как использовали жители блокадного ленинграда площадь у исаакиевского собора
Исаакий в дни блокады (1)
Дни блокады Ленинграда стали для Исаакиевского собора тяжёлым испытанием. Его сохранение как одного из ценнейших памятников архитектуры и искусства являлось важнейшей государственной задачей, но, несмотря на принятые меры (поднятые по периметру аэростаты, маскировку куполов, заложенные кирпичом окна), собор сильно пострадал от бомбёжек, артобстрелов, сырости и холода. И хотя считается, что сам собор целенаправленно не обстреливали, попадания так или иначе были (по актам зафиксировано четыре случая), ведь каждый день противник выпускал по городу более сотни снарядов. В нескольких местах была пробита кровля собора, выбиты зеркальные стёкла окон и частично – витражные стёкла запрестольного образа, повреждены наружная скульптура, мраморная облицовка и гранитные колонны. Глубина выбоин, образовавшихся на мраморе и граните, достигала местами пятнадцати сантиметров. В результате частых сотрясений здания от бомбёжек разошлась свинцовая пайка, соединявшая медные кровельные листы. Через щели и пробоины проникали дождь и снег, которые в совокупности с полностью нарушенным температурно-влажностным режимом способствовали разрушению убранства интерьера. Протечки негативно сказались на состоянии золочёной лепнины, облицовке стен и пилонов, на мраморной поверхности которых появилась сеть «волосяных» трещин, сколы и выбоины, камень утратил полировку, почернел, закоптился, некоторые блоки выкрошились. Отслаивалась облицовка малахитовых и лазуритовых колонн иконостаса.
Холод и сырость губительно сказались на росписи сводов, аттика, ниш пилонов. Произведения были сильно загрязнены, покрыты копотью, лак потемнел и разлагался, шелушился и осыпался красочный слой; штукатурка, местами утратив сцепление с кирпичной кладкой, грозила обрушением. Мозаики находились также в неудовлетворительном состоянии. При том, что сама смальта не пострадала, разрушалась цементная основа и мастика, на поверхности выступал известковый налёт. Тяжелее всего влажность и сырость сказались на мозаике парусов, имеющих площадь порядка 40 м2 сферической поверхности.
По мнению А. Л. Ротача, возглавлявшего Ленинградскую архитектурно-реставрационную мастерскую (позднее СНРПМ), среди других памятников культурно-исторического наследия «ни один из объектов реставрации в то время не имел столько различных проблем, как здание Исаакиевского собора». Экспертной комиссией было установлено, что собор находится в катастрофическом состоянии, и для его дальнейшей сохранности требуется проведение серьёзных мероприятий и немалые финансовые затраты. В сложные для страны послевоенные годы такие средства были найдены.
Исаакиевский Собор — как хранилище блокадных ценностей
Неизвестные факты из истории Собора
В июле 1941 года уже стало понятно, что вскоре настанут страшные времена — грядет блокада Ленинграда. В связи с этим возникла необходимость срочно решить следующий вопрос — где хранить 40-60 процентов ценных экспонатов, оставшихся в музеяхЛенинграда и пригородов. Вопрос этот обсуждался на совете обороны города, где состоялось бурное заседание. Протоколы этого заседания хранятся в архиве города. Один военный, который присутствовал на заседании, высказал мнение, что наиболее подходящим местом для хранения оставшихся музейных экспонатов, будет Исаакиевский собор.
Мнение военного было одобрено, и вынесено решение о создании так называемого Объединенного хозяйства музеев. Руководство Объединенным хозяйством было поручено директору Музея Ленинграда (поскольку Исаакиевский собор тогда был филиалом музея города). Назначили главного хранителя и начальников отделов — отдела Павловска, отдела Пушкина и всех остальных. Они сами вели всю учетную документацию, которую утверждало руководство.Был выдвинут лозунг — «Везем, что можем».
На первых этапах для перевозки ценностей был предоставлен специальный транспорт. Но впоследствии пришлось договариваться о перевозке на танках и другой военной технике, которая шла из пригородов на ремонт. Когда на окраинах города стала уже слышна стрельба, хранителям пришлось везти оставшиеся ценности на тачках и нести в руках. До последнего момента работники музеев старались спасти все экспонаты. В частности, когда нельзя было вывезти какой-нибудь из мебельных гарнитуров целиком, они уносили хотя бы одну вещь, например, кресло или маленький столик, в качестве образца для восстановления этого гарнитура. Для упаковки использовали, в основном, ящики от стамиллиметровых снарядов, которых тогда было много. Такой ящик был удобен тем, что его можно было переносить вчетвером.
Основную массу ценностей расположили на хранение в верхних помещениях Исаакиевского собора. А в подвале предполагалось хранить только те предметы, которые не смогут сильно пострадать от холода и влажности. Однако это решение себя не оправдало, потому что наверху тоже не было никакого отопления. Всю зиму 1941/42 гг. в помещениях собора была минусовая температура и почти всегда — 100-процентная влажность. По стенам от влажности стекала ручейками вода, так что под ними набирались целые лужи.
После войны, при реставрации мраморной облицовки стен собора, практически вручную было снято два миллиметра верхнего слоя. От воды и холода мрамор покрылся налетом и на нем образовались безобразные пятна. В течение 16 лет собор реставрировался вручную, пока не был полностью восстановлен.В общей сложности, в соборе хранилось примерно 120 тысяч различных ценных предметов. Картины хранились без рам, потому что их надо было время от времени выносить для проветривания на портик, а в рамах делать это было бы тяжело и долго. Ящики с музейными ценностями стояли стеллажами высотой до 6 метров, а между ними были только узкие проходы.Каждый хранитель музея знал, где расположены ценности, за которые он отвечает. Рабочий день у хранителей был 12 часов, работали 6 дней в неделю. Окна собора были заделаны кирпичами и мешками с песком, поэтому внутри была абсолютная темнота. Только летом из верхнего фонаря собора проникало немного света.
После войны хранители музея вспоминали, что для них самым тяжелым моментом было — войти с утра в морозную и мокрую атмосферу собора и начать работать. Работа заключалась в проверке состояния каждой вещи. Если работники музея, осторожно прощупывая вещь руками в ящике, чувствовали, что вещь погибает от сырости, то они вытаскивали ее, протирали и просушивали. Если требовалась срочная реставрация, то они обращались к мастерам Эрмитажа, с которыми был налажен хороший контакт. Эрмитажники им помогали, как могли, и потом вещи возвращались на место обновленными. Таким образом, хранители проверяли до 40-50 тысяч ценностей в год. Иногда их руки так коченели от холода, что терялась чувствительность. Тогда они шли в помещение, где стояла буржуйка, пили чай и грели руки о печку. Немного отогревшись, шли работать дальше.
Это была их основная работа. Кроме этого они время от времени ездили на фронт. Доехать до линии фронта было очень просто. На театральной площади садились на трамвай № 36 и доезжали до Стрельны. А в Стрельне выходили, брали винтовки и стреляли по врагу, потому что фашисты были совсем близко от города.
После войны только в 1948 году из Исаакиевского собора забрали последние ящики с экспонатами. Их перевезли в хранилище, созданное в Манеже на Конюшенной площади. Тогда приступили к полной реставрации Исаакиевского собора, которая длилась 16 лет. Во время реставрации часть музея была открыта для посетителей. От 40 до 50 процентов настенной живописи было безвозвратно потеряно, ее пришлось восстанавливать заново. Последние работы были завершены только в 2009 году.
В подвале собора жили в общей сложности около 40 человек. Это были сотрудники пригородных музеев. Они приехали в собор в августе, в летней одежде. Никто не предполагал, что война продлится так долго, что настанут страшные блокадные дни. Сотрудники Объединенного хозяйства музеев, а также военные поделились с ними одеждой и необходимыми принадлежностями.В подвале были сделаны нары, где люди спали. Кроме того, в подвале находился кабинет главного хранителя и директора Объединенного хозяйства. Там стояли стол, сейф и лежал чемоданчик с нужными вещами, с которым в случае тревоги нужно было бежать в бомбоубежище. Однако бомбоубежище ни разу не понадобилось, за толстыми стенами собора бомбы были не страшны.
На все помещение была одна буржуйка. Вторая стояла наверху. Раньше собор отапливался 12 печами, от которых оставались дымоходы. Труба буржуйки была выведена в один из дымоходов. И летом, и зимой температура в подвале была 5-7 градусов, а в сильные морозы падала до 15 градусов. Жильцы подвала вспоминали потом, что самым страшным было не минус 20 наверху, а плюс 7 внизу, в каменном мешке.
Кроме взрослых в подвале жили еще трое детей — четырех, пяти и шести лет. Это были дети сотрудников.По темному подвалу можно было передвигаться либо с зажженной лучинкой, либо с электрическими фонариками. Но детям этого не полагалось. После войны они вспоминали, как в кромешной темноте играли в прятки по всему подвалу. А на полу стоял слой воды, сантиметров пять. Ходить можно было только по деревянным узким настилам. Детям строго настрого было приказано: как только вы услышите, что кто-то идет, обязательно дайте о себе знать, иначе вас могут сбить в холодную воду, и тогда воспаления легких не миновать. И дети пели песенки или читали стишки, чтобы их заметили.
Первое время они весело играли, но, начиная с декабря 1941 года, сил для игр уже не оставалось. Родители сажали их на нары, накрывали одеялами, мешками, старыми половиками, чем угодно, только чтобы сохранить остатки тепла, а, вернувшись через несколько часов, видели ребят в том же положении — свернувшимися калачиками от холода.Сотрудники жили здесь всю зиму 1941/42 гг., а потом их переместили в здание гостиницы «Астория», где было устроено общежитие для работников культуры и искусств.
Перед войной купол Исаакиевского собора покрасили темной масляной краской. Красили вручную, широкими кистями. Четыре бригады альпинистов по два человека в течение трех недель выкрасили весь купол темно-серой краской, под цвет грозного неба. А в 1946 году его отмыли, тоже вручную, тряпками, сначала — щелочью, потом — керосином, потом тщательно промыли водой. При таком бережном отношении позолота не пострадала.
На крыше собора стояли посты МПВО — местной противовоздушной обороны. На постах стояли, в основном, мобилизованные девушки с музыкальным образованием. Вражеские налеты происходили чаще всего ночью. Самолеты летели с разных сторон большими группами. С крыши собора в небо были направлены рупоры, по два вместе, стоявших на расстоянии 6-8 метров друг от друга. От каждого рупора шел звук в наушник. И, поворачивая эти рупоры, можно было добиться такого эффекта, когда звук становился одинаковым. Таким образом определялись направление самолета и примерная высота. Для этого был необходим хороший музыкальный слух.
Как использовали жители блокадного ленинграда площадь у исаакиевского собора
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Урожай на газонах: как блокадный Ленинград спасал свою жизнь…
Блокадники сами обеспечивали себя овощами.
Сбор урожая капусты у Исаакиевского собора, 1942 год
Все же жизнь движется по спирали. То, что в 80-е народ бросился на освоение участков для огородов, чтобы выжить в условиях безденежья, блокадники Ленинграда освоили в годы войны, во время голода.
Первый год блокады унес сотни тысяч жизней ленинградцев. Чтобы не умереть от голода, блокадники разбили огороды прямо на улицах осажденного города. С долгожданной весной 1942 года в Ленинград пришла надежда.
Первая блокадная зима миновала. В марте 1942 года исполком Ленсовета принял положение «О личных потребительских огородах трудящихся и их объединений». Трудящиеся блокадники должны были обеспечивать себя овощами, а промышленные предприятия и учреждения стали организовывать свои подсобные хозяйства. По радио говорят: каждый ленинградец должен иметь огород… Все скверы превращены в огороды. Семена моркови, свеклы, лука дают бесплатно. У нас на Большом проспекте посажены лук и щавель.
Сады, парки, скверы, стадионы, откосы рек и каналов превратились в многочисленные грядки, а жители Ленинграда — в новоявленных огородников.
На фотографиях тех лет можно увидеть, что огород был разбит даже на Исаакиевской площади — там выращивали капусту!
Владельцам подсобных хозяйств власти города оказывали поддержку — раздавали рассаду и помогали рационально ее использовать, предоставляли инвентарь, и удобрения.
Школьники Дзержинского района идут на работу на огороды в Летнем саду, 1943 год
В 1942 и 1943 годах их засевали одним турнепсом. Весной 1944 года посадили куски картофельной кожуры с глазками. Хоть и небольшой, но получился урожай картофеля. Потом появилась картошка сорта «берлиха», красная, с желтой мякотью, необыкновенно вкусная.
Большинство ленинградцев никогда не занимались сельским хозяйством, поэтому наряду с агитационными плакатами стали выпускать специальные пособия с правилами обработки земли и сбора урожая.
В блокадном Ленинграде издавались разные полезные книги, одну я берегу до сих пор. У нее коричневый шрифт на желтой бумаге и рисунки — как растить овощи в голодное время. Из картошки вырезали глазки, проращивали их, и затем уже из них растили картофель.
Огороды во дворе Академии художеств
Трудностей было немало: огромная часть земельных участков была попросту непригодна для выращивания овощей, множество грядок так и не дали свой первый урожай из-за вражеских бомбежек. Страдали огороды и от крыс, которых в осажденном городе было не счесть.
Весной 42-го мы с сестрой шли на огород, разбитый прямо на стадионе на Левашевской улице. И вдруг увидели, что прямо на нас движется какая-то серая масса. Крысы! Когда мы прибежали на огород — там все уже было съедено.
Тем не менее, первый урожай помог тысячам блокадников пережить следующую зиму. А уже в 1943 году почти каждая семья в Ленинграде обрабатывала свой или коллективный огород.
Сбор урожая на площади у Исаакиевского собора, 1942 год
Мы жили на Кировском проспекте. До огорода ездили на велосипеде: я на перекладине спереди, папа на сиденье, а мама сзади на багажнике. Овощей хватало не только поесть в свежем виде, но и запасти на зиму. В ванной комнате появились десятилитровые бутыли с маринованной свеклой и морковью.
Огороды на улицах Ленинграда в дни блокады.
В городе нашлись запасы органических и химических удобрений. Имевшийся сельскохозяйственный инвентарь был отремонтирован, в дополнение городская промышленность выполняла мелкие запасы на его производство.
Агитационный плакат Окна ТАСС
К вспашке и посеву в Ленинграде и пригородах приступили 633 вновь организованных подсобных хозяйства предприятий и учреждений, хозяйства трестов и 1468 объединений, в которые вошли более 176 тысяч индивидуальных огородников. Помимо этого, посевом овощей занимались свыше 100 тысяч трудящихся, не вошедших в огородные объединения.
Всего весной 1942 года индивидуальными огородниками, подсобными хозяйствами и совхозами городских трестов было вспахано 9,8 тыс. гектаров земли (план был перевыполнен в 1,5 раза), из них вручную, лопатами, вскопано 3,3 тыс. гектаров (33%).
Обработка огорода, разбитого в сквере возле Исаакиевского собора. 1942 г.
ИТАР-ТАСС / В. Капустин
Трудности новоявленных огородников состояли не только в том, что они были мало знакомы с сельскохозяйственной деятельностью — им в помощь специально издавались стенгазеты и брошюры с инструкциями по возделыванию земли, но и в непригодности большинства участков для выращивания овощей из-за состава почвы. Бывали и досадные случаи, когда урожай, выращенный с таким трудом, в одночасье уничтожался артобстрелом.
Выращивание овощей на площади у Исаакиевского собора во время блокады. 1942 г.
ИТАР-ТАСС / М. Трахман
Тем не менее, план сбора урожая в Ленинграде и пригородах совхозами и подсобными хозяйствами был выполнен на 106%, сверх плана сдали 2,8 тыс. тонн овощей.
Работники Н-ского госпиталя Е.Скарионова и М.Бакулин за сбором капусты. 1942 г
ИТАР-ТАСС / Архив Мемориального музея Обороны и блокады Ленинграда
В 1943 году почти каждая семья в Ленинграде обрабатывала свой участок земли или принимала участие в обработке коллективных огородов. Индивидуальным и коллективным огородничеством занимались 443 тыс. человек. За сезон 1942 года горожане приобрели некоторый опыт ведения огородного хозяйства и оценили исключительное значение огородов в условиях вражеской блокады.
Сбор урожая капусты у Исаакиевского собора. 1942 г.
ИТАР-ТАСС / Архив Мемориального музея Обороны и блокады Ленинграда
Ранней весной сотрудники Ботанического института приготовили для ленинградцев 11 млн единиц рассады. Посевная кампания началась с первых благоприятных для посадки дней. На территории города и в его окрестностях было обработано и засажено 11,8 тыс. гектаров земли. С осени ленинградцы позаботились о заготовке удобрений для своих коллективных и индивидуальных огородов. На эти цели шли торф, мусор старых свалок, древесная зола. Ученые разработали способ употребления в широком масштабе бактериального удобрения — азотогена.
Дети у грядок на набережной в Ленинграде.
ИТАР-ТАСС / Архив Мемориального музея Обороны и блокады Ленинграда
Пригородные хозяйства, несмотря на значительные потери в кадрах, технике и гужевой силе, сумели добиться роста производительности даже в сравнении с довоенным периодом. Производство овощей на одного совхозного рабочего в 1943 году возросло почти в 1,5 раза по сравнению с 1940 годом. На городских рынках появились сельскохозяйственные продукты, которых не было в 1942 году. Цены на картофель упали в 6 раз по сравнению с летом 1942 года, на свежую капусту и свеклу — более чем в 4 раза. Ленинградцы вполне обеспечили себя на зиму овощами.
Блокадный огород во дворе Технологического института.
http://1.lti-gti.ru/museum
Г. П. Фитингоф, «Ленинградцы на огородах»
Во дворе Академии художеств в блокаду были расположены огороды, которые кормили ленинградцев
Огороды на Круглом дворе Академии художеств, 1944. Фото С. Г. Гасилова.
Как использовали жители блокадного ленинграда площадь у исаакиевского собора
Блокада – особая страница истории нашего города. И особая страница истории Исаакиевского собора. Ни один из величайших музеев мира не пережил того, что пережили тогда музеи Ленинграда и его пригородов. В то время не было мирных профессий. Люди, оберегавшие сокровища музейных фондов, тоже были бойцами. Их мужество, их вера в победу помогли городу выжить и возродиться.
Объединённое хозяйство музеев
Линия фронта приближалась к городу. Часть раритетов из пригородных дворцов-музеев успели вывезти в тыл, часть – замуровать в дворцовых подвалах или закопать в парках. Музейные ценности, которые не удалось эвакуировать, отправили в Ленинград. Их хранилищем стал Исаакиевский собор.
Уже в первые дни войны научными сотрудниками Антирелигиозного музея (так тогда назывался Исаакиевский собор) были отобраны музейные экспонаты и материалы из фондов, которым предстояло отправиться в эвакуацию. Здесь были иконы из дерева и перламутра, мелкие предметы культа, деревянная скульптура, проектные чертежи храма, две деревянные модели собора, выполненные Максимом Салиным, бюст Огюста Монферрана из различных пород камня, предметы из спецкладовой и многое другое. Всё это уложили в ящики, опечатали пломбами и в два этапа эвакуировали за Урал.
Музейные экспонаты со стендов были сняты и сложены в шкафы. Библиотека научного отдела расположилась в одном из подвальных помещений. Церковные облачения поместили в ящики и законсервировали, часть развесили в ризнице. В соборе остались лишь настенная живопись, бронзовая скульптура и мозаика на станках. В июле 1941 года Исаакиевский собор был закрыт.
По распоряжению Ленгорсовета от 15 июля 1941 года в нём было создано Объединённое хозяйство музеев (ОХМ). Под надёжными сводами укрылись сотни ящиков уникальных предметов из фондов пригородных дворцов-музеев Пушкина, Павловска, Петергофа, Гатчины и Ораниенбаума, многие вещи из Музея истории Ленинграда и Летнего дворца Петра I – ценности, которые не смогли отправить в тыл.
Сберечь всё это было поручено группе музейных работников. Как все ленинградцы, они голодали и мёрзли, но выполняли свой долг по сохранению музейных фондов.
Теперь, когда тысячи туристов осматривают Исаакиевский собор и любуются ожившими после реставрации росписями и мозаикой, трудно представить себе, каким он был мрачным, сырым и холодным в блокадные годы.