иудаизм учение о спасении
Как человек спасается в иудаизме? Верой? Делами?
Здравствуйте. Мне интересно, как человек спасается в иудаизме. Верой? Делами? Или и тем, и другим? Вот в Псалме говорится: (Пс.36:29) Праведники наследуют землю и будут жить на ней вовек. Значит, для спасения достаточно быть праведником? Может ли атеист-праведник (ну допустим, что его моральные принципы совпали с заповедями Торы) без веры быть спасенным? Спасибо. Д.
Отвечает рав Эльяким Залкинд
Слово «спасается» нам не совсем понятно. Спасается от чего или от кого? Спасается сам или кем-то? По-видимому, мы живем в сфере иных понятий. Мы просим помощи у Всевышнего — Творца и Властелина мира: суметь понять и выполнить то, что Он хочет от нас, — Его заповеди, уберечь нас от ошибок и ложных стремлений, от зла, избавить от изгнания, физического и духовного, вернуть на нашу землю, к должному и желанному служению Ему и еще многое другое. И стараемся делать то, что в наших силах, исполняя все это, строя жизнь в соответствии с истиной. Но не пытаемся «спастись» от этого мира, который является не злом, а тоже — творением Всевышнего. Местом испытаний, но и радости осмысленной и наполненной жизни, соблюдения заповедей, изучения мудрости, открываемой нам Творцом, поиска Его близости и дарования ее, служения Ему, раскрытия в нашей жизни и во всем мире Его Провидения и Присутствия. И хотя мы ждем будущего (грядущего) мира, в котором эти раскрытие и близость будут несравнимо больше, мы радуемся и жизни здесь, где можно так много сделать и куда мы приведены не напрасно. Так жизнь не раздваивается на наслаждение этим миром, с одной стороны, и страхом перед наказанием за это и желанием спастись от мира, с другой. Но сама жизнь наполняется чистотой, светом и радостью приближения к Совершенному, обретения Истины и близости к Источнику всего.
Заслуги же человек приобретает и верой, и делами, если они желанны Творцу, тем более — если заповеданы Им. И, действительно, достаточно быть праведником. Но это означает не только соблюдение общепринятых моральных принципов.
Как Вы думаете, если человек, например, захватит чужой дом, выживет оттуда хозяина, объявит хозяином себя и устроит в этом доме благотворительное учреждение, — мы назовем его праведником? Или наоборот?
Так, если человек не признаёт, что у мира есть Хозяин, Творец, и не дает себе труда разобраться, чего ждет от него (в сущности, гостя) истинный Хозяин этого «дома», для чего пустил его в Свой дом, не желает исполнять Его правила, а, напротив, пытается объявить хозяином себя, — разве может он быть назван праведником, даже если окажется хорошим соседом для таких же, как он?
Всевышний создал этот мир. Создал и нас, наши души, облёк их в тела — всё это принадлежит Ему. Он приводит нас в Свой мир с инструкцией, как жить в нем, на каких условиях Он создал нас и пустил сюда. Всех людей без исключения. Это и есть заповеди. Но первая из них — не забыть, что у всего есть начало и цель. Что есть Властелин всего.
4. Иудаизм и христианство о спасении индивидуума и о спасении человечества в целом
Одним из самых важных понятий для иудаизма и христианства является понятие «спасения». Концепция «спасения» состоит в том, что в том мире, в котором мы сейчас живем, мы чувствуем какую-то глубокую неправильность, которая должна быть исправлена. Эта неправильность заключается в отдаленности человека от Бога, в каких-то существенных отрицательных сторонах человека, которые мы сами в себе чувствуем. Т.е. мы чувствуем в себе недостаток, неправильность, грех. И глубокое, кардинальное исправление этой неправильности – как в человеке, так и в мироздании в целом – и есть «спасение».
жажда спасения является очень фундаментальной, глубокой человеческой страстью.
Таким образом, иудаизм считает, что целью Бога при Сотворении мира было приблизить человека к Себе. Но по-настоящему Бог может человека приблизить, только если Он дает ему работу, задачу осуществляя которую, человек заслужит награду. Не в том смысл мира, чтобы просто дать человеку подарок («благодать»), потому что, просто получив незаслуженный подарок, человек не может по-настоящему его воспринять. Вместо этого Бог должен был дать человеку еврейскому народу и человечеству вообще сложную задачу, и в дальнейшем развитии мира вести диалог не только с отдельным человеком, но и с народами, а также с человечеством в целом.
Таким образом, согласно иудаизму Бог не хочет просто «спасти» человека, даровав ему «спасение». Но Он стремится давать человеку задачи, чтобы человек продвигался и достиг спасения – и в этом заключается гораздо большая Божественная милость. Конечно, мы достигаем этого спасения не сами по себе, мы достигаем его вместе с Богом с Его помощью и поддержкой. Но – мы вместе с Богом, а не в дар от Бога. Бог дает нам возможность продвинуться самим. А дать кому-то возможность продвинуться самому – это гораздо больший дар, чем просто ему что-то подарить.
Поэтому иудаизм никогда не смотрит на окружающий материальный мир, как на нечто отрицательное. Окружающий материальный мир, безусловно, положителен; более того, он Божественен. Окружающий мир имеет в себе громадный потенциал развития и дан нам не просто в качестве полигона, на котором будут отбираться хорошие, а именно для того, чтобы, исправляя этот мир, мы стали партнерами Бога. Ведь раз Бог создал этот мир, то Он не создавал что-то плохое, отрицательное, и Он отнюдь не создавал «тюрьму для души», которая должна вырваться в какие-то высшие миры. Вся еврейская мистика, и Каббала в частности, учит, что мир позитивен, положителен. Мир дан нам для того, чтобы продвигаться дальше, исправляя его. Поэтому иудаизм смотрит на окружающий мир, как на Божественное создание, которое нам заповедано улучшать, поддерживать, продвигать.
Таким образом, с точки зрения иудаизма человечеству заповедана очень долгая дорога, очень постепенное продвижение. Этого продвижения невозможно достичь сразу, резко, одним ударом типа «бумс – и продвижение человека к Богу e ; t достигнуто». Это было бы слишком легко. С точки зрения иудаизма, это длительная дорога на тысячелетия, которая дана человечеству для его длительного развития, шаг за шагом. Это как развитие ребенка. Ребенок не может сразу из младшего возраста стать взрослым, а из взрослого – сразу же стать умудренным опытом. Это невозможно, жизнь нужно прожить постепенно.
Идея о том, что жизнь нужно прожить постепенно, приложима не только к индивидууму, а и к человечеству. Человечество тоже должно прожить эту жизнь постепенно. И эта постепенность сталкивается у нас внутри с жаждой исправления, с чувством неудовлетворенности. И эта «необходимость постепенности» противоречит жажде «исправления сразу».
Центрально-Европейский университет
Санкт-Петербургcкий университет, исторический факультет
Католицизм, православие, протестантизм, иудаизм и ислам:
конфессионально-культурные особенности религиозных традиций Европы
(Средние века – XIX в.)
Райвола, 10 июля, 2008 г.
Спасение и эсхатология в иудаизме и исламе:
нормативное учение, вера и практика
(Средние века – XIX в.).
Нет смысла рассказывать о том, что говорит Библия о человеке, спасении и Мессии. С чего начинать изложение в учебных курсах и как этому учить? Надо начинать с древневосточных представлений (Гильгамеш, Египет, Библия), а также с эллинистического котла. С того времени, когда возникло христианство и раввинистический иудаизм (а мы повторим, что это 2 в. н.э.), мы имеем дело с гигантским ростом индивидуальных ожиданий индивидуального спасения, отразившегося в возникновении религиозных корпораций, строивших свои практики по типу греческих мистерий: спасение и воскресение после смерти, по образцу спасения и воскресения Диониса. Эта традиция восходит к 3 в. д.н.э., к Птолемею IV и была описана в 3 Книге Маккавеев. Тогда попытка обратить евреев культ Диониса не увенчалась успехом. Эсхатологические ожидания нового века коренились не только у иудеев, в пророчествах Исайи, но и у стоиков о циклическом сгорании миров: после сгорания старого мира, появится новый мир.
Итак, в Восточном Средиземноморье распространяются индивидуальные ожидания спасения после смерти и воскресения во плоти. Эти ожидания распространяются параллельно с надеждами нового века, которые коренились в иудейской традиции, которая в это время распространилась по всему региону. Поэтому не только среди иудеев к началу Иудейской войны было распространено представление о новом императоре-спасителе с Востока, из Иерусалима, но и среди самих римлян (например, 4 Эклога Вергилия). Когда иудейская война закончилась, римляне оказались правы: хотя это не был иудей, но это был Веспасиан Флавий, начавший восхождение к власти из Иудеи.
Между тем в самой Библии практически ничего нет о воскресении мертвых. В псалмах и в книге пророка Даниила, написанной в 167-168 г. До н.э., во время преследований Антиоха Эпифана, есть туманные намеки на то, что это может произойти (Дан.: 12:2): «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление». Вера в воскресение упоминается среди догм в начале главы 10 талмудического трактата Санхедрин: «Тот, кто говорит, что воскресение мертвых не подкрепляется Торой, не получит доли в будущем мире». Согласно Иосифу Флавию (Война 2:8, 14; Древ. 18:1, 4), этот вопрос был одним из основных пунктов, по которому расходились мнения фарисеев и саддукеев: последние считали, что душа умирает вместе с телом, и интерпретировали соответствующие стихи Иехезкеля (37:5 и следующие) как символическое видение, а не как предсказание реального воскресения из мертвых (Санх. 90б).
Особое внимание обращалось к видению Иезекииля о костях, обрастающих мясом. Для пророка – это метафора. Однако в раннераввинистическом иудаизме это трактуется буквально.
Что конкретно произойдет? Раввинистический иудаизм, в отличие от эллинистического иудаизма, почти не заимствовал греческую терминологию, касающуюся области религии и философии (в отличие от быта).
У Аверинцева есть четкая классификация. Согласно ей, у цивилизации есть два корня: Библия и Гомер, синтезом этих корней стало христианство.
Из стоической концепции сгорания миров заимствуется новое значение термина Геенна огненная. Это конкретное место в Иерусалиме, долина Гай бен Эном (Тель Ноф). Это заимствование происходит еще во времена фарисеев.
Что происходит с людьми? По этому поводу существует путаница. И царствие небесное и olam haba могут начинаться во времена эсхатона, в век Мессии или сразу за порогом смерти. Либо человек попадает в этот мир после своей смерти, либо надо ждать. Все эти противоречия надо согласовать. Геенна огненная выступает как чистилище, куда ввергаются души средних людей после смерти, в то время как души праведников прячутся под престол Господа, а души грешников перебрасываются ангелами от конца мира в другой.
Равно как в стоицизме и в поздней античности, иудаизм делит людей на три категории. Есть праведники и мудрецы, грешники и средние люди, которых большинство.
Кто спасается? Этот вопрос важен для Павла, в формативный момент христианства. Надо сказать, что как в христианстве, так и в иудаизме мнения расходятся. По контексту слова Павла «весь Израиль спасется» относятся к «плотскому Израилю». Ориген по этому поводу не испытывал сомнений, однако Августин уже сомневался. Христиане пытаются примирить слова Павла с логикой, утверждая, что речь идет о Новом Израиле, христианах.
Аркадий Бенционович, спасибо за Ваши очень полезные для нашего предприятия советы и сведения. Мы надеемся продолжить совместную работу и на сайте нашего проекта.
Переходя к дискуссии, хочу ещё раз подчеркнуть, что недостаточно было бы, готовя сравнительные курсы, ограничиться лишь параллельным изложением эсхатологических представлений, свойственных иудаизму, христианству, исламу… Такая операция ещё не была бы сравнением. Как же нам подавать материал и отвечать на вопрос, что общее, а что различное, в этом отношении, между исламом христианством и иудаизмом?
Кроме того, как обычно, как минимум три параметра должны быть приняты во внимание. Во-первых, разумеется, отличия одной эпохи от другой и одного региона – от другого. Во-вторых, разрыв между нормативным и реально «переживаемым» в истории религий. В-третьих, отличия друг от друга и разных версий христианства, и разных версий иудаизма, и разных версий ислама…
В конце 19-начале 20 в. в Киевской Духовной академией был накоплен большой массив трудов, в основном о библеистике. Статьи Краснова о мессианстве и мессианском царстве, и Глаголева интересным образом актуализировали сопоставление православной и еврейской эсхатологии в контексте зарождающегося сионистского движения. Политологический анализ того времени сопоставлялся с призывом теологического освоения и осмысления традиционных представлений.
Был ли этот взгляд благожелательный, нейтральный или негативный?
Политкорректный. Православным надо было разобраться, как быть христианам в связи с новыми течениями. И все это оставалось в лоне богословского дискурса, который противопоставлялся секулярному дискурсу, а также социализму.
А что же, с точки зрения «классического иудаизма» и иудаизма средневекового происходит с теми, кого в христианской системе взглядов классифицируют как грешников? С одной стороны, «весь Израиль спасется». С другой стороны, грешник есть грешник. Так что же, грешники горят в геенне, так перестают быть частью Израиля? Или они спасаются, хотя они и грешники?
То, что они, горя в Геенне, исключаются из Израиля – логическое построение, чуждое мидрашу.
А какая точка зрения в современном иудаизме?
Реформистский иудаизм не делает различий между иудеями, мусульманами и христианами. Все спасутся. Почти по Оригену. Это мнение преобладает среди всех либералов религиозных традиций.
А как соприкасаются идеи избранности еврейского народа и спасения?
Есть понятие am sgula, но это скорее не избранность, а выделенность. При этом в иудаизме – это не корневое понятие. Ключевое здесь понятие – это nahala, наследование. Кто наследует Царствие небесное, которое еще не настало? С точки зрения Павла, Царствие небесное наследуют христиане. Если с точки зрения иудаизма, евреи – это Иаков, а римляне – это Исав, то наследуют евреи…
А как же тогда идея о том, что Мессия придет лишь к евреям?
Это разные традиции, которые надо согласовывать. Есть судороги мессии, есть рассказ о двух мессиях (Машиах бен Йосеф и Машиах бен Давид), о тысячелетнем царствии, после которого наступит суд, где судьями будут праведники.
Какие представления у евреев по поводу загробной жизни, кроме того что они будут там есть Левиафана?
В будущем мире не женятся и ни разводятся. Правила кашрута в будущем мире могут измениться, галаха вовсе исчезнуть. Что касается эсхатона, то прямых указаний на то, что Тора не будет действовать, нет, но это постоянно висит в воздухе.
Такие вопросы у простых людей не возникают; возникают вопросы, как в анекдоте, о козе. Как будет отвечать рав? По-разному. У нас будет аристотелианец Маймонид. В его трактате «Рассуждение о воскресении из мертвых» он приходит к выводу, что, конечно, воскресение будет иметь место, но не как постоянный процесс; оно последует за периодом, в течение которого души праведников получат воздаяние в будущем мире, после чего воскресшие снова умрут и праведные еще раз вернутся в будущий мир, который явится их истинным вознаграждением. У какого-нибудь галахического авторитета будет свой ответ. У рядового еврея – усредненные в его среде фольклорные представления. То же самое можно сказать о христианах из Ельца и Козлова.
Вопросы посмертного существования, наказания и воздаяния, а также эсхатологических времен отразились прежде всего в произведениях еврейских мистиков. Согласно учению о трехчастной душе, отразившейся, в том числе в Зогаре, nefesh (низшая часть души) остается в могиле и несет наказание за проступки после первого суда, который называется hibbut ha-kever (“наказание могилы”) или din ha-kever (`суд могилы`). Ruah (`дух`) также терпит наказание за свои прегрешения, однако спустя 12 месяцев он вступает в земной, или «нижний», Эдемский сад, в то время как высшая часть души — neshama — возвращается в «горний Эдемский сад», поскольку не может быть грешной. В определенных случаях нефеш поднимается до уровня руах, а руах — до уровня нешама. Црор ха-хаим (`пучок жизни`), где пребывают нешамот ИСЛАМ
Перспектива того, что ждет человечество, была высказана человечеству еще до его рождения. В Коране есть поэтический заимствованный сюжет, согласно которому из Адама было выведено все человечество, которое будет жить от начала и до конца мира. Потенциально нереализованное человечество признало существование единого Бога. Однако с течением времени под влиянием каких-то обстоятельств кто-то стал язычником, кто-то христианином, иудеем или мусульманином. Каждый ответит за свои неправильные поступки, но по сути это единственные существа в тварном мире, которые знают своего Бога, но забыли о Нем. Обретение Рая, вечного блаженства связано со спасением. Спасение видится как совершенствование. Есть хадис, согласно которому Бог сотворил человека из животного и ангела. Тот, у кого разум (можно переводить как разум, и ум и дух) победил свою похоть, тот выше ангела, а тот, у кого похоть победила разум, тот хуже животного. Последний – это язычник, отношение к которым у мусульман весьма жестоко. Язычникам предлагали или принять ислам, или умереть. Это было в Индии, где мусульмане безуспешно пытались распространить ислам, и в Средней Азии, где также распространение ислама не имело конечного результата. Мусульмане стали платить людям за посещение мечетей одну серебряную монету, и в скором времени ислам победил.
Это каноническая проповедь. И эти тексты, касающиеся ада и рая многочисленны для мекканского периода, начального этапа проповеди. Главная тема мекканских сур – это наказание в аду и блаженство в раю. В мединский период эта тематика отходит на задний план и трансформируется. Иными словами, в Коране мы можем проследить эволюцию представлений о Рае.
Как попадают в рай или в ад? Как и в христианстве, это будет суд, на котором плохие и добрые дела людей будут взвешены на весах. Кто будет судить? Здесь есть разночтения. По Корану, судить будет только Бог. Хотя в сунне есть намеки на то, что к суду будет причастен Иисус. В мираже восхождения Мухаммеда на небеса Мухаммед встречает Иисуса, единственного человека, который знает, когда произойдет Судный день. В этой традиции Иисус выступает как лицо, причастное к суду. Последующая суфийская традиция называет Иисуса судьей мусульман и христиан. Между тем в каламе эта традиция не воспринимается. В каламе говорится о том, что судить будет Бог, а Мухаммед выступит в роли заступника мусульман. Иисус будет обвинителем христиан. В мистической традиции, которая впервые подробно разбирается ибн-Араби (13 в.), Иисус будет судить всех, поскольку он знает день суда, он – воплощенное Слово, воплощенный дух Бога, он бессмертен.
В мекканских сурах Корана мы имеем детальное описание Рая. Здесь нужно понимать среду, в которой Мухаммед возвещал свою проповедь. Основные темы для Мекки – это ад, рай и единство Бога. Бог – един и если поверим в единство Бога, мы окажемся в раю, если отвергнем, то нас ждет участь ада. Описания ада и рая весьма натуралистические. Рай представлен в виде сада, в котором стоят дворцы. Образ рая был виртуализирован в дамаскской Большой мечети, на стенах которой изображены мозаики с кущами и горами. Эти представления, вероятно, восходят к зороастризму. Большой дворец в Константинополе представлял собой город в кущах или в саду и символизировал рай. То же самое символизировали дворцы Ахаменидов и Сасанидов. Это города в садах. Отсюда, кстати, греческое «парадизас» от персидского «фердаус».
В пространстве рая текут реки, вода, молоко, вино, мед; там находятся фонтаны, скульптуры и деревья. В дворцах живут блаженные и гурии. Сами блаженные ходят в дорогих одеждах (упоминаются браслеты и благоухания), они пируют и едят самую дорогую, вкусную и изысканную пищу, фрукты, мясо, пьют вино.
Кто такие гурии? В Коране на этот счет точных данных нет. По всей видимости, в раю будут не только мусульмане. Те, кто оказались в раю, живут семьями, вместе с женами и детьми. Согласно поздней традиции, мужчины по форме лица и тела будут как Адам, а по возрасту как Иисус (каждому будет по 33 года). Это толкования позитивного калама, чуждого негативному богословию, метафорической и аллегорической символике. Праведники живут семьями, с другой стороны, там есть гурии. Здесь не нужно путать коранический текст и позднюю экзегетику. В Коране о соитии с гуриями не говорится, лишь только то, что эти гурии созданы «для ласк». Вывод мужчины, араба VII в., был однозначный. Поздняя экзегетика толкует эти слова как наличие в раю плотской любви. Гурии – это девственницы, но женщины, которые будут в раю, в 70 тысяч раз более праведней, чем гурии. В Коране дается описание гурий. У них большие черные глаза и скромный взгляд. Это идеал арабской женщины в ту эпоху, подобно тому, как для Византии идеалом красоты в IX – XI вв. были викинги.
В раю все будут пить вино (что запрещалось шариатом); в отношении вина и похоти запреты, видимо, считались тяжелыми и снимались (о свинине же ничего не упоминалось).
Для объяснения таких представлений, надо представить арабскую общину начала VII в. и даже более позднего времени. Чем привлечь арабов? Как достучаться до их сознания? Как их утешить? Их идеалом были вино и женщины. Что касается последующей традиции, мутазилитов, то подобного рода толкования, по всей видимости, их смущали. С самого начала мутазилиты (сторонники рационального метода, Аристотеля) говорили, что все эти описания рая – это не более чем аллегории. Ими была выведена формулировка, которая применялась, в том числе для райских удовольствий: принимать, что написано в Коране и в хадисах без спрашивания «как». Мы не знаем «как», Бог знает лучше. Идея заключалась в том, что удовольствия в раю будут носить духовный, интеллектуальный характер, но и будут иметь плотскую форму. Однако мы не можем дать ответа, как это сочетается, как это будет происходить в реальности. Формула «не спрашивай как» становится преобладающей в последующей юридической практике позитивного богословия.
Подобная позиция существует также сейчас. Это философская традиция. Между тем мистическая традиция также отвергает плотский характер утех. Первой традиции следовал ибн-Сина (Авицена, 10 в.). Это время кристаллизации юридической школы. Авицена говорил, что все эти удовольствия в Раю наступят после воскрешения во плоти, которое он отвергал, считая метафорой для масс, несведующих. В действительности, после смерти интеллект сразу попадает либо в рай, либо в ад; Страшный суд начинался сразу после смерти. Что касается удовольствий, то они духовного свойства – это созерцание Бога; праведники смотрят друг на друга и восхищаются.
В мистической традиции есть вариации. Одна линия следует философскому направлению. Другая верит в метапсихоз. Другие суфии отвергали метапсихоз и считали каждую душу новой (хотя может быть предвечной). Душа человека растет от растительной до человеческой, от человеческой до души праведника, от души праведника к совершенному человеку. Есть определенный набор душ, который путем метапсихоза совершенствуется.
Давайте построим дискуссию по поводу исламского материала о том, как здесь проявляется страх к смерти, страх перед концом мира. Есть большой зазор, люфт, касательно того, что нужно говорить в наших курсах и что известно из абстрактного философского религиоведения. Нас интересует, как текст, Коран, притча переходит в переживаемую культуру, как это влияет на образ жизни. И много вопросов остаются открытыми. Я в очередной раз хочу подчеркнуть, что было в реальной жизни?
Отличие ислама от христианства лежит в том, что ислам и христианство оказались по разные стороны баррикад. Если на Западе происходила варваризация и в подавляющем большинстве верующих путь к христианству открывался через изобразительное искусство и архитектуру, то на Востоке, где сохранялась мощная городская цивилизация, крайне важным было обучение.
Возьмем Европу в период развитого Средневековья. Приезжаем в Аугсбург, Париж.. Там есть университеты. Но как на самом деле эти города жили, сколько там было безграмотных, образованных, представить сложно. Далеко не все были образованные.
Вопрос не в этом, а в том, что требование учить Тору или Коран были обязывающими в иудейской и мусульманской культурах, в то время как в христианской такого императива не было.
Начинаем нашу дискуссию о том, как перейти от нормативной к реальной культуре.
Я хотел бы две разделившихся контрадикции противопоставления поставить под вопрос. Первая касается уникальности письменной культуры. До возникновения книгопечатания письменный текст во всех традициях уступает тексту устному, изобразительному, пространственному. Соответственно, мусульманин и еврей мог быть мусульманином и евреем, будучи неграмотным. Известно, что большая часть православного духовенства была неграмотной. С другой стороны, я не знаю, знают ли нынешние арабы канонический арабский язык.
Мухаммед не писал сам по разным причинам. Все экзегезы, исходя из древних критериев пророческой миссии, говорят, что он был безграмотен. Что касается самого пророка, то он говорил, что аяты Корана выгравированы на сердце, и он их никогда не забывает. С одной стороны, есть материал для IX-XI вв., который показывает, что уровень грамотности был очень высок. Что можно привезти в пример? Купля-продажа, завещания. На Ближнем Востоке и Византии крестьяне подписываются очень ловко; они умели писать.
Это грамотность, которую обычные люди использовали в повседневности. Они учились писать не для того, чтобы составлять метрические записи, они учились писать и читать, чтобы читать книги. И последнее. Где мы видим средневековую культуру мусульман? Это образованные территории: Северная Африка, Средняя Азия, Ближний Восток. Конечно, учились не все хорошо. Он учили узкий круг текстов, они учились читать и писать и как-то могли разобраться с этими текстами. В XX в. эта грамотность была объявлена безграмотностью.
Я хотел бы развести два понятия, которые часто нами путаются. Есть два разных противопоставления. Есть низкая, фольклорная и высокая письменная, культура. И второе: есть устная и письменная культуры. В контексте поздней античности все эти противопоставления не имеют между собой ничего общего, наоборот, они переворачиваются. По мнению С. Аверинцева, на Ближнем Востоке письменная культура имела большое значение, и фигура писца почиталась, в то время как в Греции почиталась устная культура, а авторитетом выступал не писец, а философ, ритор, которые не пишут, но говорят, как свободные граждане. Высокая культура – это культура устная. Если говорить о поздней античности, то эта контрадикция уже не работает. Для второй софистики высокой культурой остается культура устная. За Оригеном шли быстрописцы, подаренные им какой-то богатой матреной. Сам Ориген ничего не писал, лишь редактировал. Точно также в раввинистическом иудаизме все эти мудрецы не писали, конспекты их проповедей записывались учениками на восковых табличках (пинкасах). Кто же писал? Писали амораи: они записывали зазубренный текст. Работа редакторов не была так престижна, как работа танаев. Абба и Акива не писали, они были выше, они были людьми высокой культуры. Поэтому термины письменной и высокой, фольклорной и устной культуры в контексте поздней античности не имеют ничего общего.
Спасибо большое! Это важно для понимания трансмиссии письменного и устного знания. Но мне хотелось вернуть дискуссии к эсхатологии, ее восприятию в высокой и низовой культуре, к тому, как ее переживали рядовые мусульмане, христиане и иудеи. Разговор шел не о том, что литургические тексты были славянские и воспринимались на слух более легко, чем латинские тексты на Западе. Есть работы, которые показывают, в какой степени родство церковнославянского языка и с разговорным языком помогало усвоению основных базисных идей и понятий православной традиции по сравнению с той ситуацией, которую мы видим на примере Запада. Бесспорно, что латынь не понимал даже самый деятельный горожанин, а церковнославянский язык хотя бы как-то понимал безграмотный Иван. Базисные элементы, вероятно, как-то легче доходили и, соответственно, христианизация была эффективней, термины высокой теологии заимствовались легче.