история крещения татар иваном грозным
«После захвата Казани Иван Грозный крестил татар силой, до этого не было никаких кряшен»
Известный ученый-археограф Марсель Ахметзянов о татарских шеджере, чувашизмах в булгарских эпитафиях и истории Ногайской Орды
ТАТАРЫ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ИМЕЛИ ПИСЬМЕННОСТЬ, ЛИТЕРАТУРУ. КАК МОЖНО БЫЛО НАЗЫВАТЬ НАС НЕОБРАЗОВАННЫМИ?
— Марсель Ибрагимович, вы известный в Татарстане ученый, автор десятков книг, признанный специалист по татарским рукописям, родословным, эпиграфике, истории и культуре татарского народа. Вы начали заниматься этой темой еще в 1950-е, когда в приоритете были совсем другие темы. Откуда появился этот интерес? Кто повлиял на ваш выбор — семья, учителя, книги?
— Значит, интерес к родной культуре возник не в семье, а в школе?
— Да, в школе нам привили любовь к родному языку, литературе, истории. Впрочем, я остался не удовлетворен полученными знаниями. Смутно понимал, что наше прошлое намного богаче, я предполагал о существовании огромных сокровищ, написанных на моем родном языке. Еще со школы, живя в деревне, интересовался татарскими рукописями, искал их повсюду. Записывал со слов стариков народные предания. Поэтому эта тема не нова для меня. Я интересовался этим с детства. Уже в те времена задавал много вопросов, интересовался литературой, наверное, вследствие моего интереса к истории.
— В те времена ведь не приветствовалось увлечение древними рукописями, особенно, религиозного содержания?
— Нет, не приветствовалось. Но мне никто не мешал. Это стало делом моей жизни. Что меня мотивировало? Отсутствие материалов, касающихся нашего прошлого. Нас считали неграмотными, народом без письменности. Жизнь нашего народа до Октябрьской революции, якобы, протекала в темноте и невежестве. Но даже наш фольклор — легенды, сказки и пословицы говорили о том, какой мы мудрый и развитый народ. Татары с древнейших времен имели письменность, литературу. Как можно было называть нас необразованными?
— Получается, что толчком к изучению своего прошлого стало желание доказать обратное, объяснить, что все было совсем не так, как писали в советских учебниках?
«Наша культура древнее русской, она развивалась веками, отрицать этого никто не может. Позже нас стали представлять группой темных, необразованных инородцев»
ДО НАЧАЛА 1970-Х Я РАБОТАЛ ПЛОТНИКОМ НА КАЗАНСКОМ КОМПРЕССОРНОМ ЗАВОДЕ
— Были какие-то конкретные планы, заранее намеченный путь?
— Как такое случилось?
— Не набрал баллов. Я не обвиняю экзаменаторов, все было честно. Да и сам себя никогда не считал семи пядей во лбу. В итоге, я поступил в 1963 году на вечернее отделение историко-филологического факультета КГУ и получил диплом историка. При этом, все эти годы, вплоть до начала 1970-х я работал плотником на Казанском компрессорном заводе.
— То есть вы дипломированный историк?Этот вопрос к тому, что вас часто обвиняли в том, что вы, будучи филологом, вторгаетесь в «чужую», историческую сферу.
— Всем сомневающимся могу показать свой диплом историка. В начале 1970-х я начал свою работу в Институте языка, литературы и истории как языковед, но исторического мышления не растерял. Почти пятьдесят лет моей жизни связаны с ИЯЛИ. Я занимался разными темами, но все они связаны с татарским письменным наследием.
— Говоря современным языком, вы занимались междициплинарными исследованиями.
— Можно сказать и так. Я всегда воспринимал наше наследие как единое целое. Например, литературные памятники невозможно рассматривать в отрыве от исторического контекста. В тех условиях, когда непосредственно татарские исторические источники почти не сохранились, мы изучаем поэмы, сказания, шеджере (родословные), материалы фольклора. Все это вкупе с данными археологии, русскими летописями, записями иностранных путешественников дает возможность воссоздать картину прошлого татарского народа.
«Литературные памятники невозможно рассматривать в отрыве от исторического контекста»
В ПРОШЛОМ У НАС ВСЕ БЫЛО: УЧЕНЫЕ, ПИСАТЕЛИ, ЦЕНТРЫ НАУКИ
— Материалы фольклора — это источник?
— Однозначно источник, но не стопроцентный и не основной. Исторические реалии, историческая действительность — все это в той или иной мере нашло отражение в татарских легендах и дастанах. Да, они впитали в себя немало фантастических и сказочных сюжетов, но, все же, важны для нас. В устном наследии звучит историческая мысль, которая не меняется веками.
— Я считаю, что множество письменных свидетельств было специально уничтожено. Для чего это надо было? Для того, чтобы запутать историю татар, ведь в них могла сохранится информация о происхождении нашего народа. В прошлом у нас все было: ученые, писатели, центры науки. У нас была своя государственность. Это не могло не оставить свой материальный след. Наша культура древнее русской, она развивалась веками, отрицать этого никто не может. Позже нас стали представлять группой темных, необразованных инородцев. Это плоды колониальной политики. Сам народ был запуган, боялся сказать слово. И сейчас мы не можем назвать нашу историю полной и объективной без этих источников. Что-то попало в русские летописи, но с течением времени их содержание претерпевало изменения. Нам надо изучать, анализировать их, используя критический подход, конечно же.
— Значит, наше наследие было уничтожено?
— Да. И свободы слова не было еще очень долго. Вплоть до XIX века татарам запрещали печатать книги, добро на издание газет дали только в начале XX века, после революции 1905 года. Все контролировалось цензурой и жандармерией, ничего лишнего. Но татары не разорвали нить преемственности, сохранили связь с прошлым. Сберегли в своей памяти, фольклоре, в отрывочных записях на полях книг. Иначе откуда бы мы узнали о нашем прошлом?
— Своей темой вы избрали исследование татарских шеджере-родословных. Шеджере — это древний надежный источник. Как человек, хорошо их изучивший, можете рассказать нам: чем они важны?
— Да. Я защитил по этой теме кандидатскую диссертацию, издал две монографии. Готова и третья, но так и не может выйти — уже сколько времени лежит в издательстве! Что касается шеджере, то это на самом деле важный источник. Оно позволяет проследить процесс развития нашего народа. Это не только частная история отдельной семьи или рода — это история нашего народа. В шеджере могут закрасться фактические ошибки, но в целом для понимающего человека это кладезь полезной и ценной информации.
«Процесс этногенеза был связан с массовым перемещением в наши края татар в XIII веке. Мы происходим от этих татар, а не от булгар. Булгары позже влились в наш состав»
НАЗВАНИЕ «ТАТАРЫ» СОХРАНИЛОСЬ НЕ ПРОСТО ТАК
— Есть различные версии о происхождении татарского народа, этногенеза, такие, как булгарская, тюрко-татарская и т. д. Вас относят к сторонникам второй версии.
— Знаете, булгарская версия очень узкая, ее мало знают. А есть, большая татарская версия, которая у всех на слуху. Процесс этногенеза был связан с массовым перемещением в наши края татар в XIII веке. Мы происходим от этих татар, а не от булгар. Булгары позже влились в наш состав.
— А татары откуда пришли?
— С востока пришли. Через Центральную Азию. Пришли уже как мусульмане. Этот вопрос на самом деле толком не изучен. Но ведь название «татары» сохранилось не просто так. Значит, был такой народ, у которого имелся опыт государственности, видимо, в свое время они играли значимую роль в истории, подчиняли другие народы, ассимилировали их.
— Булгары тоже были тюркоязычным народом…
— Да, булгары были тюркоязычными, их язык родственен языку нынешних чувашей. В булгарских эпитафиях сохранились чувашизмы. Но этот язык уже утерян. Они были связаны с древнетюркским миром. Булгары — народ, поглощенный татарами.
— Чувашский язык сильно отличается от других тюркских наречий, также как и якутский.
— Да, это одна из версий тюркского языка. Чуваши смогли сохранить свой язык, поскольку жили достаточно изолированно, исповедовали свою языческую веру. Письменной культуры у них не было — это тоже один из факторов сохранения идентичности, избежали влияния более развитых цивилизаций.
— Но они же жили бок о бок с татарами-мусульманами, как так случилось, что чуваши остались самобытным народом?
— Часть чувашей приняла ислам и стала мусульманами. Вопрос в том, что сами татары не стремились к сближению, мало того, избегали контактов. Язычество и ислам — религии антагонисты, с этим все связано. С принятием ислама менталитет татар стал меняться. Мы сблизились с народами Средней Азии, Ближнего Востока, восприняли их, тогда передовую, культуру. Мышление стало другим, понимание окружающего мира стало другим. Ислам и исламская культура глубоко проникли не только в наше религиозное сознание, но и в литературу, письменность, фольклор — так или иначе, почти во все сферы деятельности татар. Поэтому мы сумели сохранится, когда началась насильственная христианизация татар. Народ не отрекся от своей религии.
— Современные чуваши говорят, что булгары — их предки.
— Ну почему тогда они не мусульмане? Это же нелогично. Булгары ведь приняли ислам еще в X веке. Это официально, а мусульманами они стали гораздо раньше. Чуваши всегда были язычниками. Крестились они в XVII–XVIII веках. Несмотря на это, языческие традиции у них сохраняются и по сей день.
«Сейчас можно сказать, что в период Казанского ханства была создана зрелая литературная форма. Это говорит о том, что письменный, литературный язык к тому времени уже сформировался»
КУЛ ГАЛИ — ТАТАРСКИЙ ПОЭТ, ОН ПИСАЛ НЕ НА БУЛГАРСКОМ, А НА ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
— Споры булгаристов и татаристов не прекращаются. С чем это связано на ваш взгляд?
— Потому что нет официально принятой точки зрения, какой-то одной, стопроцентно доказанной версии. Булгары были поглощены татарами, от них остались лишь эпитафии на булгарском языке. Элементов булгаризма у нас не сохранилось, в отличие от чувашей. Булгары, принявшие ислам, приняли и татарский язык, стали считать его родным.
— Можно ли назвать Кул Гали булгарским поэтом?
— Кул Гали — татарский поэт, он писал не на булгарском, а на татарском языке. Татарин своего времени. Потому что он творил здесь, в Поволжье. Его творчество было распространено среди всего татарского народа, а все списки рукописей были найдены в местах компактного проживания татар. Чуваши его не знают. Иначе они бы считали его своим.
— Да, мы многого не знаем. Нет сведений о языке, на котором разговаривали наши предки в период существования Волжской Булгарии, Казанского ханства…
— Согласен, эта тема почти не разработана. Очень мало сведений и источников. Мы можем уверенно говорить лишь о письменном, литературном языке, который изучен неплохо. Сейчас можно сказать, что в период Казанского ханства была создана зрелая литературная форма. Это говорит о том, что письменный, литературный язык к тому времени уже сформировался. Если бы было иначе, то мы увидели бы разноголосицу стилей и форм.
— Это же «высокий штиль». Простой народ не мог разговаривать на таком языке. Там же сплошные арабизмы и фарсизмы.
— Не разговаривал, но понимал. Пользовался этой литературой в жизни, на практике, в процессе обучения. Кроме того, эти книги помогали оставаться в орбите общетюркской цивилизации, поскольку авторы, темы и сюжеты были близки всем тюркам того времени. Да и язык был понятен во всем тюркском мире. Тут сыграла свою роль и особенность арабского письма, который не знает гласных. Есть основа, каркас, а каждый — будь это кипчак или огуз, нанизывает гласные звуки при чтении так как он привык, как принято в его среде. В-общем, литературный язык свою полезную функцию выполнял. А в повседневной жизни люди разговаривали на простом, упрощенном языке, который, видимо, не сильно отличался от современного татарского. Об этом позволяют говорить некоторые отрывочные примеры, которые сохранились в татарских рукописях, записях европейских путешественников.
«Книги помогали оставаться в орбите общетюркской цивилизации, поскольку авторы, темы и сюжеты были близки всем тюркам того времени. Да и язык был понятен во всем тюркском мире»
ТАТАРСКИЙ НАРОД ИСПОКОН ВЕКОВ В ИСЛАМЕ. КАКОЙ ЕЩЕ ТРАДИЦИОННЫЙ ИСЛАМ?
— Проблема языка и религии. Что позволяет сохранить язык — вера? Или, наоборот, религию сохраняет язык?
— Они связаны между собой. Много исламской религиозной литературы было переведено на татарский язык. Все это способствовало укреплению и лучшему пониманию ислама татарами. Если бы эти книги остались в арабском оригинале, то мало кто смог бы прочесть их. Конечно, наши предки изучали арабский и персидский в медресе, но полноценные знания могли получить лишь избранные: выдающиеся богословы, религиозные деятели, аристократы, знать, т. е. те, кто мог потратить пару десятков лет жизни и немалые финансовые средства на учебу и поездки по центрам мусульманской учености. В советские годы почти во всех мечетях европейской части СССР, Сибири и Дальнего Востока проповеди велись на татарском языке. Все положенные ритуалы и обряды также проводились на татарском и арабском языках. Мечеть была территорией татарского языка. Религия сохранила язык. А язык сохранил религию.
— Что такое традиционный ислам? Как вы это понимаете?
— Это какая-то выдуманная вещь. Татарский народ испокон веков в исламе. Какой еще традиционный ислам? Это какая-то непонятная выдумка.
— Вопрос о кряшенах.
— Кряшены — это насильственно крещеные татары.
— Нет, нельзя назвать их древним народом. С вхождением в Русское государство, особенно в XVII–XVIII веках началась политика насильственной христианизации. Часть татар была крещена.
— Они делят себя на старокряшен и новокряшен. Новокряшены — это как раз насильственно крещенные татары, которые потом вернулись в лоно ислама.
— После захвата Казани Иван Грозный крестил татар силой, до этого не было никаких кряшен. Особенно этот процесс усилился в XVII–XVIII веках, но татары оказали мощное сопротивление. В XIX веке этот процесс пошел на спад, подключились миссионеры с отличным знанием татарского, арабского языков, Корана. Пытались повлиять словом, убеждением, ненавязчивой критикой основных постулатов ислама. Но все это было безуспешно. Поменялись цели и задачи. Начался массовый процесс отпадения в ислам, надо было сохранить хотя бы часть крещенных татар. Ильминский и другие миссионеры поняли, что лучше всего это делать через родной язык, поэтому стали переводить на татарский язык христианскую религиозную литературу, разработали специальный алфавит на основе русской кириллицы. Надо было разорвать связь с мусульманским миром, в первую очередь через письмо. Но, в целом, тогда это не дало ожидаемого миссионерами результата.
«Я люблю свой народ и свою культуру, родной язык. Но я не призываю к вражде с русскими. Я защищаю татар от необоснованных нападок и несправедливых обвинений»
Я ОЧЕНЬ ОГОРЧЕН ТЕМ, ЧТО МОЙ РОДНОЙ ЯЗЫК НАХОДИТСЯ В ТАКОМ ПЛАЧЕВНОМ СОСТОЯНИИ
— Расскажите о влиянии Ногайской орды на татар. Этой теме вы посвятили отдельные книги, написали ряд статей
— Есть люди, которые вешают на вас ярлык националиста. Такие обвинения в ваш адрес звучат время от времени.
— Да, я люблю свой народ и свою культуру, родной язык. Но я не призываю к вражде с русскими. Я защищаю татар от необоснованных нападок и несправедливых обвинений. Татарский народ — свободолюбивый. Я тоже свободный человек. Я хочу говорить и писать по-татарски. Я уважаю свой родной язык. Я очень огорчен тем, что мой родной язык находится в таком плачевном состоянии. Татары — народ с письменностью, существовавшей с древнейших времен. И надо прилагать много усилий, чтобы сохранить наш родной язык и культуру.
— Известная татарская поговорка гласит: «Не хвались тем, что у тебя дед — татарин, а гордись тем, что у тебя внук — татарин».
— Как вам удалось в советское время воспитать их в таком духе?
— Татарских школ в Казани почти не было. Мои дети учились в русской школе. Я им сказал: татарский язык — ваш родной, заходя в дом, оставляйте русский за порогом. В нашей семье говорили только по-татарски.
— Как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию?
— В настоящее время никто не защищает наш язык, нашу культуру, нашу веру. И это в то время, когда идут постоянные нападки. В первые годы суверенитета много чего было сделано. Это было движение снизу, от народа. Но сейчас многое пошло на спад. В реалиях нынешнего времени мы должны сохранить то, что есть. Это задача сегодняшнего дня, программа минимум.
Родился 26 марта 1939 года в рабочем поселке Шугурова, в семье служащего.
В 1947–1957 гг. учился в Ново-Кинерской средней школе. 1963–1968 гг. учился на вечернем отделении КГУ по специальности история. В 1972–1975 гг. учился в очной аспирантуре по специальности «история татарского языка».
Правда о русских «крестовых походах»: как православные поступили с мусульманами после взятия Казани
17 октября — день памяти святителей Гурия и Варсонофия, Казанских чудотворцев
Приблизительное время чтения: 7 мин.
Со времени Куликовской битвы борьба с татарами приобрела на Руси значение крестовых походов. Отправляясь в поход на Казань, Иван Грозный говорил: «Хочу пострадать за православную веру и за святые церкви не только до крови, но и до последнего издыхания». По словам историка Георгия Кунцевича, в поход он взял боевую хоругвь с Нерукотворным Образом Спасителя и крест — они были с Дмитрием Донским на Куликовом поле. А еще легендарный посох ростовского святителя Авраамия, которым тот сокрушил идола Велеса. А после победы учредил Казанскую епархию и отправил туда целую миссию во главе со святителями Гурием и Варсонофием.
Святыми не рождаются
Когда князь Иван Пеньков — по навету — обвинил своего управляющего, дворянского сына Григория Руготина в шашнях с его, князя, законной женой и заточил в подземелье, ему и в голову не могло прийти, что под замком у него сидит будущий святитель, первый Казанский архиепископ Гурий. Там, в темнице, он подорвет здоровье, зато укрепит и углубит религиозное чувство. И, выйдя на волю, примет постриг в Иосифо-Волоколамском монастыре, в котором потом почти 9 лет будет игуменом.
На Казанскую кафедру, учрежденную в 1555 году, его изберут по жребию. А в помощь ему дадут архимандрита Варсонофия из Пешношской обители. Сын приходского священника из Серпухова, Варсонофий в 1512 году во время рейда татар на Рязань попал в плен и прожил там три года, пока отец собирал деньги на выкуп. В плену он выучил татарский язык, а вернувшись домой, поехал в Москву и в Спасо-Андрониковом монастыре принял иноческий постриг.
Шло время, монаха Варсонофия поставили игуменом Николо-Пешношской пустыни, основанной в 15 верстах от Дмитрова учеником преподобного Сергия Радонежского Мефодием. А в 1553 году царь, заехав в обитель, обратил на него внимание: опытный настоятель, побывал в плену, язык и нравы татар знает, — и вспомнил о нем, когда в Казани учредили новую епархию.
Как ислам не победил христианство в Поволжье
Вообще-то, христианство на казанских землях, по свидетельству археологов, появилось в глубокой древности. Но в конце IX века эта территория частично вошла в состав Волжской Булгарии. И хотя первый ее хан Курбат в юности был крещен и воспитывался в Константинополе в императорском дворце, в X веке она в качестве государственной религии приняла ислам.
Но христианские поселения на Средней Волге остались. Да и в самой столице жили русские купцы и ремесленники — христиане, а на ее западной окраине была христианская армянская колония.
В Казанском ханстве тоже были русские и армянские колонии, храмы и кладбища. А в 1552 году в верховьях Волги в районе Углича построили деревянную крепость Свияжск, ставшую административным, торговым и христианским русским центром на востоке государства.
Край обыденных церквей
Помимо политических, были у похода на Казань и другие причины.
16 января 1547 года великий князь всея Руси Иоанн IV стал первым русским венценосцем, помазанником Божиим, защитником православных христиан от Востока до Запада. Приближалось столетие падения православной Византии, и надо было показать всему миру, что вместо Константинополя теперь Москва — хранительница православия от магометанства.
Поэтому московский царь на всех завоеванных землях — на территории четырех губерний: Владимирской, Казанской, Нижегородской и Симбирской — строил множество монастырей, церквей, часовен и погостов. А опробованную в казанском походе практику строительства так называемых обыденных — то есть построенных за один день — часовен и церквей царь Иван потом использовал в Прибалтике во время Ливонской войны.
Дмитрий Донской по обету после Куликовской битвы построил несколько монастырей. Петр I, Екатерина II, Павел I повторили путь Ивана Грозного в Казань, но никто из них не оставил после себя церквей.
Он сам выбрал место для соборной Благовещенской церкви, своими руками заложил на месте престола святой крест, а потом сам рубил лес и носил на плечах бревна. Ничего удивительного — он следовал примеру отца, Василия III, который по обету, данному перед рождением сына, в один день построил церковь Иоанна Предтечи на старом Ваганьковском погосте в Москве.
А в версте от Казани царь сразу же заложил Зилантов Успенский монастырь — на том месте, где были погребены воины, погибшие во время штурма города. И в самой Казани — Спасо-Преображенский мужской монастырь, иноки которого должны были вечно петь панихиды по павшим воинам.
Мягкий Грозный царь
Удивительное дело, при Грозном царе миссионеры действовали крайне деликатно. С одной стороны, всю Казань застроили православными храмами и монастырями.С другой, вопреки сложившимся стереотипам, после взятия Казани русскими войсками никто не запрещал татарам, верным исламу, оставаться в городе. Выселили их только через несколько лет, после их попытки восстановить независимость ханства. Тогда начали строить каменную крепость, рядом с которой появилась отдельная татарская слобода.
После завоевания царь Иван обещал ногайским правителям, что не будет притеснять ислам, и остался верен слову. При нем не было массового обращения в православие татарских мурз и землевладельцев. Первыми — по доброй воле — крестились самые высокопоставленные татары из Чингизова рода (из них потом вышли Аничковы, Дашкины, Глинские). Казанский хан Ядигир-Магмет был взят в плен, крестился с именем Симеон, стал верным союзником русского царя и получил во владение город Звенигород.
В ответ благодарная татарская аристократия активно участвовала вместе с русскими в Ливонской войне, а когда в России началась смута, в большинстве своем сохранила верность престолу и сильно помогла новой православной династии. Массовое крещение служилых татар в православие началось позже и продолжалось до самой петровской эпохи.
А вот мягкий, казалось бы, правитель, царь Феодор Иоаннович — в отличие от своего грозного отца — издал в конце XVI века указ о ликвидации всех мечетей на Казанской земле «за их ненадобностью». И запрет на строительство мечетей был снят только Екатериной I.
Монахи важнее воевод
Вместе с архиепископом Гурием и архимандритом Варсонофием в Казань отправили несколько монахов Пешношского и Андроникова монастырей. И уже через год Спасо-Преображенский монастырь в Казанском кремле стал средоточием духовной жизни бывшей татарской столицы. А через несколько лет число иноков в нем дошло до ста. Архимандрит Варсонофий усердно обращал татар в православную веру, чему немало способствовало его знание татарского языка.
За несколько лет работы миссии в Казани появилось четыре монастыря, Благовещенский кафедральный собор и более десяти городских церквей.
Монастыри, помимо того что становились миссионерскими центрами, всегда довольно мягко относились к приписанным к ним крестьянам и имели право судить их своим судом и могли легко «колонизовать» новый край, привлекая на свои земли выходцев из России.
А по поводу мусульман владыке Гурию еще в Москве была дана царская «наказная память»: «В крещение неволею не приводить, обращаться с иноверцами кротко, с умилением, жестокостей им не чинить, а при необходимости, освобождать их от суда воевод и наместников».
Святители уходят, но… остаются
Но в 1561 году архиепископ Гурий тяжело заболел. По праздникам его приносили в церковь — сам он уже не мог ни ходить, ни стоять. Через два года он принял великую схиму и вскоре скончался.
А четыре года спустя скончался тверской епископ, и митрополит Московский Филипп (Колычев) вызвал архимандрита Варсонофия в Москву и поставил его на Тверскую кафедру. Времена для Твери, не вошедшей в опричнину, были тяжелые. Впрочем, не только для Твери. С ужасом узнал владыка Варсонофий, что друг его Герман, архиепископ Казанский, вызванный в Москву для возведения в сан митрополита и осмелившийся кротко напомнить царю, что тот даст ответ на суде Божием за свои жестокости, был изгнан и умер в заточении.
Много страшных событий прошло пред глазами Варсонофия за четыре года его архиерейского служения.
В 1571 году он удалился на покой в основанную им в Казани обитель, пять лет провел там в уединении и молитве, принял великую схиму, а когда скончался, был погребен там же, где и владыка Гурий — в Преображенском монастыре.
А в октябре 1595 года, когда по благословению Патриарха Иова в обители начали строить новый Преображенский храм, обрели мощи святителей Гурия и Варсонофия, и тогдашний Казанский митрополит, будущий патриарх Гермоген, описал это событие в составленном им житии своих святых предшественников.