коллективный разум у птиц

Коллективный Разум

Долгое время полагали, что в период долгих и опасных перелётах движением стаи руководят старые и более опытные птицы. Японский орнитолог профессор Ямамото Хиросуке установил, что у перелетных стай фактически нет ведущего. Случается, во время перелета во главе стаи оказывается чуть ли не птенец. По данным Ямамото Хиросуке, из 10 случаев в 6 во главе стаи может оказаться молодая птица, появившаяся из яйца только этим летом. Ясно, что она не может «знать» традиционных путей перелета, простирающихся порой на тысячи километров. А тем более вести за собой остальных. Но стая знает всё.

Помимо «Большого знания», стае, стаду, популяции оказывается присущ еще один феномен. Возникает он также только тогда, когда собирается вместе некая масса особей, значительное их число.

«Стаи саранчи,— отмечает исследователь,— огромные тучи красноватого цвета, опускаются и взлетают, словно по команде». Взлетают не так — сначала одна, потом другая, затем, как бы по примеру их, остальные. Происходит это так, как если 6BI кто-то скомандовал: «Раз. Два. Три!»

Как если бы скомандовал. Кто?

А кто командует косяком рыб. защищающихся от хищника? Они, как по команде «Все вдруг» делают все вместе манёвры, сбивающие с толку хищника, и действуют, как одно целое.

Когда движется живая стена саранчи, отдельную особь, находящуюся в общей массе, невозможно остановить. Невозможно заставить ее изменить движение, свернуть с пути. «Насекомые,— по свидетельству Реми Шовена,— обходили препятствия, переползали через стены, проходили сквозь кустарники, даже бросались в воду и огонь и неудержимо продолжали двигаться в том же направлении». Тщетны оказывались любые попытки исследователей преградить путь «словно загипнотизированных насекомых».

По этой же схеме ведут себя и другие существа во время миграции. Так, мыши-полевки ‘во время своих перемещений, встретив па пути ров, не огибают его, не ищут другого пути. Живая волна захлестывает ров, заполняя его до краев копошащимися телами, по которым сотни тысяч других безостановочно продолжают свое движение.

Затоптанные, задавленные, задыхающиеся в глубоком рву, перед тем как «погибнуть, не делают ни малейших усилий вырваться, спастись. Они — живой мост, чтобы по нему могли пройти остальные. Инстинкт самосохранения оказывается подавлен, вытеснен, полностью заглушён.

Живой мост из себя делали и люди в экстремальных условиях. Чтобы провести пушки через ров, раненые добровольно ложились в него и по этому живому мосту проезжали пушки и проходила пехота. Герои оставались во рву, отдав свои жизни «за други своя». Но это осознанная необходимость. А что движет животными, какой коллективный разум ими руководит.

Движущийся поток животных подобен скоростному экспрессу. который невозможно сразу остановить. Он подчиняется своему коллективному разуму.

Газели — традиционный объект львиной охоты. Естественно/они боятся малейшей близости льва, даже его запаха, следа. Вот почему так велико было удивление исследователей, когда, наблюдая миграцию южноафриканских газелей, они увидели что произошло, когда на пути их движения оказался лев. Поток бегущих животных не смешался, не свернул, даже не замедлил хода. Газели двигались прямо на хищника, обтекая его, словно это был неодушевленный предмет, дерево. Лев не только не делал ни малейшей попытки напасть, но, захлестнутый потоком словно не воспринимающих, не видящих его животных, оказался бессилен выбраться из него». Разве это не чудо?

Великий Рим стал повелителем Древнего мира благодаря военной структуре. Вот отрывок из боя с германцами и командование центуриона по свистку.

Был поставлен опыт: строившийся термитник перегородили так, чтобы насекомые, находившиеся в одних его частях, были изолированы от насекомых в других. Несмотря на это, строительство продолжалось по той же чрезвычайно сложной схеме, а каждые ход, вентиляционный канал или помещение, которые оказались разделенными перегородкой, приходились точно на стыке одно против другого.

Ясно, что ни один отдельно взятый термит не способен вместить всю полноту информации о сооружении в целом. Можно ли предположить, что носителем такой информации является не отдельный термит, а как бы вся совокупность, вся популяция?

Вот наблюдение французского энтомолога Луи Тома, много лет занимавшегося термитами: «Возьмите двух или трех,— ничего не изменится, но если вы увеличите их число до некоей «критической массы», произойдет чудо. Будто получив важный приказ, термиты начнут создавать рабочие бригады. Они примутся складывать один на другой маленькие кусочки всего, что им попадется, и возведут колонны, которые затем соединят сводами, пока не получится помещение, напоминающее собор».

Иными словами, «Большое знание», знание о сооружении в целом, возникает только тогда, когда налицо некое сообщество особей. http://www.bibliotekar.ru/znak/489-2.htm

Известно, что биологически зарождение мужской или женской особи равновероятно. Однако если в популяции почему-либо оказывается мало самок, то среди новорожденных вдруг начинают преобладать самки; если мало самцов, то количество самцов среди вновь родившихся начинает превышать среднюю цифру. Процесс этот продолжается до тех пор, пока соотношение полов не выравнивается.

Ясно, что отдельная особь не может по собственному желанию влиять на пол своего потомства. В то же время речь идет о явлении, повторяющемся с правильностью закона. Иными словами, мы снова сталкиваемся с неким целенаправленным воздействием, источник которого находится вне каждой отдельной особи.

Исследователи все больше приходят к мысли, что совокупность живых существ — это нечто качественно иное, чем принято было считать до сих пор. В специальной литературе появились термины, выражающие это иное понимание: «организм организмов», «сверхорганизм». В работах советских исследователей В. И. Василевича и В. С. Ипатова мы встречаем термины «надорганизменные биосистемы», «надорганизменные уровни организации живого».

По словам энтомолога Л. Тома, термиты, обитающие в своей гигантской постройке, «не составляют, как может показаться, сплоченную массу индивидуумов, но являются единым организмом с уравновешенным и вдумчивым умом, подающим команды миллионам лапок. Точно так же муравейник, рой пчел, иное сообщество, возможно, ощущает себя как некое «я».

«Сверхорганизмы», населяющие Землю, в свою очередь образуют некую совокупность следующего, более высокого порядка. В свое время В. И. Вернадский ввел понятие «биосферы», которым он обозначил сумму всего живого, населяющего нашу планету. По словам академика АМН В. П. Казначеева, биосфера должна рассматриваться как «единый целостный планетарный организм». Так же воспринимал биосферу известный французский палеонтолог и философ Тейяр де Шарден. Это, по сто словам, «живое существо, расползшееся по Земле; с первых же стадий своей эволюции оно вырисовывает контуры единого гигантского организма».

Возможно ли предположить, чтобы этот совокупный планетарный организм был наделен неким подобием единого сознания? Многие известные философы и ученые допускали это. Земля, на которой мы. живем, утверждал,. например, известный немецкий физик Г. Т. Фехтер, должна иметь некое единое коллективное сознание. Подобно тому как человеческий мозг состоит из множества отдельных клеток, сознание планеты, считал он, слагается из сознаний отдельных живых существ, обитающих на ней. Этой же точки зрения придерживался и Иоганн Кеплер, основоположник астрономии Нового времени. Планеты, считал он, являются живыми существами.

Биосферы различных небесных тел, считал В. И. Вернадский, находятся в постоянном взаимодействии друг с другом. «И звезда с звездою говорит».

Вот и пролетарский поэт В.В.Маяковский верно считает:

Источник

О коллективном разуме общественных насекомых в интервью echo.az рассказывает энтомолог Кенюль Талибова.

Нашу сегодняшнюю беседу мы решили посвятить этому вопросу, тем более что в своем прошлом интервью Кенюль ханум нам это пообещала.

— Если речь идет о коллективном разуме, можно ли назвать насекомых разумными?

Что такое вообще понятие «разумный»? Так характеризуется человек: «человек разумный». Т.е. это существо, способное мыслить и принимать решения. Что такое разумность насекомых? Это как раз коллективный разум.

— Но всегда ли проявляется «коллективный разум»?

— Нет, не всегда. И вот тут начинается самое интересное! Многие ученые-энтомологи посвящали свои исследования: они изучали, при каком количестве особей происходят совместные слаженные действия.

Если взять не улей, не сообщество муравейника, а несколько пчел или несколько муравьев, т.е. искусственно сократить количество особей и посмотреть, будут ли они так же слаженно выполнять привычные действия, то выясняется, что нет, слаженных действий уже не происходит, либо скорость поиска верного действия уменьшается в несколько раз.

— И каково же количество особей в сообществе, когда количество переходит в качество?

— Для каждого вида социальных насекомых (а также животных, птиц и рыб) это количество разное. Биологи из американского Принстонского университета доказали: чем больше группа, тем слаженнее она работает.

А.В.Трехлебов, исследователь, автор нескольких книг по ведическому наследию славяно-ариев сделал очень интересный доклад, который не относится непосредственно к энтомологии, но один из разделов доклада четко перекликается с темой коллективного разума насекомых.

И только когда наберется определенное количество муравьев, тогда в один миг каждый из них получит информацию, как правильно строить муравейник.

Но эти трудолюбивые насекомые продолжали с разных сторон строить муравейник, являющийся очень сложным сооружением и имеющим множество ходов сообщения и вентиляционных ходов.

Эти ходы точно стыковались друг с другом с разных сторон листа. Этот опыт говорит о том, что каждый муравей получает откуда-то информацию, как строить муравейник.

То же происходит и с прилетными птицами: одна птица не знает, куда ей лететь, и две, и три тоже не знают. Но когда набирается определенное количество птиц, то одна из них получает откуда-то информацию о всем пути перелета и становится вожаком этой стаи.

Раньше ученые думали, что вожаком стаи становится опытный самец, который уже не раз летал по этому пути и запомнил его. Но оказалось, что вожаком стаи может стать и молодой самец, у которого еще нет никакого опыта, но, однако, он прекрасно знает путь и ведет по нему стаю. То же самое происходит и со стаей саранчи.

Одна саранча не знает, куда ей лететь, когда вокруг не остается корма. Не знают этого ни десять, ни двадцать насекомых. Но когда набирается определенное количество особей, то вся стая разом поднимается и летит через пустыню, прямиком в ближайший оазис».

Увеличьте их число до некой «критической массы» и вы увидите перемены в поведении. Словно получив приказ свыше, термиты создают рабочие бригады. Они начинают складывать совместными усилиями, возводить колонны, таскать тяжести и строить непостижимые для одиночек конструкции. В результате они возведут постройку, напоминающую собор».

Некоторые ученые утверждают, что заметивший хищника джейран подает звуковой сигнал. Но таких сигналов не подается! Да даже если бы и подался такой сигнал, он бы означал «опасность!», но как тогда объяснить выбор одного и того же направления для бегства?!

Так что отсюда можно сделать один единственный вывод: закон перехода количества в качество в живой природе срабатывает постоянно. Иными словами, во всех действиях живых существ четко прослеживается действие закона критической массы.

Условно говоря, сознание каждой особи сливается в некий единый общий разум и рой, стадо, стая начинают действовать как единый организм. В этом случае опыт сообщества, приобретенная информация, наследственные знания каждой особи становятся общим знанием.

Когда поголовье слонов достигает критической массы, то словно бы меняются законы природы: либо у самцов период зрелости наступает в более позднем возрасте, либо у самок пропадает способность к воспроизводству потомства.

Ту же картину можно наблюдать в популяции крыс и кроликов: если особей в сообществе становится больше «критической массы», то животные начинали беспричинно слабеть, умирать, самки переставали рожать.

— Можно ли сделать вывод, что этот закон критической массы, закон перехода количества в качество является для общественных животных жизненно необходимым для сохранения популяции?

— Да, причем не только для общественных, но и для всех остальных. Но я в своей диссертации так далеко не забиралась, я исследовала только общественных насекомых.

Но хорошо, допустим, все дело в инстинктах. Инстинкт должен быть заложен в КАЖДОЙ особи. Однако, как я уже сказала выше, возьмите одного или даже десять муравьев: они не будут знать, что делать. Где же их инстинкты?!

Если на пути они наталкиваются на какое-то препятствие, например, яму или ров, они не ищут обходной путь.

Они падают в него, погибают, заполняют своими мертвыми телами, создавая своеобразный мост для идущих за ними. Сильнейший инстинкт самосохранения уступает место. чему? Какой-то общей цели всего сообщества. Почему?

Другие ученые утверждают, что все дело в генетической памяти. Это она, мол, помогает общественным насекомым и остальным животным находить единое общее верное решение. На мой взгляд, это такая же «отмазка», как и инстинкты.

В воде был построен лабиринт, в лабиринт пущена рыба. Ей нужно было выбраться из лабиринта. Рыбы поодиночке бестолково плавали, ища выход или даже вообще не ища.

Стоило в лабиринт запустить стаю рыб, как выход из лабиринта был найден, «разум» каждой рыбы сложился в единый коллективный разум, который и нашел выход. При чем тут гены.

Третьи ученые пытаются объяснить все органами чувств, системой коммуникации, при которой насекомые передают друг другу информацию. Так, например, муравьи, прокладывая дорожку от муравейника, выделяют феромоны, которые чувствуют другие особи и идут по уже проложенному муравьями-разведчиками маршруту. Но феромоны не объясняют слаженных действий при строительстве, например.

Для наглядного объяснения, что такое пси-поле, Левашов приводит в пример магнит, когда под воздействием магнитного поля вокруг магнита выстраиваются железные опилки.

— На мой взгляд, очень стройная версия! Не идет ни в какое сравнение с попытками объяснить все инстинктом или загадочной памятью генов.

— Не спорю. Однако среди официальной науки версия не находит приверженцев, потому что природу этих полей и принципы их функционирования не удается на сегодняшний день объяснить в категориях традиционных физики и химии. Хотя Левашов апеллирует к официальной науке, например, вот в таком объяснении все той же критической массы:

Для проявления сложных поведенческих реакций живое существо должно иметь большое количество взаимодействующих между собой нейронов, а при меньших количествах нейронов у организмов проявляется простая поведенческая реакция».

Более того, Левашов вовсе не отрицает роли передачи информации между отдельными особями с помощью обычных органов чувств и другой системы коммуникаций. У моих любимых пчел, например, это их знаменитый язык танца, которым они делятся самой разнообразной информацией.

При повышении концентрации термитов на единице площади генерируемые всеми термитами пси-поля начинают разрушать индивидуальные защитные оболочки.

И когда концентрация численности становится критической для этого вида, происходит распад индивидуальных защитных оболочек и возникает одна общая для всех защитная оболочка колонии. Каждая особь при этом приобретает открытую пси-систему и становится частицей единой нервной системы всего общества».

— Может быть, коллективный разум объясняется какой-то недоказанной наукой системой коммуникации? Например, телепатией?

— Версию о телепатии в тридцатых годах прошлого века выдвинул британский орнитолог Эдмунд Селоус, который наблюдал за жизнью птиц и описал множество случаев, когда они вели себя словно высокоорганизованные существа, обладающие развитым интеллектом.

Они действовали, словно команда фигуристов или пловцов, исполняющих синхронные фигуры, которые годами тренируются вместе и потому отточили каждое движение. Казалось, птицы обладают коллективным разумом, иначе как они могли вспорхнуть в один миг?».

Селоус считал, что у птиц существует механизм передачи мысли, настолько быстрый, что кажется практически мгновенным.

Версия о телепатии среди животных была в те годы очень популярной, но ученый мир ее не принял.

Вместо этого в пятидесятых профессор Морис Рабье, французский орнитолог, предположил, что вожак стаи птиц управляет ими при помощи ультразвука, передавая различные команды. Но наличие ультразвука доказано не было.

Другие ученые не придерживались таких экзотических версий. Так, в пятидесятых годах французский зоолог Пьер-Поль Грассе утверждал, что термиты строят свои жилища без центральной координации, руководствуясь лишь тремя последовательными шагами.

Суть поведения термитов он передает как «Кооперацию без общения». К этому выводу его привели долгие наблюдения за строительством термитника на начальных стадиях.

Грассе заметил, что насекомые строго соблюдают определенную последовательность действий. «Шаг 1. Найди немного земли или глины и с помощью слюны сделай катышек. Шаг 2. Ползай вокруг в поисках других катышков. Шаг 3. Завидев кучку катышков, тащи свой катышек на верх этой кучи. Шаг 4. Повторение шага 1».

К этой работе может присоединиться любое число термитов. Кучка катышков растет все больше. Чем она выше, тем заметнее, и насекомым легче ее найти. Усилия термитов концентрируются на строительстве нескольких таких куч.

Тем более если исходить из утверждения, что мозг термита не содержит достаточного количества нейронов, чтобы воспринять полностью построенный термитник: насекомые строят сооружение, которое даже не в состоянии полностью себе представить.

— Похожую теорию выдвинул в семидесятых годах американец Рональд Джефферсон. Он не имел отношения к биологии, он был психологом. Он считал, что раз люди произошли от животных, то многие схемы поведения животных свойственны и людям.

Была еще одна любопытная теория, которую выдвинул в 1937 году южноафриканский биолог Евгений Маре, опубликовав книгу «Душа белого муравья». Он провел аналогию между колонией термитов и человеческим телом.

— А мозг у термитов тогда кто? Матка?

Из этого бесформенного, неподвижного существа, заключенного в узкой ячейке, излучается энергия, которая управляет каждой особью коллектива насекомых, то есть каждой клеткой этого единого организма». Но что это за энергия? Ответ на этот вопрос Маре не дал.

— А какой ответ даете лично вы? Что такое коллективный разум животных?

— Я придерживаюсь версии, что каждую особь общественных насекомых следует рассматривать как отдельные клетки некоего огромного мозга. Пока все необходимые клеточки не соберутся, мозг не заработает.

По крайней мере, эта версия объясняет, при чем тут закон критической массы, когда количество переходит в качество. Каждая отдельно взятая клеточка полностью беспомощна, и только все вместе они создают некий продукт: мысли, программу действий, варианты решений и т.п.

Иными словами, сообщество общественных насекомых представляет собой один единый организм как бы распыленный в пространстве, разъятый на отдельные элементы. То есть это организм с единым разумом, но со множеством тел.

Возможно, все это лишний раз доказывает существование Всевышнего. Сложно себе представить, чтобы все на планете организовалось само таким сложным и чудесным образом.

В заключение я хочу сказать, что моя версия научных доказательств не имеет. У нас пока нет необходимых приборов, способных это доказать. Да, по сути, у нас нет и достаточного уровня знаний, чтобы понять, с какой стороны следует взяться за изучение проблемы. Но то, что проблема крайне важна, это бесспорно.

Источник

Единый разум улья. Муравьи и другие социальные животные

Социальных насекомых много. Но мало кто представляет себе, насколько. Общая масса термитов больше, чем всех сухопутных позвоночных — зверей, птиц, рептилий — вместе взятых. А муравьёв и их родственников — ос, пчёл, шмелей — ещё больше, чем термитов. В сумме общественные насекомые образуют свыше половины всей биомассы животных. Это великая, почти космическая сила. И нам есть чему у них поучиться.

Вместе мы сила

В обычае паучих и самок богомолов поедать своих женихов нет ничего странного. Просто большинство хищных насекомых распознают только два класса объектов. «Маленькое и движется» — еда. «Большое и движется» — враг. Самец меньше. Он — еда

Выгоды сотрудничества несомненны. Но для объединения сил многих особей необходим альтруизм, готовность жертвовать личным во имя общего. Основано это удивительное побуждение на инстинкте продолжения рода. И в простейшем случае запрещает поедать собственное потомство. Надо заметить, что, к примеру, у большинства хищных рыб, даже живородящих, никаких комплексов на сей счёт нет. Малёк, едва появившись на свет, тут же вынужден спасаться бегством от матери. Впервые способность помимо «врагов» и «добычи» распознавать ещё и третью категорию объектов — «свои» — появилась около 200 миллионов лет назад. Вероятно, именно у насекомых, стремительно образующих новые виды, а значит, и быстрых на выдумки.

От терпимости к собственному потомству всего один крошечный шаг до заботы о нём. Если молодым особям не нужно спасаться бегством от взрослых, ничто не мешает им оставаться поблизости, автоматически получая некоторую защиту (что для них «враг», то для матери «добыча») и даже питание — в виде объедков со стола старших.

Следующим шагом к образованию «сверхорганизма» может стать совместное проживание нескольких поколений уже зрелых особей. Однако совершается этот шаг редко, ведь скученность означает лишь конкуренцию за пищу. Другое дело, если существа догадаются искать и захватывать добычу объединёнными силами. Но для этого сначала надо изобрести какой-то способ обмена информацией.

Муравьи — абсолютные рекордсмены среди беспозвоночных по соотношению массы мозга и тела. Сложные совместные действия требуют развитого интеллекта

Но на пути к социальному образу жизни встаёт ещё одно препятствие — генетика. Если потомство, взрослея, остаётся в одном гнезде, неизбежно близкородственное скрещивание. Поэтому дальше строить идеальное государство в отдельно взятом трухлявом пне возможно, лишь если старшая самка выделяет специальный феромон — летучее вещество, подавляющее сексуальное влечение у прочих обитателей гнезда. Так устроено, например, сообщество шмелей. Все самки в гнезде одинаковы и потенциально способны размножаться, но яйца откладывает только одна. В случае гибели королевы выделение асексуального феромона прекратится, и плодовитой станет другая самка.

Шмелиный подход к проблеме надёжен, как и всё примитивное, но не лишён недостатков. Одна обычная самка не может восполнить потери семьи, если они свыше нескольких десятков особей. Путь к процветанию и, фактически, к мировому господству общественным насекомым открывает лишь физическая специализация — деление на касты. Крылатые особи нужны для расселения, обмена генами и основания гнёзд, где затем превращаются в стационарные фабрики по производству яиц.

Тайны муравейника

Термитники и муравейники — чрезвычайно сложные сооружения. Трудно представить, как крошечные насекомые, не имея единого плана и общего руководства, могут их возвести. Это позволяет паранауке невозбранно использовать жилища общественных насекомых как доказательства существования телепатии, информационных полей и дорогого сердцу фантастов «коллективного разума». Однако план не передаётся муравьям откуда-то снаружи — его действительно нет.

В природе вы не найдёте двух одинаковых термитников или муравейников. Расположение ходов и камер в каждом уникально. Ибо организация работ предельно проста. Муравьи, орудующие снаружи кучи, наращивают её, неутомимо закапывая собратьев, оставшихся внутри. Те, в свою очередь, откапываются, расчищая ходы на поверхность. Камеры для грибных плантаций, яиц и личинок создаются по необходимости в глубине кучи путём расширения коридоров.

Так же действуют и термиты — с той лишь разницей, что их крепость возводится изнутри. Внешний слой сооружения пронизан беспорядочными «техническими» ходами. Главные коридоры, вентиляционные шахты и залы не планируются заранее, а выдалбливаются в толще термитника, когда и где нужно.

Кстати, если суета муравьёв и термитов кажется вам хаотической и бестолковой, вы совершенно правы. Примерно 80% усилий насекомые тратят впустую, мешая друг другу или строя то, что немедленно будет разобрано.

Касты

Деление общественных насекомых на «касты» в простейшем случае обеспечивается всё теми же выделяемыми королевой феромонами, но только действующими радикальнее: досрочно останавливающими развитие личинки. Рабочие муравьи и пчёлы — не достигшие зрелости самки. Раз в год матка прекращает химические атаки, и из куколок вылупляются «доделанные» особи — крылатые и способные к размножению.

Зергов из вселенной StarCraft многие считают лучшей из игровых рас. Их создатели явно вдохновлялись примером общественных насекомых

Так что и каст в простейшем случае всего две: знать и рабочие. Обязанности рабочих определяются их возрастом. Только что вылупившиеся муравьи остаются в гнездовых камерах, выполняя роль нянек. Потом они переключаются на строительные работы внутри муравейника. Позже начинают выходить наружу, становятся собирателями, охотниками и носильщиками, доставляют стройматериалы. Затем превращаются в солдат, стерегут входы, патрулируют основные «дороги» и окрестности гнезда. Наконец, состарившийся или получивший увечья муравей переквалифицируется в мусорщика и выносит из гнезда отбросы.

Удивительно, но рабочие особи общественных насекомых, как правило, умирают своей смертью, до конца прожив отмеренный природой срок. Риск погибнуть у муравья есть только на одном этапе карьеры: когда он собирает еду. Солдаты же реально рискуют только у муравьёв-кочевников. В остальных случаях они, как правило, наблюдатели и часовые — на гнездо либо никто не нападает, либо это медведь, и тогда всем конец. Интересно и другое. Муравьи, хотя обычно в пище не разборчивы, не съедают умерших собратьев («своих» нельзя трогать!), а иногда даже предают их тела земле.

Есть ли в муравейнике воры и тунеядцы? Как ни странно, да. А из-за симбионтов, вырабатывающих опьяняющие вещества, в муравьиной среде существует и наркомания

Следующий этап социализации технически намного сложнее и потому недоступен осам и пчёлам, которые перешли к общественному образу жизни недавно. На этом этапе рабочая особь всё-таки продолжает развиваться, но не превращается в «королеву», а лишь растёт и отращивает жвалы. На ранних этапах карьеры муравей мал, что удобно для работ внутри гнезда. В период физического расцвета он охотится. Перейдя на военную службу, муравей уже обладает внушительным вооружением, а уволившись в запас, превращается в «мельника», дробящего огромными челюстями твёрдую пищу.

Минус подобного подхода в том, что погибших собирателей некем заменить — когда ещё мелкие рабочие подрастут! Как следствие, у термитов и наиболее продвинутых муравьёв появляются настоящие «касты». Особь с нужными характеристиками появляется сразу из куколки. Как правило, служебных «каст» три или четыре: мелкий рабочий (прислуга и строитель), крупный рабочий (добытчик) и солдат. Нередко встречается ещё и мелкий быстроногий солдат — «разведчик». Иногда, впрочем, номенклатура сокращается. Широко известны амазонки — «муравьи-рабовладельцы», которые ограничиваются кастой солдат, а рабочих захватывают. Есть и паразитические виды, которые обходятся вообще одними «королевами» — просто присваивающими чужой муравейник целиком. Матка такого вида мастерски умеет притворяться «своей», и рабочие не препятствуют её проникновению в гнездовую камеру. Там она убивает истинную хозяйку гнезда и занимает её место, начиная откладывать яйца, из которых выводятся лишь новые «короли» и «королевы».

И другие звери

В мире насекомых социальный образ жизни даёт несомненные преимущества перед одиночками. Главный секрет успеха муравьёв и термитов заключается в сведении детской смертности к минимуму. Потомство насекомого-индивидуалиста — предоставленные своей судьбе кладки яиц, крошечные личинки, беззащитные куколки — может уцелеть, только если его никто не найдёт. И даже изобретательная забота о приплоде мало помогает делу. Кто защитит норку осы-одиночки, пока хозяйка на охоте? И кто накормит личинок, если оса погибнет? А яйцам, отложенным «королевой» муравейника или улья, ничто не помешает развиться до полноценной особи. Потомство, неусыпно опекаемое няньками, надёжно укрыто в подземных казематах под охраной тысяч неустрашимых солдат. Даже гибель большинства рабочих никак не скажется на численности следующего поколения. Поэтому не имеет значения, что взрослые муравьи в основном бесплодны. Одной «королевы» вполне достаточно.

Гиеновидные собаки с настоящими гиенами в очень далёком родстве. Но, помимо внешнего сходства, они ведут и подобный им социальный образ жизни / Bart Swanson [CC BY-SA 3.0]

Наконец, у млекопитающих и птиц проблема детской смертности успешно решается иными путями. Особых успехов в этом плане добились копытные. Уже через час новорождённый телёнок может уверенно ходить. На следующий день — бегать. Через неделю он не отстаёт от взрослых и всё время находится под присмотром. Его кормят, предупреждают об опасности, а главное, его защищает бык, который сильней большинства хищников.

Опыт разделения труда между «кастами», от рождения оптимизированными для своих обязанностей, позвоночные уже давно взяли на вооружение, и учиться тут у муравьёв и пчёл просто нечему. Другой вопрос, что опыт этот звери перенимали с учётом своей специфики. Поэтому у львов, например, только две касты. Самки — рабочие особи. Самец — «король», он же и «солдат». Разделение функций налицо: львицы охотятся, самец охраняет львят, добычу и охотничий участок. С физической оптимизацией тоже всё в порядке: самец крупнее и обладает гривой — на охоте она бесполезна, но защищает шею в бою с другими хищниками. А то, что вместо «королевы», спаривающейся с несколькими самцами, у львов «король», оплодотворяющий нескольких самок, с точки зрения генетики ничего не меняет. Совершенно естественно и то, что «солдат» в львином «муравейнике» так мало. Царь зверей и один в поле воин.

Взрослые львы, даже потеряв гарем, всё равно почти не охотятся сами, предпочитая отбирать добычу у других хищников / Benh LIEU SONG [CC BY-SA 3.0]

Голый землекоп

Голый землекоп неизменно попадает в топ-10 самых уродливых животных. Но и там призовых мест не занимает. Слишком противный / Roman Klementschitz, Wien [CC BY-SA 3.0]

Муравей разумный

Как видите, у насекомых нет каких-то уникальных ноу-хау. Сверхорганизмы образует не только многоногая мелочь. Разница между фантастическими «зергами», «ордами» и реальными львиным прайдом лишь одна: фантасты обычно копируют муравейник бездумно, в лоб, увеличивая во столько-то тысяч раз, населяя немыслимыми чудовищами и сикось-накось прилаживая где-нибудь сбоку разум. Звери же с мудрой осторожностью ищут баланс между возможным и желаемым.

Кстати, о разуме. В разумных социальных животных нет ничего фантастического — ведь именно такой образ жизни способствует увеличению интеллекта. По всем признакам Homo Sapiens — куда более характерный пример социального вида, чем любые из насекомых. Мы живём в огромных сообществах, разделяя обязанности между особями. Недаром же термины для обозначения «каст» у насекомых (да и саму идею кастового деления) мы взяли из своего обихода. Только в человеческом обществе разделение труда разнообразнее и глубже.

Да, у нас нет физической специализации, у солдат не вырастают огромные челюсти или когти. Но лишь потому, что вид, производящий орудия труда, не приспосабливается к среде путём изменений тела. И да, у людей процесс размножения не централизован. Каждый справляется с этой задачей, как умеет. Но и здесь срабатывают естественные для крупных млекопитающих ограничения плодовитости отдельной самки.

Нет, это не поцелуй. Трофаллаксис — обмен пищей и выделениями желёз. А также информацией

С другой стороны, человеческое общество куда лучше организовано и централизовано намного больше, чем улей или муравейник. Отдельный муравей не управляется извне, а только получает химические сигналы от других особей. Но он и сам распространяет такие сигналы, информируя других о присутствии пищи или об опасности.

Муравей, как существо менее социальное, свободнее в принятии решений. Например, по сигналу «опасность» 85% насекомых бросаются к его источнику. Остальные 15% бегут прочь. Это логично. Ведь если героями будут все, то после первой же неудачной битвы работать станет некому. Трусы (как залог сохранения популяции) в той же пропорции предусмотрены эволюцией и среди людей: каждый седьмой солдат считает своё личное выживание приоритетной задачей… Но кто ж его спросит-то?

Казалось бы, всё просто. Реакции муравейника как единого целого не могут быть сложнее реакций отдельного муравья. Значит, добиться от муравейника разумных реакций можно, лишь населив его разумными существами. Этот способ работает — мы сами тому свидетельство. Но фантасты не ищут лёгких путей, рассуждая о «коллективном разуме» как о чём-то противоположном «индивидуальному» человеческому сознанию. Интеллект «улья» представляется как сумма интеллектов отдельных существ, каждое из которых само по себе неразумно. Или же супермуравейник получает центральный мозг, дистанционно управляющий множеством тел.

Технически это вполне реализуемо даже без телепатии. Достаточно биологической радиосвязи, в которой нет ничего невозможного. С точки зрения эволюции вполне естественно совершенствовать коммуникации между особями в улье и даже превратить интеллект в «кастовую» специализацию и создавать наряду с «матками», «солдатами» и «рабочими» ещё и «философов». Но есть ли в этом какой-то смысл — вот в чём вопрос.

«Сверхорганизм» из миллиона отдельных тел — не предел. Есть ещё и сообщества муравейников — до десятков тысяч гнёзд! Внутри такой «республики» семьи, основанные тысячи лет назад потомками одной праматери, обмениваются как колоннами рабочих, так и королевами / Benjamint444 [CC BY-SA 3.0]

Но справится ли мозг одного «философа» с управлением тысячами солдат и рабочих? Наверняка нет, если нужно объяснять каждому, куда ставить ногу. В идеале рабочие должны обходиться инструкциями стратегического толка и сами выбирать оптимальные способы выполнения поставленных задач. А в таком случае не нужна никакая телепатия. Бумажные циркуляры — достаточно эффективный способ передачи приказов.

Расхожие представления о «разуме улья» абсурдны. Но не потому, что он невозможен. Напротив, именно коллективный разум — реальность, тогда как индивидуальный, описанный, например, Станиславом Лемом в романе «Солярис», — чистая фантастика.

Разум — сугубо социальный феномен. Как доказали примеры детей, воспитанных животными, вне общества не развиваются не только мышление и речь, но и такие фундаментальные способности, как использование рук и прямохождение. По мере увеличения интеллекта происходит постепенный отказ от врождённых, инстинктивных знаний в пользу приобретаемого опыта. Но хранитель опыта — общество. Именно для обработки чужого опыта, в сотни раз большего, чем можно приобрести за одну жизнь, и предназначен огромный человеческий мозг.

Несмотря на коллективную природу человеческого разума, нет ничего странного в том, что каждый из нас считает себя индивидуальностью и говорит, как правило, от собственного имени. Лишь изредка — от имени «вселенского сознания», «закона», «государства» или иной сущности, не умещающейся между ботинками и шляпой. А от чьего имени будет говорить, допустим, мозговая крыса из вселенной Planescape, обретающая разум в стае? Наверняка она станет считать появившиеся в её тесном черепе мысли, мнения, убеждения, желания, предрассудки своим личным имуществом. Хотя, как и в случае людей, это будет отчасти самообманом.

Разница между человеческим обществом и «коллективным разумом» такая же, как между колонией зергов и львиным прайдом. Природа и фантасты действуют в рамках одного замысла, но писатели предпочитают самое эффектное его воплощение, эволюция же — практически выполнимое. Иногда у неё получается так себе. Но всё можно доработать в процессе. Например, чтобы не терять данные со смертью живого носителя, нам пришлось изобрести письменность. А чтобы упростить доступ к чужому опыту — интернет. По сравнению с телепатией — примитивно. Зато действует!

Источник