываемыми им обществом, частое изображение женщины как пассивного и низшего существа, матери или сексуального объекта – это барьер для обеспечения гендерного равенства.
Последняя фраза, пожалуй, и впрямь, не очень изящна – перечисление трех стереотипных женских ролей в прессе предвзятым читателем может быть истолковано как их отождествление; возможно, поэтому, чтоб не дразнить гусей, в окончательном тексте парламентарии заменили слово «мать» на слово «домохозяйка». Однако ни на какие идеи относительно реформ языка в докладе Дорис Штумп, как можно видеть, нет ни намека.
(Это, правда, не помешало либертарианскому журналу, традиционно скептически настроенному по отношению к политкорректности, в статье от 4 июня заявить, ссылаясь на доклад, что Комитет по равным возможностям для женщин и мужчин «верит, что изображение женщины как матери является сексистским» (http://ef-magazin.de»>автоперевод). Вряд ли надо специально пояснять, что сексистским Штумп назвала не само по себе изображение женщины как матери, а отказ прессы видеть, что социальная роль женщины не сводится к материнской и сексуальной.)
Откуда же взялся этот мифический запрет на «матерей» и «отцов»? История весьма поучительная, но запаситесь терпением: трансмутация мухи в слона — процесс поэтапный.
Глава 4. Встречайте: газета «Бильд»
Сперва на сцену выходит бульварная пресса. 2 сентября (то есть спустя более чем два месяца после принятия резолюции ПАСЕ и более чем через три месяца после публикации доклада Дорис Штумп) немецкий таблоид «Бильд» публикует ироническую заметку под заголовком «“Родитель” вместо “матери”. Европейские бюрократы хотят изуродовать наш язык» (http://www.blick.ch»>автоперевод)
Тут надо сказать пару слов о газете «Бильд». Это самая массовая желтая газета в Германии, признанный виртуоз по части скандалов и провокаций (подробности по-русски для любопытных). Статьи в газете «написаны простым языком и содержательно сведены к минимуму», сообщает нам «Дойче Велле», а журнал «Дойчланд» прямо пишет, что «Бильд» «часто задает темы информагентствам, телекомпаниям и другим газетам» (о да!), но «из-за экстремального популизма подвергается критике».
Но вернемся к статье. Авторы в откровенно издевательском тоне рассказывают, что, дескать, евробюрократы уверены, что дискриминацию женщин можно победить использованием несексистского языка, а трансляция образа домохозяйки может затормозить движение к гендерному равенству и т.д. – примерно в интонациях Шендеровича, рассказывающего о последних инсинуациях Кремля, и с той же степенью объективности.
В частности, в подзаголовочной врезке читателя сразу огорошивают двумя беспочвенными утверждениями:
Даже слово «мать» расценивается некоторыми европейскими бюрократами проблематичным стереотипом.
Далее редакция решает продемонстрировать читателю несколько образцов надругательства над языком, на которое обрекает европейцев страсбургская бюрократия. За отсутствием общеевропейских фактов в качестве примера приводится несколько образцов гендерно корректного языка из швейцарского опыта, в частности:
Швейцарская столица Берн считается особенно прогрессивной, поскольку здесь уже принципиально предпочитают такие «гендерно нейтральные наименования людей» как «один из родителей» или (реже) «родитель» словам «отец» и «мать».
Читатель предсказуемо выпадает в осадок. Но не потому, почему вы подумали.
Тут полезно объяснить, почему слово «родитель» у некоторых немцев вызывает скепсис и усмешки. Вовсе не потому, что предлагается изъять из официального языка слова «отец» и «мать» (тем более это не так). Дело в том, что немцам, в отличие от нас, не повезло: в немецком языке слово «родитель» в единственном числе отсутствует. И если конструкция «один из родителей» используется в немецкоговорящих странах довольно давно, то неологизм «родитель» звучит для немецкого уха примерно так же, как для нас звучали бы написанные в единственном числе «плоскогубцы» или «ножницы». С той разницей, что у нас потребности в слове «ножница» нет, а у немецкоговорящих в слове «родитель» – есть.
Глава 5. «Вельт» принимает эстафету
Надо сказать, «Бильд» почти не перевирает факты – определенные гиперболы, домыслы, умолчания и тенденциозное цитирование вполне могут быть списаны на особенности жанра. Даже заголовок, строго говоря, не содержит утверждения, что «европейские бюрократы» рекомендуют заменить «мать» на «родителя». Но именно такое у читателя создается впечатление. Действительно – виртуозы провокации.
Но вот дальше происходит нечто загадочное: информацию из бульварной «Бильд» перепечатывает вроде бы серьезная консервативная газета «Вельт» (http://www.welt.de»>автоперевод) – с дальнейшими искажениями. «Вельт» «спрямляет» все экивоки и прямо проговаривает то, к чему «Бильд» читателя лишь подталкивает. Например, сообщает читателю, прямо в заголовке, что Совет Европы хочет упразднить «мать» и «отца».
Затем еще более (хотя и на полутонах) демонизируется депутат Дорис Штумп. И наконец, совершается прямой подлог: швейцарские примеры гендерно нейтрального языка подаются как общеевропейские рекомендации. Заодно усиливается роль Швейцарии в мнимой реформе: если у «Бильд» швейцарский опыт подается как иллюстрация того, к чему может привести внедрение несексистского языка, то у «Вельт» Швейцария выглядит уже не то инициатором рекомендаций, не то наиболее расторопным их исполнителем. Обе эти интерпретации проникают затем и в российские СМИ.
Объяснение перепечатки непроверенной информации в «Бильд» у меня только одно: консерваторы-евроскептики не смогли удержаться от соблазна пнуть общеевропейский институт.
Глава 6. «Инопресса», NEWSru.com, далее везде
Дальше новость попадает в отечественную прессу — и конечно, с дальнейшим нагнетанием ужасов. Так, «Инопресса» сообщает российскому читателю, что в столичном Берне из официального обращения исчезли слова «мать» и «отец». Отыне они именуются «родителями».
То есть оказывается, что слова уже исчезли, хотя в цитируемых газетах писали о том, что«мать» и «отец» всего лишь менее предпочтительны.
А вот новостному порталу NEWSru.com принадлежат сразу два выдающихся открытия – одно из области фактов, второе из области концепций:
С инициативой отменить слова «мать» и «отец» выступила изначально представитель социалистической партии Швейцарии Дорис Штумп.
По мнению членов Совета, эти слова носят сексистский характер и унижают женщин, пишет немецкая газета Die Welt.
Помимо того, что это абсолютно новое слово в гуманитарной мысли, конечно же, «Вельт» ничего такого не писала (равно как и не приписывала депутату Штумп попыток запрета слов). На этом фоне то, что членами Совета Европы автор заметки, кажется, считает людей, в то время как это государства (в число которых входит, кстати, и Россия), кажется мелочью.
До полного апофегея оставалось, чтобы кто-то забыл, что в исходной заметке речь шла лишь об официальном языке. Ждать долго не пришлось: это сделали как минимум три издания: «Комсомольская правда», «Аргументы и факты» (правда, только в повторном материале) и сайт WDay.ru.
Глава 7. А что же все-таки со Швейцарией
Итак, нам осталось разобраться с заменой слова «мать» и «отец» на «родителя» в Берне. Это единственный «факт», который газета «Бильд» не придумала. По той простой причине, что его придумала другая газета – швейцарский таблоид «Блик», брат-близнец немецкого «Бильда». Публикация от 4 июня сообщает читателю (http://www.blick.ch»>автоперевод):
Указание всем сотрудникам и сотрудницам города Берна: с этой минуты тексты должны формулироваться гендерно корректно. Это значит, отныне определенные слова находятся в черном списке. 22-страничное языковое руководство для муниципалитета запрещает, к примеру, слово «пешеходный переход». По-новому вместо этого следует писать и говорить «зебра».
Кроме того, сообщается также о руководстве для госслужащих, изданном федеральным правительством, которое еще объемнее (192 страницы) и которое, как сообщается, также «обязательно для официальных публикаций».
В приведенной информации столько неправды, что ее перечисление займет больше места, чем исходный текст. Итак, вопреки написанному оба руководства носят не директивный, а сугубо справочный характер; оба они не являются чем-то новым, а являются обновленными версиями прежних справочников (в частности, федеральное руководство является переработкой документа аж 1996 г.); значительная часть содержащихся в них пояснений посвящена тому, в каких случаях употребление гендерно нейтральных терминов излишне или неуместно; никаких «черных списков» не существует; федеральное руководство вышло еще в сентябре 2009 г. и целый год никого не смущало; слово «зебра» НЕ рекомендуется для официальных документов; в бернском руководстве (см. PDF) вообще нет слов «отец», «мать» и «родитель».
Оно повышает чувствительность, обращает внимание на нюансы. Оно не запрещает, не цензурирует и не является инструментом «языковой полиции». Внимание в руководстве сосредоточено на уровне текста (в какой ситуации какое решение лучше всего подходит?), а не на уровне лексики (какие слова не должны использоваться или на какие должны заменяться?).
Кроме того, в руководстве действительно есть ряд запретов. С целью «языкового единства» официальных документов Швейцарии запрещены некоторые формы гендерно-корректного языка. Речь идет о громоздких и эстетически неудовлетворительных конструкциях.
Что же касается публикации в «Блик» относительно запрета на слова «отец» и «мать», то мне ответили буквально следующее:
В этом руководстве действительно используется слово «родитель», но оно не предписывается и не рекомендуется. Руководство лишь приводит языковые средства, которые вообще имеются и которые допустимо использовать при составлении документов.Резюме
Когда я приступал к расследованию, мне казалось, что газеты, ну. слегка приврали. Я собирался понять лишь, в чем именно. Что же оказалось в итоге? Что получив на входе факт «швейцарским госчиновникам разрешили использовать слово “родитель” в единственном числе», на выходе пресса выдала сообщение «в Европе запретят слова “отец” и “мать”». Попутно выяснив, что слова эти «унижают женщин».