интернат при монастыре для инвалидов
Место, где обнимают стариков
Рассказ о буднях Свято-Спиридоньевской богадельни
Что делать, если родственники при всем желании не могут справиться с уходом за стариком? Почему мало умыть, накормить и вовремя поменять памперс? И почему некоторые старики отказываются, чтобы их обнимали? Об особенностях жизни с пожилым родственником мы беседуем со старшей сестрой Свято-Спиридоньевской богадельни службы «Милосердие» Ольгой Иорданской.
– Ольга, в наше время появляется много как государственных, так и частных мини-отелей, пансионатов, социальных домов для пожилых людей. И периодически возникают дискуссии: где все-таки лучше и комфортнее жить пожилому человеку – со сверстниками и под присмотром профессионалов или дома, в семье, со своими детьми, которые, может быть, и не в состоянии обеспечить профессиональный уровень ухода, зато – родные. Где правда?
– Ситуаций множество, и очень разных. И я не осуждаю людей, которые отдают своих близких в богадельню, пансионат или дом престарелых.
Моя бабушка сломала шейку бедра. После того, как это случилось, она переехала к нам, и сначала мы ухаживали за ней сами. Слава Богу, моя мама к тому времени уже была на пенсии, она оставалась с ней днем, а вечером я приходила с работы, и мы выполняли уже какие-то более сложные манипуляции. Два года мы справлялись.
Но со временем бабушке становилось хуже, она стала тяжелой лежачей больной, которую не просто приходилось регулярно переворачивать, но трудно было даже накормить.
Мама справляться перестала. Я же днем была на работе и могла помочь ей только вечером. Мы не спали по ночам, так как каждые два часа бабулю надо было переворачивать. Но ее надо было переворачивать, кормить и выполнять прочие манипуляции и днем, когда мама оставалась одна. Мы взяли сиделку, которая приходила к нам три дня в неделю, и в эти дни я оставалась на работе по 14 часов. Мы тянули до последнего. Надо было либо мне уходить с работы и ухаживать самой, либо поместить бабулю в богадельню.
Мы привезли ее в тяжелейшем состоянии. С пневмонией. Там ее выходили, и она прожила еще два месяца.
– Но старики, наверное, могут обидеться, что родные их «сдают» в богадельню, в пансионат, в дом престарелых?
– Да, могут обидеться. За время моей работы в богадельне у меня было несколько таких случаев. Но я хотела бы сразу предупредить, что говорю именно о нашей богадельне. У нас – особая атмосфера, и к этому я еще вернусь. Ни в какое другое учреждение я бы свою бабулю не отдала.
Но и она, когда ей стало лучше, очень обиделась, что «ее бросили», хотя и я, и мама были рядом. Правда, наши сестры окружили ее такой любовью, что со временем она все поняла и обижаться перестала.
Но некоторым со своей обидой справиться не получается. И тогда это может иметь самые печальные последствия. Была у нас Серафима Александровна. Случилось так, что она ослепла. Она жила со своим сыном, и сын поместил ее к нам в богадельню. Она очень подружилась с одной нашей насельницей – Раисой Ивановной. Раиса Ивановна рассказывала ей обо всем, что происходило вокруг, и бабушка Серафима даже говорила, что Раиса – это ее глаза. И всем бы она была довольна, но она так и не смогла смириться с тем, что сын отдал ее в богадельню. Сам он приезжал раз в месяц, привозил деньги, но постоянно маму не навещал. Она никак не могла понять, как он мог так поступить, и из-за этого очень тосковала. И в конце концов она умерла – от этой тоски. Это была основная причина.
Еще один случай. У нас жила бабуленька, многодетная мать. Внуков к тому времени, как она к нам попала, у нее было уже с десяток. Она была не такая адекватная, как Серафима Александровна, но тоже очень тосковала. Дело кончилось тем, что я попросила ее родственников ее забрать, так как она впала в страшную тоску и начала от нее буквально умирать. Эта ситуация разрешилась, слава Богу, благополучно. Бабушку отвезли назад в ее деревню, и, поскольку родственников было много, они стали по очереди у нее жить. И результаты оказались очень хорошими – мне рассказывали, что она даже поднялась и начала ходить.
А сейчас у нас есть одна насельница, которая тоже долго не могла принять эту ситуацию. Но со временем обида на родственников и тоска у нее ушли. Она сроднилась с нашими сестрами, у нас очень насыщенная жизнь, храм. И главное – родные ее не оставляют, они постоянно приезжают к ней, навещают. Так что сейчас никакой обиды на родственников у нее нет.
– А бывает такое, что после того, как человек оказывается в богадельне, его отношения с родственниками улучшаются?
– Вы знаете, бывает. Как-то раз мы приехали смотреть одну бабулю и решили забрать ее к себе просто потому, что дома была очень тяжелая атмосфера. Ее дочка была в таких расстроенных чувствах, что она терроризировала и свою маму, и срывалась на детях. У человека было полное нервное расстройство. Поэтому, видя, что сама дочка не в состоянии адекватно ухаживать за своей матерью, хотя и уход-то был не такой сложный, мы приняли решение бабулю забрать.
Иногда больные могут быть достаточно капризны со своими близкими, а с посторонним человеком, с сестрой будут вести себя иначе. Например, у человека перелом шейки бедра. Его родные или даже давно ухаживающая за ним сестра не могут его повернуть, подвинуть – при малейшей попытке это сделать он начинает кричать от боли. Но вот приходит врач. И вдруг изумленные родственники видят, что, оказывается, ничего не болит и что можно, оказывается, и поворачиваться набок, и садиться. Просто когда-то было больно, и сознание зафиксировало, что в таких ситуациях надо жаловаться, капризничать. Но приходит другой человек, и начинается другая жизнь, более правильная и упорядоченная.
Вообще отношения сестер и пациентов вне дома становятся более конструктивными. У людей иногда срабатывает такой шаблон, что если человек пришел к нему домой, то должен выполнять его пожелания. И в таких условиях сформировать правильные отношения не всегда возможно.
– А что такое «правильные отношения»?
– Отношения, в которых присутствует некая субординация. Человек, нуждающийся в уходе, должен соблюдать режим. Хочет он или не хочет, но утром он должен умыться; если может, переодеться в дневную одежду; позавтракать. И сделать это не через три часа, когда у него возникнет настроение, а сейчас, когда к нему пришла сестра, которая ему в этом поможет.
День даже лежачего больного должен быть по возможности наполнен. У нас пожилые живут довольно насыщенной жизнью
Человек утром встает, умывается, завтракает, выполняет какие-то действия. День должен быть по возможности наполнен делами. У нас пожилые люди живут довольно насыщенной жизнью. И это важно. И здесь я хотела бы вернуться к тому, о чем уже упоминала. Наша богадельня отличается от других учреждений, в которых ухаживают за немощными.
Наши сестры всегда отличались от сиделок, от медицинских сестер. У нас девочки вкладывают в наших насельников всю душу.
В основном сейчас в отделения паллиативной помощи, в другие организации, в те же дома престарелых ухаживать за больными приходят люди, не подготовленные к такой работе. Это простые женщины, которым никто не передал навыки внимательного тщательного ухода за больными. Они могут быть очень хорошими людьми, но…
Приходишь в такое отделение – светло, чисто, не пахнет. И в кроватках лежат – белые куклята. Все чистые, все накормленные. Но никого не сажают – это не входит в обязанности ухаживающих. Хотя, может быть, этот старый человек и сам бы поел, если бы его посадили.
Наши сестры знают, что важно и физическое состояние, и психическое, и духовное. И они буквально «тетешкают» таких больных, выхаживают их, возят к Причастию. Конечно, люди разные, кому-то сначала может и не понравиться, что его целуют, обнимают. Но и такие со временем оттаивают.
Человеку важно, чтобы с ним поговорили, приласкали его, почитали, просто посидели рядом
У нас была в богадельне Мария Егоровна. Она всю жизнь работала «в людях», замужем не была, оставалась одинокой и приехала к нам таким «ежиком». Когда ее первый раз потянулись приобнять, она так возмутилась. А потом привыкла и была очень счастлива, когда ее начинали обнимать, целовать. Но на это понадобилось время. Человеку важно, чтобы с ним поговорили, приласкали его, почитали, просто посидели с ним.
И это особенность нашей богадельни. Нам рассказывали, что такое уход. У нас и коллектив особенный, наши сестры учатся этой любви друг у друга, мы стараемся это у себя сохранять. Когда к нам приходят новые сестры, их ставят к сестрам, которые уже имеют опыт работы, и их обучают столько, сколько нужно, чтобы они могли начать работать самостоятельно.
– Вы наверняка бывали в домах престарелых, в пансионатах. Что же, везде такое формальное безучастное отношение?
– Все очень по-разному. Я не так давно побывала в одном частном пансионате в Подмосковье – и он произвел на меня очень приятное впечатление. Своими больными там явно занимаются, ведь все видно по обстановке. Если вокруг все безжизненное, «замороженное» и сами бабуленьки все лежат аккуратно – значит, ничего не происходит. А там – сестры снуют, сами бабушки вполне активны, все чисто и живо.
А в другом частном пансионате я увидела чрезвычайно грустное зрелище. Представьте себе два хороших красивых дачных дома в Подмосковье. На втором этаже – помещение для лежачих. Просторная вытянутая комната. В торце – окно. Вдоль стен – кровати. Лежат люди, более десяти человек. За ними ухаживает одна сестра, работая без выходных в течение месяца или двух. Как она одна может обеспечить нормальный уход за 10 лежачими больными?! У нее попросту нет сил и возможности делать все, что нужно. То есть люди просто лежат и ждут смерти. Стоит этот «уход» 30 тысяч рублей в месяц.
Но вообще, как бы хорошо ни был организован уход в подобных учреждениях, я совершенно убеждена, что все-таки лучший вариант – когда человек остается дома. Понятно, что если складывается ситуация, когда за вашим близким некому присмотреть и нет возможности нанять сиделку, тогда можно думать о доме престарелых или частном пансионате. Но надо обязательно заранее узнать о качестве ухода и вообще об обстановке в учреждении.
Свято-Спиридоньевская богадельня – один из старейших проектов православной службы помощи «Милосердие». Это место, которое становится домом для тех, кто нуждается в постоянном уходе. Сейчас здесь проживает 20 стариков и тяжелобольных людей. Сестры милосердия не просто обеспечивают уход за ними, но становятся для них семьей.
Свято-Спиридоньевская богадельня существует благодаря пожертвованиям и всегда нуждается в помощи.
Свято-Софийский социальный дом
2 марта 2015 года Домик, как ласково называют социальный дом его друзья, принял в свои стены 22 ребенка-инвалида из государственного дома-интерната для умственно-отсталых детей. В Домике особое внимание уделяется социализации и интеграции воспитанников в общество. Ребята регулярно посещают развивающие занятия в Центре лечебной педагогики, обучаются плаванию в бассейне, знакомятся с окружающим миром. С 1 сентября 2015 года все воспитанники Домика зачислены в образовательные организации города Москвы, где обучаются по адаптированным под их уровень развития программам (ранее большинство детей школу не посещали).
На сегодняшний день в Домике проживает 23 ребенка с тяжелыми нарушениями развития, из них 9 совершеннолетних воспитанников, для которых сотрудники Домика – воспитатели, дефектолог, социальный работник, специалист по развитию движения, специалист по развитию коммуникативных навыков – стремятся создать условия, способствующие максимальному развитию каждого воспитанника в меру его возможностей. Жизнь в Домике построена по семейному типу, у каждого воспитанника есть свой значимый взрослый – близкий, дорогой человек, который много времени проводит с воспитанником и со временем становится настоящим другом, чутким, внимательным, понимающим. Присутствие такого взрослого в жизни каждого воспитанника частично компенсирует отсутствие родительской заботы, дает ощущение безопасности и любви – это сильнейший стимул для развития.
Домик стремится привлекать волонтеров, готовых стать друзьями для каждого ребенка и сопровождать их на протяжении длительного времени. Друзья способствуют расширению кругозора, получению нового социального опыта. Кроме того, это дает ребенку шанс обрести семью: на сегодняшний день четверо волонтеров приняли решение оформить гостевой режим на ребенка, а один из волонтеров оформил опеку и принял воспитанника Домика в свою семью.
Православный Свято-Софийский социальный дом существует при поддержке Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы. Партнерами проекта являются: БФ «Русфонд», Ювелирная сеть «585*Золотой», ПАО «ГМК «Норильский никель, БФ «Фонд святителя Василия Великого», Фонд поддержки и развития филантропии «КАФ», Фонд поддержки слепоглухих «Соединение», Фонд поддержки гуманитарных и просветительских инициатив «Соработничество», БФ «39», Банк ВТБ 24, ОАО «НГК «Славнефть».
Всестороннюю профессиональную поддержку воспитанникам и сотрудникам Домика оказывает РБОО «Центр Лечебной Педагогики» города Москвы.
Не дом престарелых: как живет богадельня в подмосковном селе Остров
Что такое богадельня, нам известно разве что по классическим романам XIX века. Между тем, настоящие богадельни, где заботятся о пожилых и больных людях, есть в ближайшем Подмосковье. Корреспонденты РИАМО побывали в богадельне Иоанно-Предтеченского монастыря в подмосковном селе Остров, пообщались с сестрами и насельницами и узнали, чем это место отличается от дома престарелых.
Усадьба с видом на Москву-реку
Светлое здание богадельни в окружении столетних лип смотрится торжественно и нарядно, как дворянская усадьба. На самом деле, это новодел, но в архитектуре и правда воссозданы черты усадебного дома графа Орлова-Чесменского, который когда-то стоял на этом месте.
Зимой с балконов открывается прекрасный вид на усадебный парк и пойму Москвы-реки. Сейчас бабушки очень ждут лета, когда расцветает яблоневый сад и великолепные розы вокруг усадьбы.
Остров – место с богатой историей, вотчина московских князей и царей. Главная достопримечательность села – храм Преображения Господня, уникальный памятник церковного зодчества времен Ивана Грозного.
Сто лет назад в селе Остров была и богадельня, выполнявшая функцию благотворительного учреждения для бедных духовного звания.
Как рассказывает монахиня Варвара (Герасимова), ответственная за работу «старческого дома», как еще называют богадельню, устройство богадельни – заслуга протоиерея и настоятеля московского храма Святого Равноапостольного князя Владимира в Старых Садех Сергея Романова.
Об отце Сергии обитатели богадельни говорят с большой любовью.
Отец Сергий – духовник богадельни, он еженедельно совершает здесь божественную литургию и причащает насельниц – так здесь называют бабушек.
Богадельни в Острове не было бы и без монахини Софии, которая активно занималась благоустройством старческого дома с момента его основания в 2001 году. Сейчас она живет в отдельном домике неподалеку, летом ее сад и огород снабжает монахинь ягодами и фруктами.
Жизнь по монастырскому уставу
Если говорить современным языком, богадельня – это дом престарелых. Но разница между этими учреждениями огромная. Центр жизни в островской богадельне – это храм. Здесь обитательницы собираются утром и вечером на молитвенное правило, а также на церковные службы.
Сейчас в богадельне живут девять женщин преклонного возраста. В ближайшее время должна прибыть еще одна насельница.
В Остров приезжают и сестры Иоанно-Предтеченского монастыря. Так как монастырь расположен прямо в центре Москвы на «Китай-городе», сестры всегда рады отдохнуть от шума в уединении подмосковного села.
Бабушки живут на первом этаже, сестры – на втором. У каждой насельницы есть отдельная келья, где все скромно и по-домашнему: кровать, шкаф, стол и домашний иконостас.
Насельницы придерживаются довольно строгого распорядка дня: подъем и утренние молитвы – в 7 утра, после – завтрак, затем –послушания (посильные работы – ред.) и прогулки, в 13:00 – обед и тихий час. После – молитвенное правило, прогулки. В 17:00 – ужин, вечернее правило, и в 22:00 – отход ко сну.
Во время Великого поста бабушкам подают постные блюда. При этом постный стол очень разнообразен – здесь и овощи, и орехи, и сухофрукты, и соленья, заготовленные сестрами летом со своего огорода.
Зимой на прогулки выходят не все бабушки, некоторым это просто не под силу. Их на колясочках сестры вывозят подышать воздухом в открытые галереи. В летний период самые активные бабушки выезжают на паломнические экскурсии. Правда, это непросто, ведь у богадельни нет своего автомобиля.
Как дома
Несмотря на строгость устава, отношения между обитательницами старческого дома – как в дружной семье. Пожилые насельницы, действительно, не остаются без внимания сестер, вместе идут на трапезу и собираются в храме. Как и в любой семье, в богадельне отмечают дни рождения и Дни ангела, с подарками, праздничным столом и молитвой.
Пожилые женщины попадают сюда разными путями. Как правило, они оказываются в такой ситуации, что за ними некому ухаживать, и тогда родственники просят о содействии Иоанно-Предтеченский монастырь поместить их сюда. Родственники платят небольшую ренту, которая укладывается в пенсию бабушки.
Монахиня Марфа – одна из первых насельниц богадельни, она живет здесь более 10 лет. Монахине уже 88 лет, из которых 35 она работала уборщицей при храме Владимирской иконы Божией Матери в селе Виноградове, а когда достигла преклонного возраста – оказалась здесь.
Самый православный интернат
ПОЧЕМУ ОВЕЧКИ ИДУТ НАПРАВО?
У метро нас с фотографом встречает машина, в ней — сотрудница интерната Дарья Мусиенко и сегодняшний гость — диакон Сергий Учанейшвили: в сумке ряса, в чехле гитара. Отец Сергий в третий раз едет в ПНИ № 7 давать благотворительный концерт:
— Мне на службу сегодня к пяти. Что бы я делал, если бы Даша не позвала меня выступать? Спал бы, наверное. А раз приглашают, надо ехать. Зачем? Из корыстолюбия (смеется). Спасение ведь вполне себе корыстная цель. Что значат богатства земные по сравнению с теми, которые можно себе на небесах собрать? Могут ли любые награды сравниться с благодатью, которую получаешь, когда отдаешь? Нет конечно. Вот и стараешься ухватиться за возможность хоть что-то отдать, чем-то поделиться. Не хочется, по-евангельски, с козлищами налево идти, а хочется с овечками направо. Вот почему овечки идут направо? Потому что добрые дела делают. А поводы к добрым делам еще искать надо. Так что это везение, когда кто-то просит помочь. Вроде как дело тебя само нашло.
Дорога за беседой пролетает быстро, и вот уже мы въезжаем на территорию интерната. Пробегаю глазами вдоль кажущихся бесконечными рядов окон, предполагаю, что за каждым из них живут только боль и отчаяние. Я ошибаюсь, но еще не знаю этого.
ЦВЕТЫ И КОШКИ
Случаев, когда проживающие в ПНИ находят себе достойное место в социуме, не так мало. Резонно возникает вопрос, зачем же они остаются здесь, а не живут по домам, ведь многим по законодательству полагаются квартиры? Неужели есть надобность держать в одном месте восемьсот пятьдесят человек, если некоторые из них вполне могут жить самостоятельно? Чувствую некоторую неловкость от того, что придется спросить об этом руководство. Но оказывается, я зря опасаюсь поставить заведующих учреждением в неудобное положение. На все вопросы мне отвечают прямо, с проживающими разрешают беседовать без ограничений, ходить по отделениям и палатам — тоже. Это еще впереди, а пока предстоит разобраться, для кого этот дом, как в него попадают и есть ли отсюда выход в большую жизнь.
КОГДА ЛЮБЯЩИХ ЛЮДЕЙ НЕТ
— У нас девять отделений и 851 проживающий, — начала свой рассказ директор ПНИ № 7 Светлана Белая. — Вас смущает многочисленность? Отчасти соглашусь. Как раз сейчас активно поддерживаются инициативы по строительству небольших интернатов домашнего типа. Два таких уже строятся, но это весьма затратные проекты. Конечно, когда проживающих мало, в этом много бесспорных преимуществ, но, работая здесь, я замечаю, что, например, старикам с гериатрического отделения очень нужно общение, и не два-три человека в окружении, а своя полноценная среда. Вам кажется, что большинству из них лучше жить дома, если есть такая возможность? А вот тут не могу согласиться.
Двадцать пять лет Светлана Владимировна проработала в сфере социального обслуживания населения. Начинала простым соцработником. На тот момент она жила с мыслью, что её семья — это домочадцы плюс восемь бабушек на попечении.
— И вот я вспоминаю, сколько мне встречалось брошенных стариков, которые не могут ни обслужить себя, ни с постели встать. Что может соцработник сделать на дому? Может купить еду, приготовить что-то, помыть, убрать и уйти, оставив бабушку одну или, еще хуже, — с родственниками, которые только и ждут её смерти, или с далеко не всегда доброжелательными соседями по коммуналке.
Директору ПНИ доводилось сталкиваться с ситуациями, когда пожилых людей, не способных передвигаться, выписывали из больницы, отвозили домой и оставляли на лестнице, под дверью.
— Я в соцработе с 1991 года, для меня очевидно, что интернат — благо, — утверждает она. — Вам кажется, что медицина, уход, питание — вещи второстепенные, главное — родные люди рядом. Но когда любящих людей нет, элементарные бытовые вещи становятся первостепенными.
Есть, конечно, в интернате ребята, способные позаботиться о себе сами. В основном, это те, кто попал в ПНИ после детского дома. В интернате им помогают начать самостоятельную жизнь. Трое подопечных уехали на постоянное жительство в поселок Смолячково, женились, работают.
— К сожалению, так случается не всегда, — говорит директор ПНИ № 7. — По идее, проживающий, который выписался, уже считается полностью самостоятельным, но сотрудники интерната стараются не терять связи, как они говорят, «со своими детьми». За одного из собственных карманов платят долги, собирая внушительную сумму, другого избавляют от гастарбайтеров, занявших его жилплощадь. За каждого подопечного радеть — уже не работа, а призвание.
БЕРУ ТАЙМАУТ — ПОВОРАЧИВАЮСЬ К ИКОНАМ
Выгорание для людей, работающих в социальной сфере, — явление неизбежное.
— Помню, в молодости мне было море по колено, но когда пришла работать в ПНИ, многое изменилось, — рассказывает Светлана Белая. — Вдруг на плечи лег груз ответственности. Да что там на плечи, на совесть, главное! Стала задумываться о вере, Боге. Иногда мне снится райский сад, где так прекрасно, что не стремиться туда невозможно. А как стремиться? Поступать по совести. На директорском месте (впрочем, и на других, наверное, тоже) не всегда просто принять правильное решение.
Во всех непонятных ситуациях директор берет таймаут и поворачивается к иконам. Вот они, слева от стола.
— Помолюсь, мысли придут в порядок, и через какое-то время ответ находится сам собой.
ХРАМУ ОТДАЛИ ЛУЧШЕЕ
Сейчас домовые храмы есть при всех психоневрологических интернатах Петербурга и области, но первый возник именно здесь, в «Семёрке». Было это в 1995 году. Храм освятили во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского. Первоначально он размещался на четвертом этаже, в одной из палат. Попасть в храм тогда не всем было просто, но молящихся становилось всё больше, и руководство интерната приняло решение обустроить храм в новом месте.
— Храму мы отдали лучшее, что у нас было, — просторный и светлый конференц-зал на первом этаже. Благоустраиваем его на те средства, что собираем сами. Помогают не только попечители, но и родственники проживающих, да и сами сотрудники. Мы прекрасно понимаем, что нашим подопечным вера в помощь. Мы не навязываем православие, когда нужно, приглашаем для проживающих служителей других конфессий, например муллу из мечети, но это исключительные случаи. Гораздо чаще мы слышим, как родственники говорят пожилому человеку: «Ты будешь жить там, где есть храм». Это для них действительно важно, — рассказала директор.
Для попадающих в интернат христиан, в основном пожилых, наличие храма и полноценной приходской жизни — один из факторов, которые помогают примириться с переездом из дома в учреждение. Но не менее важны труды, предпринимаемые духовенством для того, чтобы с верой познакомились и все остальные. Крещение здесь не редкость. С момента открытия и по сей день неизменный настоятель храма святого праведного Иоанна Кронштадтского — протоиерей Валерий Швецов.
— Отец Валерий для наших проживающих сумел стать другом. Священники есть во всех интернатах, но не везде они ходят на отделения причащать тех, кто не встает с постели. У нас же батюшка посещает все палаты, — рассказала Дарья Мусиенко, преподаватель живописи в ПНИ. — Кроме того, у нас работает православный лекторий, наши проживающие ездят в паломнические поездки, а на Пасху все, кто могут, выходят на крестный ход.
ЦАРСКОСЕЛЬСКИЙ ВЕРНИСАЖ И ОПЕН-ЭЙР
Дарья работает в интернате два года. Журналист по образованию, художник по призванию (её работы выставляются в галереях города, хранятся в музеях Петербурга и Эстонии, расходятся по частным коллекциям и даже украшают обложку известной британской рок-группы The Legendary Pink Dots), Даша с проживающими рисует и мастерит. Свобода художественного самовыражения, которую дает она своим подопечным, превращает каждую творческую встречу в настоящее событие. В ход идут не только краски, но и любые предметы — бусы, ложки, счеты, бутылки, обрезки ткани… Так создаются уникальные арт-объекты и коллажи, которые отправляются на выставки, а не пылятся на полках.
— Моя задача не научить рисовать, а показать, что искусство разнообразно и подвижно. Реализм — не единственный путь. Все мои ребята — самородки, в их манере письма столько свободы, что многим художникам нужно самим у них поучиться, — уверена Даша. — Хочется просто создать им условия для развития таланта и дать обратную связь от зрителей.
Выставлять работы своих подопечных Дарья начала почти сразу. Для новоиспеченных художников это настоящий подарок. Их картины уже увидели посетители Государственного музея истории религии, выставки прошли также в трех библиотеках города. Апогеем счастья для проживающих в ПНИ № 7 второй год подряд становится победа в Царскосельском вернисаже.
— Я давно здесь живу. Не помню сколько. Раньше не рисовал. Только с Дашей начал, — поделился Александр Скарлата, победитель этого года, занявший первое место в номинации «Дружба» с картиной «Малыш и Карлсон». — Очень люблю Дашу, буду дальше рисовать.
Дарья приходит в ПНИ трижды в неделю. Она не ограничивается занятиями живописью. В августе, например, устроила для проживающих праздник. Повода не было, но было желание. Событие носило модный формат опен-эйра: в сквере перед интернатом пели и танцевали, разгадывали загадки, ели арбузы, рисовали мелками на асфальте, жюри из подопечных интерната выбирало лучшие работы, а сотрудник Антон играл на баяне. Теперь все с нетерпением ждут повторения, и Дарья уже готовится провести аналогичный осенний праздник.
— Даша — находка для нашего интерната, любимица проживающих. Она привносит сюда жизнь, она стала связующим звеном между учреждением и внешним миром. Приглашает интересных гостей, — рассказала Алла Николаевна Янаева, замдиректора по медицинской части.
Дарья ищет тех, кто готов приехать в ПНИ с одной-единственной целью — подарить радость «за так», «за награду в будущем веке», как говорит сегодняшний гость отец Сергий Учанейшвили.
С репертуаром Петра Лещенко в ПНИ № 7 выступал Григорий Податов, регент хора храма Казанской иконы Божией Матери в Зеленогорске, православная писательница Ирина Рогалева читала здесь свои книги. Художественный руководитель кинофестиваля «Невский благовест» Раиса Евдокимова привозила фестивальные фильмы, выступали известные своим мастерством звонари Владимирского собора, на Пасху пел детский хор «Горчичное зернышко». Перед проживающими пела звезда оперетты Лина Нова, для них играл легендарный «Петербургский диксиленд».
ТРУДНЫЕ ВОЛОНТЕРЫ
— Мы всем рады, кто готов навещать наших подопечных. Им необходимы люди извне, необходимо внимание. Это я поняла давно, когда только начала работать в интернате. Тогда поиск волонтеров привел нас в Александро-Невскую лавру. С её общиной мы сотрудничаем до сих пор, — поделилась начмед Алла Янаева.
Она признается, что с православными волонтерами находить общий язык проще всего. На первый взгляд, недостатка в желающих помочь нет. Разнообразных волонтерских движений масса, но далеко не все стремятся именно помогать, есть такие, для кого это просто досуговая деятельность, попадались и те, кто пытается таким образом получить грант.
— Или еще такая проблема: есть добросовестные волонтеры, которые действительно делают много полезного для наших проживающих, но от которых всегда можно ждать «нож в спину», — делится она. — Они бдительно следят, всё ли у нас в порядке. Но бывает, мы что-то упустим, нам они ничего не скажут, а вышестоящему начальству пожалуются. Мы для них всё равно открываем все двери, но с некоторым содроганием.
ДОСТАТОЧНО ЛИ ВО МНЕ ЛЮБВИ
Алла Николаевна начинала свой путь к посту замдиректора по медицинской части с работы в пищеблоке, была и санитаркой, и медсестрой. Всю жизнь работает в психоневрологических интернатах, а ведь когда-то мечтала поступить на филфак, изучать испанскую филологию. Впрочем, о том, что жизнь сложилась именно так, а не иначе, нисколько не жалеет:
— Когда я пришла работать в ПНИ, для меня оказалось настоящим открытием, что среди проживающих очень много интереснейших людей. В 1980-е еще можно было застать старых дворянок, которые, когда забывали слова на русском, переходили на французский и немецкий. Помню пациентку с миопатией Эрба, это заболевание, при котором голова ясная, а мышцы не работают. Она при этом была невероятно деятельным человеком, состояла в обществе поэтов-инвалидов, приглашала в интернат Эдуарда Хиля, Альберта Асадуллина… Когда видишь, как глубоко больные люди не унывают, а наоборот, несут свет окружающим, хочется жить и работать, хочется проверить себя — на что ты способен. На это нужно время. Каждый, кто приходит сюда на работу, в конце концов вынужден найти ответ на вопрос: «Могу ли я пожалеть, дать ласку, достаточно ли во мне любви?» Злому человеку у нас не место.
СТРАНСТВИЯ «ПИЛИГРИМА» ПО ОТДЕЛЕНИЯМ
Вслед за Аллой Николаевной идем на отделения, за ней тотчас собирается свита из проживающих: кто-то читает свой новый стих, кто-то просто жмется ближе, чтобы его приобняли, погладили по голове. И начмед гладит, и слушает, и хвалит.
В фойе собираются зрители, сейчас перед ними выступит театральный коллектив «Пилигрим». В программе стихи, песни, мыльные пузыри. Такие выступления проходят на всех отделениях, особенно труппу ждут те, кто не может покинуть свою палату. Лежачие больные не отпускают артистов, просят выступить еще и еще. А ведь сами выступающие собраны из местных. Год назад при интернате создали совет проживающих, и на одном из собраний совета было решено организовать театр «Пилигрим». Название выбрано неслучайно: труппа, как странствующий пилигрим, переходит из одного отделения на другое. Сейчас и совет, и труппу возглавляет Галина Егураева. Работники ПНИ № 7 вспоминают, что попала она к ним три года назад и поначалу даже не выходила из палаты, да и разговаривать ни с кем не хотела.
— Оказалась я здесь по семейным обстоятельствам. Больше пойти было некуда. Я по образованию художник-постановщик, работала в детском кукольном театре. Раньше приезжала в ПНИ как гость: мы выступали перед проживающими, —и вот сама оказалась здесь, — поделилась воспоминаниями Галина, руководитель театра «Пилигрим». — Сначала ничего не хотела, была замкнута, жила только своими переживаниями, потом стала замечать окружающих, тех, кому намного хуже, чем мне. Первая наша постановка была по стихотворению Даниила Хармса «Из дома вышел человек…». Ребята с первого отделения сделали из картона паровоз и вагоны, всё ярко раскрасили, успех был необыкновенный.
За три года многое изменилось. Теперь на отделениях Галину встречают криками: «Моя королева! Красавица! Люблю тебя до слез!». Каждому Галина дарит улыбку, приятное слово. Она ходит к самым тяжелым больным и просто играет с ними — в куклы, в машинки. Везде только и слышно: «Галя, Галя!»
— Я даже не знаю, чего мне хочется: уйти отсюда или остаться. С одной стороны, мечтаю о настоящем театре, с другой — понимаю: я им нужна, и та неподдельная любовь, которой они меня одаривают, искупает всё. Когда начну сомневаться, помолюсь святому Николаю Чудотворцу, не пройдет и трех дней, а мои сомнения уже развеялись и ответы на вопросы найдены. Видимо, пока мое место здесь.