исполнение обязательства третьим лицом судебная практика
ВС: Права кредитора переходят к третьему лицу даже при исполнении им обязательства без поручения должника
26 ноября Судебная коллегия по экономическим спорам вынесла два определения, которыми подтвердила, что возможна оплата взноса в компенсационный фонд СРО третьим лицом, являющимся членом этой же организации. ВС также указал, что в соответствии с п. 5 ст. 313 ГК при отсутствии соглашения о возложении должником исполнения обязательства на третье лицо к третьему лицу, исполнившему обязательство должника, переходят права кредитора (Определение № 305-ЭС19-13029 по делу № А40-230773/2018, Определение № 305-ЭС19-13031 по делу № А40-230726/2018).
Президент СРО решил заплатить взносы за двух других ее членов
В августе 2017 г. президент и член Ассоциации «СРО “Альянс Строителей”» Александр Халимовский внес в компенсационный фонд организации взносы за двоих ее членов – ЗАО «Транспортная миссия» и ООО «Гарден Вуд» – в размере более 200 тыс. руб. за каждого.
Его действия были обусловлены риском лишения ассоциации статуса саморегулируемой организации из-за недостаточности средств в компенсационном фонде. Дело в том, что ст. 6 Закона от 3 июля 2016 г. № 372-ФЗ Закон о введении в действие Градостроительного кодекса был дополнен нормой, в соответствии с которой с 1 октября 2017 г. Ростехнадзор получил право во внесудебном порядке лишать организации статуса СРО за несформированный или сформированный в неполном объеме компенсационный фонд.
В июле 2017 г., стремясь предотвратить негативные последствия, общее собрание членов возглавляемой Александром Халимовским ассоциации приняло решение о необходимости восполнения средств компенсационного фонда, которые были утрачены по вине кредитной организации, лишенной лицензии в 2016 г.
Все члены ассоциации, кроме ЗАО «Транспортная миссия» и ООО «Гарден Вуд», внесли приходящуюся на них сумму взноса. В августе 2017 г. с целью сохранения статуса СРО общее собрание членов ассоциации приняло решение об одобрении оплаты взносов в компенсационный фонд за не исполнивших свои обязательства членов другими членами ассоциации, к которым после исполнения перейдут права кредитора в силу закона.
Президент ассоциации полагал, что из-за действий ЗАО «Транспортная миссия» и ООО «Гарден Вуд» существовала реальная угроза потери им членства в СРО, что одновременно лишало его возможности осуществлять строительство до вступления в новую организацию с таким статусом. Желая избежать критичных последствий для себя, ассоциации и иных ее добросовестных членов, Александр Халимовский оплатил их взносы. Поскольку компании отказались возвращать долг добровольно, Александр Халимовский обратился в Арбитражный суд г. Москвы с двумя самостоятельными исками о взыскании денежных средств.
В двух делах суды по-разному оценили аналогичные обстоятельства
В деле № А40-230773/2018 АС г. Москвы удовлетворил иск, сославшись на ст. 313 Гражданского кодекса, в соответствии с которой, по мнению первой инстанции, к истцу как третьему лицу, исполнившему обязательство ЗАО «Транспортная миссия», перешли права кредитора.
Однако Девятый арбитражный апелляционный суд отменил решение нижестоящей инстанции. Отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд сослался на ст. 313 ГК РФ и разъяснения, приведенные в абзаце четвертом п. 20 и п. 21 Постановления Пленума ВС от 22 ноября 2016 г. № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений ГК РФ об обязательствах и их исполнении».
Апелляция пришла к выводу, что Александр Халимовский не вправе требовать возврата суммы взноса в компенсационный фонд от ЗАО «Транспортная миссия», поскольку ответчик не поручал ему произведение оплаты кредитору. Такое право, по мнению суда, возникает только при наличии поручения (соглашения) с должником. Кроме того, арбитражный апелляционный суд принял во внимание тот факт, что общество на дату принятия членами ассоциации решения о внесении дополнительных взносов в компенсационный фонд вышло из состава саморегулируемой организации.
Кассация согласилась с выводами нижестоящей инстанции. Дополнительно суд округа отметил, что из материалов дела не следует, что решение общего собрания о внесении дополнительных взносов в компенсационный фонд принято в соответствии с положениями ГрК, Закона о СРО, другими федеральными законами и уставом ассоциации.
В деле № А40-230726/2018 в удовлетворении исковых требований Александра Халимовского ко второму должнику (ООО «Гарден Вуд») было отказано еще в первой инстанции. Суд, проанализировав положения ст. 55.16 Градостроительного кодекса, пришел к выводу о том, что ей установлен прямой запрет на уплату взноса в компенсационный фонд третьими лицами. По мнению АС г. Москвы, такая оплата должна производиться непосредственно самим членом ассоциации.
В связи с этим, указал суд, даже при наличии оснований, предусмотренных ст. 313 Гражданского кодекса, кредитор не обязан принимать исполнение, предложенное третьим лицом, если из закона, иных правовых актов, условий или существа обязательства вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично. Кроме того, первая инстанция отметила, что членство ответчика в СРО прекращено и, следовательно, он не может использовать средства компенсационного фонда и не должен вносить какие-либо взносы.
Суд также сослался на то, что требование, направленное на принуждение исключенного члена саморегулируемой организации оплатить взнос, может быть расценено как злоупотребление правом. Апелляция и кассация подтвердили позицию Арбитражного суда г. Москвы.
ВС встал на сторону истца
Александр Халимовский подал кассационные жалобы в Верховный Суд, по которым последний вынес два самостоятельных определения с идентичными ключевыми выводами.
Прежде всего Судебная коллегия по экономическим спорам ВС отметила, что ч. 3 ст. 55.16 ГрК установлен запрет на освобождение члена саморегулируемой организации от обязанности внесения взноса в компенсационный фонд, в том числе за счет его требований к СРО, а также на уплату взноса третьими лицами, не являющимися членами данной СРО, за исключением случая, предусмотренного ч. 16 данной статьи: «Таким образом, частью 3 статьи 55.16 Кодекса не установлено ограничений на уплату взноса третьим лицом, являющимся членом этой же саморегулируемой организации».
Далее Экономколлегия напомнила, что в силу подп.1 п. 2 ст. 313 ГК при просрочке должником исполнения денежного обязательства кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, и в том случае, если должник не возлагал на это лицо исполнение обязательства. При этом в п. 21 Постановления Пленума ВС № 54 разъяснено, что если исполнение обязательства было возложено должником на третье лицо, то последствия такого исполнения в отношениях между третьим лицом и должником регулируются соглашением между ними. «Согласно пункту 5 статьи 313 ГК РФ при отсутствии такого соглашения к третьему лицу, исполнившему обязательство должника, переходят права кредитора в соответствии со статьей 387 ГК РФ (суброгация спорного требования)», – подытожил ВС.
Судебная коллегия также отметила, что на дату принятия общими собраниями членов ассоциации решений и внесения истцом денежных средств ответчики продолжали оставаться членами указанной организации. Решения общего собрания, которые не оспорены и не признаны в установленном порядке недействительными, обязательны для исполнения всеми членами СРО, пояснил ВС.
В определениях обращено внимание на тот факт, что ЗАО «Транспортная миссия» являлось членом ассоциации с января 2011 г. по декабрь 2017 г., а ООО «Гарден Вуд» – с мая 2014 г. по июнь 2018 г., что позволяло им в соответствии с ч. 2 ст. 52 ГрК осуществлять определенные виды работ. Поэтому на ассоциацию может быть возложена ответственность по обязательствам ее бывших членов, пояснил ВС.
Суд согласился с тем, что на основании ст. 10 ГК возможно признать переход прав кредитора к третьему лицу несостоявшимся, если будет установлено, что, исполняя обязательство за должника, третье лицо действовало недобросовестно – исключительно с намерением причинить вред кредитору или должнику по этому обязательству.
Однако, заметила Экономколлегия, в рассматриваемом случае Александр Халимовский, исполняя за ответчиков обязательство по внесению денежных средств в компенсационный фонд, не стремился причинить вред ответчику. Он, как указано в определении, действовал в интересах ассоциации, в собственных интересах и интересах большинства других ее членов, заключавшихся в сохранении СРО своего статуса и продолжении деятельности, которая возможна только при членстве в такой организации.
Учтя сказанное, ВС отменил постановления апелляции и суда округа и оставил в силе решение первой инстанции в отношении ЗАО «Транспортная миссия». По спору с ООО «Гарден Вуд» были отменены все акты, а дело отправлено на новое рассмотрение.
Эксперты солидарны с Судом
«В рамках данных дел Верховному Суду фактически предстояло решить два вопроса: является ли допустимой оплата взноса в компенсационный фонд СРО третьим лицом и возможно ли в случае оплаты такого взноса третьим лицом применить положения ст. 313 ГК», – указала юрист практики по недвижимости и инвестициям АБ «Качкин и Партнеры» Анастасия Яковлева.
По ее мнению, сделанный в обоих определениях вывод о возможности оплаты взноса в компенсационный фонд СРО третьим лицом, являющимся ее членом, обоснован и логичен. «Очевидно, что внесение членского взноса в СРО третьими лицами допустимо, в силу того что существо обязательства не предполагает его исполнение лично должником: не имеет значения, от кого именно поступят денежные средства в компенсационный фонд СРО, единственным принципиальным моментом является именно наличие денежных средств в таком фонде», – пояснила эксперт.
При этом, учитывая то, что взнос в компенсационный фонд по своей сути не является личным платежом, положения п. 3 ст. 55.16 ГрК, предусматривающего возможность оплаты взноса только тем третьим лицом, которое является членом этой же СРО, вызывают сомнения относительно их корректности и логичности, заметила Анастасия Яковлева.
По словам юриста, применение Верховным Судом положений п. 5 ст. 313 ГК РФ в указанных делах основывается на обстоятельствах, предусмотренных п. 2 ст. 313 ГК РФ и допускающих такое исполнение без согласия самого должника, которыми в данном случае явилось допущение должниками (членами СРО) просрочки исполнения обязанности по внесению взноса. «При этом исполнение обязательства третьим лицом в отсутствие воли должника должно быть обусловлено обстоятельствами, очевидно свидетельствующими о том, что в случае если третье лицо не исполнит обязательство за должника, то права и интересы третьего лица, возникающие из его правоотношений с должником, будут нарушены таким неисполнением, в результате чего третье лицо понесет существенные потери», – полагает Анастасия Яковлева.
Старший юрист юридической фирмы VEGAS LEX Кирилл Никитин добавил, что в обоих случаях позиция Верховного Суда по рассматриваемой проблематике является консолидированной и в целом отражает сложившуюся практику по применению ст. 313 ГК РФ. «Так, возможность суброгации спорного требования прямо предусмотрена п. 5 ст. 313 ГК. В связи с этим выводы судов, отказывающих в обоснованности соответствующего требования, выглядят крайне сомнительно и требуют надлежащего дополнительного обоснования, которое по тексту отмененных судебных актов отсутствует», – сообщил эксперт.
Платеж не можешь не принять, но возвратить его обязан? (по следам определения СКЭС ВС РФ от 25.05.2017 г. по делу № 306-ЭС16-19749)
Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 25.05.2017г. по делу № 306-ЭС16-19749 уже было предметом обсуждения на zakon.ru[1], однако обсуждалось оно в значительной степени с точки зрения законодательства о банкротстве. Мне же хотелось бы взглянуть на все это дело с точки зрения института исполнения обязательства третьим лицом (ст. 313 ГК РФ), поскольку есть некоторые основания полагать, что подход, занятый высшей судебной инстанцией в названном деле, является крайне неоднозначным именно с этих позиций.
Напомню, суть дела весьма простая – конкурсный управляющий главы КФХ обратился с заявлением о признании недействительными действий данного главы КФХ по внесению лизинговых платежей в пользу ООО «Каркаде» за некого должника (ООО «Терминал»). Основание для оспаривания платежей – преимущественное удовлетворение требований одного кредитора перед остальными, не связанное с недобросовестностью кредитора (п. 1 ст. 61.3 Закона о банкротстве). Нижестоящие суды отказали в удовлетворении заявления, сославшись на то, что платежи третьего лица в погашение чужих обязательств не могут быть оспорены по правилам гл. III.1 Закона о банкротстве. ВС РФ все судебные акты отменил, дело направил на новое рассмотрение, указав, что, напротив, платежи в пользу третьего лица оспаривать по ст. 61.3 Закона о банкротстве можно, а иной подход поставил бы кредиторов, участвующих в деле о банкротстве, в неравное положение с ООО «Каркаде».
Следовательно, в дальнейшем полагаю возможным исходить из того, что в рассматриваемом судебном акте правовая проблема решена в пользу допущения взыскания платежей, уплаченных третьим лицом за должника, с кредитора такого должника.
1. Переходя к теме повествования, хотелось бы сделать лирическое отступление и напомнить, что за прошедшие годы было много сказано и написано про то, насколько принципиально важной является защита интересов кредитора в случае исполнения обязательства третьим лицом в порядке ст. 313 ГК РФ. Еще из постановления Президиума ВАС РФ от 28.10.2010г. № 7945/10 известно, что «праву должника возложить исполнение на третье лицо корреспондирует обязанность кредитора принять соответствующее исполнение. При этом закон не наделяет добросовестного кредитора, не имеющего материального интереса ни в исследовании сложившихся между третьим лицом и должником отношений, ни в установлении мотивов, побудивших должника перепоручить исполнение своего обязательства другому лицу, полномочиями по проверке того, действительно ли имело место возложение должником исполнения обязательства на третье лицо».
Высший Арбитражный Суд РФ делал многое для того, чтобы создать кредитору условия, в которых он не будет бояться принимать исполнение от третьего лица по той причине, что у него все заберут обратно (например, как раньше было популярно, по иску о возврате неосновательного обогащения в связи с отсутствием возложения). А поскольку кредитора мы защищаем, и ему должно быть абсолютно «до лампочки», кто ему платит за должника и на каком основании, то исполнение, исходящее от третьего лица, должно считаться надлежащим и обязательным для принятия. В случае отказа от его принятия (в т.ч., в случае его возврата) кредитор попадает в просрочку: ему можно начислять пени за неисполнение встречного обязательства, можно в связи с этим расторгнуть договор и потребовать возмещения убытков и т.д.
Единственное, вероятно, исключение из правила о том, что кредитор обязан считать денежное исполнение от третьего лица надлежащим, было сделано Верховным Судом в определении СКЭС ВС РФ от 16.06.2016г. № 302-ЭС16-2049, где суд сказал, что погашение третьим лицом части требований, предъявленных в деле о банкротстве, в целях принудительного выкупа данных требований во вред кредитору является злоупотреблением правом, поэтому кредитор вправе возвратить третьему лицу полученный платеж.
Между тем, в остальных случаях ни закон, ни судебная практика не допускают право кредитора уклониться от принятия исполнения, произведенного третьим лицом, по той причине, что кредитору «не нравится» третье лицо. В случае отказа принять исполнение (его возврата) кредитор впадет в просрочку и будет вынужден претерпевать отрицательные последствия своих действий. Несмотря на это, в рассматриваемом определении ВС РФ допустил возможным «наказать» кредитора, забрав у него исполненное.
Дальнейшее обсуждение вопроса представляется целесообразным вести в двух направлениях: 1) справедливо ли найденное решение с точки зрения соотношения норм Закона о банкротстве и норм ГК РФ об исполнении обязательства третьим лицом; 2) каким образом может быть обеспечен баланс интересов всех участников правоотношений и какое влияние может оказать то или иное решение на практическое применение ст. 313 ГК РФ.
2. Доводу о том, что кредитор пострадал незаслуженно, легко противопоставить то возражение, что в целях оспаривания сделок с предпочтением по п. 1 ст. 61.3 Закона о банкротстве не требуется установление недобросовестности кредитора (т.е. «наказываются» и добросовестные).
Однако можно ли данные рассуждения распространять на лиц, получивших исполнение не от должника, а от третьего лица?
Действительно, если бы ООО «Каркаде» принимало исполнение от самого должника, то обязано было бы вернуть спорные платежи в конкурсную массу независимо от своей добросовестности. Это можно объяснить тем, что кредитор, вступая в отношения с соответствующим контрагентом, дает молчаливое согласие нести риск его банкротства и, в том числе, вернуть в конкурсную массу платежи, произведенные с нарушением п. 1 ст. 61.3 Закона о банкротстве.
Однако специфика отношений при исполнении обязательства третьим лицом подразумевает, что кредитор не может влиять на выбор лица, производящего исполнение, в связи с чем риск банкротства фактического плательщика искусственно и помимо его воли навязывается ему должником. Сам должник может при этом пребывать в отличном финансовом состоянии, но кредитору в силу неведомых ему причин «достается» именно неплатежеспособный плательщик. Возможный довод относительно аналогии с деликтными кредиторами, которые тоже себе, как известно, должника не выбирают, можно парировать тем, что деликтные кредиторы находятся под определенной защитой Закона о банкротстве путем отнесения их ко второй очереди требований – соответственно, вопрос о получении ими преимущественного удовлетворения зачастую вообще поставлен быть не может[2]. Поэтому приравнивать кредиторов по деликтным обязательствам и кредиторов, получившим исполнение от третьего лица по обычным гражданско-правовым отношениям, на мой взгляд, не совсем корректно.
Нельзя забывать, что само по себе исполнение обязательства третьим лицом – это исключение из общего правила, согласно которому обязательство исполняется должником. Должникам может быть позволено возлагать исполнение на третьих лиц, а кредиторам может быть предписано принимать такое исполнение под страхом попадания в просрочку лишь в том случае, когда есть нерушимая уверенность в том, что в результате таких манипуляций интересы кредитора не пострадают (ведь удовлетворение требований кредитора – это, как часто можно слышать, основная задача обязательственного права).
Может быть, было уместно именно с этих позиций вспомнить про вселенскую справедливость, отыскать ее среди принципов, указанных в статье 1 ГК РФ, и по этому основанию отказать в удовлетворении требования к ООО «Каркаде»?
Действительно, принцип равенства всех кредиторов, на которое ссылается ВС РФ в обоснование возможности взыскания полученных сумм с ООО «Каркаде» в интересах пополнения конкурсной массы, можно ведь преподнести и под другим углом – учитывая, что выбор третьего лица, исполняющего обязательства, осуществляет сам должник, не ставится ли кредитор, получающий исполнение от третьего лица, таким решением в неравное положение с другими кредиторами этого же платежеспособного должника, которые получают удовлетворение непосредственно из его имущественной массы?
3. Можно еще задаться вопросом, чем же нарушаются права кредитора, которого обяжут возвратить полученную сумму в конкурсную массу, если в таком случае он будет вправе потребовать взыскания всего возвращенного долга с основного должника (видимо, с учетом причитающихся пеней)? Действительно, если в настоящее время основной должник по-прежнему платежеспособен, то вроде бы, существенного нарушения интересов кредитора не происходит – он может в полном объеме удовлетвориться за счет имущественной массы должника.
Но что если сам должник к настоящему времени тоже впал в банкротство? Ведь в рассматриваемом случае с даты первого оспариваемого платежа до определения ВС РФ прошло около 3 лет. Если бы тогда не «встряло» третье лицо, то спорные платежи можно было бы легко получить с основного должника, который в то время был еще платежеспособным. Нарушение прав кредитора в таком случае налицо.
А если должник сохранил платежеспособность, то как прикажете реагировать на ситуацию, когда после возврата денежных средств в конкурсную массу лизинговая компания ООО «Каркаде» уже идет, потирая руки, к должнику, но вдруг объявляется новое третье лицо, которое платит полную сумму кредитору, а меньше чем через месяц после этого тоже уходит в банкротство? Теперь добавьте сюда такую фантазийную деталь, что должник сам создает все эти третьи лица и сам же их банкротит с помощью контролируемой задолженности, получая потом все эти лизинговые платежи обратно. И вот вам прекрасная схема того, как при определенной степени прыткости можно водить за нос кредитора и даже бесплатно получить потом предмет лизинга в собственность. Ладно еще лизингодатели со своими автопогрузчиками и фургонами, а если речь идет, например, о ежемесячных кредитных платежах в миллиарды рублей, где один такой платеж стоит всей этой кутерьмы?
Таким образом, в ряде случаев кредитор, получивший исполнение от третьего лица и не имевший возможности от него отказаться, может быть поставлен в крайне затруднительное положение тем решением, которое предложено Верховным Судом РФ. При этом законодательство о банкротстве не создает для него каких-либо «бонусов» вроде приоритетной очереди удовлетворения из конкурсной массы, как, например, для деликтных кредиторов.
4. Наконец, последний аргумент в пользу того, что взыскание уплаченной денежной суммы с кредитора – неправильное решение, можно найти еще и в явном противоречии между обязанностью кредитора принять исполнение, предложенное третьим лицом (при живом и здоровом должнике), и его обязанностью вернуть все это через несколько лет этому же третьему лицу. Очевидно, что достаточно сложно ответить на вопрос, почему в данной ситуации кредитор не вправе сразу отказаться от предлагаемого исполнения (вернуть его) и потребовать исполнения лично от должника.
Развивая данную мысль, если принять за аксиому возможность взыскания по п. 1 ст. 61.3 Закона о банкротстве денежных средств с кредитора, получившего исполнение от третьего лица, то получается, что кредитору необходимо предоставить право отказаться от принятия исполнения от третьего лица, находящегося в предбанкротном состоянии или в отношении которого дело о банкротстве уже возбуждено, и потребовать личного исполнения обязательства должником. Иной подход, когда государство навязывает гражданам определенные нормы поведения, а потом за это же поведение наказывает, в целом весьма распространен на практике, но возможность его распространения на сферу обязательственного права вызывает сомнения.
Вместе с тем, ясно, что, однажды признав право кредитора в таких некоторых отказаться от принятия исполнения от третьего лица, судебная практика тем самым откроет «ящик Пандоры».
Одно дело, если в отношении плательщика уже возбуждено дело о банкротстве – здесь, вроде бы, кредитор действительно рискует «попасть под раздачу», и его отказ от принятия исполнения может считаться обоснованным. А что если плательщик еще «на плаву», но кредитор полагает, что в отношении него может быть введена процедура в течение ближайшего месяца (например, согласно kad.arbitr.ru, есть неисполненные решения, вступившие в законную силу)? Получается, что если опасения кредитора оправдались, и банкротство введено, то можно считать отказ от принятия исполнения обоснованным, а если не оправдались – то нельзя, кредитор просчитался и теперь сам должен нести отрицательные последствия. Очевидно, что такая игра в «верю – не верю» ничем хорошим для гражданского оборота закончиться не может.
5. Альтернативой взысканию уплаченных денежных средств с добросовестного кредитора является предъявление к лицу, чье обязательство было исполнено, требования о возврате исполненного в конкурсную массу.
И если «отношения покрытия» между должником и третьим лицом заключались в дарении, как в данном случае, то нужно квалифицировать такое дарение по ст. 61.2 Закона о банкротстве и взыскивать денежные средства по полной программе в конкурсную массу с должника. Если банкрот является юридическим лицом и будут установлены признаки недобросовестности (а они будет иметься при дарении, видимо, всегда), то налицо состав для привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих лиц.
И такое решение, надо заметить, ничем не хуже предложенного Верховным Судом (действительно, кто сказал, что кредитор, получивший исполнение, всегда будет лизинговой компанией, а должник всегда будет гражданином, проживающим в единственной квартире?). А ведь при таком сценарии и «равенство» банкротное будет восстановлено, и условные «свобода с братством» (обязательственно-правовые) не пострадают.
Касательно опасений того, что при предлагаемом решении вся имущественная масса должников будет выводиться путем платежей за иное лицо, то следует отметить, что в настоящем случае мы ведем речь только о добросовестном кредиторе, который в принципе не может быть участником какого-либо «вывода активов» (иначе этот платеж нужно было бы квалифицировать не по п. 1 ст. 61.3, а по п. 3 ст. 61.2 Закона о банкротстве, а это уже совсем другой разговор). Если исполнение производилось по существующим обязательствам в пользу кредитора, который не знал и не должен был знать о предбанкротном состоянии плательщика, может быть «хватать» за это нужно самого должника, возложившего исполнение, а не кредитора? В предлагаемом ВС РФ варианте, кстати, получается, что должник может дальше «курить бамбук» – кредиторы в деле о банкротстве ему требований заявить не смогут (поскольку уже схватили лизинговую компанию), обанкротить его и привлечь к субсидиарной ответственности его руководителей тоже не получится.
В связи с изложенным, представляется, что предложенное ВС РФ решение, как минимум, требует более развернутого обоснования с точки зрения специфики института исполнения обязательства третьим лицом.
[2] Что касается отсутствия преференций у кредиторов по требованиям о возмещении вреда имуществу, то этот вопрос следует адресовать, скорее, законодателю, поскольку общий порядок удовлетворения их требований в составе третьей очереди видится несправедливым.