Ростов Великий. Подъем на звонницу. Осмотр крепости снаружи
Купола собора, сфотографированные нами позже, когда мы поднялись на звонницу.
Храм потрясающе красив. И излучает величие. Внутри мы были, но фотографировать его во время, пока не окончена реставрация, не стали. Но нам тут очень понравилось.
Дальше нас ждала звонница, которая относится к Успенскому собору. Ныне она передана РПЦ, поэтому билеты туда в музее не продают, а просто у входа сидит мужичок. которому в руки даешь 100р, и поднимаешься. Звонница не только красива сама по себе, но с нее еще открывается и вид на Кремль, а также на сам город.
Построена звонница в 1680-е годы, под присмотром ростовского митрополита Ионы Сысоевича, о котором я рассказывал в прошлой заметке. Напомню, что именно он выстроил и сам Ростовский Кремль. Сподвижник патриарха Никона, Иона немало старался сделать для величия русской православной церкви, и ему удалось это намного лучше, чем Никону, потому что после Ионы осталось потрясающее архитектурное наследие, равного которому нет нигде больше в России.
Поднимаемся наверх по узкой лестнице. Узость ее такова, что когда меня позвал шедший сзади наш турист Миша Богданов, я с трудом большим смог развернуться.
Выглядываю в небольшое окошко.
Чтоб можно было оценить размер гигантских колоколов, стою рядом с ними.
Языки у всех привязаны, чтоб какой-нибудь шальной турист не позвонил. Все-таки исторический памятник, народное достояние. Звонить кому попало не стоит.
Звонница с этими колоколами запомнилась многим благодаря фильму «Иван Васильевич меняет профессию», где управдом запутался в веревках, а распутываясь, случайно сыграл «Подмосковные вечера».
Я ничего не понимаю в колоколах и колокольных звонах, мне они все нравятся, каждый хорош по-своему. Но о ростовских пишут, что они уникального звучания, подобного которому нет больше нигде. Я в это верю, просто так писать бы не стали.
Звон этих колоколов использовался при съемках многих советских фильмов.
Фотографирую язык одного из колоколов. Он огромен!
У каждого колокола есть свое имя. Большинство отлиты при строительстве звонницы, в 1680-е годы.
Колокол, под которым стоит Влад, носит имя «Сысой», и весит он 32 тонны.
При Петре Ростовская митрополия спасла колокола, отдав огромные деньги взамен, после чего им пришлось затянуть пояса потуже, но зато национальное достояние было спасено (что-то сомневаюсь, что нынешний патриарх поступил бы так, отдав свои дворцы, машины и деньги, чтоб спасти колокола). При Ленине колокола спас нарком Луначарский, один из немногих вменяемых людей среди большевиков
Автор фотографируется на фоне Ростовского Кремля.
Смотрим в другие стороны. Одна из башен Кремля.
Торговые ряды. Храм Спаса на Торгу, построен горожанами в 1680-е годы.
Вид на глубины Кремля. Вдали виден лед озера Неро.
Спустившись со звонницы, идем вдоль крепостных стен.
Теперь надо пару слов сказать и о самом городе Ростове. Сейчас это популярный туристической городок в составе Ярославской области. Но когда-то это был один из самых влиятельных городов Древней Руси, и Ярославль подчинялся ему, а не наоборот, как сейчас. Митрополичья кафедра переехала в Ярославль лишь в 18 веке.
Ростов ведет свою историю с 862 года. Это был первый крупный город на востоке Руси, где славяне колонизировали финно-угорские племена. Глухая окраина Древней Руси, которая быстро разбогатела и набрала силу.
Зимой тут особенно красиво! Сосульки, свисающие с крыш, придают крепостным стенам особенно сильную средневековую романтику.
После разорения Юрием Ростов теряет силу, а при Василии Темном и Иване Третьем Ростовское княжество окончательно входит в состав Московского государства. В Смутное время Ростов испытал разгром со стороны войск Лжедмитрия Второго.
Проходим мимо Никольской церкви 1745 года постройки.
Смотрим отсюда на крепость. Настоящий сказочный город! Каждый русский человек обязан побывать здесь.
Строился одновременно с Ростовским Кремлем, в 1680-е годы. Хотя основан за триста лет до этого, и при Ионе Сысоевиче его перестроили в камне, но до этого он тоже существовал. Памятник архитектуры.
Хорошо, что здесь нет побелки, чувствуется дух старины. Жаль, что нельзя попасть внутрь, все закрыто.
Здесь женский монастырь. Ворота закрыты.
Заброшенный храм Бориса и Глеба, построен в 1761 году. Ближе подходить не стали, в конце марта здесь очень глубокий снег, и пропахивать его каждый раз уже не было сил и времени.
Ограда кремлевского сада, куда сейчас не пускают посетителей. В этом минус посещения Ростова зимой. Кстати, по этим красным стенам бегали герои фильма «Иван Васильевич меняет профессию», когда за ними гонялись стрельцы. И отсюда стрельцы спрыгнули вниз, поддавшись на ложный маневр главных героев.
Две привратных башни крепости с восточной стороны. Такие же, как у входа в Кремль.
Церковь Иоанна Богослова, 1683 год.
«Крепость, построена под руководством голландского инженера Яна Корнилия
ван Роденбурга в 1632-1634 годах, считается одной из первых бастионных построек в России»
Заметим, что допетровская Русь и при Филарете не гнушалась приглашать иностранных специалистов, если дело шло о безопасности и обороне. И это было правильно.
Вид с вала крепости на Кремль.
Смотрим в ту часть озера, где ярко светит мартовское солнце. И видим нечто чудесное. Вдали тоже какой-то красивый архитектурный комплекс, состоящий из куполов церквей и каких-то башенок.
Крепость, построена под руководством голландского инженера Яна Корнилия
ван Роденбурга в 1632-1634 годах, считается одной из первых бастионных построек в России
Звонница Успенского собора входит в ансамбль памятников Ростовского кремля. Её корпус выстроен рядом с Успенским собором и вытянут по направлению с севера на юг.
Собор и звонница удачно гармонируют друг с другом, хотя времена их строительства разделяет более чем одно столетие. Фасады звонницы расчленены по вертикали плоскими выступами — лопатками; а по горизонтали — тремя поясками. В нижних этажах находится церковь Входа Господня в Иерусалим и хозяйственные помещения. Верхний этаж представляет собой открытую площадку с четырёхпролётной аркадой. Каждый из пролётов огорожен ажурной металлической решёткой и завершён вверху килевидной закомарой, над каждым из пролётов на круглом барабане поставлена глава, увенчанная крестом. [1] На верхний этаж ведёт крутая, узкая внутристенная лестница, на фасаде выявленная крошечными оконцами. От пролётов с колоколами до земли звонница имеет сплошные пустоты, что делает здание превосходным резонатором. Близость звонницы к открытому пространству озера Неро усиливает акустический эффект.
Колокола звонницы Успенского собора Ростова Великого.
Колокол «Сысой».
Вверху, вокруг главы написано: «Лета 7197 г. Ноемврия в 11 день. При державе Великих Государей, Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича и Великия Государыни и Благоверныя Царевны и Великия Княжны Софии Алексиевны всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержцев», а внизу, вокруг краев написано: «и при Благоверных Государынях Царицах и Великих Княгинях Наталии Кириловне, Параскеве Феодоровне, Марфе Матфеевне и при Великом господине Святейшем Кир Иоакиме Патриархе Московском и всея России, тщанием и радением Преосвященного Ионы митрополита Ростовского и Ярославского лит сей колокол в Ростове к соборной и апостольской церкви Успения Пресвятыя Богородицы и великих Ростовских Чудотворцев Леонтия, Исаиа, Игнатия епископов; а лил колокол мастер Флор Терентьев; а весу в сем колоколе две тысящи пудов». Помимо надписи колокол украшает довольно сложный орнамент. Над текстом расположен ряд изображений серафимов (благодаря искусству литейщика они составляют как бы волнообразную линию). Под надписью проходит узкая полоса цветочного орнамента и ряд из шестикрылых херувимов.
Колокол «Полиелейный».
Колокол «Лебедь».
Колокол «Лебедь» весом в пятьсот пудов был отлит Филиппом Андреевым одновременно с «Полиелейным» в 1682 году. «Лебедем» его прозвали за красивый полётный голос. Это третий по величине колокол ростовской звонницы. По характеру убранства он типичен для своего времени. Наиболее нарядно украшена верхняя часть колокола. Здесь в поясе с текстом изображен Галгофский крест, под надписью проходит растительный орнамент из восьмилепестковых розеток, вьющегося стебля с цветами, бутонами и плодами. Очень сходный по рисунку с этим орнаментом декор был использован мастерами Василием и Яковым Леонтьевыми для украшения колокола под названием «Широкий» 1677 года. Он сейчас находится возле звонницы собора Святой Софии в Новгороде. Под ним расположен ряд с изображениями четырехкрылых существ с хвостами-ламбрекенами. Оба этих мотива очень напоминают декор «Полиелейного» колокола. Литье также было выполнено с некоторыми изъянами: мелкие детали почти не проработаны.
Колокола «Красный», «Козел» и «Набатный».
«Безымянные» колокола.
Как уже было сказано выше, четыре безымянных колокола расположены между третьим и четвертым пролетами ростовской звонницы. С исторической точки зрения интерес представляют три из них. Орнамент одного из них представляет собой два пояса из ажурных трилистников, соединенных между собой дугообразными стеблями. Два ряда орнамента являются как бы зеркальным отображением друг друга. Между орнаментальными поясами проходит широкая гладкая полоса, обрамленная валиками. Судя по характеру рисунка трилистника, тщательности проработки орнамента и высокому качеству литья, колокол этот может быть датирован концом XVII века. Так же можно предположить, что он был отлит московским мастером. Некоторое время на звоннице находились еще два колокола с подобным орнаментом. В настоящее время похожий декор можно видеть на колоколе «Ясак».
Еще два безымянных колокола имеют практически одинаковое оформление. Их декор представляет собой два пояса растительного орнамента, состоящего из вьющегося стебля с цветами, бутонами и плодами. По своему рисунку он очень напоминает растительный орнамент больших колоколов ростовской звонницы «Сысоя» и «Полиелейного» (особенно «Сысоя»).
Из пяти колоколов, расположенных в четвертом пролете звонницы, сохранились три древних колокола: «Баран», отлитый московским мастером Емельяном Даниловым, и два зазвонных. Кроме них в этом пролете находится еще колокол «Голодарь» XIX века и небольшой колокол «Ясак», предназначенный для того, чтобы подавать сигнал к началу звона.
Колокол «Голодарь».
Все изображения ограничены рамами из растительного орнамента, жемчужника и веревочки. По сторонам клейм расположены фигуры коленнопреклоненных ангелов на облаках. Между клеймами помещены лики ангелов с распущенными крыльями. Рельеф разнообразен по высоте и тщательно проработан. Возможно, поводом для отливки колокола послужило восшествие на престол императора Александра II. Подтверждением этому служат рельефные изображения патрональных святых государя и его отца: князя Александра Невского и святителя Николая Чудотворца.
Колокол «Баран».
Зазвонные колокола.
Второй зазвонный колокол очень интересен с точки зрения своего декоративного оформления. Наряду с традиционной каймой из дугообразных стеблей и ажурных трилистников, на нем выполнен орнаментальный фриз, в рисунок которого входят изображения фантастических птиц в обрабрамлении вьющихся побегов с пышной листвой и плодами. Датировка этого коколола основана на близких аналогах. В музее Ростова Великого хранится колокол 1685 года из села Первитина Ростовского района. Его орнамент практически идентичен декору зазвонного колокола. На колокольне собора Покрова на Рву есть колокол 1692 года, работы Ивана Моторина, орнаментальные мотивы которого несколько схожи с ним, но имеют гораздо более сложный рисунок и тщательную проработку.
Звоны на ростовской звонницы уникальны по своему звучанию и гармонии. Во время звона звонари становятся так, что могут видеть друг друга и соглашаться в такте, что является одним из условий гармоничного и слаженного звона. Митрополит Платон приезжал слушать эти звоны и хотел учредить у себя такие же в Вифании. Но ему сказали: «дайте такую же колокольню и такие же колокола».
Слава о колокольных звонах Ростова Великого некогда гремела по всей Руси. Но в последние десятилетия удивительные по красоте перезвоны были незаслуженно забыты.
Колокола и звоны играли важную роль в народной жизни на Руси, в истории ее национальной культуры. Их отливали в память исторических событий, в поминовение усопших, по разнообразным обетам. Колокольный перезвон звучал на больших праздниках и торжествах, при встрече высоких и почетных гостей, он возвещал о пожарах и стихийных бедствиях, приближении неприятеля, служил звуковыми часами.
Колокола лили во многих странах, но нигде это дело не достигло такого совершенства, как в России. Часто на колоколах мы можем прочесть имена мастеров, которые их лили. А русские просторы породили необходимость отливать колокола, голос которых должен быть слышим на многие километры.
Первые колокола появились на Руси в X веке. Их принесли с собой византийцы. Но ученики перещеголяли учителей и в XVI веке только лишь в Москве звучало пять тысяч колоколов, изумляя гостей чудесным перезвоном.
Выступает самодеятельный народный хоровой коллектив города.
О том, как деревянная щепа превращается в диковинную птицу, а простая береста в замысловатые туеса и короба, рассказывает мастер из села Никольского Игорь Александрович Петухов.
На одной из лужаек кремля демонстрируются точные копии знаменитых памятников русского деревянного зодчества, выполненные умелыми руками краеведа-энтузиаста Юрия Васильевича Савина.
Создание колокола было событием в жизни города, деревни, а иногда и страны. Так, по приказу царя Алексея Михайловича в его честь был отлит колокол в 10 тыс. пудов (160 т.). Иностранные именитые мастера просили на это срок до пяти лет, но русский литейщик, москвич Емельян Данилов, исполнил царев заказ за десять месяцев.
Специальным вращающимся шаблоном глину выравнивали, выглаживали, чтобы придать внутренней поверхности колокола форму, задуманную мастером. Эту глиняную чушку называли «болваном». Он был полым внутри и перед заливкой металла в нем разводили огонь, чтобы прогреть его и уравновесить разницу температур, когда в форму хлынет металл, чтобы болван не треснул.
Поверхность «болвана» щедро смазывали салом и красили специальной краской, составленной из молотой золы, разведенной в мыльной воде или пиве (у каждого мастера был свой секрет), и сверху после покраски вновь густо смазывали, чтобы следующий слой глины не прилипал и легко снимался с поверхности конуса.
Вместе с их удивительным звоном нас восхищает и высокое умение древних мастеров-литейщиков, достигших удивительного совершенства.
Отрадно сознавать, что в нашем сознании изменилось само отношение к колоколу. В нем перестали видеть лишь одну из непременных составляющих религиозных обрядов. Мы осознали величие мастерства простых русских трудовых людей, преемственность народных музыкальных традиций, так прекрасно воплотившихся в русских колокольных звонах.
А сколько этих прекрасных произведений ремесленного искусства, обладавших необычайно чистым и ясным звуком, было разбито и изуродовано, когда их сбрасывали с колоколен, сколько их погибло в доменных печах ради галочки в отчете о выполнении плана по сдаче лома цветных металлов. А ведь некоторые не в меру рьяные руководители доказывали, что переплавка колоколов, смешно сказать, решит для страны проблему нехватки металла. Но ведь давно прошли времена Петра I, когда несколько сот колоколов могли помочь повышению мощи отечественной артиллерии.
Тяжело вспоминать об этом.
До «Сысоя» самыми большими колоколами были «Полиелейный» и «Лебедь», отлитые мастером Филиппом Андреевым. Аккорд этих тяжелых колоколов был минорным и грустным. Но всесильного и властного Иону это почему-то не устраивало. Он призывает в Ростов мастера-литейщика Флора Терентьева и ставит перед ним задачу перевести существующий большой звон на новый мажорный лад.
Мастер не стал перевешивать колокола, подбирать меньшие. В 1688 году он отливает колокол весом в 2000 пудов. С заранее заданной нотой и тоном. Все были поражены тем, что колокол зазвучал именно так, как было задумано. Исследования современных специалистов-акустиков показали, что тон «Сысоя» менее чем на треть процента отклоняется от частоты, которая соответствует идеальному строю домажорного трезвучия. Великолепный успех русского мастера. Заказчик назвал колокол именем отца.
До сих пор документально не подтверждено, где же отливал Флор Терентьев свой колокол. Известна фраза из частного письма митрополита Ионы князю Михаилу Темкину: «На своем дворишке лью колоколишки, дивятся людишки». Основываясь на ней, долгое время считали, что «Сысой» отливали на территории кремля, а сохранившийся в центре ансамбля пруд и есть старинная колокололитейная яма. Но вряд ли верна старинная легенда. Ведь к тому времени уже были построены стены и башни, отделяющие кремль от Соборной площади, и чтобы перетащить через них громадину колокола, потребовались бы невероятные усилия. Скорее всего колокол изготовили непосредственно на Соборной площади, неподалеку от звонницы.
Со старинным искусством финифти гостей праздника знакомят мастера фабрики «Ростовская финифть».
Живой интерес всех, кто побывал в этот день в Ростовском кремле, вызвали выставки-продажи картин местных художников, развернутые на территории музея-заповедника.
За долгие годы существования звонницы колоколам несколько раз грозило быть уничтоженными. После поражения под Нарвой царь Петр отдал приказ об их снятии и использовании меди на нужды армии. Но митрополия сумела откупиться, пожертвовав в казну пятнадцать пудов серебряной утвари для чеканки монет. Впоследствии, чтобы сохранить колокола, ростовские митрополиты выплатили государству огромную по тем временам сумму в пятнадцать тысяч рублей.
История повторилась в двадцатые годы нашего столетия, когда местные власти, видевшие в колоколах лишь «символы царизма», решили отправить их на переплавку. К счастью, директором ростовского музея был тогда замечательный патриот, энтузиаст-краевед, знаток старины Д. А. Ушаков. Отправившись в Москву, он добился приема у наркома просвещения А. В. Луначарского и уговорил его приехать в Ростов с группой ученых и искусствоведов. Заключение авторитетной комиссии было категоричным колокола ростовской звонницы являются национальным достоянием нашего народа.
Несколько десятилетий молчали знаменитые ростовские звоны. Но к 1125-летнему юбилею города, наряду с большим фольклорным праздником, организованным на базе музея, было решено провести и колокольный концерт. Но осуществить задуманное можно было лишь заменив гигантскую дубовую балку, на которой висели колокола. За триста лет она пришла в полную негодность и звонить в колокола было попросту нельзя.
Ростов Великий издревле славился своими звонами. Это вершина всех когда-либо существовавших на Руси колокольных звонов. Прелесть ростовских звонов в их слаженности, простоте и удивительно гармоничном и певучем звучании.
Русские звонари умели искусно исполнять определенные ритмические мотивы. Один звонарь мог управлять сразу пятью-шестью колоколами, каждый из которых весил до двух центнеров.
Большие с низким звуком колокола всегда задавали темп. Их тяжелый, трудно управляемый язык раскачивался звонарями как маятник в определенном ритме.
Средние (альтовые колокола) вступают вторыми, но часто они сами (особенно в будничных звонах) выводят основной рисунок звона. Ведущая же мелодия исполняется на малых колоколах.
Гармония и единство всех этих трех линий, составляющих единое целое придают прелесть и особое величие русскому колокольному звону.
Звоны зачастую приобретали очертания танцевальной мелодии, песенного напева, были близки к веселым и задорным русским частушкам. И это не случайно, ведь чтобы запомнить и правильно воспроизвести определенную ритмическую фигуру, во время игры звонари приплясывали и напевали сочиненные ими припевки.
Звоны, как и песенное народное творчество, передавались из поколения в поколение. Опытные звонари, впитывая старинные звоны и привнося в них все лучшее, что умели и придумывали сами, несли мастерство преемникам.
Народная любовь к колокольным звонам проявилась в многочисленных песнях, пословицах и поговорках, посвященных им. Колокольные звоны отразились и на творчестве величайших русских композиторов: вспомним «Князя Игоря» Бородина, «Опричника» Чайковского, «Псковитянку» и «Сказку о царе Салтане» Римского-Корсакова, «Бориса Годунова» Мусоргского. Ну а знаменитый ликующий и торжественный звон в «Иване Сусанине» Глинки! Широко использовали колокольные звоны в своих произведениях Глазунов, Прокофьев, Шостакович.
