константинопольский собор 1180 года об исламе
Константинопольский собор 1180 года об исламе
На Константинопольском Соборе (1180 г.), созванном патриархом Феодосием, Церковь осудила еретическое учение Мухаммада. Отцы Церкви могил сделать сие, хотя бы, основываясь на словах из Посланиях святых апостолов Христа: Павла (К Галатам. 1:8), Петра (2-е Петра. 2:1-4; 17-21), Иоанна (2-е Иоанна. 9-10).
И, посему, всякому, считающего себя христианином, но называющего Мухаммада «пророком Бога», или же, говоря, что бог Мухаммада есть и Бог христиан, да будет анафема и вечное осуждение за вероотступничество!
Ниже приводится текст из томаса Константинопольского Собора (1180 г.) о «боге Мухаммада». Перевод, с древнегреческого языка, выполнил Ю. Максимов.
Святейшая Церковь издревле и даже до настоящего времени имела общеизвестные огласительные книги, в том виде, как они были изначально составлены. В числе других изречений в этих книгах располагается следующее: «сверх всего этого, анафематствую Бога Мухаммедова, о котором тот сказал, что он есть Бог единый, Бог не родил он и не был рождён, и не явился никто, подобный ему». [Сделано было это] так как, с одной стороны, сам Мухаммед объявил неверное понимание Бога с этим [термином] как, по крайней мере, поняли тогда, и в то время, когда через опубликованную им книгу Коран, он передал окружавшим [его людям], которые не имели прежде большего количества гнусных и негодных вещей.
И вот, поскольку они пребывают в нерешительности, подвигся этим разногласием наш богомудрый и святой император, и, сочтя их осторожность о Боге не вовсе неоправданной, возжелал удалить эти повседневные недоумение и смущение для мысли колеблющихся [мусульман] и сохранить их от соблазна и сомнения по отношению к православной вере (и не их одних, но и других, кто смущается из-за этого), своей боговдохновенной царской властью постановил анафематствование Бога Мухаммедова из огласительной книги удалить, [и вместо этого] подвергать анфеме самого Мухаммеда, и все, в книге его Коране [содержащиеся] мерзостные и общеизвестные учения, дурно переданные им вопреки учениям Христа Бога нашего. Итак, решение об этом было ясно высказано в письме его величества, пространном и подробном, в котором все мысли подводят к заключению: не оставлять эту часть с вышеупомянутой анафемой как изречение, кажущееся кощунством по отношению к Богу.
Поэтому наш богомудрый император, преследуя эту цель, на протяжении письма, посланного нам, устанавливает необходимость быть удалённой той скандальной части изречения из огласительной книги, поскольку она кажется не соответствующей тому, что должно было бы [там находиться]. Мы же, соборно рассмотрев упомянутое императорское письмо, определяем и постановляем выбросить из огласительной книги вышеуказанное изречение, ради приходящих к божественному крещению и других, соблазняющихся о таковом наименовании Бога, анафематствовать же самого Мухаммеда и книгу его, Коран, во [всех пунктах], в которых он противоречит святым учениям Христовым, и иметь следующее изречение [взамен прежнего]: «Анафема Мухаммеду, [и его] учению, переданному в Коране, в котором он исповедует, что Господь, Бог и Спаситель наш Иисус Христос не является Сыном Божиим; благое называет дурным, а свет выставляет тьмою, ещё же [анафема] и скверному учению его, противному священным наставлениям Христа и богомудрых святых, а также [анафема] и тому, кто внушил ему и думать и учить этим скверным и презренным вещам, буде это кто-либо из людей, или же злоначальник демонов и отец зла, или же сам скверный Мухаммед породил от себя столь безобразнейшие плоды; кроме того, анафема тем, кто [считает], что Мухаммед пророк и посланник, от которого приняли учения и заповеди, противные учению Христа».
Анафема была написана и подписан настоящий томос 13 апреля 6688 года. Подписи с другой стороны: моё императорское величество, приняло к рассмотрению решения святого и божественного собора [изложенные в] настоящем томосе и одобрило их 13 апреля 6688 года. Имеется печать Мануила Комнина, во Христа Бога верующего императора и самодержца Ромейского. Имеется также подпись каждого архиерея следующим образом: «такой-то о таком-то вопросе имеет решение и подписывает».
Александр, на основании собора православных церквей.
свт. Симеон Фессалоникийский
Против язычников, или магометан
Виновником [этой ереси] у называемых язычниками явился нечестивый Несторий. Прежде они поклонялись утренней звёзде. Впоследствии же, введённые в заблуждение одним нечестивейшим и бесноватым варваром, единоплеменным им, нечистым и беспутым, целиком [бывшим] жилищем диавола, а именно, Магометом, признали Бога, [но и в этом] явились подобными совершенно безбожным, какими они и были прежде; после того, как, узнав нечто об истинном Боге, не признали безначального Отца живого Слова, нерождённого, причины всего, от века сущего, Родителя живой Премудрости, единородного и неплотского Сына, и Святого Духа.
Отвергнув, безумные, неплотского Сына и Слова Божия и животворящего Духа, и соделав все [свои] порочные и общеизвестные дела, совершенно впали в ещё более безобразнейшее, как в согласное с законом их, – разумеется противоестественное и мерзостное дело содомитян, множество женщин брали и наполняли [землю] убийствами и грабежом; вследствии чего [постоянно] жили с луком и кинжалом и развязывали войны против всех народов, изгоняя, убивая и захватывая, как разбойники, чужие страны, разлучая отцов от детей, жён от мужей, терзая разделением единое по естеству. Помешанные на деньгах, помешанные на наслаждениях и распутном образе жизни, [сии] заблудшие веруют, будто эти [вещи] они получают как праведные и верные. Не помыслят, жалкие, что мир сей прейдет и [потому всё] то, что имеют люди, подобно одному пребыванию на чужбине, и изгнанию, и что в таком мире больше всех грешные, разбойные и неправедные наслаждаются и роскошествуют чрезмерно. Так как и Давид был чужестранец. И Авраам ради Бога чрезмерно возлюбил пребывание на чужбине, и Исаак и Иаков и Моисей, и все пророки в мире этом нищету и страдание снискали.
Утверждают они при [всём] этом, что имеют и закон, который преисполнен беззакониями и всякими видами нечестия, безбожия и бесчинства. [Утверждают это] жалкие, будучи введёнными в заблуждение человеком порочным и варварским, который, находясь во власти демонического заблуждения, назвал самого себя посланником Божиим, и [сказал], что восходил на небо, чтобы через [таковое] уничижение (о горе!) вознесения Христа и Бога моего, и осмелился [сей] нечестивый назвать самого себя более высшим, чем Христос; и [сказал он], что видел Бога подобным кристаллу (кристаллическим), целиком сферическим, а кроме того своим сторонникам [обещал] предоставить райские сады, исполненные всякой распущенностью.
Это безбожие ненавистник добра, как неразумнейший из всех заблудших привёл в качестве противовеса против нас христиан и против благочестия нашего; делает посредством этого нечестивого народа [дела], которые божественные писания прорекают об Антихристе, и нападает на истинную веру Христову. Когда же придёт [Он] Сам со славою в последний день, мы восхотим быть вечно вместе с Ним, и со ангелами; нечестивые же осуждены будут навечно в геенну вместе с порочным диаволом, потому что подражали убийству его, безбожию, нечистоте, хищничеству, безумию, враждебности, жестокости, лжи и клятвопреступлению.
Послушай же, на основании чего считается, что в этом нечестии повинен Несторий. Сей скверный восхотел признать Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия и Слова совечного воплотившегося, но отдельно учил о Слове и отдельно о Христе; и Христос, говорил он, [лишь] оболочка Слова (то есть, человеческая плоть, которую Он воспринял) и называл [Его] человеком, осенённым благодатью, из-за чего и всесвятую Деву Богородицу нечестиво называл христородицей.
Томос Константинопольского Собора 1180 года
Мало кто знает, что в Православной Церкви созывались целые соборы, определявшие отношение к исламу и личности его основателя. В этой связи последние открытия византологов представляют особый интерес.
К концу ХII века обострившееся непонимание вылилось в открытый соблазн, когда приходящие ко крещению затруднялись произносить именно этот анафематизм, утверждая, что, находясь в исламе, они не верили в “бога- РlТsfuroj ”, и опасаясь произнесением подобной анафемы высказать кощунство по отношению к истинному Богу. Духовенство же, со своей стороны, уже не могло внятно объяснить, что имеется в виду под этим словом.
Жалобы мусульман, желающих принять крещение, достигли императора, известного своим стремлением к обращению иноверцев. Узнав, в чем дело, Мануил I пришел в негодование относительно сомнительной формулировки, поскольку, по его мнению, таким образом подвергался анафеме Сам истинный Бог. Император был убежден, что, расходясь во многих принципиальных вопросах, христиане и мусульмане как монотеисты веруют в одного Бога и потому требование произнести на Него анафему казалось кощунственным.
Император созывает собор и передает на него свое мнение, ожидая получить от архиереев и патриарха Феодосия одобрение на изъятие скандальной формулировки из огласительных книг Святой Софии, главного храма Константинополя, и вообще из всех церквей. Однако собор встретил предложение императора резко отрицательно. Архиереи были убеждены, что бог мусульман — это не Тот истинный Бог, Которому поклоняются христиане, разность в представлениях о Боге в христианстве и исламе принципиальна. Мусульмане под именем Бога поклоняются мысленному идолу, “жалкому измышлению жалкого ума Мухаммеда”, — как передает речи заседавших Никита Хониат.
Историк кратко сообщает и об аргументации архиереев, которую можно условно разделить на богословскую и нравственную части. Богословская часть, прозвучавшая на первом заседании собора, во многом зависит от ошибочных коннотаций, вызванных употреблением слова РlТsfuroj в византийском переводе 112-й суры Корана. Архиереи, впрочем, честно сознаются, что “не совсем понимают его смысл”. Однако были высказаны и серьезные аргументы, основанные на адекватном восприятии исламского вероучения, а именно указание, что бог, о котором говорится, что “он не рождал и не был рожден” никак не может быть одним и тем же с Богом Отцом христианства.
Не согласный с мнением архиереев, император с помощью секретарей составляет собственный томос, в котором обосновывает свою точку зрения, утверждает, что анафема на бога Мухаммедова относится к истинному Богу, и резко осуждает своих предшественников и патриархов прошлых времен, при которых эта формула появилась и вошла в употребление. Императорский томос был публично зачитан во дворце, в аудиториях избранных почетных лиц, которые встретили его аплодисментами.
Однако Церковь подвергла осуждению указанное сочинение; и патриарх и архиереи открыто выражали свое несогласие.
Подвигаемый критикой со стороны духовенства, император составляет второй, новый томос, более сжатый, но с тем же догматическим содержанием. Вторично созванные по решению императора архиереи собираются в Скутари, где императорский секретарь Феодор Мацук, замещая императора, который по болезни не смог присутствовать лично, зачитывает томос и письмо собору, в котором Мануил с одной стороны упрекает епископов в их упрямстве, а с другой угрожает обратиться за решением вопроса к папе Римскому. Письмо не нашло поддержки, и Евстафий, архиепископ Фессалоникийский, авторитетный подвижник того времени, выступил с резкими словами обличения, отказавшись согласиться с императором и признать Богом истинным бога Мухаммеда. Евстафий предлагает уже новую, нравственную аргументацию, которая может быть сведена к тому, что учение о боге Мухаммеда, известного своей нечестивой, с христианской точки зрения, жизнью, богохульно ставить наравне с учением о Боге святых пророков и Самого Господа.
Одновременно и возмущенный и встревоженный таким поступком Евстафия, который до того в иных вопросах был сторонником императора, Мануил грозит судом Фессалоникийскому архиепископу, однако патриарху Феодосию удается достигнуть компромисса в этом сложном вопросе.
На следующий день собор собирается во дворце патриарха. Архиереи, рассмотрев томос, по-прежнему остались недовольны и предложили ряд поправок. В результате прений с представителями императора был составлен соборный томос, который постановлял не просто изымать анафематизм, но заменять его новой анафемой против Мухаммеда и всего его учения. Таково было решение, принятое собором.
Вопрос, решаемый на соборе 1180 года, выходит за рамки ситуативного характера. Как минимум с IX века в Византии существовало два взгляда на мусульманское богопочитание. Согласно первому взгляду, мусульман нельзя называть почитающими Бога истинного, пусть даже и неверно; бог, о котором говорит Мухаммед и мусульмане — это ложный бог, мысленный идол. Согласно второму, “экуменическому” взгляду, у мусульман и христиан “один и тот же Бог”, и агаряне, отвергнув Сына и Духа Святого, сохранили все же почитание Бога Отца. Церковь в лице полемистов придерживалась всегда первого взгляда, второй встречался среди светских людей Византии.
Полемика против ислама касалась нередко и полемики против этой точки зрения. Так, 102-я глава “Опровержения Корана” Никиты Византийского содержит “Доказательство того, что пребывают в заблуждении считающие, будто мусульмане сохраняют веру в Бога Отца”. В этой главе полемист указывает, что сказано: кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца (Ин 5:23), и все патриархи и пророки знали о Сыне Божием, как сказано: Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался (Ин 8:56). Как же можно сказать, что нечестивый народ, отвергающий Сына, имеет Отца? Разве может принять их Отец, видя, как они поносят Его Сына? Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть (Мф 11:27), — как же они могут Его знать, если отрицают Сына?
Одновременно с Никитой это мнение опровергает и Еводий. Устами одного из 42 мучеников Аморейских он говорит: “ваше мнение о Боге ошибочно, так как вы, признавая имя Божие и Его величие, клевещете все-таки на Него, почитая Его виновником зла и добра, истины и лжи”. Здесь уже используется иной аргумент, исходящий из несостоятельности самого мусульманского учения о Боге и из противоречия его учению христианскому.
Наконец, автор чина отречения от ислама исходя из тех же убеждений и соображений составил тот самый 22-й анафематизм, требующий от приходящего ко крещению, помимо прочего, отречься и от мусульманского представления о Боге.
Спустя 350 лет это различие в двух разных взглядах на ислам в Византии вылилось в прямую полемику между Мануилом I, который, как и многие, по-видимому, светские интеллектуалы того времени и времени предшествующего, придерживался “экуменического” взгляда, и между Церковью, которая отстаивала тот богословский взгляд, который выражала всегда до того и который логически вытекал из детального и более глубокого сопоставления христианского и мусульманского вероучений.
И Церкви, несмотря на давление официальной власти, удалось отстоять свою точку зрения. Это хорошо видно из текста соборного томоса. Требование императора об удалении 22-го анафематизма удовлетворяется, но подчеркивается, что это делается из соображений икономии, для устранения препятствий перед желающими креститься мусульманами, но не из-за догматического убеждения, что христиане и мусульмане поклоняются одному и тому же Богу, как того требовал Мануил Комнин.
Более того, в томосе прямо сказано, что “сам Мухаммед объявил неверное понимание Бога”, а выражение анафематизма — лишь “кажущееся кощунственным”, а не кощунственное, как утверждал в своих томосах император. И, наконец, в новом варианте анафематизма содержится, хоть и в более завуалированном виде, и отвержение мусульманского богопочитания, и осуждение позиции, выраженной императором: провозглашается анафема учению Мухаммеда, в котором он исповедует, что Господь, Бог и Спаситель наш Иисус Христос не является Сыном Божиим. Это тот самый аргумент, который приводил Никита Византийский и который звучал на первом заседании собора: отвергая Троицу и Христа как Сына Божия, мусульмане не могут считаться почитающими истинного Бога. При этом формальное требование императора было удовлетворено.
Впрочем, не удивительно, что Церковь не озаботилась выполнять даже это формальное требование, когда престарелый император скончался спустя полгода после собора. Никита Хониат помещает после описания дебатов текст чина в первоначальном виде, тем самым ясно указывая, что бескомпромиссная позиция Церкви в этом споре возобладала.
Итак, первоначальная формулировка 22-го анафематизма сохранилась в последующем тексте чина отречения и в том же виде попала в славянский перевод чина в “Кормчей” святого Саввы Сербского, перешедшей позднее и на Русь. В другом варианте чина, помещенном в требнике Киевского митрополита Петра Могилы, находится, возможно, совмещенный вариант и формулы, принятой в полемике с Мануилом, и предшествующей: “отрицаешилися всех льстивых и хульных учителей турецких, и всех богохульных и блядивых басней Мухаммедовых, и по нем бывших всех, яже суть о бозе всекованном и яко богомерзка проклинаешь ли я?”.
Огромное значение томоса собора 1180 г. состоит в свидетельстве о том, что мнение о принципиальной разности богопочитания в христианстве и исламе было засвидетельствовано Церковью соборно, притом двукратно и несмотря на угрозы и давление со стороны официальной власти.
И позднее, в трудах полемистов — Отцов Церкви это убеждение продолжает уверенно звучать. Например, святитель Симеон Фессалоникийский называет мусульман язычниками и делает это сознательно: по его мнению, мусульмане, не приняв истинного понимания о Боге, в Троице славимом, по сути не ушли от язычества, по-прежнему не имея истинного учения.
Запись о соборных прениях архиереев и императора у Никиты Хониата пользовалась известностью, позднее ее использует в своей “Хронике” в стихах Ефрем а также другие византийские историки. Сам же томос, по-видимому, не был так хорошо известен, до недавнего времени он считался утраченным, пока Даррузес не опубликовал его по единственному сохранившемуся списку. По причине большой значимости этого канонического документа, мы приводим полный перевод текста.
Томос Константинопольского Собора 1180 года 4
И вот, поскольку они пребывают в нерешительности, подвигся этим разногласием наш богомудрый и святой император, и, сочтя их осторожность о Боге не вовсе неоправданной, возжелал удалить эти повседневные недоумение и смущение для мысли колеблющихся мусульман и сохранить их от соблазна и сомнения по отношению к православной вере (и не их одних, но и других, кто смущается из-за этого), своей боговдохновенной царской властью постановил анафематствование бога Мухаммедова из огласительной книги удалить и вместо этого подвергать анафеме самого Мухаммеда, и все в книге его Коране содержащиеся мерзостные и общеизвестные учения, дурно переданные им вопреки учениям Христа Бога нашего. Итак, решение об этом было ясно высказано в письме Его Величества, пространном и подробном, в котором все мысли подводят к заключению: не оставлять эту часть с вышеупомянутой анафемой как изречение, кажущееся кощунством по отношению к Богу.
Поэтому наш богомудрый император, преследуя эту цель, на протяжении письма, посланного нам, устанавливает необходимость быть удаленной той скандальной части изречения из огласительной книги, поскольку она кажется не соответствующей тому, что должно было бы там находиться. Мы же, соборно рассмотрев упомянутое императорское письмо, определяем и постановляем выбросить из огласительной книги вышеуказанное изречение ради приходящих к Божественному крещению и других, соблазняющихся о таковом наименовании Бога, анафематствовать же самого Мухаммеда и книгу его Коран во всех пунктах, в которых он противоречит святым учениям Христовым, и иметь следующее изречение взамен прежнего:
“Анафема Мухаммеду, и его учению, переданному в Коране, в котором он исповедует, что Господь, Бог и Спаситель наш Иисус Христос не является Сыном Божиим; благое называет дурным, а свет выставляет тьмою, еще же анафема и скверному учению его, противному священным наставлениям Христа и богомудрых святых, а также анафема и тому, кто внушил ему и думать и учить этим скверным и презренным вещам, буде это кто-либо из людей или же злоначальник демонов и отец зла, или же сам скверный Мухаммед породил от себя столь безобразнейшие плоды; кроме того, анафема тем, кто считает, что Мухаммед ѕ пророк и посланник, от которого приняли учения и заповеди, противные учению Христа”.
Анафема была написана и подписан настоящий томос 13 апреля 6688 года.
Подписи с другой стороны 5 : Мое императорское Величество приняло к рассмотрению решения святого и Божественного собора, изложенные в настоящем томосе, и одобрило их 13 апреля 6688 года. Имеется печать Мануила Комнина, во Христа Бога верующего императора и самодержца Ромейского. Имеется также подпись каждого архиерея следующим образом: “такой-то о таком-то вопросе имеет решение и подписывает”.
1Bekker I. Nicetae Choniatae historia. Bonn 1835, VII, 6. Р. 278–286. Подробнее см. главу о Никите Хониате.
2Darrouzes J. Tomos inеdit de 1180 contre Mahomet. P. 190.
Томос Константинопольского Собора 1180 года (о «боге Мухаммеда»)
Примечание переводчика
Нельзя здесь обойти вниманием Константинопольский Собор 1180 года, который был специально посвящен тому же вопросу. Как мы помним, в византийском чине оглашения приходящих от ислама стояла “анафема богу Мухаммеда, о котором он говорит, что он есть бог ολὀσφυρος ”. Анафема была направлена на мусульманское представление о Боге и включала в себя 112-ю суру Корана из византийского перевода.
Император Мануил I пришел в негодование относительно сомнительной формулировки, поскольку, по его мнению, таким образом подвергался анафеме сам истинный Бог. Император был убежден, что, расходясь во многих принципиальных вопросах, христиане и мусульмане, как монотеисты, веруют в одного Бога, и потому требование произнести на Него анафему казалось кощунственным.
Он созвал Собор и передал свое мнение, ожидая получить от архиереев и патриарха Феодосия одобрение на изъятие формулировки из огласительных книг Святой Софии – главного храма Константинополя – и вообще из всех церквей. Однако Собор встретил предложение императора резко отрицательно. Архиереи были убеждены, что бог мусульман – это не тот истинный Бог, которому поклоняются христиане, разность в представлениях о Боге в христианстве и исламе принципиальна. Мусульмане под именем Бога поклоняются мысленному идолу, “жалкому измышлению жалкого ума Мухаммеда”, как передает речи заседавших Никита Хониат. Как пишет Никита, отцы Собора “не хотели даже и слышать о его предложении, как не ведущем ни к чему доброму и удаляющем от истинного понятия о Боге.
Не согласный с мнением архиереев император с помощью секретарей составил собственный томос, в котором обосновал свою точку зрения, утверждая, что анафема на бога Мухаммедова относится к истинному Богу. Однако Церковь подвергла осуждению указанное сочинение. Никита свидетельствует, что патриарх Феодосий “не только сам не согласился с этим сочинением, как опасным и вводящим новые догматы, но и других убеждал остерегаться его, как яда. Царь оскорбился этим, как будто бы получил жестокую обиду, осыпал архиереев бранью и называл их всесветными дураками”.
Наконец в результате прений с представителями императора был составлен соборный томос, который постановлял не просто изъять анафематизм, но заменить его новой анафемой против Мухаммеда и его учения. Так Церкви, несмотря на давление официальной власти, удалось отстоять свою точку зрения. Это хорошо видно из текста соборного томоса. Требование императора об удалении 22-го анафематизма удовлетворяется, но подчеркивается, что это делается из соображений икономии, для устранения препятствий перед желающими креститься мусульманами, но не из-за догматического убеждения, что христиане и мусульмане поклоняются одному и тому же Богу, как того требовал Мануил Комнин.
Более того, в томосе прямо сказано, что “сам Мухаммед объявил неверное понимание Бога”, а выражение анафематизма лишь “кажущееся кощунственным”, а не кощунственное, как утверждал в своих томосах император. И, наконец, в новом варианте анафематизма, содержится, хоть и в более завуалированном виде, и отвержение мусульманского богопочитания, и осуждение позиции, выраженной императором: провозглашается анафема учению Мухаммеда, в котором он исповедует, что Господь, Бог и Спаситель наш Иисус Христос не является Сыном Божиим. Это тот самый аргумент, который приводил Никита Византийский и который звучал на первом заседании собора: отвергая Троицу и Христа как Сына Божия, мусульмане не могут считаться почитающими истинного Бога. При этом формальное требование императора было удовлетворено.
Впрочем, не удивительно, что Церковь не озаботилась выполнить даже это формальное требование, когда престарелый император скончался спустя полгода после Собора. Первоначальная формулировка 22-го анафематизма сохранилась в последующем тексте чина отречения и в том же виде попала в славянский перевод чина, в “Кормчую” святителя Саввы Сербского, перешедшую позднее и на Русь.
Огромное значение томоса Собора 1180 года состоит в свидетельстве о том, что мнение о принципиальной разности богопочитания в христианстве и исламе было засвидетельствовано Церковью соборно, притом двукратно, и засвидетельствовано, несмотря на угрозы и давление со стороны официальной власти».
Томос Константинопольского Собора 1180 года
Святейшая Церковь издревле и даже до настоящего времени имела общеизвестные огласительные книги, в том виде, как они были изначально составлены. В числе других изречений в этих книгах располагается следующее: «сверх всего этого, анафематствую Бога Мухаммедова, о котором тот сказал, что он есть Бог единый, Бог не родил он и не был рождён, и не явился никто, подобный ему». [Сделано было это] так как, с одной стороны, сам Мухаммед объявил неверное понимание Бога с этим [термином] как, по крайней мере, поняли тогда, и в то время, когда через опубликованную им книгу Коран, он передал окружавшим [его людям], которые не имели прежде большего количества гнусных и негодных вещей.
Но приходящие из мусульман к божественному крещению и, согласно обыкновению, оглашаемые, обращая внимание на изречение о боге Мухаммеда, постоянно приходят в затруднение об этом, остерегаясь явно анафематствовать Бога по имени, и по причине [их] некультурности, и незнания грамоты, и потому как совершенно не знают, что означает? Ибо Бог – не Бог [для них], и мусульмане свидетельствуют, что никогда не слыхали о таковом, если даже и нечто иное подразумевал [под этим словом] тот, кто составил огласительные книги.
И вот, поскольку они пребывают в нерешительности, подвигся этим разногласием наш богомудрый и святой император, и, сочтя их осторожность о Боге не вовсе неоправданной, возжелал удалить эти повседневные недоумение и смущение для мысли колеблющихся [мусульман] и сохранить их от соблазна и сомнения по отношению к православной вере (и не их одних, но и других, кто смущается из-за этого), своей боговдохновенной царской властью постановил анафематствование бога Мухаммедова из огласительной книги удалить, [и вместо этого] подвергать анафеме самого Мухаммеда, и все, в книге его Коране [содержащиеся] мерзостные и общеизвестные учения, дурно переданные им вопреки учениям Христа Бога нашего. Итак, решение об этом было ясно высказано в письме его величества, пространном и подробном, в котором все мысли подводят к заключению: не оставлять эту часть с вышеупомянутой анафемой как изречение, кажущееся кощунством по отношению к Богу.
Поэтому наш богомудрый император, преследуя эту цель, на протяжении письма, посланного нам, устанавливает необходимость быть удалённой той скандальной части изречения из огласительной книги, поскольку она кажется не соответствующей тому, что должно было бы [там находиться]. Мы же, соборно рассмотрев упомянутое императорское письмо, определяем и постановляем выбросить из огласительной книги вышеуказанное изречение, ради приходящих к божественному крещению и других, соблазняющихся о таковом наименовании Бога, анафематствовать же самого Мухаммеда и книгу его, Коран, во [всех пунктах], в которых он противоречит святым учениям Христовым, и иметь следующее изречение [взамен прежнего]:
«Анафема Мухаммеду, [и его] учению, переданному в Коране, в котором он исповедует, что Господь, Бог и Спаситель наш Иисус Христос не является Сыном Божиим; благое называет дурным, а свет выставляет тьмою, ещё же [анафема] и скверному учению его, противному священным наставлениям Христа и богомудрых святых, а также [анафема] и тому, кто внушил ему и думать и учить этим скверным и презренным вещам, буде это кто-либо из людей, или же злоначальник демонов и отец зла, или же сам скверный Мухаммед породил от себя столь безобразнейшие плоды; кроме того, анафема тем, кто [считает], что Мухаммед – пророк и посланник, от которого приняли учения и заповеди, противные учению Христа».
Анафема была написана и подписан настоящий томос 13 апреля 6688 года.
Подписи с другой стороны: моё императорское величество, приняло к рассмотрению решения святого и божественного собора [изложенные в] настоящем томосе и одобрило их 13 апреля 6688 года. Имеется печать Мануила Комнина, во Христа Бога верующего императора и самодержца Ромейского. Имеется также подпись каждого архиерея следующим образом: «такой-то о таком-то вопросе имеет решение и подписывает».