есть ли у стоматологов практика в морге
Практика в морге
На днях читала статью про выпускников и вспомнила свою практику в морге и как хорошо, что я не пошла в мед.
Так все быстро завертелось, что я подала заявление в этот университет и поступила. У нас там тоже была медицинская программа, чтобы вы понимали начиная с анатомии и заканчивая патанатомией. Все шло хорошо, пока я не перешла на 3 курс.. У нас началась патанатомия, после прочтения курса, появились практические работы.
Утром в 8 часов, мы должны были стоять возле морга и ждать пока нас пустят. Я помню, тогда это была зима и очень темно, людей возле здания вообще нет, страшно аж до усрачки. И тут открывает дверь патологоанатом то есть наш преподаватель, он нас ведет в аудиторию и говорит готовьтесь. Честно, мне как-то стало не по себе, к чему именно? О_о.
Позже приходит к нам и сначала всех опрашивает, мы должны все были знать наизусть, тетради и книги закрыты. После опроса всех, он говорит сейчас делает 5 минутный перерыв и пойдем вниз. У всех появилось легкое волнение, а мне так страшно, что ноги подкашиваются. Вот преподаватель приходит и мы спускаемся, сначала я шла первая, но как только мы дошли до двери, за которой лежат трупы, я уже шла последняя. Так вот, все заходят и я с ними. Но я резко выбежала, так как в коридоре лежало 7 тележек и на них трупы, пока что одетые. У меня упало давление, но я держалась. Я получила от преподавателя, что я не пошла. Ну что я могла сделать. мне страшно, я в жизни никогда не видела столько трупов. На следующий день, когда мы пришли в морг, после опроса, мы опять пошли вниз. В этот раз преподаватель выделил меня и сказал, чтобы я шла после него. Тут у меня не только ноги подкашивались, но и тело холодело, ладони потели и кружилась голова. Но я зашла за дверь и там еще лежали трупы, но я закрыла глаза и мой одногруппник ввел меня по коридору, так как смотреть я на это не могла. Мы прошли коридор и я спокойно вздохнула, что все конец. Страшнее, я ничего не увижу. Но ни тут то было.
Поэтому, мои дорогие читатели. делайте правильный выбор при поступлении.
Стоматологи проходят практику в морге?
Студенты стоматологи обязаны знать анатомию человеческого тела, поэтому изучают его в анатомических музеях (моргах). Программа несколько сокращенная, но в дальнейшем студенты также сдают зачеты и экзамены по *нормальной анатомии*.
Программа на стомате не очень отличается от программы факультета лечебное дело
поэтому первые несколько семестров базовые предметы одни и те же
с 4 семестра присоединяется патанатомия и патфизиология и топографическая анатомия
И судебная медицина
Все эти предметы проходят с посещением морга
Ну или как во втором меде, анатомию проходят в самом институте, там трупов, ну то есть учебных пособий, хватает)
Любой врач сначала проходит общие предметы
а общие предметы, некоторые, предполагают посещение морга и анатомического зала
не в рамках стоматологических предметов, а в рамках общемедицинских базовых
Консилиумы в поликлиниках собираются довольно часто, так как туда обращаются пациенты за первичной медицинской помощью, с неясными и сложными случаями.Тогда их смотрят вместе несколько специалистов(зависит от заболевания), зав. терапевтическим отделением или заместитель главного врача по лечебной работе.Консилиумы могут собираться в спорных случаях по нетрудоспособности, по оформлению какого-либо сложного документа, по жалобе пациента или его родственников.
Еще 20 лет назад продвинутые врачи у нас перестали ставить горчичники и банки. На том месте где стояли горчичники или банки через много лет возникает угроза новообразований. Можно ставить банки лишь пожилому человеку.
В Америке если обтереть ребенка уксусом, когда у него повышенная температура, вас могут привлечь к ответственности, в причинении ему вреда. От уксуса могут начатся судороги. А у нас до сих пор детей советуют обтирать водкой или уксусом.
Лет 25 назад советовали сливочное масло заменить маргарином, в частности Рамой. А потом открыли трасжиры, которые приводят к раку.
Далее. Всех отучили жарить на свином сале, когда многие пристрастились к жарке на подсолнечном масле оказалось, что при нагревании оно тоже канцерогенно.
Раньше всех призывали заниматься спортом, а теперь выяснилось, что проффесиональный спорт вреден, он всех калечит.
К телу не подошьешь: почему студенты-медики лишены трупов
Возможности работать с трупами, реальными органами или 3D-моделями российские вузы сегодня практически лишены. Знакомиться со строением организма студенты могут разве что по схемам или простым манекенам. Об этом «Известиям» рассказала Ирина Киркора, заместитель председателя Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте. Специалисты опасаются, что пробелы обучения скажутся и на качестве медицины. Почему получение трупа для научных целей стало проблемой и как сегодня учатся будущие врачи — выяснили «Известия».
Зачем кадавры?
Кадаверный материал — это труп и тот биологический материал, который берется для дальнейших исследований. Долгое время такие бальзамированные тела служили наглядным пособием для студентов-медиков по всей стране.
Окончив в середине 1990-х медицинский вуз, Олег (имя изменено. — Прим. ред.) работал в судебно-медицинском морге Томска. Тогда, по его воспоминаниям, там всегда было много студентов, интернов и ординаторов.
«Труп человека, которому не более двух суток от момента смерти, — это максимально приближенный к человеческому телу объект. Отсутствует кровообращение и дыхание, а так всё то же. Первые курсы изучали анатомию, начинающие хирурги отрабатывали операции, на кафедре топографической анатомии куча народа защитила кандидатские на трупном материале из судебного морга. Я и сам на трупах учился», — вспоминает в беседе с «Известиями» специалист.
Пугающим такое обучение кажется только на первый взгляд. Куда более страшной станет ситуация, когда медик, работая с пациентом, заявит: «А на картинке было по-другому». И сейчас такой риск есть. Об этом говорят и сами студенты.
«Обучение несет только теорию и почти никакой практики. На анатомии мы пользуемся учебниками либо качаем атласы на планшеты. На предмете оперативная хирургия — узлы учились делать на ножках стульев, инструментарий видели только в руках преподавателя на зачете и на стенде. Шить нас не учили от слова «совсем» — не было трупов. Мы их видели раза три, все очень высушенные и явно давно пролежавшие в формальдегиде. В достатке были только кости», — вспоминает студентка 5-го курса лечебного факультета одного из столичных медицинских вузов.
Похожая ситуация наблюдается в учебных заведениях по всей стране.
«На периферии с материалами просто беда. Все трупы очень старые, на них всё очень плохо видно. Мышц никогда нет, их смотрим только на схемах. Препараты разрушаются от формалина. Для отрабатывания хирургического вмешательства есть силиконовые симуляторы. Шить учимся на тканях — джинсы, плотная х/б, дома — на фруктах», — рассказывает Полина, студентка 4-го курса медико-профилактического дела одного из региональных вузов.
Кафедрам, которым удалось раздобыть биоматериалы, приходится делиться не только со студентами других направлений, но даже с медиками других вузов.
Не вместо, а вместе
Казалось бы, технологии не стоят на месте и на замену телам давно должны были прийти достижения в области компьютерного моделирования. Изобретения действительно есть, а вот доступ к ним — не всегда.
— Нам показывали столы с 3D-атласом, но трогать его могут только преподаватели, потому что стоят они много. Студентам даже дышать на него нельзя было, — рассказывают корреспонденту «Известий» в столичном институте.
Интерактивный анатомический стол «Пирогов» стоит около 4–6 млн. Сегодня, как заявляют производители, он есть у 30 вузов, институтов и медколледжей. За 1,5 года было продано больше 50 столов. В основном приобретают его кафедры анатомии, топографической анатомии и оперативной хирургии.
Но даже там, где студенты всё же допускаются к работе с такими устройствами, специалисты не считают это альтернативой. Технологии облегчают учебный процесс и делают его более наглядным, но реальный контакт с биоматериалами не заменяют.
«Нельзя сказать, что это пережиток, за который мы держимся, потому что ничего другого не знаем. Знаем. Используем и 3D-модели, и виртуальную, дополненную реальность. Но на симуляторах учатся работать с пациентом, а здесь речь идет именно об изучении строения органов и тканей. Причем, если взять тот же стол «Пирогов» для анатомии, там будут типичные варианты, как в учебнике, а каждый человек уникален. Когда студенты вскрывают тело, препарируют — они видят, что и нервные волокна идут по-другому, и сосуды, и крепление мышц может отличаться. Эти моменты очень важны для обучения», — поясняет «Известиям» проректор по учебно-воспитательной работе Тверского государственного медицинского университета Ирина Колесникова.
Серьезные различия есть и в эмоциональном плане. Большинство студентов отмечает, что ощущение ответственности при работе с манекеном и настоящим телом совершенно разное.
Законодательное разрешение
Для служения науке до 2000-х выбирали так называемые невостребованные трупы — тела, которые некому было забрать и похоронить. Чаще всего такие умершие — это бездомные, заключенные, наркоманы, у которых не смогли найти родственников. Взаимодействие между моргами и учебными заведениями долгое время обходилось без сложных бюрократических процедур.
Олег, судебно-медицинский эксперт из Томска
Тогда морг находился в учебном корпусе медицинского университета, где располагались кафедры судебной медицины, анатомии, патанатомии, топографической анатомии с курсом оперативной хирургии, он являлся самостоятельной организацией, к медицинскому университету никакого отношения не имел, но тем не менее мы постоянно участвовали в учебном процессе. Законодательство в то время особенно не регулировало обращение с трупами. Но, естественно, все следы посторонних воздействий убирались.
Ситуация начала меняться с 2011 года, когда появился федеральный закон об охране здоровья граждан. Он предусмотрел возможность использования тела умершего человека в медицинских, научных и учебных целях. Это стало официально возможно, если тело невостребованное или если есть прижизненное согласие, заверенное у нотариуса. В первом случае порядок должно устанавливать правительство.
Через год правительство выпустило соответствующее постановление. В документе появились два нюанса, которые фактически свели практику на нет. Первый прямо запретил передачу вузам тела человека, личность которого не установлена, а второй уточнил, что для передачи тел необходимо согласие органов, которые назначили судебно-медицинскую экспертизу.
Через вскрытие в России «на всякий случай» проходят практически все невостребованные тела. Об этом говорят сами следователи. Но проведение этой процедуры означает, что качественно забальзамировать труп будет уже проблематично.
— Современные консерванты позволяют сохранить ткани в очень хорошем состоянии, эластичными и мягкими — они максимально похожи на ткани живого человека. Для отрабатывания навыков хирургов это важно. Но чтобы так консервировать трупы, нужна целостная сосудистая система, в нее и вливаются консерванты. После вскрытия получить труп с замкнутой кровеносной системой уже нельзя. Сотрудникам кафедры, конечно, приходится соглашаться и на вскрытые трупы, и на части. Но консервация идет уже более примитивная, и сохранность хуже, — объясняет Ирина Колесникова.
Еще одно осложнение — конкуренция. Если вузам трупы нужны для обучения студентов, то множеству компаний — для зарабатывания средств.
«Преподаватели рассказывают, что невостребованные трупы государство сейчас отдает похоронным организациям и платит за эту работу, поэтому те чуть ли не дерутся за каждое тело — для учебы, конечно, ничего не достается», — делится с изданием студентка регионального медвуза.
Законодательные ограничения, объясняет заместитель председателя СПЧ при президенте, были приняты, чтобы избежать криминальных историй.
Договоренности
Каждое учебное заведение пока справляется с трудностями по-своему. Кто-то работает с тем, что есть, кто-то пытается наладить взаимодействие с медицинскими учреждениями, кто-то пускает в ход влияние преподавателей.
Некоторым это даже удается. По словам студента Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, в их вузе с биоматериалами проблем нет.
«У нас трупов хватает на всю академию и даже немного СПбГУ. Их студенты иногда приходят к нам на занятия и сдают у нас экзамены. Год назад нам доставили большое количество нового материала для обучения, а самым лучшим ученикам позволяли под присмотром преподавателей препарировать труп с нуля, хотя обычно этим занимаются сами преподаватели. Почти весь курс проходил на настоящих органах и трупах. Мы отвечали на занятии и попутно показывали образования, про которые ведем диалог», — рассказывает «Известиям» студент-медик.
Отсутствие проблем, по мнению молодого человека, связано с преподавательским составом: «У нас заведующий кафедрой очень известный в академических кругах человек — Гайворонский. У него некая особая, запатентованная методика бальзамирования, как он нам рассказывал».
Но это скорее исключение из правил. Чаще всего не помогают ни жалобы, ни известные имена.
Ирина Киркора, заместитель председателя Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте
Знаю пример, когда ректор мединститута в течение нескольких лет стучится во все двери: Минздрава, Госдумы, но не получает необходимый для обучения медиков материал. В одиночку вузам не решить эту проблему, а касается она всего общества. В стране за последние годы увеличилось количество возбужденных уголовных дел по врачебной ошибке. А обвинять студентов сложно, потому что им просто не на чем учиться.
По мнению специалиста, в обществе следовало бы больше говорить о возможности завещания своего тела науке после смерти. Пока об этом если и знают, то на сам шаг явно не решаются.
— Понимая, что это почетная история, пока нет. Проблема замалчивается. У нас есть возможность трансплантации органов, если человек не запретил и не был внесен в специальный реестр, то это расценивается как согласие. Здесь, конечно, хотелось бы другой вариант, нужно добровольное согласие, но для этого в обществе нужно воспитать уважение к таким шагам, — уверена Киркора.
Пока же медики продолжают бороться с проблемой самостоятельно и даже широкой огласке предают неохотно. Ведь нельзя исключать, что вместо того, чтобы обратить внимание на глобальную проблему, им просто перекроют последние возможности для обучения студентов.
Первый поход в морг. Исповедь студента-медика
Когда люди узнают, что я студент-медик, первым делом, конечно же, задают вопросы о своем здоровье. Причем совершенно неважно, проучился ли ты пять лет или три дня, вопросы задаются одни и те же.
О здоровье спрашивают, в первую очередь, зрительники, и их же интересует еще одна тема. «Вы уже были в морге? Вы видели мертвых? Вам приходится их резать? Что вам нужно делать с трупами? Как это все происходит? Вам не противно?» — и все это со смесью ужаса и отвращения.
Хочу рассказать о том, как я впервые в жизни увидела мертвого человека. Произошло это где-то 4,5 года назад, когда я только поступила на медицинский факультет.
Слава богу, учеба проходит среди таких же, как и мы, зрительников в зрительном мире, поэтому к тому, что нам через год придется копаться в трупах, изучая анатомию, нас подготавливали плавно и нежно. Я была очень увлечена учебой и не заметила приближения этого события, когда мы всей группой должны были идти в морг. За несколько дней до я посмотрела расписание и увидела, что состоится какая-то демонстрация в морге. И тут до меня дошло.
Так что страхи мои перед походом в морг были исключительно зрительными, связанными с табу, которые есть в обществе на эту тему. Зрительник боится смерти, и только развитый принимает ее, помогает пережить ее другим. Такое столкновение со смертью, с ужасами и бездыханным телом своего рода тест на профпригодность для врача.
Итак, я сама себя очень накрутила и действительно очень сильно переживала. Впрочем, переживали почти все. При входе в помещение чувствуется какой-то совершенно незнакомый и в то же время очень знакомый запах, который действительно не перепутать ни с чем.
Конечно, и тут нас жалели, все было достаточно стерильно, тело пропитано формалином. Группа студентов-медиков практически все анально-кожные со звуковым и зрительным векторами. Тело, которое нам собирались демонстрировать, было полностью покрыто белой простыней.
Человек, руководящий «демонстрацией», делал это, как было видно, не впервые. Можно было догадаться, что он много лет пугал студентов-медиков простынями и неизвестностью. А что там, под ней?
В момент входа в комнату, где лежал труп или препарат, как его называют, все мои личные страхи улетучились, от них не осталось и следа. На меня напало какое-то звуковое спокойствие, ощущение вечного, конечности бытия. Какие тут страхи? Страхов нет.
Сначала он приоткрыл ступни, потом остальные части ног. Передо мной лежала мертвая женщина. Хотя и женщиной это было назвать сложно, это было просто тело. Когда-то это была женщина, а что это сейчас, сказать довольно сложно.
Одной зрительной девочке стало плохо, ее увели. Другая девочка со звуковым вектором стояла рядом со мной и тихонько плакала. Не от страха, а от беспомощности, как она потом призналась. Я не плакала, и мне не было страшно. Самыми страшными, как это нередко бывает, были мои собственные страхи. Недаром зрительная пословица гласит: «Глаза боятся, а руки делают».
Последней открыли голову. Когда ее еще не открыли, я стала пытаться определить вектора этого тела. Сделать это очень сложно, это просто тело, которое лежит без души, если хотите… Конечно, видно, худой человек был или толстый. Но даже когда открыли лицо, определить не стало проще. Это человек, но это пустой пиджак.
С ощущением «пиджака» я провозилась с самыми разными трупами год, изучая анатомию. Исследуя структуры, я поражалась тому, насколько разные и одновременно одинаковые мы все — люди. Как так может быть? Не это ли одно из свидетельств управления? Ребенок рождается, конечно же, с индивидуальными вариациями, но они ничтожно малы по сравнению с той похожестью, которой мы все обладаем. Просто диву даешься, как люди, рожденные один в Австралии, другой в Африке, третий в Америке, четвертый в Европе, все настолько похожи между собой… Та же мышца в том же месте, тот же нерв…
Автор Евгения Алексеева, магистр философии, студентка медицинского факультета
Статья написана с использованием материалов тренинга по системно векторной психологии Юрия Бурлана
27 Окт, 2014 Комментариев: 4 Просмотров: 5377
Теги: Эксклюзив медицина
padolski
padolski
Что происходит после смерти
Чем занимается санитар морга
На одном из первых курсов медицинского вуза я устроился работать ночным санитаром морга. Это самая обычная практика для студентов, многие выбирают такую работу: она ночная (значит не мешает учёбе), не требует больших усилий и приносит какой-никакой доход.
Несмотря на специфику профессии, ни у кого из окружающих вопросов она не вызывала. Наоборот, когда я оказывался в незнакомых компаниях, то сразу становился центром внимания: у меня же вагон интересных историй — от комичных до трагических.
Суть моей работы заключалась в том, чтобы принимать трупы и оформлять на них документы. Также мне надо было вешать бирки на покойников (на них написаны имя и фамилия). Вопреки стереотипам, их вешают не на большие пальцы ног (оттуда они легко слетают), а на лодыжки или руки. Затем труп надо было убрать в холодильник. Гнилые тела хранят в отдельной комнате: их холодильник уже не спасёт. Трупы я не вскрывал, но часто наблюдал этот процесс: иногда мне нужно было делать это по учёбе.
Самым сложным для меня было привыкнуть к рабочему графику: иногда бывало, что я не спал несколько ночей, а потом засыпал за рулём или на учёбе.
Во всей Москве работает где-то 12−13 моргов. Они различаются не только по районам, но и по специфике. Несколько лет назад у нас открылось бюро судебно-медицинской экспертизы, куда отправляется большая часть трупов. Если в обычный морг за ночь привозят 10−15 покойников, то туда — около 40. Есть специализированные морги для гнилых трупов, иностранцев, детей, для огнестрельных и взрывных ранений. Существует легенда, согласно которой в девяностые бандиты обратились к главному судмедэксперту Москвы, чтобы открыли специальный морг для огнестрела, мол, «надоело нам своих пацанов по всему городу искать».
Задача санитара состоит и в том, чтобы принимать только те трупы, которые относятся только к твоему моргу. Напутать с документами — это самое страшное. Часто это может обернуться судом.
Зарплата у ночного санитара небольшая — тысяч двадцать. Но, по сути, ты занимаешься своими делами: спишь, смотришь телевизор, читаешь книжки, учишь уроки и принимаешь трупы раз в несколько часов. Поскольку работают чаще всего студенты, вечеринки в моргах — обычное дело. Я сам часто приглашал друзей попить пива, посмотреть футбол, проводил им экскурсии. Никто ругаться не будет, если не накосячишь. Главное — труп оформить правильно.
О посетителях
Нормальным людям иногда разрешают посмотреть на труп неофициально, но это может обернуться большими проблемами. Пускать людей внутрь морга опасно: никогда не знаешь, как отреагирует человек. У кого-то начинается истерика, кто-то падает в обморок, часто люди не узнают родных, ведь мышцы после смерти расслабляются и лицо выглядит совсем иначе. Плюс ко всему часто трупы (особенно после насильственной смерти) выглядят очень плохо: кишки наружу, глаза выпали, мозг вытек. Мне самому первое время становилось плохо от такого. Бороться с этим можно только одним способом — смотреть на такое почаще.
Чтобы получить труп в морге, нужно пройти сложную бюрократическую процедуру. Часто приезжают люди из деревень и хотят без документов забрать кого-то из своих родственников. Приходится им объяснять, что не имеешь права отдавать тело без документов, а они в ответ ругаются, угрожают. Я всегда пытался дипломатично вести разговор, но несколько раз приходилось вызывать полицию. У нас была договорённость с местным ОВД, чтобы они по первому же звонку выезжали.
Похоронные агенты и гримёры
Похоронные бюро имеют связи со всеми. Это действительно огромная мафия. Одни агенты связаны с полицией, другие — с медиками, третьи — с трупоперевозками. Всюду есть свои люди, и задача агентов — приехать быстрее остальных. Цены на похороны берут с потолка. Агенты — это тонкие психологи, они способны уговорить человека на всё. Одни и те же похороны могут стоить от 10 до 100 тысяч рублей. Понятно, что человек, у которого умер близкий, не станет торговаться. Он же не может сказать: «Нет, дорого, не буду свою бабушку хоронить».
С другой стороны — похоронные агенты — это, конечно, удобно. Семьям покойных не приходится бегать по всей Москве и искать бюро, договариваться с кладбищем, организовывать похороны, оформлять кучу документов. Без агента успеть всё очень сложно.
По правилам подготавливать тело к похоронам должны санитары, но сейчас этим занимаются специальные гримёры. Бывают разные ситуации: например, у человека нет лица. Однажды к нам поступил такой труп после аварии — гримёр слепил гипсовую модель и на ней нарисовал лицо. Ещё они пришивают оторванные конечности.
Опасности и страхи
В морге опасно работать из-за инфекций: ты никогда не знаешь, с чем имеешь дело. Самая маленькая рана, полученная здесь, заживает очень плохо. Она обязательно гноится, воспаляется.
Запаха формалина в нашем морге не было. Сами трупы часто пахнут очень плохо, но к этому быстро привыкаешь. В секциях с покойниками пахнет всеми физиологическими жидкостями сразу: кровь, моча, кал. Гниющие трупы — отдельная история. В них всегда заводятся мясные мухи. Они откладывают яйца во рту, ушах, глазах. Оттуда потом лезут черви. Избавиться от них невозможно. Когда идёшь по секции с гнилыми трупами, под ногами слышен характерный хруст.
Как будет разлагаться труп, предсказать нельзя. Истощённые раком бабушки просто усыхают и мумифицируются, а пузатые мужики начинают гнить, вздуваться и дико вонять. Не все трупы забирают сразу. Тела, за которыми долго никто не приезжает, отправляют в трупохранилища, где они лежат до скончания веков. Когда там заканчивается место, трупы кремируют.
Куда страшнее тем, кто работает на трупоперевозке. Иногда им в такие дома приходится приезжать, что страшно: огромные тараканы, жуки, десятки котов, которые тело съели. Кстати, про домашних животных — совсем не мифы. Если труп лежит три-четыре дня, то любимая собачка или котик спешат погрызть мёртвого хозяина. В первую очередь съедают глаза, язык и живот — самое вкусное.
Необычные покойники
За любым покойником всегда скрывается история. В особо интересных случаях мы выясняли у полицейских, что там произошло, но чаще это проходит мимо нас. Трупы детей — это страшно. Вы не представляете, сколько детей погибает от рук родителей. Как-то к нам поступил ребёнок, на которого упал телевизор. Часто привозили тела детей все в ударах и ссадинах.
Однажды привезли гнилой труп с лесополосы. Неизвестно, сколько он пролежал в лесу, но внутри него было столько червей и мух, что каталка под трупом двигалась. Такого я больше никогда не видел.
Тело Кабановой, которую муж расчленил, тоже к нам привезли. Мы тогда удивились сильно, потому что труп был разделан с хирургической точностью — ровно по суставам. Видно, что человек умел разделывать туши животных. К нам привозили и тело дипломата из Перу, которого нашли в Москве-реке.
Сотрудники морга
Обычно люди, которые устраиваются в морг, работают там много лет. Для этого надо иметь специфический характер. Некоторые говорят, что не увольняются, потому что уже привязались к покойникам, мол, засасывает это дело. На меня это не подействовало, за несколько лет работы насмотрелся на все эти ужасы и понял, что это не моё.
Санитарами могут работать люди без профильного образования, но тогда верхом их карьеры может стать лишь должность старшего санитара. Директора моргов зарабатывают хорошо, часто они вертят какие-то свои делишки. Я старался никогда в это не вмешиваться.
Многие сотрудники коллекционируют предметы, найденные у трупов: кто-то забирает себе зажигалки, кто-то просто всё подряд. Говорят, в девяностые санитары часто находили драгоценности и большие суммы денег — забирали всё себе. В наше время это уже не принято. Бывает, наоборот, родственники спрашивают с тебя то, чего не было. Например, какое-нибудь бриллиантовое кольцо, которое якобы было на женщине. Я ничего не коллекционировал, но сам тоже обыскивал карманы вновь прибывших. Это определённое соревнование — что интересного найдёшь у трупа. У моего знакомого большая коллекция, больше всего он гордится двумя находками — старинным медальоном и боевым пистолетом.
Внешне сотрудники морга никак не отличаются от обычных людей. Трупами от них не пахнет, печати никакой на лбу нет. В метро увидишь — в жизни не догадаешься. Кстати, работники морга и те, кто ездит на трупоперевозках, — самые чистоплотные люди. Они понимают, с чем имеют дело, поэтому моют руки чаще, чем врачи.
В современных моргах есть всё, что нужно для жизни. В моём были тренажёрный зал, сауна, бильярд. Очень удобно для тех, кто много работает. Я сам поэтому частенько в нерабочее время приезжал, чтобы в зале позаниматься или футбол посмотреть.
Ещё я заметил, что все сотрудники морга дружат друг с другом и всегда готовы прийти на выручку. Напутать документы — это страшно. Бывали истории, когда хоронили не того, например. Такое грозит судом. Однажды один санитар допустил очень серьёзную ошибку вроде такой и полиция требовала с него взятку в 300 тысяч рублей. Таких денег у него не было, само собой. На помощь пришли коллеги — все скинулись и собрали необходимую сумму. Поменяться сменами, прикрыть кого-то — не вопрос, тебе всегда придут на помощь коллеги.