как чазов спас жукова
Обязаны жизнью: как академик Чазов повлиял на судьбы тысяч пациентов
Его пациентами было практически все руководство Советского Союза. Брежнев, Андропов, Черненко и Суслов.
Фото, видео: РИА Новости / Борис Приходько; 5-tv.ru
«Незавидна участь того, кому никто не завидует» — любил повторять Евгений Чазов слова Эсхила. Правда всегда добавлял: «выдержать зависть и интриги дано далеко не каждому».
«Я, человек науки, привык доверять логике, но в жизни очень много таких ситуаций, когда никакая логика не укладывается — вот эта жизнь», — говорил академик РАН, Герой социалистического труда, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» Чазов.
Одни его называли «везучим», другие «гениальным» — были и те кто считал его «кремлевским царедворцем». Ведь не на протяжении нескольких десятилетий пациентами Евгения Чазова было практически все руководство Советского Союза. Брежнев, Андропов, Черненко и Суслов.
Но, своим долголетием академику Чазову были обязаны не только «Партийные Бонзы». Его талант кардиохирурга продлил жизнь Аркадию Райкину, Михаилу Шолохову, Дмитрию Шостаковичу, Сергею Королеву и Маршал Жукову. А академика Янгеля Чазов пять раз спасал от инфаркта. Да и простые советские люди ежедневно были у него на приемах.
«Первый больной, который у нас был и мы его вывели из такого состояния — клинической смерти — был Слесарь! Я его очень хорошо помню. Это был первый больной, которого мы тогда спасли!»
По самым скромным подсчетам Евгению Чазову обязаны жизнью более 40 тысяч пациентов. И это не считая миллионов советских людей, которые восстанавливали свое здоровье в санаторно-курортной системе, которая стараниями Чазова достигла в СССР небывалого размаха.
Кстати, обязательная диспансеризация всей страны — тоже его инициатива. А в 1980 году Чазов совместно с американским профессором Бернардом Лауном создал международное движение «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», которому в 1985 году была присуждена «Нобелевская премия мира».
«Единственное, чего не было в моей жизни, так это взяток!»
Чазов почти 20 лет возглавлял «Элитное» четвертое Главное Управление Минздрава СССР. Научной работой он занимался до последних дней своей жизни. Сферой профессиональных интересов Евгения Чазова было не только сердце, но и мозг человека. Академик мечтал, что в 21 веке удастся разгадать «биохимию чувств», «секрет появления слез» и «формулу любви».
Евгений Чазов: Личный врач страны
Будучи 20 лет главным кремлевским врачом, Евгений Иванович отвечал за здоровье не только советской политической элиты, лидеры стран социалистического лагеря также консультировались у него. В любое время дня и ночи Чазов мог позвонить Юрию Андропову. В 1987 году Михаил Горбачев предложил Чазову возглавить Минздрав.
Евгений Иванович! Почему выбрали вас?
Евгений Чазов (смеется): Я честный, порядочный врач. Горбачева знал давно. Дружили? Так бы я не сказал. Обсуждали различные проблемы медицины. В общем, так распорядилась жизнь.
Помню, вскоре после этого назначения пришла в министерский кабинет в Рахмановском переулке. Посочувствовала хозяину кабинета: зачем ему, с его регалиями, с его международным авторитетом эта «головная боль»? Ведь уходили на задний план интереснейшие исследования, директорская работа в Кардиологическом центре, возможность хоть ненадолго забраться в любимые горы Приэльбрусья, отдых в кругу семьи. Оказалось, все попытки Чазова отказаться от должности были тщетны. А Горбачев обещал со временем отпустить Евгения Ивановича. И, главное, принял условия Чазова: о повышении финансирования службы здоровья, о повышении зарплаты медикам. В 1980 году американский профессор Бернард Лаун и Евгений Чазов организовали движение «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», чем немало поспособствовали подписанию соглашения о прекращении гонки вооружений. И за это в 1985 году они отмечены Нобелевской премией мира.
Не мсти!
Вы признанный миром лидер в области лечения, профилактики, реабилитации заболеваний сердца, сосудов. На ваш взгляд, это самые страшные болезни?
С ней бороться можно?
Евгений Чазов: Проблематично. Сталкивался с этим не однажды. Что порождает? Много причин. Тут и зависть, тут и предательство, и мстительность.
Вы говорите об этом со знанием дела. Вас предавали? Вы мстили?
Спас Брежнев
В разное время вы были руководителем кремлевской медицины, министром здравоохранения страны. Вы лечащий врач первых лиц не только нашей страны. В конференц-зале, через который надо пройти, чтобы попасть в ваш директорский кабинет, немало фотографий, где вы с руководителями разных стран, с выдающимися политическими, культурными деятелями, представителями разных конфессий. Для вас врачевание тесно переплеталось с политикой?
То есть?
Что еще рассекречено?
Евгений Чазов: Секретный по просьбе Брежнева полет в Египет для лечения Насера. Даже в египетском посольстве не знали, что я Насера лечу. Только в самолете с удивлением спросили: «Ты тоже был в Египте?» А Насер предложил посетить Александрию: «Я вам дам самолет». У меня там была хорошая переводчица. В аэропорту она мне вдруг говорит: «Мы самолетом не полетим». Как? Почему? Она без объяснений, но очень твердо: «Поедем на электричке». Поехали на электричке в Александрию.
А в чем было дело?
Евгений Чазов: Хотели убрать Насера. А тут приехал русский профессор и спас его.
Да вы просто везун.
Евгений Чазов: Не всегда. В 1989 году чуть не погиб. Осенью был в Краковском медицинском университете. Там мне присвоили звание почетного профессора. На машине возвращался после торжеств в Варшаву, чтобы оттуда лететь в Москву. Я сидел на заднем сиденье справа. И тут на шоссе часов в пять вечера в нашу машину неожиданно врезался на огромной скорости грузовик. Я попытался правой рукой открыть дверь машины. Ни рука, ни правая нога не работали. Короткая потеря сознания. Сзади шла машина сопровождения. Ее пассажиры помогли выйти. У меня перелом правого предплечья и разорваны мышцы правой ноги. Это был год, когда Польша очень плохо к нам относилась.
Чазов берет мою руку и прикладывает ее к правому предплечью. Четверть века прошло с той аварии на шоссе. Но следы перелома чувствуются даже через рукав пиджака и белого халата.
Заграница нам поможет?
Почему так велико желание россиян лечиться за рубежом? Всегда ли это оправданно?
Для вас врачевание и политика, как говорится, в одном флаконе. Но все-таки перейдем к врачеванию. Вы когда-то вернули к жизни маршала Жукова. Вы руководите созданным вами уникальным, не имеющим в мире аналогов центром кардиологии, в составе которого завод по производству лекарств.
Евгений Чазов: Надо с детства создавать тот образ жизни, который больше всего подходит именно вам. Не всем подряд, а именно вам. Мы же, в том числе и врачи, многого не знаем. Как жить? В организме все едино: мозг, сердце, сосуды. Мозг не только думает. Он регулирует все системы. Как он это делает? Появились новые возможности его изучения. У меня мечта: узнать, как он регулирует стенки сосудов.
50 граммов коньяка
Вы ведете здоровый образ жизни?
Евгений Чазов: А что это такое? Я никогда не курил. Всегда работал и работаю с утра до ночи. Раздельное питание? Обязательно выпивать два литра воды в день? Не есть мяса? Вегетарианство? На завтрак обязательно геркулесовая каша? А я люблю на завтрак сладкий чай. Можно с вареньем. Бутерброд с докторской колбасой, а если есть возможность, то с икрой. Копченую колбасу, сливочное масло, жир не ем. Хлеб люблю белый. Если есть пельмени, с удовольствием их ем. У каждого человека своя диета, своя норма. Главное не переедать. Много есть вредно. Еще вреднее давать огульные советы, единые для всех. Надо смотреть не на то, что ты ешь, а на состояние организма.
А как быть с расхожей ссылкой на вас о пользе для здоровья 50 граммов коньяка?
Перед вами больной человек, а не кролик
Евгений Иванович! Вы всемирно известный врач. А вот сидит в районной поликлинике участковый терапевт. Ему выделены минуты на каждого пациента. В коридоре очередь на прием, зарплата мизерная. Он может быть счастлив?
Ни минуты не жалею
Евгений Чазов: Это мой бог. В моей библиотеке есть все, что возможно, и самого Пушкина, и о нем.
А более современная поэзия?
Евгений Чазов: Константин Симонов.
Набираюсь нахальства, декламирую: «В Ленинградской гостинице, в той, где сегодня пишу я, между шкафом стенным и гостиничным тусклым трюмо. » Евгений Иванович прерывает: «Симонов. «Пять страниц».
Но уж если о поэзии, то хочется о личной жизни. Знаю, не любите об этом. Но. Вы счастливый человек?
Американцы ничего не преувеличивали. Их уже тогда изумлял этот огромный кардиокомплекс, вобравший в себя научные исследования практически по всем основным направлениям кардиологии.
А началась она в 1945 году. В год Великой Победы, в год начала восстановления страны после тяжелой борьбы против фашистской агрессии. Еще в апреле принимается решение открыть в составе сформированной Академии медицинских наук (АМН СССР) Институт экспериментальной и клинической терапии. Ему предназначено было решать проблемы медицины внутренних болезней. Первым директором института стал известный терапевт академик РАМН Владимир Зеленин. Через три года на этой должности его сменил молодой, но очень талантливый ученый и врач, впоследствии академик Александр Мясников. При нем научные исследования были посвящены прежде всего гипертонической болезни и атеросклерозу.
Институт в ту пору был совсем небольшой, ютился в районе Сухаревки. Возможности Александра Леонидовича и его коллег были ограничены. Тем не менее уже тогда институт стал ведущим в стране учреждением по изучению проблем сердечно-сосудистой патологии. Большинство выполненных здесь исследований были приоритетными для СССР, велись на международном уровне. Под руководством Мясникова сформировалась отечественная школа кардиологов.
В 1959 году по велению Никиты Хрущева было закрыто несколько министерств. И большое здание министерства судостроения передали институту Мясникова. Вместо двух клинических отделов стало пять. Появилось больше коек. Иными словами, переезд означал создание новых отделений, экспериментальных и клинических лабораторий.
Исследования коронарного кровообращения и его регуляция, почечное кровообращение и гипертония, сократительная функция сердца, механорецепторы сердца в норме и при ишемии, стресс и регуляция артериального давления, клеточная электрофизиология сердца и аритмии. Вот такой перечень. Не уверена, что полный. И я снова цитирую Евгения Ивановича:
«Надо отдать должное Александру Леонидовичу Мясникову. Он быстро и безошибочно определял значимость того или иного метода лечения, какого-то нового направления или принципа в науке и медицине. Он, не задумываясь, смело поддержал предложение о необходимости пересмотра системы лечения больных с инфарктом миокарда с внедрением принципа ранней их госпитализации в специализированные отделения».
И не могло быть иначе. Могло быть только так: Институт кардиологии носит имя великого Мясникова.
Прошло много лет. Евгений Иванович вспоминает, как в большом зале заседаний в Далласе собралось около 10 тысяч членов Американской ассоциации сердца. Среди десяти ученых мира всех времен прозвучало и имя русского профессора Чазова как создателя метода тромболитической терапии.
Одновременно с внедрением в практику тромболитической терапии в институте разрабатывалась система реабилитации больных, перенесших острый инфаркт миокарда, велись исследования по хронической ишемической болезни сердца.
В 1975 году по постановлению Совмина Институт кардиологии имени Мясникова получает новый статус: отныне он Всесоюзный кардиологический научный центр (ВКНЦ) АМН СССР. А возглавил центр его основатель, академик, Герой Социалистического труда, лауреат Государственной премии Евгений Чазов. Центр становится головным учреждением и координатором научных исследований по кардиологии в стране. В это время идет строительство того самого комплекса из соединенных между собой зданий, который, без преувеличения, известен сегодня кардиологам всего мира.
А потом был распад Советского Союза. ВКНЦ стал называться Кардиологическим научным центром РАМН, а затем Российским кардиологическим научно-производственным комплексом Минздрава РФ. Да, менялись названия. Но оставалось, остается и ныне самое главное: мощный научный и клинический потенциал.
Ученый, клиницист, педагог: коллеги и ученики вспоминают Евгения Чазова
Ушел кардиолог с мировым именем, спасший без преувеличения миллионы жизней, Евгений Чазов. Создатель новой системы лечения инфарктов и тромбозов, академик РАН, почетный директор Института кардиологии скончался в возрасте 92 лет. Евгений Иванович три года возглавлял советский минздрав, лечил всех советских руководителей, начиная с Брежнева, и 20 зарубежных лидеров.
Врач, который оказался в эпицентре мировой политики, держа руку на пульсе молодого Фиделя Кастро в разгар кубинской революции, спасая жизнь другому революционеру, египетскому президенту Гамалю Абделю Насеру, 18 лет кряду занимаясь здоровьем Леонида Брежнева в качестве личного врача генсека. При этом и выдающийся ученый, и организатор системы здравоохранения, и тот, кого в профессиональном сообществе называют не иначе как учителем.
«Когда мы заканчивали институты и видели этих людей на трибунах, мы вообще не представляли, как к ним подойти. Но люди эти были с большим пониманием, что надо правильно растить молодежь, что им надо дарить свою школу, свою мудрость. Вот такой был Евгений Иванович», – вспоминает хирург-онколог, академик РАН Андрей Карпин.
«Евгений Иванович являл собой удивительное сочетание ученого, клинициста, организатора здравоохранения и вообще блестящего человека с огромной эрудицией, медицинскими знаниями, общеполитическим видением процессов, которые происходят в стране», – говорит хирург-трансплантолог, академик РАН Сергей Готье.
Это 1985 год, Чазову вручают Нобелевскую премию мира. С Бернардом Лауном, создателем дефибриллятора, они возглавляют Международное движение врачей против ядерной войны – за это и награда. К этому моменту разработки ученого в сфере кардиологии уже всемирно известны.
Ему было 30 лет, когда он произвел революцию в области лечения болезней сердца, и инфаркт перестал быть приговором. В 1961 году он создает препарат, растворяющий тромбы и, чтобы доказать его эффективность, испытывает на себе.
«Его срочно проверить надо было. Ну, и я ввел ее с ребятами, которые у меня работали, себе, чтобы посмотреть, дает он отрицательный результат или не дает. Но оказалось, что все нормально», – рассказывал Чазов об этом опыте.
20 лет Чазов возглавлял ту самую Кремлевскую больницу, где у него лечилась вся верхушка советской номенклатуры. И, разумеется, не только она. Он спас поэта Симонова и маршала Жукова, у которого было тяжелейшее поражение сосудов мозга, лечил маршала Конева.
В 1987-м Чазов становится министром здравоохранения. За три года его руководства в стране появляется сеть диагностических центров.
«Эта система состояла не только из кардиологических кабинетов поликлиник, кардиологических отделений. Это была целая сеть кардиологических диспансеров, специализированных структур, где собирались самые сильные кадры», – отметил генеральный директор ФГБУ НМИЦ кардиологии Минздрава России Сергей Бойцов.
В годы его управления появляются и система борьбы с ВИЧ-инфекцией, и система оказания медицинской помощи в экстремальных условиях.
«Евгений Иванович был создателем четвертого главного управления. И на поприще научном, организационном создал наш замечательный институт кардиологии – сейчас это национальный исследовательский центр кардиологии, который возглавлял с 1982 года», – говорит президент Российской академии наук, академик Александр Сергеев.
Блоки интенсивной терапии и программы восстановления пациентов после инфарктов и инсультов – Чазов вникал во все аспекты работы.
«Евгений Иванович во всем меня поддерживал. Приходил в отдел, смотрел со мной больных. Предостерегал или поддерживал выбор. И позднее просто приходил с больными с тяжелыми. В том числе со срочными больными, которых мы вместе обсуждали и затем успешно оперировали», – вспоминает академик РАН, заместитель гендиректора НМИЦ кардиологии Минздрава России Ренат Акчурин.
«Евгений Иванович был крупнейшим педагогом. Он создал уникальную школу кардиологическую. Более пятидесяти докторов наук и большое количество кандидатов наук вышли из его школы», – указал вице-президент РАН, академик Владимир Чехонин.
Был случай, как раз после вручения Нобелевской премии в 1985-м: на пресс-конференции внезапно стало плохо одному из журналистов. Чазов определил, что это сердечный приступ, провел непрямой массаж сердца и спас человека. Однажды он так сформулировал свой главный врачебный принцип: «Для меня самое прекрасное, когда почти мертвого человека я отправляю и говорю: да, ты можешь жить и работать. Вот это самое прекрасное».
«Я был и замминистра, и министром, – говорил про себя Чазов, – но всегда оставался врачом». Тем, кто главный свой принцип определял так: нужно уметь слушать сердце. И слух его не подводил.
Операция «Жуков»
Важны подробности спасения маршала Жукова с помощью тромболитической терапии. Так почему нам не положено было знать об этом? Почему сегодня с них снимается гриф секретности?
Впрочем, самого грифа как такового не было: просто сам факт хранения документов именно в этом архиве делал их недосягаемыми. И когда мне позвонил главный кардиолог Управления делами президента РФ, руководитель отделения неотложной кардиологии Центральной клинической больницы Никита Ломакин и сказал, что эти документы можно опубликовать.
И вот перед вами история болезни маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова. Самого словосочетания «История болезни» нет. Есть «Дело». Дело маршала победы. Дело о его спасении.
Зачем нам сегодня знать об этом? Нужно ли об этом знать? Почему вполне благополучный Никита Ломакин, которому еще нет сорока лет, почти случайно узнавший не о неких глобальных событиях середины прошлого века, а о лечении маршала Георгия Жукова, сделал все, чтобы об этом узнали мы, живущие сейчас.
Потом, через годы, было чтение книг маршала, фильмы о нем. Разных. Но не о болезнях этого феноменального человека. И светило мировой медицины академик Евгений Иванович Чазов, лечащий врач самых известных, самых высокопоставленных граждан Советского Союза, России, руководитель знаменитой «Кремлевки», министр здравоохранения СССР, написавший удивительные книги о своей практике врачевания, лишь чуть-чуть коснулся болезни маршала Жукова. И никогда нигде не публиковались подробности об участии Чазова в спасении полководца. Спрашиваю Никиту Ломакина: «Почему решили обнародовать «Дело» Жукова?»
Препарат с самого начала выгодно отличался от зарубежных аналогов. Это было время накопления данных об эффективности, побочных действиях и безопасности фибринолитических препаратов. Препаратов, уничтожающих тромб. Официальное признание этой терапии в нормативных документах началось лишь в 80-е годы прошлого века. Тогда же стали появляться и новые, более эффективные и безопасные препараты. Однако на пороге эры развития этого направления в лечении больных с тромбозами коронарных, сонных и других периферических сосудистых регионов были опубликованы разноречивые данные об эффекте тромболитиков. Имелись сообщения об их благотворном влиянии на течение заболевания. Но многих беспокоили риски возникновения кровотечения. А главное, не был отработан режим введения препарата, не было известно, когда именно его надо вводить с момента развития недуга. А потому не всегда введение лекарства приносило положительный эффект. К тому же в тот период методы визуализации и лабораторная диагностика, столь обычные в наше время, отсутствовали. Не было консенсуса ведущих специалистов мира о пользе тромболизиса.
— Консенсуса не было, а применение было.
Жукову тогда был 71 год. Его госпитализировали в неврологическое отделение 17 января 1968 года с признаками развивающегося инсульта головного мозга. Существующие в то время средства борьбы с этим заболеванием эффекта не приносили. Спустя два дня после поступления в больницу у Георгия Константиновича развился острый инсульт. А это уже реальная угроза жизни. Решили собрать консилиум.
Участникам того консилиума было известно, что за медицинской помощью Георгий Константинович практически никогда не обращался. Хотя болезни не обходили маршала стороной чуть ли не смолоду. Но настоящие проблемы со здоровьем начались лишь после окончания войны. Возможно, что в годы войны напряжение было постоянно и столь велико, что не до болезней. Не до врачей. Маршал никогда не пил спиртного. Курить бросил, кстати, по рекомендации врачей, еще до начала войны после перенесенного инфекционного заболевания. А вот когда напряжение военных лет ушло, когда на маршала Победы обрушилась лавина несправедливости (не станем вдаваться в их подробности: пусть они останутся на совести тех. кто их инспирировал), заявили о себе сердечно-сосудистые неприятности.
Консилиум констатировал высокую вероятность неблагоприятного исхода в связи с нарастанием признаков нарушения кровообращения в стволе головного мозга. И было принято очень не простое, очень смелое решение: использовать еще нигде не зарегистрированную, не до конца изученную тактику лечения. Ее последствия никто точно тогда не знал.
Экскурс в прошлое
Первый опыт введения такого препарата при лечении инсульта был в США в 1958 году. Оказалось: его применение не безопасно для пациента. А в это время, повторимся, в Московском Государственном университете имени Ломоносова биолог Галина Васильевна Андреенко разработала более надежный во всех отношениях препарат. Его-то и применили для спасения маршала Георгия Константиновича Жукова.
И спасли! Это стало поводом, отправной точкой широкого использования данной терапии.
Никита Ломакин, главный кардиолог Управления делами президента РФ, руководитель отделения неотложной кардиологии Центральной клинической больницы:
— Не все было просто. Лишь через 30 лет такая методика обрела права гражданства, стала практикой лечения тяжелейших нарушений здоровья. И Ленинская премия, которую в 1982 году получил Евгений Иванович Чазов, во многом была определена именно использованием тромболитической терапии. Решение о применении недостаточно изученного метода лечения с неопределенными последствиями для спасения жизни маршала Жукова было ответственным, трудным. Но и степень доверия врачам была высокой. Если бы наши предшественники в этой клинической ситуации опирались на рекомендации, приказы и стандарты, то тромболизиса такому больному пришлось бы ждать еще 30 лет.
Это был некий урок. И не только медикам. И маршал Жуков и по сей день помогает спасать миллионы людей, страдающих тяжелейшими нарушениями сердечно-сосудистой системы. Маршал Жуков и великий врач-клиницист, ученый академик Евгений Иванович Чазов.
Система Чазова спасла миллионы больных инфарктом
Выражая соболезнования родным, близким и коллегам Евгения Чазова вице-премьер России Татьяна Голикова отметила, что академик РАН, почетный директор НМИЦ кардиологии Минздрава России был выдающимся врачом, спасшим миллионы жизней по всему миру.
Как сообщалось, академик Чазов умер 12 ноября в возрасте 92 лет.
Голикова подчеркнула, что Евгений Иванович – легенда отечественной кардиологии, который помог тысячам пациентов, а открытые им методы лечения спасли миллионы жизней во всем мире. Он создал самую совершенную систему лечения больных с инфарктом миокарда, благодаря ему сложилась известная научная кардиологическая школа. Вклад, который Евгений Иванович внес в развитие кардиологии, по-настоящему огромен, добавила вице-премьер.
Евгений Чазов родился 10 июня 1929 года в Нижнем Новгороде. Его трудовая деятельность отмечена многочисленными наградами, которых был удостоен ученый не только в России, но и за рубежом. Он стал лауреатом Ленинской премии, трех Государственных премий СССР, премии Совета министров СССР и Государственной премии России.
Также Чазов стал полным кавалером ордена «За заслуги перед Отечеством», Героем Социалистического Труда, получил четыре Ордена Ленина.
Кроме того, Чазов – автор более 450 научных трудов, среди них 15 монографий. Под его руководством медики защитили более 30 докторских и 50 кандидатских диссертаций.