жива ли матушка георгия настоятельница горненского монастыря
Русская Православная Церковь
Официальный сайт Московского Патриархата
Главные новости
В день памяти апостола Луки Святейший Патриарх Кирилл совершил Литургию в Александро-Невском скиту
Святейший Патриарх Кирилл вручил Н.С. Михалкову орден преподобного Серафима Саровского
Состоялась рабочая встреча Святейшего Патриарха Кирилла с архиепископом Ереванским и Армянским Леонидом
Святейший Патриарх Кирилл вручил Д.А. Медведеву орден преподобного Сергия Радонежского
В день памяти отцов VII Вселенского Собора Предстоятель Русской Церкви совершил Литургию и возглавил торжества по случаю прославления в лике святых архимандрита Геннадия (Парфентьева)
Георгия, игумения (Щукина Валентина)
Дата рождения: 14 ноября 1931 г.
Страна: Иерусалим Биография:
Родилась 14 ноября 1931 г. в Ленинграде. В Великую Отечественную войну пережила блокаду, потерю родителей. С 14 лет работала сначала в столовой у Финляндского вокзала, затем — реставратором в Центральном историческом архиве.
В 1949 г. поступила в Успенский Пюхтицкий монастырь, где исполняла послушания казначея, регента хора.
В 1955-1968 гг. — насельница Виленского монастыря в Литве.
Монашеский постриг приняла 7 апреля 1968 г. в Пюхтицах, где подвизалась до 1989 г.
В 1989 г. получила назначение на восстановление монастыря святого праведного Иоанна Кронштадтского на Карповке в Санкт-Петербурге.
24 марта 1991 г. возведена в сан игумении.
В 1992 г. направлена на игуменское послушание в Иерусалимский Горненский монастырь.
ГЕОРГИЯ (ЩУКИНА)
 |
| Игумения Георгия (Щукина). Фото с официального сайта Русской духовной миссии в Иерусалиме Московского Патриархата |
Георгия (Щукина) (род. 1931), игумения, почётная настоятельница Горненского Казанского монастыря в Иерусалиме
С 14 лет работала сначала в столовой у Финляндского вокзала, где её заставляли обвешивать людей, из-за чего она быстро оставила эту работу. Затем устроилась реставратором в Центральном историческом архиве, где труд был по силе и удавался.
Вся большая семья была верующей. Тётя имела дома Библию и Жития святых святителя Димитрия Ростовского, которые Валентина читала вслух; посещала городские храмы где особенно полюбила петь акафисты. После проникновенных проповедей священников в храмах в 15-летнем возрасте решилась вступить на монашеский путь спасения. Когда в Ленинград приехала игумения Рафаила из Пюхтицкого Успенского монастыря, Валентина обратилась к ней с прошением поступить в монастырь, и получила приглашение приехать. В 1948 и 1949 годах дважды побывала у преподобного Серафима Вырицкого, который благословил её на монашество. Тётя Матрена поначалу противилась, но, после того как также повстречалась со святым Серафимом, отпустила её. С трудом выписалась с работы.
 |
| Монахиня Георгия (Щукина). Фото с официального сайта Русской духовной миссии в Иерусалиме Московского Патриархата |
Монашеский путь в СССР
Весной 1949 года приехала в Пюхтицкий Успенский монастырь вместе с двоюродной сестрой Ниной, которая впоследствии стала там монахиней Арсенией. В Пюхтицкой обители исполняла послушания казначеи и регента хора, помогала игумении Варваре и келейничала.
7 апреля 1968 года приняла монашеский постриг в Пюхтицах, где продолжала подвизаться до 1989 года.
Игуменство в Святой Земле
30 января 1991 года была назначена настоятельницей Горненского монастыря в Иерусалиме [1]. До этого игуменство в Иерусалиме ей не раз предсказывал отец Николай Гурьянов. При призвании на новое служение, патриарх Московский и всея Руси Алексий II указал ей принимать паломников, ремонтировать и восстанавливать обитель, а также подготовить себе там замену. 24 марта того же года была возведена в сан игумении в Московском Елоховском соборе, а 27 марта вылетела на Святую Землю.
Когда прибыла в Горненский монастырь, в нем уже пять лет не было игумении, обитель давно не ремонтировалась. Домики-кельи были старыми и плохо обустроенными, не было ни ограды вокруг территории монастыря, ни водопровода, ни телефонов, ни хороших гостиниц для паломников. При игумении Георгии монастырь вступил в новый период, став отныне важным центром приёма паломников. В 2003-2007 годах был наконец достроен начатый век назад главный собор обители.
11 марта 2020 года была освобождена от настоятельства по состоянию здоровья, с выражением благодарности за многолетние усердные и ревностные труды по созиданию монашеской жизни, и определена почётной настоятельницей Горненского монастыря [2].
Горненская матушка
Игумении Горненского монастыря в Иерусалиме матери Георгии — 85 лет. Но когда видишь ее стоящей в храме на молитве, невольно залюбуешься — величественная и красивая! В ее день рождения, 14 ноября, в обители обычно проходят торжества. В этот день в 2015 году мы с оператором снимали репортаж для телеканала «Союз». Когда все гости разъехались, сестры попросили нас, съемочную группу, задержаться и пригласили в игуменский корпус, чтобы мы сняли небольшой концерт, который они устроили для матушки. Сестры исполняли песни собственного сочинения, выражали в них свою любовь к матери-игумении. Каких только эпитетов она не удостоилась: «матушка добрая, матушка нежная…». После концерта мать Георгия одарила всех плитками шоколада, а нам с оператором еще и сувениры вручила. Мне матушка показалась очень доброй и кроткой, но в то же время твердой, с характером, что неудивительно, ведь ей пришлось восстанавливать обитель, но об этом речь ниже. В монастыре во всем царит идеальный порядок, дело спорится, сестры при этом чувствуют себя свободно. И каждый раз, когда я бывала в Горненском, меня преследовало чувство, что есть Некто, Кто все здесь очень крепко держит в Своих руках, все контролирует, и это даже не игумения… Потом я поняла. Это Сама Божия Матерь управляет обителью, и Она Сама выбирает Себе игумений.
Матушка Георгия, в миру — Валентина (Щукина), родилась в 1931 году в Ленинграде. Она воспитывалась в верующей семье. В 1942 году вместе с матерью и двумя сестрами была эвакуирована из блокадного города. Дети ослабели от голода и холода. Младшая, Нина, скончалась в поезде, Валю тоже приняли за умершую и в Орехово-Зуево отправили в морг, но там девочка пришла в себя. Три месяца она провела в больнице, ей ампутировали обмороженные пальцы на одной ноге. Вылечили и отправили к матери.
Далее — рассказ матушки Георгии о своей жизни.
— Еще когда я находилась в больнице, мама прислала письмо: «Жива ли моя девочка?». Она оказалась в Краснодарском крае, но точный адрес не сообщила. Врачи посадили меня в поезд, но нужную станцию я проехала. В Краснодаре мне ножки перевязали и опять в поезд посадили, и снова я проехала. Третий раз меня отправили, в вагоне женщина-попутчица прочитала мамино письмо, которое было у меня с собой, и говорит проводнице: «Я еду как раз в ту станицу». И все обрадовались, что наконец-то могут меня кому-то поручить. От станции шли пешком несколько километров, а у меня пальчиков нет, тяжело. К тому же тепло, май месяц, а я в валенках, одета по-зимнему. Женщина ехала к своей сестре, которая, как оказалось, жила по соседству с моей мамой — блокадников по хатам местных жителей распределили. Я была в полном изнеможении, сразу уснула, слышу сквозь сон какой-то шум. Открываю глаза — передо мной мама. Соседи собрались. Все обрадовались: «К Ефросинье Степановне доченька приехала!». Кто арбузы соленые, кто помидоры, кто соленья-варенья несет…
Но вскоре мама заболела и умерла — была эпидемия сыпного тифа. Меня не знали куда деть. У мамы оставалось семь сестер. Они жили по всей стране. Меня сначала отправили на Алтай. Но там — голод, жизнь тоже тяжелая, и меня родственники в детдом сдали. Потом я вернулась в Ленинград, к тете Моте, она — бездетная и поэтому очень обрадовалась моему появлению.
Мама и все ее сестры всегда ходили в церковь. И для меня богослужение было такой радостью! Еще девочкой я пела в Никольской и Казанской церквях Ленинграда. И уже все батюшки меня знали. В те годы молодежи мало было в храме, батюшка оглянется — посмотрит, кто может петь: «Валя, Валя, иди сюда, помогай!». И вот я по всем храмам ходила и пела. Тогда это для меня было большое утешение и духовная поддержка.
Однажды на Рождество священник во время проповеди говорит: «Господь родился, волхвы принесли Ему дары. А что мы принесем?». И я заплакала: «Господи, что я принесу Тебе? У меня ничего нет, кроме грехов. Возьми, возьми меня!». Духовенство уже знало о моем желании идти в монастырь, я всех просила молиться обо мне. Как-то раз приезжает из Пюхтиц игумения Рафаила. В Никольском соборе мне говорят: «Валя, приехала матушка Рафаила, поклонись ей в ножки и проси, чтобы она тебя взяла в монастырь». После службы алтарницы-матушки меня к ней подводят — она у них ночевала, меня домой на чаек и пригласили. Сижу, плачу: «Матушка-игумения, возьмите меня, я так хочу в монастырь». Она говорит: «Приходи». Мне тогда было 16 лет. Тете Моте сообщаю: «Я хочу себя Господу посвятить ради вечной жизни. Здесь все временное, все пройдет». Она в ответ: «Никуда я тебя не пущу, бросаешь нас — старую да малую». С нами еще моя младшая сестра Лида жила.
В храме мне посоветовали к отцу Серафиму в Вырицу съездить и получить благословение. Старец был уже настолько слабенький, что никого почти не принимал. День был такой солнечный, человек двадцать сидели, все писали записочки, а его келейница, матушка Серафима, к батюшке их носила. Мне тоже сказали: «Пиши, девочка, он никого не принимает». Я думаю: ну как же так, Господи, мне так нужно батюшке все рассказать! Серафима вышла, берет записочки, ко мне подходит: «А ты, девочка, кто, откуда? Ты записочку писала?». Я смутилась: «Да нет, не писала». Она в скором времени возвращается, меня за руку берет и к батюшке ведет. Люди стали возмущаться: «Матушка, я со вчерашнего дня сижу!». — «Миленькие, молитесь и пишите записочки, батюшка очень слабенький». Батюшка лежал на кровати, рука под головой. Я сразу на колени, слезы градом, не могу слова вымолвить. Он меня благословляет, спрашивает, как звать, откуда. «Грешная Валентина, с Питера». И опять плачу. «Что ты хочешь?». — «Помолитесь обо мне, я так хочу в монастырь, а меня тетушка — тетя Мотя — не отпускает». — «С Богом гряди! — и дает мне фотографию Пюхтицкого монастыря, — тебя Матерь Божия избрала». И повторяет: «С Богом гряди! Господь тебя призывает! А тетушка твоя, Матренушка, пусть ко мне приедет». Но тетя Мотя даже слушать не хотела: «Никуда я не поеду и тебя не пущу. Похоронишь меня, тогда иди куда хочешь». Пришлось второй раз поехать к старцу. Он меня опять принял. Я плачу. Батюшка меня по головке гладит: «Валечка, Валечка, скажи своей тете, чтобы она ко мне приехала». — «Она слушать не хочет, помолитесь, чтобы Господь смягчил ее сердце». — «С Богом гряди, я помолюсь». Когда я вернулась домой, тетя Мотя только плакала. Она поехала к отцу Серафиму и вернулась от него совершенно другим человеком.
Пюхтицкий монастырь имел большое хозяйство — скотный двор, лошади, коровы, куры, поля. И ни одного наемного работника! Сами сестры трудились, причем не было никакой техники, все обрабатывали вручную.
Игумения меня приняла и говорит: «Валя, у нас рабочий монастырь — пахать, бороновать придется, за грибочками в лес ходить». — «Матушка, куда благословите! За святое послушание все буду делать!».
Меня поселили в келью к монахине Аркадии — духовной дочери Иоанна Кронштадтского, но вскоре перевели в игуменский корпус келейницей. Сразу поставили на клирос, чему сестры очень обрадовались — певчих не так много было. Но я со всеми также выполняла и общие послушания. В монастыре в те годы — ни воды, ни света, ни отопления. Сестры на источник ходили. Дрова носили из лесу. А их нужно было принести на кухню, в трапезную, в церковь, в игуменский корпус, в богадельню, в священнический дом. И все на себе таскали.
Но потом трудники из Питера поехали. Первым делом провели электричество, потому что служба в храме идет — темнота, певчий или чтец со свечкой, в алтаре батюшка тоже со свечечками. Сейчас в Пюхтицах — красота. Я когда туда ездила, сестры уговаривали: «Матушка Георгия, возвращайтесь к нам». На что я отвечала, что в Горненском — за святое послушание, не сама туда поехала, а Святейший Патриарх Алексий II меня направил.
В 80-х годах восстанавливалось Пюхтицкое подворье — Иоанновский монастырь на Карповке. Я была помощницей игумении и казначеем, часто ездила к отцу Николаю Гурьянову — за советом и молитвой.
Однажды я приехала, мы попили чайку, посидели, потом старец и говорит: «Пойдем-ка в храм, помолимся». Пришли, и он меня вдруг заводит в алтарь и кладет мне на спину тяжелый запрестольный крест: «Это твой игуменский крест!».
В 1991 году Патриарх назначает меня игуменией Горненского монастыря. Я говорю: «Святейший владыка, я ведь языка не знаю, ничего не знаю, как справлюсь?». — «Мать Георгия, Господь поможет, — успокаивает он. — На сегодня у нас только одна кандидатура — ваша, сколько сможете, два-три года, но нужно монастырь восстанавливать, скоро поедут туда паломники». И вот он меня сюда привез. Перед отъездом я навестила отца Николая Гурьянова. Плакала: «Батюшка, как справлюсь, помолитесь». — «Все получится, справишься». Я говорю: «Меня Святейший на три года в Иерусалим отправляет». А он мне: «А я хочу, чтобы ты там и померла». Вот так он меня утешил. Вот, видите, уже 24 года здесь.
Горненский монастырь в Иерусалиме находится на том месте, где две тысячи лет назад располагался град Иудов, о котором упоминает евангелист Лука (см.: 1, 35). Именно в нем жили святые супруги Захария и праведная Елисавета — родители святого Пророка и Предтечи Господня Иоанна. Именно сюда, к Своим родственникам, пришла из Назарета получившая Благую Весть Дева Мария; именно здесь исполнившаяся Святого Духа Елисавета пророчествовала о рождении Спасителя; именно здесь впервые раздалась Песнь Богородицы, которую мы поем теперь на каждой утрене: «Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Бозе…». И потом Дева Мария гостила у Своих сродников около трех месяцев; обо всем этом повествует святой апостол и евангелист Лука в первой главе своего Евангелия.
В XIX веке эту землю купил тогдашний начальник Русской Духовной Миссии архимандрит Антонин (Капустин). Православные люди, русские, желавшие здесь поселиться, должны были возвести дом и разбить вокруг него сад. Поэтому в обители вместо корпусов разбросаны по склону горы маленькие домики, в которых живут сестры. Возле каждого домика — дворик и садик. Монастырь утопает в зелени, повсюду деревья, кустарники, цветники. Чисто и красиво. Но, когда игумения Георгия прибыла к месту своего служения, всего этого благолепия не было: вместо дорожек — булыжники, в главном храме — соборе в честь всех святых, в земле Русской просиявших, — росли огромные деревья… Пять с половиной лет в монастыре не было игумении. Последняя настоятельница смогла пробыть здесь всего два года. Впрочем, мать Георгия не стала говорить, по какой причине в обители не задерживались настоятельницы.
Сейчас в обители 82 насельницы, но часть из них трудится на подворьях в Хевроне, Иерихоне, Хайфе, Тиверии, Иордании — принимают там паломников. И многие паломники останавливаются в Горненском, трудятся здесь, помогая сестрам, а потом еще не раз посещают это святое место.
— Когда я приехала, конечно, не знала, с чего начинать: ни воды, ни света, ни отопления. Трапезная отсутствовала. Каждая сестра готовила себе еду в келье: кашку сварит или картошечку… Рабочих нет. Тогда ведь и паломников тоже не было — дохода абсолютно никакого. Святейший мне семинаристов прислал, и они выкорчевывали деревья в соборе, расчищали территорию — такие были заросли, никаких дорог — везде одни булыжники, только одна тропинка вела к Казанскому храму, в нем единственном совершались службы. Среди студентов нашлись электрик и связист — постепенно электричество провели, телефон установили. Они трудились, ну а я им потом даже копеечку немножечко заплатила. Теперь некоторые из них стали священниками, есть и архиерей — мы их всегда с благодарностью вспоминаем. Одно из предприятий Санкт-Петербурга рабочих прислало. Их руководство меня знало. Появились отопление, водопровод, асфальт. А потом поехали к нам и паломники.
Не всем подходил местный климат, многие сестры подолгу привыкали, адаптировались. Мне же этот климат сразу подошел. В Пюхтицах я всегда простужалась, то ангина у меня, то еще какая-нибудь болячка. А здесь все прошло! Господь так устроил! Я благодарила Его за то, что попала на Святую землю, где Он родился, пострадал и воскрес. Тысячи людей хотели бы сюда приехать, помолиться, а мне довелось здесь жить!
Что помогало преодолевать все эти трудности? Святое послушание. Еще отец Иоанн Кронштадтский завещал пюхтицким сестрам: «Только безропотно несите послушания — три шага до Царства Небесного».
Сейчас, слава Богу, храмы открыты, сколько монастырей, везде служба идет. Это милость Божия. Много верующих, много хороших проповедников, духовной литературы много. Только читай — не ленись. Причащайся, молись, крещение принимай, венчайся. Все сейчас пока открыто, слава Богу.
Завершим наше знакомство с матушкой Георгией словами начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Александра (Елисова): «Вот так сложилась и так Промыслом Божиим устроена жизнь матушки Георгии, что, пройдя испытания военного времени, сердце ее не ожесточилось, а наоборот — размягчилось. Она действительно согревает одним своим присутствием. Видимо, вот эта благодать Божия, накопившаяся в ней годами через ее подвиги, через ее смирение, терпение, сегодня выходит за пределы личности. Она уже становится достоянием людей, которые соприкасаются с ней, приезжают сюда в качестве паломников. Матушка игумения Георгия — олицетворение этого монастыря. Она является драгоценным началом в жизни Русской Палестины. Без молитвы, которая постоянно творится в Горненском монастыре, наша миссия не имела бы сердца, не имела бы души. Благодаря монастырю, той замечательной духовной атмосфере, которая создана трудами и благодатными дарованиями матушки игумении, монашеская жизнь там полнокровная, полноценная. Мы чувствуем у себя за спиной надежный тыл для всех наших устремлений, опираемся на эти молитвы и понимаем, что по этим молитвам Господь дает и нам благоуспешность в служении. Мы чувствуем эту духовную молитвенную поддержку монастыря и матушки игумении».
Журнал «Православие и современность» № 39 (55)
Настоятельница Горненского монастыря игумения Георгия: 25 лет на Святой Земле
Иерусалим, 29 марта 2016 г.
24 марта исполнилось 25 лет служения в качестве настоятельницы Горненского женского монастыря в Иерусалиме игумении Георгии (Щукиной), сообщает сайт Русской Духовной Миссии в Иерусалиме.
25 марта Литургию Преждеосвященных Даров в соборе Всех святых в земле Русской просиявших в обители совершил Начальник Русской Духовной Миссии архимандрит Александр (Елисов) в сослужении клириков монастыря и паломников в священном сане. Матушка игумения причастилась в этот день Святых Христовых Таин.
По окончании богослужения архимандрит Александр передал настоятельнице поздравление Предстоятеля Русской Православной Церкви Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, который в связи со знаменательной датой служения Церкви Христовой удостоил ее ордена св. Евфросинии Московской (1-й степени).
В монастырской трапезной состоялось чествование игумении Георгии, во время которого Начальник Миссии преподнес ей поздравительный адрес от клириков и насельниц, а также букет цветов.
Игумения Георгия (в миру Валентина Щукина) родилась 14 ноября 1931 года в Ленинграде. В Великую Отечественную войну пережила блокаду города и потерю родителей. С 14 лет работала: сначала в столовой у Финляндского вокзала, а затем реставратором в Центральном историческом архиве.
В 1949 году поступила в Свято-Успенский Пюхтицкий монастырь, где исполняла послушания казначея и регента хора. С 1955 по 1968 год была насельницей Виленского монастыря в Литве.
Приняла монашеский постриг 7 апреля 1968 года в Пюхтицах, где подвизалась до 1989 года.
В 1989 года назначена восстанавливать монастырь св. прав. Иоанна Кронштадтского на Карповке в Санкт-Петербурге.
В 1991 году Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II назначена настоятельницей Горненского женского монастыря в Иерусалиме.
24 марта 1991 года возведена в сан игумении, а 27 марта того же года вместе с делегацией Святейшего Патриарха прибыла на место нового послушания.
Игумения Георгия (Щукина): Три шага до Царства Небесного
Игумения Георгия (Щукина), настоятельница Горненского женского монастыря в Эйн-Кареме
Игумения Георгия, в миру Валентина Щукина, родилась 14 ноября 1931 года в Ленинграде. В Великую Отечественную войну пережила блокаду Ленинграда, потерю родителей. С 14 лет Валентина работала сначала в столовой у Финляндского вокзала, а затем — реставратором в Центральном историческом архиве.
В 1949 году поступила в Свято-Успенский Пюхтицкий монастырь. С 1955 по 1968 год насельница в Виленском монастыре в Литве. Монашеский постриг состоялся 7 апреля 1968 в Пюхтицах. С 1989 года назначена на восстановление монастыря Св. пр. Иоанна Кронштадтского на Карповке в Санкт-Петербурге.
24 марта 1991 года возведена в сан игумении.
В 1992 году Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II назначается настоятельницей Горненского женского монастыря в Иерусалиме.
— Матушка Георгия, Вы прожили долгую жизнь в Церкви. Каков залог счастливой, если так можно выразиться, христианской жизни?
— Главное то, что мы православные христиане, и у нас есть истинная, чистая православная вера. Мы ходим в храм, молимся, постимся, причащаемся. Господь пришёл на землю, чтобы спасти человека, и Он всё дал для человека. Только сам не ленись, не расслабляйся! К сожалению, не все идут верным путем. Многих увлекает светская жизнь. Но надо серьёзнее задумываться о том, что здесь — всё временное: и радости, и скорби, и болезни, — они пройдут. Там же — всё вечное: что заработаем, то получим.
В Пюхтицком Свято-Успенском монастыре
В монастыре главное — послушание, оно превыше поста и молитвы. Я пришла в Пюхтицу в 17 лет, в 1949 году. Там мы жили в одной келье вместе с матерью Аркадией из Кронштадта, духовной дочерью батюшки Иоанна Кронштадтского (по его благословению строился Пюхтицкий монастырь). Так вот он сёстрам говорил: «Сёстры, только безропотно несите послушание, и вам — три шага до Царствия Небесного».
А сейчас другое время, дух монашества другой, молодежь другая. Раньше в монастырь шли служить Господу, а сейчас некоторые идут устроить свою жизнь, решить проблему с жильём, то есть без призвания. Вот поэтому и «я не могу», и «это не моё послушание». Тот, кто с призванием идёт, всё делает безропотно.
Служанка Божией Матери
У нас в 1949 году ни то что ни одного трудника, ни одного мужчины-рабочего не было. Сестёр мало, молодёжи почти никого, а поля, скотный двор, тяжёлая физическая работа. Мы и пахали, и бороновали, и сеяли, и косили, и хлеб выпекали вручную, тесто месили в корытце, раскатывали, а после на руках оставались красные места. И никогда не возникало мысли: «мне бы полегче». Пюхтицкие сёстры давали хороший пример всем, кто приходил.
Образ Пюхтицкой Божией Матери «У источника»
Одна монахиня, мать Ираида, покойная уже, старшая просфорница, пришла в Пюхтицу в 14 лет, девочкой. И она мне рассказывала, как во сне ей явилась красивая Женщина и спросила: «Дочь Ирина, ты хочешь быть Моей служанкой и жить в Моём доме?» Та на Неё взглянула: «Да, хочу». Матерь Божия положила ей ручку на голову, сказала «приходи» и исчезла. И вот когда я слышала этот рассказ матери Ираиды, то всякий раз думала, что я ведь тоже живу в доме Матери Божией, и я тоже Ее служанка.
Блокада: «Господь дал мне воскреснуть»
— А в Вашей жизни Матерь Божия показала чудо?
— Чудо?! Я не достойна… Чудом жива осталась, Господь мне помог и Матерь Божия. Я ведь в морге уже была, и все думали, что скончалась. Блокада — страшное время, такое вокруг происходило! Как-то пришла мамина подруга. А у нас на комодике лежали хлебные карточки (на каждую выдавали по 125 граммов хлеба). Она их забрала. Осталась одна карточка на всех. Это нас подкосило. Папа умер. Мама даже не могла подняться, и он почти неделю пролежал в прихожей — в квартире все вымерли, некому было его вынести.
Я, старшая из детей, ходила за водой и за хлебом. Один раз пока хлеб взвешивали, через меня взрослый мужчина его схватил, у него стали отщипывать по кусочку другие и так съели всё. А в нашем доме жили солдатики. Они увидели, что я возвращаюсь без хлеба, плачу. И один меня из подвальчика поманил: «Что ты плачешь?» Отвечаю: «У меня с весов хлеб отобрали!» И он дал мне несколько кусочков своего.
Потом нас эвакуировали по «дороге жизни» через Ладожское озеро. В Орехово-Зуево мамочка сдала меня и Ниночку, младшую сестру, врачам. Меня без сознания отвезли в морг. Очнулась я только в больнице. А Ниночка так и осталась там лежать в братских могилах.
— Кто заметил, что Вы живы?
— Врачи, наверное. В наш эшелон на каждой станции заходили санитары, потому что началась смертность больше, чем в Ленинграде. По дороге к поезду приходили местные жители, приносили еду, хотели помочь, изголодавшиеся люди набрасывались на хлеб, и организм не выдерживал. Людей выносили из вагонов полумертвыми и проверяли.
Господь дал мне «воскреснуть». На правой ноге мне ампутировали отмороженные пальчики. Я три месяца пролежала в Орехово-Зуеве. И вот как-то в наше отделение зашел главврач: «Завтра утром 40 человек выписываем». Я заплакала: куда повезут, неизвестно! А я к маме хочу, где она, не знаю. И вот промысел Божий: вечером дежурная принесла конверт на имя главврача от мамы. В письме она спрашивала, жива ли такая-то девочка, и был указан обратный адрес: Краснодарский край, Тихорецкая (то ли станица, то ли станция).
На следующий день меня отправили поездом, поручив проводнице, к маме. Свою станцию я проехала. Меня привезли в Краснодар и сдали в детскую комнату, накормили, уложили спать. Утром снова посадили на поезд, и снова я проехала станцию, представляете?
— Как маленький ребёнок мог всё это вынести?!
— А вот так. Уже май месяц, на улице тепло, а на мне вся одежда зимняя, жарко, ножка болит, я хромаю. И вот была третья попытка, уже удачная. Меня снова посадили в вагон, поручили проводнице. Ко мне все подходили, расспрашивали (нас, ленинградских, жалели, несли покушать). И вот одна женщина читает мою записку с адресом: «А я как раз туда еду! У меня там сестра живёт родная». Проводница так обрадовалась!
Мы вышли из вагона, на лошадке добрались до дома сестры моей попутчицы. Мне дали перекусить и постелили на полу. Я легла в полном изнеможении и задремала. Проснулась от шума, мне показалось, что на меня что-то падает. Открываю глаза, передо мной мама. Оказалось: маму поселили рядом с той женщиной. Вот как всё было промыслительно! Такая радость, такая встреча!
Но радость быстро кончилась — в Тихорецкую вошли немцы. Многие уезжали в Германию, где им сулили квартиру и «копеечку». Вскоре наши партизаны окружили станицу и зашли не с той стороны, откуда ждали немцы, а с другой. Немцы отступили. Но тут началась эпидемия сыпного тифа, во время которой мама заболела и скончалась в возрасте 35 лет. Мы с Лидочкой остались вдвоём. У мамы было 7 сестер. Сообщили им. Сперва нас привезли на Валдай к одной из тётушек. Но шла война, нас двоих содержать было тяжело, поэтому меня сдали в детский дом. Правда, пробыла я там недолго, и в 1944 году вернулась в Ленинград.
Снова в Ленинграде
И опять как всё промыслительно! Меня посадили в вагон одну. Просто даже удивительно: послать несовершеннолетнюю девочку, блокадницу, в изнеможении, и не дать сопровождающего! По какой-то причине меня высадили из поезда. Сижу плачу, ко мне подходит женщина, спрашивает, что случилось. Я ей объясняю, что сама не знаю, что должна ехать к маминой сестре… — «Куда?» Я назвала адрес тётушки в Ленинграде (она жила на улице Куйбышева). Женщина воскликнула: «Да? Так я на Куйбышева живу. Какой номер дома?» Я всё сказала. Она в Ленинграде разыскала тётю и всё ей передала. А меня вернули в детдом и второй раз уже отправили с сопровождающим, который меня и привёз к тётушке.
— У Вас не возникало обиды на Бога за испытания, которые постигли Вас и Вашу семью?
— Никогда не было такого, никогда.
— А когда возникло желание уйти в монастырь?
— В 1948 году. Когда я жила у тётушки Матрёны. Времена тогда были такие, что всё прятали: и Евангелие, и молитвословы. Но я читала у неё эти книги (все семеро сестёр мамы, мои тётушки, были верующие). И в храм ходила — в Никольский, к Матери Божией «Скоропослушнице» на Охту, хотя это было и небезопасно.
Церковь в советском Ленинграде
Очень я любила петь акафисты, как раз уже и голосёнок появился. Батюшка посмотрит вокруг и зовёт: «Валя, помоги петь».
А какие проповеди произносили батюшки! И Святейшего Патриарха Кирилла отец очень сильный проповедник был, отец Михаил. Потом отец Филофей, отец Александр. Помню на Рождество я пришла в только что открывшуюся тогда Ленинградскую семинарию, отец Александр проповедовал: «Дорогие братья и сёстры, какой сегодня радостный, спасительный, торжественный праздник! Волхвы принесли Христу ладан. А что мы принесём Боженьке?»
Я стою и думаю: «Боженька, а что же я Тебе принесу? У меня ничего нет, кроме грехов! Возьми меня саму!» Такие проповеди нам говорили, что у меня загорелось желание идти в монастырь. А тётушка пускать не хотела: «Никуда ты не пойдёшь, похоронишь меня, тогда и иди!» Но Господь сподобил раньше: в 1949 году я поступила в Пюхтицу.
Встреча со святым старцем Серафимом Вырицким
Два раза я была у батюшки святого Серафима Вырицкого. Тогда я часто ходила в Никольский собор и всех просила молиться, чтобы Господь смягчил сердце моей тёти Моти. Матушки-алтарницы посоветовали мне взять благословление у владыки Алексия (Симанского), тогдашнего настоятеля собора (впоследствии он стал митрополитом, затем Патриархом). Они меня провели к нему. Он принял, расспросил, кто я, с кем живу, сколько лет, чем занимаюсь. И я его попросила: «Владыка, дорогой, помолитесь, чтобы Господь смягчил сердце моей тётушки, она не отпускает меня в монастырь и говорит, что я ещё ребёнок и что не могу бросить её и свою младшую сестру». Он посоветовал: «Ты съезди в Вырицу, к отцу Серафиму».
Про него мне и матушки уже говорили, что это человек непростой и очень всем помогает. Я разузнала дорогу и поехала. Это была осенью 1949 года. Денёк выдался погожий, на травке сидели ожидавшие батюшку люди: кто на стульчике, кто так. Все писали записочки. Батюшка уже никого не принимал. Его келейница матушка Серафима выходила, собирала записки и передавала их батюшке.
Святой старец Серафим Вырицкий
Мне тоже велели батюшке писать. Тут выходит матушка Серафима, приняла у некоторых записочки, а меня взяла за руку и повела внутрь. Все как поднялись: «Матушка, мы уже сколько часов ждем!» Одна даже сказала, что ночевала здесь, потому что ей очень нужно получить батюшкино благословление. Матушка Серафима ответила: «Миленькие, молитесь». Захожу, Господи помилуй, отец Серафим лежит на кроватке (вот прямо, как изображают преподобного Амвросия Оптинского).
Я перекрестилась, упала на колени, плачу, ничего не могу произнести. Он меня гладит, благословляет, спрашивает, как меня звать. — «Грешная Валентина». Читала ведь, знаю, какие подвижники были, а я, кто такая! Он спросил, с кем я живу. — «Батюшка, — говорю, — помолитесь, я так хочу в монастырь!» А он: «Оглянись, посмотри на стеночку». Я оглянулась, там фотография, на ней горка, храм, Пюхтица. «С Богом гряди», — продолжил он. — «Батюшка, меня тётушка не пускает». — «Пускай ко мне приедет». Я вернулась домой, рассказываю, тётушка слушать не хочет: «Ни к какому Серафиму не поеду! Пока меня не похоронишь, никуда!»
Я опять матушек по храмам прошу молиться. И как-то приезжаю в Свято-Владимирский собор на акафист. А матушки-алтарницы меня зовут: «Матушка Рафаила из Пюхтицы приехала, будет у нас ночевать. Акафист закончится, ты к ней подойти, поклонись в ножки и просись. Чаёк хочешь, чайку попей, и просись, как следует». После акафиста я подошла: «Матушка, примите меня». Она расспросила обо всём и согласилась. Я домой к тёте Моте, та опять в слёзы. Стала её снова упрашивать: «Тётя Мотя, ну съезди ты к отцу Серафиму!» И тут она уже поехала. Вернулась от него совершенно другая. Только плакала, но отпустила. А после летом приехала в Пюхтицу, и ей так там понравилось, что она и вовсе успокоилась.
Пюхтица
— Сколько сестёр было в Пюхтице, когда Вы поступили в 1949 году?
— Около пятидесяти. Все старенькие. Я младшей келейницей была у матушки Рафаилы (а старшей была её племянница).
Монахиня Георгия (Щукина)
Сестры тогда всё делали вручную: косили, бороновали, пахали, заготавливали дрова на зиму (и на кухню, и в хлебную, и в игуменскую, и в храм, и в богадельню, и в кельи). Из леса возвращались с «шабашками», которые тащили на себе. А иногда нам давали лошадку вывозить дрова для казенных мест, и тогда свою шабашку можно было положить на лошадку. Это знаете, как хорошо было!
Уполномоченные командовали, как хотели. Однажды постановили нам не помню сколько кубов, но очень много, заготовить для государства. Представляете?! Ели, сосны пилили вручную. И вот, помню, как огромное дерево стало на меня падать. Сёстры разбежались, кричат: «Валентина осталась под деревом!» Я ещё Валентиной была, как раз на другой день меня должны были в рясофор постригать, вот какое искушение! Бегут, я в снегу, встаю, слава Богу! Они испугались, что меня придавило.
Прихожу домой, у игуменского стоит машина, хотя мы никого не ждали! А это приехал наместник отец Пимен (будущий Патриарх, очень талантливый человек, поэт!). И матушкина племянница говорит: «Валя, быстренько иди, отец Пимен приехал, надо подавать обед». Я вбежала с мороза, раскрасневшаяся, вхожу в столовую, подхожу за благословением. Он: «Что ты, Валентина, такая розовенькая?» А матушка и говорит: «Отец Пимен, помолитесь! Благодарим Матерь Божию, в казённые места дров напилили. А уполномоченный наказал ещё столько-то кубов государству сдать». Отец Пимен удивился: государству столько кубов?! Пообедали, он говорит: «Я ненадолго отлучусь». И уехал в Таллин. Там он встретился с уполномоченным, всё ему рассказал, какие труды несут сестры в Пюхтице.
Возвращается: «Матушка, благословите, чтобы все сёстры завтра стояли на литургии. Надо поблагодарить Царицу Небесную». Обедня закончилась, все подошли к чудотворной иконе, и он обратился к нам: «Сёстры, благодарите Царицу Небесную, все нормы с вас сняты!» Мы упали перед Божией Матерью на колени.
Возрождение обители на Карповке
В 1988 году праздновали тысячелетие Крещения Руси. И наш покойный Патриарх Алексий, тогда митрополит Ленинградский и Новгородский, мой духовный отец, меня и матушку Варвару благословил участвовать в этих торжествах. И в один из дней он пригласил нас на свою квартиру в Москве и говорит: «Матушки, у меня к вам есть очень серьёзный разговор, деловой, нам надо побеседовать». Мы к нему приехали, и он спросил: «Вы не хотите иметь Пюхтицкое подворье?» — «Владыка, как, где, какое подворье?»
В Таллине, в 1960 году у нас было хорошее подворье, но пришли коммунисты и взорвали его (хиротония владыки во епископа состоялась в 1961 году, если б на полгода пораньше, он бы не допустил!). В Питере, я слышала, раньше в гавани находилось Пюхтицкое подворье, но там устроили универмаг. Кто же отдаст универмаг! Тут владыка достаёт из кармана ключи, и передаёт их нам: «Вот вам ключи, матушки, от Иоанновского монастыря на Карповке, где покоится дорогой наш батюшка Иоанн. Через две с половиной недели, 1 ноября, память Иоанна Рыльского, постарайтесь восстановить. Будем освящать». Мы удивились: «Как за две недели?!» А он: «Матушки, постарайтесь».
Святой праведный Иоанн Кронштадтский
Вечером должен был быть по программе концерт, но мы попросили благословения в тот же день выехать в Ленинград. И вечером с матушкой Варварой поехали. Я позвонила своим родственникам, сестре, нас встретили на вокзале. И мы сразу отправились на Карповку. Ключи у нас были. А храм найти не можем. Знаете, что там творилось! Всё было заброшено на протяжении нескольких десятилетий. Жили бомжи, валялись бутылки, повсюду был устроен туалет: запах, грязь, папиросы… Одну дверь откроем, другую, найти не можем! Потом открыли, видим — сарай. Столько помёта, невозможно! Стёкол нет, голуби летают. Это был храм Иоанна Рыльского.
— Что же делать?!
— А живы были старые прихожане Кронштадтского монастыря?
— Нет, за два месяца до этого в Пюхтицу приехала моя близкая знакомая Полина Васильевна Малиновская. Она жила как раз напротив монастыря. Сейчас её внуки и правнуки остались, она сама уже давно умерла. Она приехала в Пюхтицу. Мы обедали, и тут она говорит: «Матушки, я в последний раз приезжаю, очень слабо себя чувствую и, может, больше вас не увижу, но хочу вам сказать про дорого батюшку отца Иоанна Кронштадтского».
— Удивительно: как раз накануне прославления состоялся этот Ваш разговор с П. В. Малиновской! И спустя две недели после её слов Святейший Патриарх благословил Вас восстанавливать Иоанновский монастырь!
— Да. Без воли Божией волос с головы не упадёт. Через две недели по благословению Святейшего мы начали восстанавливать обитель в преддверии прославления батюшки. Я многих обзванивала и просила: «Ради Бога помогите!» И вот мы за две недели восстановили храм Иоанна Рыльского. Все помогали нам день и ночь!
Свято-Иоанновский монастырь в Санкт-Петербурге
Что творилось в усыпальнице! Туалеты текут, вонища, жутко! 300 противогазов вынесли, парты… Когда мы уже полностью освободили усыпальницу, всё расчистили, смотрю — забетонированное место. Всё ясно: под ним захоронение. Святейший почти каждый день звонил мне, спрашивал, как идут дела. А тут я, не дождалась его звонка, первая ему позвонила сообщить, что мы обрели место, где покоится дорогой батюшка. Святейший обещал быть у нас через два дня. А вскоре пришла помощь из Финляндии, и мы смогли устроить скромное надгробье, подсветку, иконостас, написали иконы. А потом праздновали прославление дорогого батюшки. Его мощи до сего дня не открыты, как дальше будет неизвестно. Господь управит всё по воле Своей святой.
Святая Иверия и Святой Иерусалим
— Вы много лет живёте на Святой Земле. Как-то особо переживается здесь присутствие Бога?
— Конечно! Особенно когда мы идем по святым местам: в Гефсиманию, где Матерь Божия погребена, в Вифлеем, где ясельки Христовы. На Крещение окунаемся в Иордане… Никогда не думала, что Господь сподобит! Приехать, помолиться, поклониться святым местам — одно, а быть игуменией на Святой земле — это очень ответственно. Меня назначил сюда покойный Патриарх Алексий II. Он меня посвятил в сан игумении (как раз в Елоховском соборе, где теперь лежит) и привёз сюда. «Ваша миссия, матушка, будет принимать паломников и восстанавливать монастырь», — говорит. А я ему: «Святейшенький, да как же? Это ведь не Россия…». Но слава Богу за все!
— Божия Матерь — покровительница и Вашей обители в Иерусалиме, и этой благословенной иверской земли, где Господь сподобил нам встретиться в дни торжества Святейшего Патриарха Илии II!
— Это милость Божия для меня быть в уделе Царицы Небесной. Я благодарю Господа, Пречистую Его Матерь, особенно Иверскую Божию Матерь, Которую очень-очень люблю и почитаю, Иверскую Царицу Небесную. Знаю, что придет Она, вернется в свой удел, в святую Иверию.
Троицкий кафедральный собор в Тбилиси
Почему я говорю святую? Я живу уже 21 год в святом граде Иерусалиме, на Святой Земле. И я не различаю святой град Иерусалим, Гроб Господень, Святую Землю, и святую Иверию. Для меня — это единое. Там Господь родился, Матерь Божия родилась. А здесь — удел Царицы Небесной!
Господь сподобил нас съездить и на ту горку, где строится Иверский храм, собор для Царицы Небесной Иверской, куда Она придет. Как придет? На Афон Она плыла, сюда Она, может быть, по воздуху придет… — это уже воля Божия и Её святая воля.
— Когда Вы познакомились со Святейшим Патриархом Илией?
— Уже давненько. Еще был жив покойный Патриарх Алексий II, и с его благословения я сюда приезжала к Святейшему и Блаженнейшему Илии. Я очень рада и благодарю все время Господа и Пречистую Матерь, что уже, даже не помню, восьмой или девятый раз я здесь, на святой земле Иверии. И Блаженнейший Илия, спаси его, Господи, как родной отец снова и снова меня приглашает. Как только уезжаю, прощаемся, он: «Матушка, приезжайте, чтобы Вы были обязательно здесь».
И теперь Господь сподобил меня присутствовать на юбилее Святейшего Патриарха. Дай Господи, чтобы он еще столько прожил. Каждая душа — в руках Божиих, кому сколько назначено, но он очень-очень нужен для всех здесь — для святой Иверии. Как тут его все любят — как родного отца! И он любит всех как родной отец! Такое у него необыкновенное отношение к каждому человеку!
Святейший Католикос-Патриарх Илия II
В прошлый раз, когда мы приезжали, он при нас покрестил 650 младенцев. Вернее, крестило духовенство, батюшки, а потом уже к вечеру, Святейший встал на патриарший трон, позвал меня и рядом с собой поставил. Я удивилась: «Святейшенький, я-то причем?» Мамы, бабушки несли младенцев, а он всех их помазывал, благословлял. И я рядышком стояла. Знаете, какие все счастливые! У него 15 или 16 тысяч крестников уже! Какие мамочки счастливые: где это такое бывало, чтобы крестным папой становился сам Патриарх?! Это чудо и великая милость Божия!
Он не жалеет своих сил. Вот под старый Новый год, уже одиннадцатый час, а он к себе приглашает. Я переживаю, матери Михаиле говорю: «Как-то прямо жалко Святейшенького, уже столько времени, целый день у него приемы, а он уже в ночное время всех зовет к себе». Мы пришли, были там еще другие делегации. Вы представляете! Сколько надо душевных и телесных сил, энергии?! И в таком возрасте… Господь даёт ему разум, ум, духовность. Когда мы к нему подошли, он как родной отец обнимает, обо всем расспрашивает. А я говорю: «Святейшенький, я то, слава Богу, как Вы? Помоги Вам, Господи!» И вот мы сидели у Святейшего и начали петь «Аллилуия». Сколько же талантов даровал ему Господь! И музыку составляет, и сам поет, и проповеди произносит прекрасные, и стихи сочиняет! Одаренный Богом человек!
Русский Горненский женский монастырь на Святой Земле
Помогай ему, Господи, сохрани на многая и благая лета! Чтобы Господь продлил дни его жизни еще для святой Иверии! Когда мы приходим к Гробу Господню, прикладываемся, то первый поклон и молитва идет за нашего Патриарха всея Руси Кирилла и за Блаженнейшего Патриарха Илию!
— Спасибо, дорогая матушка, за утешение, которое Вы нам подарили! Просим Ваших молитв о нас на Святой Земле!